«Здесь лежит автомат Калашникова, здесь – пистолет». Тяжелый путь Салихамиджича в большой футбол
Война разрушила его счастливую юность.
Хасан Салихамиджич был идеальным ребенком.
Каждый день он просыпался в 6 утра и перед школой устраивал полуторачасовую пробежку. После уроков Хасан шел на занятия по фортепиано – музыкальную школу он закончит с одними пятерками. Ему нравились почти все виды спорта, но к футболу тянуло особенно.
С 10 лет Хасан тренировался в ябланицкой «Турбине». Там его первым тренером стал отец, для которого работа с детьми была хобби, а вообще он служил полицейским. «Чтобы я разрешал ему тренироваться, он должен был быть лучшим учеником. И в этом он был примером для остальных», – вспоминал Ахмед Салихамиджич.
И Хасан действительно им был – в 1991-м, закончив год на одни пятерки, он даже получил приз лучшему ученику школы. А в апреле случилось одно из ярчайших событий его детства: Хасан своими глазами увидел выход «Црвены Звезды» в финал Кубка европейских чемпионов на «мала Маракане».
Талант Салихамиджича стал очевиден, когда ему исполнилось 14 – его позвали в «Вележ» (трехкратный чемпион Югославии). Теперь после школы он садился в автобус и ехал на тренировку до Мостара – это около 45 километров от его родного городка Ябланица. Но остаться в «Вележе» у Хасана не получилось – началась война.
Бомбы над Ябланицей и автомат под кроватью
В апреле 1992-го, вскоре после референдума о независимости Боснии и Герцеговины, Салихамиджича вызвали в сборную Югославии U16 на матч против команды СНГ.
30 апреля Ахмед, отец Хасана, повез сына и его партнера по команде Ведрана Пелича в Сараево. Оттуда нужно было лететь в Белград, где 1 мая планировался сбор. Но в деревне Брадина, от которой до Сараева еще около 45 километров, их задержали на четыре часа. Там находился сербский блок-пост. Солдаты не верили, что парни едут в футбольную сборную и требовали подтверждений от Югославской федерации. Когда добрались до Сараева, уже стемнело, но Салихамиджич и Пелич все-таки успели. Следующий пассажирский рейс в Белград из Сараева вылетит через четыре года. Хасан и Ведран улетели на последнем самолете.
После матча Салихамиджич, Пелич и еще один босниец Эдис Мулалич не смогли улететь из Белграда. Три месяца они тренировались с молодежкой «Црвены Звезды» и ждали, что ситуация изменится, но ничего не происходило. Тогда они отправились в Боснию и Герцеговину по земле – через Венгрию, Словению и Хорватию.
Вернувшись в Ябланицу, Салихамиджич работал официантом. Некоторым его друзьям пришлось уйти на фронт. «Это было ужасное время, – вспоминал Хасан в интервью Sport1.de. – Ябланицу бомбили. Однажды снаряд упал прямо у нашего дома, но, слава богу, все выжили.
Когда с начала войны прошло два месяца, отец подошел ко мне и сказал: «Здесь лежит автомат Калашникова, здесь – пистолет. Если фронт прорвут, ты должен взять их и увезти мать с сестрой на машине».
Конечно, это повлияло на меня. Я быстро повзрослел. Хранить автомат под кроватью, когда тебе 15 лет, – это ненормально».
Допрос на границе и 800 марок в кармане
Отец Хасана отчаянно пытался найти для сына клуб в западной Европе.
Ему очень помог Ахмед Халилходжич, родившийся в Ябланице, а затем эмигрировавший в Германию (его двоюродный брат Вахид Халилходжич сейчас тренирует сборную Марокко, а раньше работал с «Лиллем», «ПСЖ» и сборной Алжира). Через Ахмеда отец Хасана связался с Руди Каргусом, который тогда тренировал молодежку «Гамбурга». В декабре 1992-го Салихамиджича пригласили на просмотр.
«Тогда я сказал: «Нет, я не поеду в Германию». Я был очень привязан к родителям и сестре, – вспоминал Хасан. – Меня очень удивило, что я должен уехать, но папа не хотел, чтобы я тратил талант, держа ружье в руках».
Бумаги для выезда готовили три месяца – были проблемы с получением визы. Потом Ахмед Салихамиджич посадил сына в машину и довез его до хорватского города Задар. Там они расстались. До их следующей встречи оставалось пять лет.
«Меня тайно перевезли в Хорватию, мы миновали несколько КПП. А потом, на границе со Словенией, нас остановили, – вспоминал Салихамиджич. – Я был единственным пассажиром автобуса с югославским паспортом, поэтому мне пришлось выйти».
Хорватские солдаты увели Хасана и спросили о цели поездки. Салихамиджич ответил, что едет в Гамбург, чтобы стать профессиональным футболистом. Они расхохотались, но отпустили.
«Потом я поехал в Дортмунд на автобусе, а оттуда – в Гамбург на поезде, – рассказывал Салихамиджич. – У меня с собой была одна сумка и немного денег. И я совсем не знал, чего ожидать.
Было сложно переезжать, не зная языка. Но мне повезло: у меня были крыша над головой и стажировка в «Гамбурге».
Хасана должна была встретить Джула, жена Ахмеда Халилходжича, но, прибыв на вокзал, он ее не нашел. С собой у него была бумажка с адресом. Люди расходились, а Салихамиджич стоял на перроне. Он остался один, в кармане было 800 марок – чаевые, отложенные за время работы официантом.
Увидев маленькое привокзальное кафе, Хасан зашел туда. Перед отъездом он выписал в маленькую тетрадь самые важные слова и фразы на немецком. Хасан смутился, потому что помнил из нее всего два слова. Их он и произнес:
– Bitte, Limonade.
Официант ничего не понял. Тогда Хасан попытался снова:
– Bitte, Limonade.
– Pa reci na našem, brate! – ответил официант.
Оказалось, что он боснийский хорват.
Тоска по дому и тренировки до изнеможения
С января 1993-го Хасан жил у Ахмеда Халилходжича, а уже летом его поселили в принимающую семью. «Первые три месяца после переезда я плакал каждый день, – рассказывал Салихамиджич в интервью DFL Magazine. – Папа, мама и сестра были самыми важными людьми для меня. Но папа очень хотел, чтобы я был в безопасности. Летом 1992 года фронт находился совсем рядом с нашим городом».
Сначала Хасану мешал языковой барьер – из-за него он вел себя отстраненно, но со временем адаптировался. «В футболе важно то, что ты умеешь, а не то, откуда ты, – говорил Салихамиджич о том времени. – Благодаря футболу находить друзей легко». Хасан довольно быстро выучил немецкий (у него вообще отличные способности – кроме боснийского и немецкого он знает английский, итальянский, испанский и сербохорватский) и влился в коллектив – даже ездил на вечеринки в Любек к партнеру по молодежке «Гамбурга» Свену Виттфоту.
В Германии у Хасана случилось много бытовых открытий. «У семьи, в которой я жил, всегда были фруктовые йогурты в холодильнике. Дома я такого не видел никогда. Иногда я съедал по пять йогуртов в день – их приходилось прятать, – рассказывал Салихамиджич. – А еще я не знал, что звонки домой стоят очень дорого. В какой-то момент отец семьи, принявшей меня, купил телефон, который можно было блокировать».
Но Салихамиджич не забывал о главном и постоянно тренировался. Он мечтал стать профессионалом.
«Мне повезло, что я жил в нескольких минутах от поля, – вспоминал Хасан. – Каждый день я вставал в шесть утра, перелезал через забор и тренировался. Я отрабатывал рывки и дриблинг, пока охранник не замечал меня. Когда это происходило, меня выгоняли.
Люди в «Гамбурге», наверное, думали, что я сумасшедший. Но там мне дали шанс, потому что видели, что я по-настоящему хотел добиться успеха. Я посвятил всю свою жизнь тому, чтобы выйти на профессиональный уровень.
В Германии любой, кто трудится, получает шанс. Если ты готов сделать все ради успеха, то в Германии ты сможешь себя реализовать».
После полутора лет в молодежке Салихамиджич попал в основу «Гамбурга» на заключительные матчи сезона. Там работал Феликс Магат – пожалуй, главный тренер в карьере Хасана (они поработают вместе еще в «Баварии» и «Вольфсбурге»).
Хасан набрал 2+5 в 8 матчах за «Гамбург». Самой яркой для него стала игра последнего тура чемпионата против «Айнтрахта»: чтобы попасть в Кубок УЕФА, «Гамбургу» нужна была победа, Салихамиджич оформил дубль и отдал две голевые передачи (4:1).
Следующим вечером Хасана пригласили на шоу канала ARD TV. Ему не сообщили, что в день матча с «Айнтрахтом» съемочная группа побывала в Ябланице и взяла интервью у его семьи.
Эти кадры Хасану показали в студии, и он заплакал. Тоска по дому не отпускала.
«Магат – очень хороший тренер, – писал Салихамиджич родителям. – Он очень хорошо меня учит, но так и не разговаривает со мной. Он ни разу не спросил, скучаю ли я по семье, как мои родные справляются с войной…
Я очень скучаю по сестре, а еще – по папиной критике. Он всегда знал, что будет лучше для меня.
Я очень много думаю о маме – я мамин сын. Не могу дождаться момента, когда увижу ее и сяду к ней на колени».
Переход в «Баварию» и цунами
Летом 1998 года сбылась мечта Салихамиджича – он перешел в «Баварию».
Когда Хасану было 14 лет, он смотрел на слезы мюнхенцев после вылета из Кубка чемпионов от «Црвены Звезды». С ним в составе «Бавария» прервала 25-летнее ожидание и взяла Лигу чемпионов-2001 – в том самом великом финале против «Валенсии».
В Мюнхене у него было еще много трофеев – шесть чемпионств, четыре Кубка Германии, четыре Кубка немецкой лиги и Межконтинентальный кубок. Несмотря на такой успех и статус легенды клуба, он никогда не забывал о корнях.
«Я – всем сердцем босниец, и я очень люблю свою семью, – говорил Салихамиджич в 2002-м. – Все мои родственники живут в Ябланице или в Сараеве, я часто навещаю их, мы созваниваемся два-три раза в неделю. Мне нравится думать о родине, потому что там я провел очень хорошее детство.
Но войну не забыть так легко. Ее последствия видны до сих пор. Многие предприятия прекратили работу. Все разрушено – у страны огромные экономические проблемы».
***
Казалось, что все беды Салихамиджича остались в прошлом: он стал звездой и выиграл с «Баварией» все. Но в декабре 2004-го Хасан едва не погиб.
Салихамиджич со своей девушкой Эстер и двумя детьми проводили рождественские каникулы на Мальдивах. Там же хотели отпраздновать и день рождения Хасана – 1 января ему исполнялось 28 лет.
26 декабря в Индийском океане случилось одно из самых сильных землетрясений за всю историю наблюдений – магнитудой 9,1. Удар цунами затронул 14 стран, более 230 тысяч человек погибло. Сильнее всего пострадали Индонезия (167 540 погибших), Шри-Ланка (35 322 погибших) и Индия (16 269 погибших). Ущерб на Мальдивах был гораздо меньше – погибло около 80 человек.
Когда появились первые сообщения о трагедии, в клубе запереживали. Мюнхенская газета Tz вышла с заголовком «Дыхание смерти в «Баварии».
«Это случилось во время завтрака, – рассказывал потом Салихамиджич. – Когда пришла волна, мы с детьми стояли в очереди в буфет. Вода сразу же поднялась мне до груди.
Сложно описать. Неожиданно появились огромные волны, они утягивали людей. Все паниковали. Мы с женой вовремя посадили детей на плечи. Другим повезло не так сильно.
Мы ходили по острову и искали пострадавших. Одну женщину утянуло в море на два километра. Ее удалось спасти».
Хасан и Эстер держали детей над головами и пытались перебраться на другую, более безопасную половину острова. Им повезло: риф замедлил и ослабил последующие волны.
Салихамиджичу удалось спасти телефон и банковские карты. Все остальные вещи из их бунгало вынесло водой. Хасан с семьей улетел в Германию на следующий день.
«Я рад, что нам удалось спастись, что мы выбрались оттуда здоровыми, – говорил потом Салихамиджич. – В такой ситуации быстро осознаешь, как легко может закончиться жизнь».
Фото: Gettyimages.ru/Alexander Hassenstein, Mark Sandten, Marcus Brandts, Martin Rose, Bill Putnam; globallookpress.com/Kael Alford
Как же бесил тогда)))
Цепкий, скоростной.
Такой пример.
На нашем прекрасном сайте можно посмотреть составы клубов бывшей Югославии. Сербов почти нет в хорватских, словенских и боснийских клубах. И наоборот - хорваты, боснийцы и словенцы друг у друга играют вперемешку, в Сербии их практически нет.
+ много других наблюдений и рассказов тех кто понимает и живёт там.
И кстати, спустя 20 лет сербы вроде как мирно общаются с хорватами, боснийцы с сербами, с албанцами у сербов только сложнее отношения.
Не простая судьба у Браццо, но рад, что он всё преодолел!
Если ты знаешь сербскохорватский, ты знаешь и боснийский. Боснийский - часть того языка, который называли сербскохорватским, как и сербский, и хорватский, и черногорский. Тогда это считалось диалектами сербскохорватского, после распада стало принято считать отдельными языками, но больше из политических соображений.