28 мин.

5000 км на мотоцикле по пустыне. Русская девушка проехала самую жесткую гонку «Дакара»

1 k

Выкапывала мотоцикл, грузовик чуть не упал на голову.

«Дакар» – одна из самых суровых гонок планеты: 5000 километров и 11 дней по пустыне. Для тех, кому и этого мало, на «Дакаре» есть особенно суровый класс Original by Motul. По его правилам, всю дистанцию надо пройти без посторонней помощи: чинить машину (или мотоцикл), находить дорогу – все это гонщик должен делать сам. Из 32 участников Original в 2019-м до конца добрались 16. Одна из них – русская мотогонщица Анастасия Нифонтова, ставшая первой в истории женщиной, финишировавшей в этом классе.

Анастасии 40 лет, она родилась в Вашингтоне (ее папа – инженер, в конце 70-х ездивший в Штаты на строительство здания Посольства СССР в США). Она замужем, у нее двое детей. Первый мотоцикл ей купили в 16 лет, а только что она вернулась со второго «Дакара», который, уверяет она, точно не станет последним.

Сколько стоит «Дакар», как она чуть не погибла на гонке

– Я хочу проехать «Дакар». Сколько мне денег надо?

– На первом «Дакаре» (2017) у меня не было своих подготовленных мотоциклов, вообще ничего. Я тогда арендовала технику и полное обслуживание. Такой all-inclusive: учтены все стартовые взносы, даже частично оплачены билеты в Южную Америку и обратно, только в Амстердам надо прилететь. Такой пакет на одного человека стоит 100 тысяч евро. Как тогда, так и в эту поездку, все деньги на «Дакар» были спонсорские. Других затрат, в принципе, нет – дают менеджера, механика, у людей огромный опыт. Это очень удобно, но дорого.

Есть дешевый вариант. Я так ездила в этом году, чтобы участвовать в зачете Original. Этот зачет всегда и был для гонщиков, которые не могут позволить себе, например, механика. Это же дорого – один человек на «Дакаре» стоит порядка 15 тысяч евро. Ты берешь ящик с запчастями, чемодан с одеждой, мотоцикл, все это в грузовик к организаторам, покупаешь билеты, платишь стартовый взнос – те же 15 тысяч – и едешь на «Дакар». К этим 15 тысячам надо прибавить запчасти и резину, которую я привезла, стоимость билетов на самолет и гостиницы, аренду навигационного оборудования – достаточно. Всего получилось 25-30 тысяч евро.

Не то что в этот раз не было денег – просто хотелось себя испытать. Женщины никогда не участвовали в Original. Это тяжело. Приезжаешь – и вместо того, чтобы отдыхать после изнурительного спецучастка, ты весь оставшийся вечер чинишь мотоцикл, собираешь палатку, тащишься в другой конец бивуака, чтобы душ принять.

В Original запрещено использовать какую-либо помощь – механика, менеджера, даже массажиста. Можешь пользоваться только тем, что предоставляют организаторы. Они дают палатку, грузовик, который перевозит твои вещи с бивуака на бивуак, шиномонтажный центр и столовую. Больше ничем пользоваться нельзя, они следят, чтобы тебе никто гайки не помогал крутить.

– Гипотетически можно прилететь на вертолете, отремонтировать вам мотоцикл и улететь?

– Гипотетически можно. Но все признают, что Original такой зачет, где настоящие [фанаты гонок] соревнуются. Это же неуважение к самому себе. Ты бросил себе вызов: проехать без помощи в самом сложном зачете и получить медаль за финиш. Тебе ее дадут, а ты будешь знать, что где-то смухлевал.

– Кто вообще придумал такую жесткую дисциплину?

– А это самая первая дисциплина, она потому и называется Original. Раньше на «Дакаре» не было заводских команд и профессиональных гонщиков. Когда Тьерри Сабин придумал это все в конце 70-х, по сути, это было путешествие друзей по Африке с соревновательным элементом. Организаторы поняли, что нужно сохранить этот дух.

– Как выглядит бивуак на «Дакаре»?

– Это такой небольшой город, который передвигается с места на место. Когда приезжаешь, уже стоят общие палатки вроде столовой. Там в любое время суток есть макароны с разными соусами и сырами. Спортсмены едят их, потому что это самая углеводная еда. А так по расписанию завтрак, обед, на который гонщики обычно не попадают, и ужин. Дают мясо, салаты, сыр. Еще вино и пиво есть в маленьких баночках. Вино даже рекомендуют выпивать для поддержания гемоглобина. Я не пью, но многие гонщики так делают – никто не напивается, а перед сном хорошо даже.

– Как выглядят туалеты в бивуаке?

– Обычные пластиковые, как на массовых мероприятиях. Только их обслуживали очень хорошо. Чисто, никакой вони, сотрудники всегда за всем следили. Душевые кабинки – такие же пластиковые постройки, только вместо унитаза душ. Вода, правда, холодная была. 

– Как вы готовились к этому «Дакару»?

– По технической части меня тренировал мой механик Сергей Морозов. В детстве сама крутила гайки, но потом в спортивной жизни уже были профессиональные механики, которые за меня все делали. Мне в голову не приходило самой туда лезть.

А физическая подготовка никак не отличалась от подготовки к любой другой гонке. Бег, прыжки, приседания, отжимания, упражнения на балансбордах и полусферах. Почти без железа – это не моя тема. В основном тренировки на баланс и выносливость.

– И вы за месяц до гонки по 200 км в день ездили по пескам Абу-Даби.

– Ну так и готовилась, да. Мышечная память и организм привыкают. Морально себя готовишь к тому, что это будет тяжело и долго. Если человек морально неподготовленный, то устанет и скажет: «Я не поеду. Не могу».

– Тренировали себя дольше обходиться без еды или воды?

– Нее, наоборот перед «Дакаром» надо было отъесться чуть-чуть. В гонке у меня с собой было 3 литра изотоников и энергетические гели. На мне две трубочки, я могу попить или поесть гель. В карманах энергетические батончики. Так и питаюсь по ходу гонки.

– Три самых трудных момента с «Дакара»?

– В первый день я приехала в бивуак и обнаружила, что у меня треснул пластик на мотоцикле. Причем там, где никогда в жизни не трескался, хотя я жестко не падала. Я помню, как приехала и подумала: «Боже, если в первый день такие поломки, что будет дальше?». Но потом сама все починила.


Второй момент – на восьмом этапе, когда сил почти не осталось. Был кусок на спецучастке в горах, где одновременно туман и феш-феш. Это песок, у которого структура пыли. Дорога покрыта такой корочкой, когда мотоцикл проезжает, все взбивается, пыль поднимается в воздух. В итоге из-за феш-феш и тумана ничего не видно. Еще и все влажно, в итоге феш-феш покрыл мотоцикл и очки, было очень тяжело ехать.

Третий момент – тот же день. Я приехала на бивуак и поняла: силы закончились, а еще два дня ехать. Помню, что залезла в палатку и как девочка даже немного поплакала – так было тяжело. Но как и все девочки, когда поплакала – стало полегче. Взяла гаечные ключи, пошла возиться с мотоциклом, и нормально.

– Сколько спали в день?

– По-разному. Было что два часа в день, было что восемь, когда быстро приехала, быстро мотоцикл сделала и спать легла.

– Сложно чинить мотоцикл в песках?

– Прямо так в поле – слава богу, не приходилось. Механик очень хорошо подготовил мотоцикл, поломок из-за ничего у меня не было. Пару раз мотоцикл падал и ломался пластик, но это не глобальный ремонт. Доезжаешь до бивуака, решаешь на месте.

– Правда, что внедорожники и мотоциклы на «Дакаре» ненавидят друг друга?

– Нет. Просто гоночные ситуации. Мотоцикл же неустойчивый и все время падает в неудобных местах. Бывает, что автомобилист не замечает этого и когда переваливает дюну, проезжает по мотоциклу. Мотоцикл ломается, начинаются скандалы. 

У меня два таких инцидента было. Первый [на четвертом этапе] – когда Сириль Депре (пятикратный победитель «Дакара» – Sports.ru) за дюной меня не увидел и пнул мотоцикл своим бампером. Он впечатался немного в песок, но обошлось без серьезных поломок. Депре сразу остановился, они со штурманом вышли, пылинки сдули с меня, я поехала.

А второй раз – это все тот же восьмой день. Я упала за дюной и в какой-то момент увидела, как на меня летит с дюны девятитонный грузовик. Если честно, я в тот момент с жизнью попрощалась. Но каким-то чудом он в последний момент меня заметил. Когда перевалился, то сразу остановился, не задел ни меня, ни мотоцикл.

– Вы тогда плакали прямо на трассе, да?

– Меня трясло минут 10. Это реально был шок. Когда человек понимает, что на грани жизни и смерти, то это просто нервный микросрыв. Руки трясутся, слезы текут. Я постояла так, потом в себя пришла, поехала дальше.

– На «Дакаре» хорошие призовые?

– Ха-ха, нет. На «Дакаре» ты, к сожалению, только тратишь деньги. По-моему, призовые дают только за первое место, там смешная сумма, тысяч пять евро. Это даже стартовый взнос не покрывает.

– Какой ваш самый большой денежный выигрыш в мотогонках?

– А денежных призов не дают. Когда в супермото гоняла, давали 2-3 тысячи рублей.

– Почему так? Это часть культуры?

– Ну да, тут все за идею, не за деньги.

– Еще поедете на «Дакар»?

– Да, конечно. Не думаю, что этим все закончится. Надо новый челлендж себе придумать. Может, будет другая категория – багги, машины. Может, опять на мотоцикле. Но уже очень хочу пересесть на машину. В том году я уже участвовала в паре гонок на машине.

Возраст в какой-то момент возьмет свое. Мотоцикл требует серьезной физической нагрузки. На машине такой физики не нужно, можно продлить спортивную карьеру до пенсии.

Детство: мотоцикл «Тула», все друзья – пацаны, удивленные гаишники

– Откуда вообще увлечение мотоциклами?

– Это история из глубокого детства. Я сама не помню, но мама мне рассказывала, как я совсем ребенком была, а ручки к мотоциклам тянулись, когда на улицах их видела. Я даже в школьных тетрадях рисовала не цветочки, а мотоциклы.

Я не знаю, откуда это. У нас в семье никто не занимался мотоспортом, да вообще профессиональным спортом. Родители до последнего надеялись, что это пройдет. Не прошло.

– Расскажите про первый мотоцикл.

– Когда мне исполнилось 16, я уговорила родителей купить мотоцикл. Естественно, мы договорились, что я буду ездить только по даче, по полям, никаких дорог общего пользования. Родители согласились, мы с папой установили прицеп к машине и поехали на завод покупать мотоцикл «Тула». Это был 1995-й или 1996-й.

Я не помню, сколько он стоил, но помню, что мотоциклы «Тула» были стандартного красного цвета. Но когда мы приехали, на витрине стояли два мотоцикла – малиновый металлик и зеленый металлик. Вообще не похожи на банальные красные. Я помню, как папа сказал: «Нам такой». Продавщица сказала: «Не-не, это выставочные образцы, мы их возим на выставки, они не продаются». Но папа ее уговорил. Помню, как после этого папа говорит: «Ну мы договорились. Тебе, конечно, хочется малиновый?». Я говорю: «Не, это какая-то девчачья ерунда». И мы взяли зеленый.

Девочковая история – это уже тогда было не про меня. У меня два старших брата, я всю жизнь дружила только с мальчишками, во дворе играла в футбол, гоняла на велосипедах, не играла в куклы. Единственный признак девчачести – я любила шить для кукол одежду.

Говорят же, есть девчонки-пацанки. Но при всем при этом я люблю красиво одеваться, слежу за модой. У меня не то что руки в масле по локоть постоянно. Но так с детства повелось, что мне с мальчишками проще найти общий язык. Все мои друзья – парни. Мама говорила мне: я так ждала девочку, я так мечтала, что будут платья, косички. А мне все это в детстве совершенно не нравилось.

Вот мотоцикл мне очень нравился, я каталась на нем по полям и огородам. Он был не самым надежным, жуткая вибрация, из-за нее от него постоянно откручивались болты и гайки. Сейчас этот мотоцикл у родителей на даче в гараже. Но он абсолютно на ходу.

– Каково было быть 16-летней девочкой на мотоцикле в России 90-х?

– Близкие знали, что я помешана на мотоциклах. Когда я начала выезжать в город, то, конечно, вызывала всеобщий интерес. Это сейчас девчонок на мотоциклах много. Я иногда заезжаю к своему старому тренеру, у него одни девчонки. Почему так – не знаю. Он тоже удивляется, говорит, что с ума посходили.

А тогда бывало, что меня сотрудники ГАИ останавливали, у меня прав нет, я умудрялась их забалтывать. Они говорили: «Ой, а ты девочка! А сколько едет? А сколько мотор?». Даже забывали права спросить. Но аварий у меня в городе не было. Максимум зеркало задевала кому-то.

Уже тогда мотоциклисты ездили на смотровую площадку на Ленинские горы. И сейчас, по-моему, собираются там же. Все друг друга знали, а девчонки на мотоциклах были наперечет. Но меня не особо интересовала езда по городу, я быстро завязала и ездила на внедорожных трассах, начала соревноваться.

– Ездили без шлема хоть раз?

– Ни разу. Я к защите очень серьезно отношусь. Шлем нужен даже если вы едете в соседний ларек за пивом. Практика показывает, что все самые фатальные истории случаются как раз в ситуациях, когда человеку надо три метра проехать и он не надел шлем.

На гонках по правилам даже если просто надо по лагерю проехать 100-200 метров, все равно надо надевать шлем. Иначе меня оштрафуют.

– Сколько максимум вы выжимали на обычной дороге?

– Километров 200 на Симферопольском шоссе, это было в начале 2000-х. На очень маленькое расстояние, но мне хватило, чтобы понять, что такое большая скорость. Это когда ты опускаешь глаза на спидометр, потом поднимаешь, а ситуация на дороге радикально поменялась. Я поняла, что это вообще не весело.

У меня тогда был шоссейный мотоцикл Yamaha R6. У меня он был пару месяцев, после чего я его продала.

– Дружили с байкерами?

– Я до сих пор ничего про них не понимаю. Вот клубы байкерские, типа «Ночных волков». У них прямо иерархия какая-то – президент клуба, замы, какой-то ответственный по тому, как они строем куда-то ездят, ответственный по юридическим вопросам. У каждого на жилетке нашито, кто за что отвечает. Зачем люди в это играют? Там много богатых бизнесменов – видимо, не хватает чего-то в жизни.

Я ни в коем случае не осуждаю. Просто другая культура, мне не близка. Но друзья-байкеры, конечно, есть.

Первая Yamaha, спорт, равноправие

– Какой у вас был первый спортивный мотоцикл?

– Yamaha WR400. Я тогда устроилась на работу в мотосалон в Крылатском менеджером по продажам запчастей. В этом магазине продавались японские Yamaha. Все, кто там работал, были просто больны мотоспортом. Тогда я узнала мир мотогонок и купила нормальный мотоцикл. Это было в 1998-м или 1999-м. На нем я поехала на свою первую гонку.

– Сколько он стоил?

– Мне как сотруднице мотосалона его продали по закупочной цене – тысяч шесть долларов. Тогда это была приличная сумма. Я в месяц тогда получала долларов триста. У меня что-то было накоплено, но, конечно, мне помогли деньгами родители.

Первое впечатление после «Тулы» – ураган. Это как после старых «Жигулей» пересесть на «Тойоту». Сравнить точно скорость сложно, потому что у «Тулы» стрелка спидометра в какой-то момент начинала просто дергаться в разные стороны, а на Yamaha его в принципе не было, это максимально облегченный вариант, только счетчик километража. Думаю, «Тула» могла 100 км/ч, а этот – около 140. Это внедорожный мотоцикл, а не шоссейный, он 300 км/ч не может.

– Помните первую гонку?

– Это была гонка «Баха Селигер», в районе озера. За день надо было проехать три круга по 120 км.

– Какое место заняли?

– Предпоследнее. Объехала какого-то мужика, у которого были технические проблемы с мотоциклом. Но все равно была жутко довольна, что доехала до финиша.

– Следующий важный старт в вашей жизни?

– В 2008 году я из любителя стала профессионалом, когда меня взяли в профессиональную команду Yakhnich Motorsport. Я весь сезон ездила за эту команду в супермото – это смесь кольцевых гонок с мотокроссом, часть гонки по асфальту, часть – по грунту. Тогда это был новый вид спорта, девочек не было в нем, я умудрилась среди мальчиков в Кубке России приехать третьей. Тогда обо мне в первый раз люди узнали.

– Как парни восприняли ваше появление?

– Да парни спокойно относятся к девчонкам на мотоциклах. Даже не спокойно, а уважительно. Они понимают, что это тяжело. Оскорблений я никогда не слышала. Но когда на трассе они видят, что их обгоняет девчонка, их внутреннее мужское эго задевается, они начинают бодаться, обгонять. Когда я участвовала в супермото, это прямо чувствовалась, они жестко со мной обходились – подрезали, обгоняли. Но я понимала, что участвую в гонке не как девочка, а как гонщик. Почему они должны со мной церемониться?

– Есть ли принципиальная разница между гонщиком-мужчиной и гонщиком-женщиной?

– Во-первых, физическая сила. Тут против природы не попрешь. Женщина по природе слабее, сколько ты ни тренируйся, так заложено. Поэтому в мотоспорте женщинам соревноваться с мужчинами ну очень тяжело. В шоссейно-кольцевых гонках на асфальте нет таких серьезных физических затрат. Но во внедорожных гонках, мотокроссе и ралли-рейдах, где многодневные изнурительные гонки, никакого здоровья не хватит.

При этом женщины выносливее. Думаю, именно это помогает нам финишировать в гонках типа «Дакара». В моем зачете Original было 32 участника. До финиша доехали 16, я приехала 9-й.

– Женщина непредсказуема на дороге – это стереотип или вы тоже так думаете?

– Сейчас мировая тенденция, что женщины начинают захватывать мужские позиции. Уже неизвестно, кто более растерян за рулем, мужчина или женщина. Я думаю, это стереотип. Просто раньше общественное мнение такое было: женщина должна сидеть дома, на кухне, вождение автомобиля – это не ее. Женщины-водители чисто морально были задавлены, чувствовали себя неуверенно. А сейчас такого нет.

– Вы рады?

– Я считаю, что женщина в любом случае должна оставаться женщиной: слабенькой, маленькой, хрупенькой. А мужик должен быть мужиком. Но я считаю, что неправильно, когда на работу берут по половому признаку. Должно быть равноправие.

Но без перегибов, когда женщины начинают становится похожими на мужчин – ходить в брючных костюмах, запрещать брать у них тяжелые сумки. Я, например, всегда отдаю сумки, мне нравится, когда мне открывают дверь в машине, пропускают вперед, пальто подают. Я чувствую себя женщиной, это приятно.

– Что это за фотография у вас в соцсетях?

– Периодически бывают костюмированные фотоэксперименты. Это для фана, интересный контент для подписчиков, чтобы не только гонки, но и перевоплощения. По-моему, этот образ был навеян Белой Королевой из последнего фильма про «Алису».

Эмираты, Африка, спонсоры

– Помните первые международные гонки?

– Апрель 2014 года в Эмиратах, первый этап чемпионата мира. Я тогда впервые поняла, что такое настоящие большие и абсолютно песчаные гонки, я никогда не видела настоящие пески и барханы. В первый же день гонщик насмерть разбился. После этой гонки я поняла, что могу на международном уровне неплохо ездить, надо искать партнеров, спонсоров.

В январе 2015-го я поехала на ралли-марафон Africa Eco Race. По сути, это тот же «Дакар». Раньше же «Дакар» был в Африке, но в 2008-м переехал в Южную Америку по соображениям безопасности. Но есть люди, которые считают, что настоящие ралли-рейды – в Африке. И вот они делают такую же гонку там, только под другим названием.

Топовые гонщики вместо Африки ездят на «Дакар», это такая домашняя атмосферная гоночка. Но тоже очень непростая, в масштабах ралли-марафона – 6-7 тысяч километров. Это была моя первая большая гонка, куча эмоций, очень тяжело физически и морально. Но я проехала, выиграла женский зачет, а в общем была 6-й или 7-й.

– Что поразило в Африке? Животные выбегали?

– Да обычные козлы. Я помню другую гонку в Марокко: у местных детей развлечение – кидаться в гонщиков камнями. Если ты в машине, то еще ничего, а мотоциклисту больно. В Мавритании поразил песок, он очень непредсказуемый. Тут он твердый, а сделал шаг в сторону – по щиколотку проваливаешься. При этом визуально он одинаковый. Когда едешь на мотоцикле и подъезжаешь к краю бархана, должен рассчитать скорость, чтобы не упасть. Если мягко – надо дать газу. Если твердо – надо притормозить, чтобы не улететь. В Мавритании такое не всегда получается – приходилось иногда выкапывать мотоцикл.

– Бедность? Криминал?

– Когда я въехала в Мавританию, то думала: а что это за маленькие соломенные туалеты стоят? Реально постройки как туалеты у нас на дачах. Оказалось, они там живут.

Когда «Дакар»  проходил в этих местах, участники оставляли бочки – из-под масла, из-под бензина. Местные их разбирали и оббивали свои домики. Я сначала думала: как они такие бедные там живут? При этом смотришь на людей и понимаешь: они радуются просто тому, что живут. Не заморачиваются. Я заглядывала в эти домики: какой-то нехитрый скарб на полках, на полу кожурка постелена, на ней человек лежит. Пьют люди из колодца.

Хотя иногда едешь по такой нищей деревне – вдруг посреди домиков из соломы стоит новый «Рендж Ровер». Или идет дама в тряпочках с детишками, выглядят все так, что хочется еды им дать. И тут она достает из тряпок айпад.

Мавритания

– Как вы находите спонсоров?

– Это самая большая проблема. Вначале мы ездили за свои деньги – занимали, залезали в долги. А так гонки – как шоу-бизнес. Чтобы найти спонсора, надо предложить какой-то продукт. Когда пошли первые победы и достижения, я начала ходить по спонсорам. Конечно, из ста разговоров в лучшем случае один становился более-менее серьезным.

Начиналось с простого. Кто-то поддерживал товаром – например, Motul, один из моих первых спонсоров. Финансово поначалу не поддерживали, но давали масло, смазочные материалы и другую химию, что тоже мне помогало. Кто-то давал мотоциклетную одежду. Я активно над этим работала, постепенно начали давать денег. Среди первых спонсоров еще «Ред Булл» был.

– На какую сумму ваш последний спонсорский контракт?

– Это я вам точно не могу сказать. У меня там пункты о неразглашении, у меня проблемы могут быть.

– Что вы даете спонсорам взамен?

– Тут не все так просто. Когда ты идешь в компанию просить денег… Ты даже не просишь денег, ты продаешь себя. Ты продаешь что-то, чем можешь быть полезен. Объясняешь, где она может заработать или сэкономить. Поэтому прежде чем идти в компанию, ты ее изучаешь – чем занимается, какая маркетинговая политика, куда они движутся. Это новая компания и ей нужна узнаваемость логотипа, или это компания, которую знают все? Спортсмен должен в этом разбираться.

Допустим, компания новая на рынке. Тогда я могу предложить какие-то рекламные площади на себе, я же появляюсь в телевизоре, журналах, газетах. Я говорю им, что могу рассказывать про продукт, который они предлагают. Говорю, что у меня позитивный имидж, все меня любят, поэтому будут позитивно относиться к компаниям, которые на мне.

– Что вы предлагали конкретно «Ред Буллу»?

– «Ред Булл» интересует исключительно уникальность и топовость. Если ты лучший в мире, ты интересен. Если уникален по какой-то причине, то тоже интересен. Моя уникальность в том, что я была единственной женщиной из России, кто занимается ралли-рейдами, показывала неплохие результаты на ралли-рейдах. Убедила их, что таких, как я, больше нет.

Перелом позвоночника, семья, планы

– В 2016-м у вас был компрессионный перелом позвоночника. Что случилось?

– Это было второе участие в Africa Eco Race. Гонка неплохо началась, я ехала в топ-3 общего мотозачета, боролась с мальчиками. И на каком-то этапе у меня сломался в дюнах мотоцикл, это отбросило меня назад в турнирной таблице. Оставшуюся часть гонки я ехала в расслабленном состоянии. Это был последний боевой день, когда что-то еще можно было решить в плане спортивной составляющей.

Километров за 15-20 до финиша началась серия плавных песчаных поворотов. Я еду 110-120 в час, наслаждаюсь природой, торопиться особо некуда. И в какой-то момент – в дорожной книге этого не было – пошел поворот, который начался плавно, но потом пошел резкий доворот, который я увидела поздно. Там была высокая трава, я сама тоже была несобрана. Меня бруствером подбило в заднее колесо, я улетела за поворот и вылетела с мотоцикла как торпеда. Головой воткнулась в жесткую песчаную кочку. А потом еще сверху на меня мотоцикл приземлился.

Ощущения были такое, что мне в легкие кто-то кипятка налил. По спине разливалось тепло. Я испугалась, что повредила что-то внутри, у меня какое-то кровотечение. Было очень больно, но до финиша рукой подать, километров 15. Погибать в Мавритании мне совершенно не хотелось. Я понимала, что на финише есть доктора, мне надо срочно туда ехать. Мне было очень тяжело и больно, но я подняла мотоцикл. Доехала до финиша, врачи меня пощупали, вроде ничего. Про перелом позвоночника я узнала уже в Москве, когда мне сделали МРТ и рентген.

– Как вы восстанавливались?

– Да как обычно. Сходила к врачу, он прописал мне хождение в корсете, я месяц или полтора в нем ходила. Потом поняла, что корсет зло и от него мышцы атрофируются, спина болит еще больше. Выкинула его. Занималась специальной гимнастикой, лечебной физкультурой. Как у пенсионеров: ручки подняли, ручки опустили. Естественно никаких мотоциклов.

– Не думали завязать после этого?

– Нет, меня, как ни странно, травмы не приводят к таким мыслям. Сильных, надеюсь, больше не будет, но такой спорт, без травм никуда. Нет мыслей вроде «все, я поломала пальчик и больше никуда не поеду».

– Родственники не просили закончить со спортом?

– Муж постоянно говорит: «Давай еще куда-нибудь поедем!». Нет. Они тоже все больные. Дети просто живут с этим. Мама робко иногда спрашивает: «Может, все, хватит?». Но она знает, что это не лечится, поэтому всегда помогает. С детьми сидит, когда мы на гонки уезжаем.

– Кто самый отмороженный мотогонщик?

– Боюсь, его мало кто знает. У меня есть знакомый Макс Хант (участник «Дакара»-2019 – Sports.ru), он британец. Он даже в шаре цирковом на мотоцикле ездил. Он хватается за все, что связано с риском для жизни. Как только риск для жизни – сразу огонь в глазах.

Макс Хант

– У вас погибали друзья в гонках?

– В гонках – нет, в городе – да, на дорогах общего пользования. Года три назад погиб знакомый, Максим Травин. Какая-то абсолютная глупость: он ехал на шоссейном мотоцикле и где-то между Голицыно и Киевским шоссе врезался в лося. Все – человека нет. А он чуть ли не курсы по безопасному вождению вел, был профессиональным гонщиком.

– Где опаснее: на машине в городе или на «Дакаре»?

– На машине еще ничего в городе, ты защищен железом со всем сторон. На мотоцикле опасно. Люди сейчас ездят и в гаджеты смотрят: кто в навигатор, кто переписывается. Особенно таксисты, которые клиентов высматривают в приложениях. Они порой просто не видят, что творится. Ладно, когда таксист не туда повернул и просто поцарапал машину. А когда ты задел мотоциклиста рядом со встречкой, его задело и выкинуло, это очень опасно. Переехал грузовик и все.

Понятно, что таксисты пытаются заработать денег. Они уставшие, невыспавшиеся, концентрация падает. У них телефоны, куда они все время смотрят. Многие неместные и вообще не понимают, где находится. Раньше таксисты были профессиональными шоферами. А сейчас в таксисты идут все кому не лень, некоторые толком по-русски не говорят. Что от них ожидать. Я абсолютно нормально отношусь к людям, которые приезжают на заработки в большой город, так по всему миру. Но большая проблема в том, что они до изнеможения этим занимаются. И потом неприятности.

 

Мужчины и женщины, кто платит за кофе, семья

– Вы говорите: женщина должна оставаться слабенькой женщиной, а мужик должен быть мужиком. Считаете, что мужчины уже не те?

– К сожалению, тенденция такая есть. Особенно это касается моих европейских друзей. У меня есть пара знакомых итальянцев, которым я часто говорю: «Ты что, девочка, что ли?». Сплетни разводят, слухи распространяют, обижаются на какую-то ерунду. Хотя они брутальные мужики на мотоциклах.

Россия более староустроенная в этом плане. Мужик – это мужик. Девочка – девочка. Когда мальчик приглашает девочку в кафе, то платит за кофе.

У меня есть хороший итальянский товарищ Алессио, когда-то позвал меня на кофе и заплатил. Потом, когда мы уже прямо хорошо подружились, он как-то вспомнил: «Ты тогда даже не предложила заплатить». Это был вопрос трех евро! Я говорю ему: «Слышь, а ты че, не мужик?». Он такой: «Не, ну я заплатил же, но надо было хотя бы предложить». Я теперь постоянно глумлюсь над ним: «Хочешь, за тебя заплачу?». Он сразу: «Че ты меня обижаешь?».

Алессио Коррадини

– И что, все итальянцы такие?

– Нет, просто это мой хороший друг такой. Но есть нюансы, которые отличают наших мужчин от их. В Европе твою сумку не подержат. Пару лет назад мы снимали в итальянских горах видеоролик. Оператором был поляк Барток, а второй был этот Алессио, он фотограф. Мы втроем ездили на мотоциклах, а польский парень не очень уверенно на мотоцикле себя чувствует. А там был момент, когда с горы крутой надо спуститься. И там камни – реально сложный кусок. Барток к тому же был на большом мотоцикле, навьюченный аппаратурой. Я спустилась, Алессио спустился, мы стоим внизу. И мы видим, как этот Барток бедный мучается. Метр проехал – упал. Я понимаю, что надо помочь. Поднимаюсь наверх, пытаюсь помочь, а Алессио внизу сигару курит. Я в итоге села на тяжелый мотоцикл Бартока, съехала на нем. Потом бегом за своим, он же наверху остался. Алессио даже не дернулся.

Мы потом к нему подходим, говорим: «Нормально вообще?». А он: «А что? Ты меня не попросила». Я говорю: «В смысле? Я еще должна просить?». Он мне начал рассказывать про какую-то немецкую подружку, которой он помог, а она оскорбилась. Я говорю: «Ой все, досвидос».

– Чем ваш муж Антон занимается?

– Он занимается магазином (Анастасия и Антон – владельцы магазина мотоциклов и экипировки MXT в Крылатском, Анастасия говорит, что сейчас им почти не занимается – Sports.ru). Продажи, общение с сотрудниками и клиентами. Помогает в организации гонок – следит, чтобы все запчасти были с собой, чтобы гостиницы были забронированы, билеты куплены. Вся подобная рутина – это на нем.  И механик он неплохой, решает какие-то вопросы с Морозовым – что с собой взять, какие инструменты. Ну и детьми он занимается, берет на себя большую часть домашних забот.

– У вас бывают мысли типа «В нашем браке мужик я»?

– Иногда, конечно, бывает такое ощущение. Но нас всех все устраивает, каждый занимается тем, что нравится. Антон, например, очень любит готовить. Он приходит на тусовку и сразу бежит к костру или казану. Он не любит сидеть в углу и болтать, ему надо всех накормить, чтобы все были сытые. А я, например, никогда не любила готовить. И зачем себя насиловать? Ради стереотипа, что жена должна готовить? Мой муж прекрасно готовит и любит это делать.

– Когда вы поженились?

– Лет десять назад.

– У вас был когда-нибудь бойфренд-гонщик?

– Мой первый муж был профессиональный мотогонщик, Александр Нифонтов (в 2010-м он умер в 51 год от сердечного приступа – Sports.ru). Он был первым российским гонщиком, который выступал на «Дакаре», легендарная личность для своего времени. Он всегда скептически относился к моим гонкам, считал, что это неженское дело. Говорил: женщина на мотоцикле – это ужас.

Фото: PR-агентство Марии Шаховой/Eric Vargiolu/DPPI (1,12), Antonin Vincent/DPPI, Florent Gooden/DPPI (3), Анастасия Нифонтова (5); instagram.com/nifontova13 (4,6,7,8,10,13,18); из личного архива Анастасии Нифонтовой (9,15); globallookpress.com/Michel Gounot/GODONG; instagram.com/madmaxi37, disodbediente

Мотокросс
logoралли Дакар
Анастасия Нифонтова