Влашич: Пашалич говорил мне: «Мой друг, никогда не езжай в Россию!»
Лидер ЦСКА – про депрессивную Махачкалу, сравнения со Спанч Бобом и том, как Каррера разочаровал Пашалича.
За пару месяцев Влашич стал ключевым игроком ЦСКА. Через него строится большинство атак армейцев. Хорват стал чем-то вроде градусника: если у него идёт игра, то вся команда выглядит мощно. Влашич пришёл в гости и полтора часа отвечал на наши вопросы. Было интересно понять, как абсолютно новая команда смогла выглядеть настолько цельной.
Раздевалка
– Раньше атмосферу в ЦСКА создавал Вася Березуцкий. А кто теперь?– У нас весёлая атмосфера, хотя нет одного заводилы. В раздевалке всегда есть те, кто шутит и кто сидит серьёзный.
– Вы подсмеиваетесь над Родриго Бекао, мол, он скрывает свой реальный возраст. Как реагирует бразилец?– Шутит в ответ. Он не обижается на приколы ни про возраст, ни про внешность. Вообще, шутить над ним не так уж просто – он знает только португальский. Я говорю на английском, добавляю немного жестов – Родриго понимает. Кстати, он пытается говорить на русском, но пока знает всего одно слово: эта-та-та. Что-то такое. Я не знаю, что это значит.
– А про вас как шутят в команде?– Говорят, что я Спанч Боб!
– Почему?– Ну, потому что я немного квадратный (смеётся).
– С кем ближе всего общаетесь в команде?– С Бистровичем и Якой Бийолом.
– Насчёт Кристияна понятно – он тоже хорват. Как находите общий язык с Бийолом?– Интересная штука по поводу словенского языка: они могут спокойно разговаривать на хорватском. Мы их понимаем, но говорить не можем. Не знаю, как это возможно!
– Вы учите русский?– Я хочу. Когда только приехал, думал, что буду заниматься с учителем, но времени нет. Если на дорогах пробки, то с базы я еду около часа – это отнимает много сил. Так что пока учу только в быту. Знаю основное: «привет», «спасибо», «до свидания».
– С партнёрами общаетесь на английском?– Никто не знает английского (смеётся). Спасает переводчик Макс. Он делает свою работу невероятно: тренер разговаривает без пауз, Макс говорит вместе с ним, переключаясь с испанского на английский и наоборот. Иногда встречи длятся час – и он всё это время говорит.
– Одного переводчика достаточно?– Как-то раз я ему сказал: «Макс, я выучу русский, чтобы тебе столько не переводить». Он ответил: «Нет-нет, мой друг, мне нужна эта работа!» (смеётся).
Гончаренко
– У вас было не так много тренеров, но всё же: что особенного в Гончаренко?– Он весь в футболе. Он всегда смотрит матчи, анализирует их. Когда мы приезжаем на базу, Гончаренко с тренерским штабом уже там – отсматривает либо нашу прошлую игру, либо будущего соперника. Тренер разбирает для нас сильные и слабые стороны соперников. Например, фланговые защитники хороши в атаке, но плохо отрабатывают в обороне. Кроме того, Гончаренко отличный психолог – он знает, как общаться с игроками.
– И как же?– Есть футболисты, которые плохо реагируют на критику. А есть те, которых надо критиковать, чтобы он стал лучше. Кого-то вообще нужно хвалить, чтобы он прогрессировал. Он всё это понимает.
– Что нужно говорить вам?– Мне надо говорить, что я хорош (улыбается.) Я чувствую себя лучше, если тренер меня хвалит – сразу хочется делать ещё больше, чем могу. Хотя к критике я нормально отношусь.
– Гончаренко говорит при всех, что вы лучший?– Он не говорит, что я лучший. Он даёт мне свободу в игре. Для меня это намного важнее. Если тренер позволяет мне действовать свободно, то я понимаю, что он в меня верит.
– Гончаренко – самый сильный тренер в вашей карьере?– Хм… Думаю, да.
– Одни тренеры постоянно общаются с игроками, другие – держат дистанцию. Как у вас с Гончаренко?– Достаточно разговариваем. Намного лучше, когда есть возможность общаться с тренером. В моей карьере были те, кто держался отстранённо – это сильно влияло на отношения в команде.
– На каком языке вы общаетесь?– На английском, немного на русском, а во время долгих разговоров подключается переводчик.
– В футболе всё более или менее одинаково во всех чемпионатах. Было что-то новое для вас, что вы узнали только от Гончаренко?– Раньше я всегда принимал мяч, стоя спиной к воротам, а сейчас – лицом. Это, пожалуй, самая важная вещь, которой он меня научил.
– Это то, что можно отработать на тренировках?– Не совсем. Тут нельзя включить или выключить, нажав на кнопку. Нужно, чтобы такой момент произошёл в матче – один раз, другой. Тогда это откладывается.
– С такими командами, как «Рома» и «Реал», это делать сложнее, чем в РПЛ?– Знаете, наоборот. Иногда в матчах РПЛ сложнее, потому что все соперники стоят у своих ворот – сложно развернуться. «Реал» и «Рома» играют открыто, поэтому у тебя есть больше пространства.
– Что впечатлило вас больше всего, когда вы только приехали в ЦСКА?– В моих предыдущих командах было так: если ты играешь против топ-соперника, то заранее знаешь – нам его не обыграть. А у нас команда бесстрашная. Пускай даже ты молод, но готов биться с большими клубами.
– За счёт чего?– Нельзя просто приехать на матч и быть уверенным в себе. Для этого нужно много работать. Тренер разговаривает со своими игроками. Гончаренко и перед «Реалом», и перед «Ромой», да перед любой игрой говорил: «Не бойтесь. Они хорошие игроки, но вы на одном уровне, хоть и молоды».
«Эвертон»
– В Англии вам пришлось худеть на четыре килограмма. Почему?– Сказали, что я немного превышаю нормы. А когда достиг требуемых параметров, захотел сбросить ещё, чтобы посмотреть, как буду себя чувствовать. В итоге оказалось, что в прежнем весе мне было лучше, и я вернулся к привычным килограммам.
– Когда мы разговаривали с вашим отцом, он сказал, что Марко Силва совершил огромную ошибку, отпустив вас.– Ничего не имею против него. Сейчас команда хорошо играет. Когда он стал тренером «Эвертона», я к тому времени уже не играл. Естественно, он отсматривал матчи и не видел там меня. Да, я хорошо тренировался – об этом мне говорили другие игроки, – но Силва сказал, что хочет использовать тех, кого он знает. Думаю, что я помог бы «Эвертону» в полузащите, но это было их решение. В какой-то момент я засомневался: «Так ли я хорош, если не могу играть даже в такой команде?». Сейчас понимаю, что на моей позиции, видимо, были игроки посильнее.
– Как вам удалось не потерять мотивацию?– Только тренировки. В Англии если ты не играешь, то и не тренируешься – всё построено вокруг тех, кто будет в составе. Если у тебя матч только в воскресенье, то обычно два дня выходных точно есть. Даже если не играл, ты всё равно не тренируешься. Мне приходилось заниматься индивидуально с отцом. Думал: «Окей, надо подождать конца сезона, а там уже будет ясно, оставит меня тренер или я поеду в аренду». Меня это мотивировало.
– Правда, что ваш отец пришёл к Марко Силве и сказал, что вы хотите уехать в ЦСКА?– У меня был разговор с тренером. Я сказал, что хочу играть в каждом матче, а не выходить на замену по 15 минут. Тренер мне ответил, что не может этого пообещать. Я ему рассказал про вариант с ЦСКА.
– Как он отреагировал?– Ответил, что понимает моё желание. Потом начались какие-то проблемы – не знаю, может, «Эвертон» не мог договориться с ЦСКА, – поэтому я снова пошёл к нему со словами, что хочу уехать. Он пообещал поговорить с руководством. Для меня стало облегчением, когда менеджеры подтвердили, что готовы меня отпустить.
– В чём отличие РПЛ от АПЛ, кроме уровня?– В Англии принято, что игра на выезде – почти всегда поражение. Играешь дома? Значит фаворит. На своём стадионе мы могли обыграть любую команду, а на выезде одно очко казалось отличным результатом. Знаю, что в один из сезонов «Эвертон» ни разу не победил на выезде. Очень сложно взять три очка в гостях, если ты не «Манчестер Сити» или «Тоттенхэм».
Стадионы
– Что на это влияет?– Когда я только приехал в «Эвертон», мы лично поговорили с Рональдом Куманом – он часто разговаривал с футболистами один на один. Так вот, тренер спросил у меня: «Как думаешь, почему играть дома легче, чем на выезде?». Я ему ответил: «Не представляю. Просто знаю, что на своём поле проще». Он мне сказал: «Это психология. Намного легче, когда всё вокруг тебе знакомо. При своих трибунах комфортнее играть, проще принимать решения».
– Качество газона и размер поля могут иметь значение? У «Барселоны», например, оно немного больше.– Да, но трудности игры на выезде вряд ли связаны с газоном. Трава везде одинаковая.
– Худшее поле, где вам приходилось играть?– Ха! В Хорватии мы как-то играли в Кубке с командой то ли из четвёртой, то ли из пятой лиги. У них вместо газона был песок – там невозможно было бегать! Это с трудом можно назвать полем. Народ был так рад приезду «Хайдука», что матч не отменили.
– Выиграли?– Да. Уж не знаю, каким образом. Это был не футбол (смеётся).
– А что по поводу худшего поля в России?– В Махачкале. О, нет-нет – в Оренбурге. Там искусственное поле.
– Так в Уфе ведь тоже.– Да, но там намного лучше.
– Проводить матчи ЛЧ в «Лужниках» – правильная идея?– Думаю, да. Многие болельщики хотят посмотреть матчи, а на «ВЭБ Арене» все бы не поместились. Но, как по мне, там атмосфера была бы мощнее. Особенно в плане акустики – намного громче.
– Так что же лучше?– «Лужники», чтобы больше болельщиков смогли прийти на матчи.
– Судье пришлось остановить матч с «Ромой» из-за файеров.– Такое происходит на каждом матче в Хорватии. Клубы постоянно штрафуют. Бывает, что матч приостанавливают на 20 минут. Фанаты ЦСКА чем-то похожи на хорватских – тоже прыгают без футболок, приходят на каждый матч. В Англии публика больше похожа на зрителей. Они аплодируют при удачных моментах и свистят, если им что-то не нравится.
– Дым от файеров мешает футболистам?– В «Лужниках» ещё не было взрывов петард! В Хорватии «быдыщ» постоянно! Слышишь и бежишь быстрее (смеётся). Я к этому уже привык, а вратарям – плохо, ведь всё происходит прямо за их спинами. В Хорватии один раз петарда прилетела в голову нашему голкиперу.
Трансфер
– Когда вы в первый раз услышали, что есть предложение от российского клуба?– В первый или во второй день, когда я согласовал с «Эвертоном», что уйду в аренду. Это было в августе. Мой агент сказал, что у меня есть предложения от нескольких клубов, среди которых был и ЦСКА. Когда я узнал, что тренер на меня рассчитывает, а команда выступает в Лиге чемпионов, то сразу определился.
– Вы на тот момент знали, что в ЦСКА собирается совершенно новая команда?– Конечно. Когда мой агент зачитывал мне имена и возраст, у меня глаза округлялись. Это юношеская команда, что ли? (Смеётся.) На самом деле, это только в плюс. Всегда проще в строящейся команде, чем в той, где все уже семь лет вместе. Особенно если ты молодой.
– Вы не сомневались, стоит ли вам ехать в Москву?– Знаете, как получилось. Я уже дал своё согласие ЦСКА, оставалось только получить визу. Я посмотрел в таблицу: лишь два очка за первые три тура! Я тогда подумал: «Боже, да что ж такое!? Тренер так хотел меня видеть, но вдруг его уволят?». Сразу же позвонил своему агенту, который успокоил.
– Как?– Объяснил, что Гончаренко – лучший тренер в РПЛ, и его уж точно не уволят.
– Все хотят выступать в лучших лигах вроде АПЛ. И всё же, что-то может удержать вас в России?– Если всё останется, как сейчас: тот же тренер, та же атмосфера в команде. Я счастлив здесь. Люди в России иногда говорят мне, что я хочу вернуться в «Эвертон», они уверены в таком моём желании. Это неправда! Не знаю, что вы думаете, но о ЦСКА в Хорватии говорят как об очень сильной команде. Мне кажется, в России люди сами недооценивают ЦСКА.
– С вашим менталитетом проще в Англии или в России?– В России. Мы ментально ближе – язык, культура.
– В какой момент вы это осознали?– Шутки. Иногда я в Англии что-то говорил, а на меня смотрели с непонимание. Здесь я что-нибудь скажу, и все вокруг смеются. Если ты в Англии случайно въедешь в партнёра на тренировке, все сделают вид, что ничего не произошло. Случись тут — и все сразу: «Ой, мой друг, ты в порядке? Тебе не больно?».
Тактика
– Насколько больше свободных зон в АПЛ, чем в РПЛ?– Зависит от того, с кем играешь. Команды из верхней части таблицы чаще атакуют, а ты соответственно обороняешься, много свободных зон. Когда я играл в «Эвертоне», мы чаще оборонялись, так что сейчас я играю в лучший футбол – мы не сидим в защите, как тот же «Локомотив».
– Сложно было адаптироваться к чемпионату России, где у команд низкая линия обороны?– Конечно. Между линиями зачастую очень мало пространства, сложно отдавать пас в середину, подходить ближе к воротам. А при потере мяча твоя команда остаётся открытой, что даёт сопернику контратаки. Мне кажется, что именно из-за этого мы не всегда достигаем результата. Есть ещё команды, которые плохо обороняются, но хороши в контратаках – к такому поначалу тоже было трудно адаптироваться. Но после трёх-четырех игр можно привыкнуть ко всему, если ты каждый раз проводишь на поле 90 минут.
– ЦСКА чаще всех забивает в позиционных атаках и реже среднего по РПЛ – в быстрых. Как вам удобнее играть – во владение или на контратаках?– Идеально, когда есть и то, и то. Если выбирать что-то одно, то предпочёл бы позиционные атаки. В таком случае ты находишься недалеко от ворот, больше контактируешь с мячом.
– Есть вещи, за которые вас стоит критиковать?– При потере мяча есть пара секунд, когда я думаю: «Фуф, мы упустили владение». Какое-то мгновение трачу на то, чтобы это осознать, и только потом возвращаюсь. Вот момент, где мне стоит поработать над реакцией. Но это нормально для атакующих футболистов. Защитники думают иначе – они бегут ещё до того, как мы теряем мяч.
– В своё время Леонид Слуцкий отмечал, как важно для футболистов переключаться. Почему так сложно среагировать?– Я начал играть в футбол, когда был ребёнком. Тогда я просто атаковал и всё – там не надо было возвращаться. Только на профессиональном уровне один тренер постоянно мне твердил, что необходимо бежать назад. Я и сейчас знаю, что мне надо делать. Просто у меня есть много вариантов действий для развития атак. При потере мяча первая реакция – сожаление, и только потом понимаю, что надо возвращаться.
– Многие болельщики сравнивают вас с Александром Головиным. Уместное сопоставление?– Мы играем на одной позиции, но его стиль игры «легче», чем мой. Головин даёт пас и бежит, а мне больше нравится получать мяч и бежать. Но в целом сравнивать нас можно. В прошлом году ему было столько же, сколько и мне сейчас. Мы выступаем на одной позиции. А ещё на transfermarkt он стоил 10 миллионов евро – как и я сейчас. (Улыбается.)
Отец
– Вас тренировал отец. Как это происходило?– У него золотые руки. Он построил дома небольшую коробку с полем с искусственной травой, чтобы я мог тренироваться. Папа – отличный тренер. Люди его недооценивают из-за того, что он никогда не работал в футболе.
– Он был вашим первым тренером?– Да. Не знаю, в каком возрасте он начал со мной заниматься футболом, – всегда называет какие-то совсем ранние годы. Для меня тогда наши занятия были чем-то забавным, я им не придавал большого значения. Изменилось всё в семь лет, когда понял, что хочу всерьёз заниматься футболом.
– Где отец с вами занимался – в школе или дома?– Он смастерил настоящий спортивный зал в кузове небольшого грузовика – туда приходили все мои друзья. Папа придумывал много разных штук для занятий. Однажды он построил полосу препятствий: сначала надо пробежать, потом проползти, запрыгнуть куда-то. Мы с друзьями очень любили бегать по этому полигону. Тогда я не придавал этому особого значения – думал, просто игра. А потом папа говорил, как это было важно для развития координации на будущее.
– Отец делал упор только на развитие физических способностей?– Нет-нет. Я всегда был с мячом. Отец всем говорил, что его сын добьется чего-то большого. Я смущался, просил так не говорить (улыбается). Он же твердил, что верит в меня. Люди удивлялись, мол, что он такое говорит вообще. Но мой отец был достаточно умён, чтобы утверждать лишь то, в чём он действительно уверен. Народ в Хорватии ненавидит, когда кто-то в такой ситуации оказывается прав. Папа и про сестру говорил, что она станет чемпионкой мира. Люди его тыкали: «Что ты несёшь?!». Бланка победила, а народ возненавидел папу ещё сильнее (смеётся).
– В одном из интервью ваш отец утверждал, что вы заиграете в «Барселоне».– Верно. В газетах так и написали. Когда я это прочитал, то подошёл к нему: «Зачем ты это сказал?». Он мне объяснил: «Я имел в виду другое, что ты достигнешь уровня «Барселоны», а не то, что ты будешь выступать именно там».
– Тоже неплохо.– Он мне всегда говорил: «Если ты хочешь играть в футбол, то будешь. Просто захоти. И тогда ты сто процентов сможешь». Я не являюсь великим футболистом, но я однозначно исполнил свою мечту – играть в футбол профессионально.
– Почему выбрали именно этот вид спорта? Судя по вашей семье, выбор у вас был.– Для меня нет спорта лучше, чем футбол. Тут можно лучше играть и больше владеть мячом, но всё равно уступить. Если ты настолько хорош в баскетболе, то будешь опережать соперника очков на 30. Да в любом другом спорте – если ты лучше, то, скорее всего, победишь. В футболе всё иначе – ты никогда не знаешь, кто в итоге выиграет. Мне кажется, именно поэтому многие так любят футбол.
– Разговор с вашим отцом, который вы запомните на всю жизнь?– Каждый раз после школы у меня была тренировка, а мои друзья шли гулять. Иногда я хотел пойти с ними и говорил отцу, что у меня нет желания заниматься. Он спокойно отпускал со словами: «Помни, через два-три дня ты сам захочешь тренироваться». Я не верил. В итоге каждый раз приходил к мысли: «Блин, я скучаю по тренировкам!» Я возвращался к отцу и шёл заниматься. Папа всегда оказывался прав. Отец меня не заставлял – говорил, что я сам пойму, насколько мне это нужно.
– Почему вы играете на позиции атакующего полузащитника?– Ещё в юношеском возрасте понял: чем больше возможности играть с мячом, тем для меня лучше. Всегда говорили, что игрок этой позиции – сердце команды. А мне хотелось создавать моменты и реализовывать их. Вообще, в детстве я играл на позиции нападающего, потому что тогда не было офсайда (смеётся). Столько голов тогда забил! Смотрел футбол и думал: «Ну что они делают?». Не понимал смысла офсайда. У отца тоже спрашивал: «Пап, как это?». Он мне отвечал: «Однажды ты поймёшь». (Улыбается.)
– Ваши физические данные как-то связаны с тем, что вся ваша семья состоит из спортсменов?– Да, конечно. У меня есть ещё два брата – один старше меня на четыре года, другой на десять лет. Самый старший очень силён физически и высокий – около 195 см. Играл в баскетбол и уже в седьмом классе делал данк. В средней школе!
– Невероятно.– У нас была такая фишка: если ты можешь победить маму в армрестлинге, то ты силён.
– Кому из братьев удавалось?– Только старшему. Мама у нас тоже очень сильная. Она занималась разными видами спорта, но основной её деятельностью был бег на лыжах. Про мою сестру все знают, она чемпионка мира по прыжкам в высоту.
Хорваты
– О чём думали, когда смотрели матч Россия – Хорватии на ЧМ-2018?– О Марио Фернандесе и его истории, которую я прочёл в хорватской газете. Там писали, что в Бразилии у него были проблемы с дисциплиной, он выписался и из-за этого не успел вернуться в команду – успокоился, только когда приехал в Россию. Ещё там писали, что в нём был заинтересован даже «Реал». Я тогда подумал: «Пф, ну и парень». Потом приехал в ЦСКА, увидел его своими глазами: «Ого, он так хорош! Что я вообще прочитал?». (Смеётся.) Он же забил Хорватии, но, к счастью для нас, всё закончилось хорошо.
– Как думаете, это был лучший матч на мундиале?– Для меня лучший – Испания против Португалии.
– Удалось посмотреть финал?– Мы были на сборах в Австрии. Тренер сказал, что у нас будет выходной только в день финала. Я расстроился, что не смогу съездить домой, но после товарищеского матча он нам дал ещё один день – понедельник. Полетел в Хорватию смотреть матч. Там все надеялись на победу в финале. Играла наша команда лучше французов и заслуживала титула.
– Вы с кем-нибудь общаетесь из сборной?– У нас хорошие отношения с Марио Пашаличем. Может быть, вы слышали о нём – в прошлом сезоне он забил два гола ЦСКА.
– Ну ещё бы!– Он на два года меня старше, поэтому в академии мы не пересекались. Хотя мы близки, потому что какое-то время он тренировался у моего отца в Хорватии.
– Что он рассказывал вам о России?– Ему здесь не понравилось. Каррера сначала хотел видеть его в команде, а потом посадил на скамейку. Это было странно. Он лично позвонил ему, сказал, что Марио будет играть в каждой игре. Пашалич согласился, но в итоге разочаровался. Я знаю это чувство. У меня в Англии было то же самое. Я не играл, поэтому мне всё вокруг не нравилось.
– Вы с ним разговаривали перед переездом в Россию?– В прошлом сезоне, когда ещё ничего не указывало на мой трансфер в ЦСКА, он мне сказал: «Мой друг, никогда не езжай в Россию!» (смеётся).
– Что же он вам сказал после переезда в Москву?– Ничего. Просто пожелал удачи. Знаете Мийо Цакташа?
– Да, в «Рубине» играл.– Он тоже тренировался с моим отцом и братом. Когда я переезжал в Россию, Мийо сказал моему брату, что для меня это идеальный вариант и я стану очень хорошим игроком для РПЛ. Рассказал, что здесь любят дриблинг и тех, кто может забить или отдать пас.
– Какой город в России вас поразил больше всего?– Махачкала. Там так депрессивно – никогда такого не видел. Ощущение, что там два дня назад закончилась война.
– В Хорватии такого нет?– Есть, конечно. В городах, которые пострадали от войны. Вуковар и Словония, которую атаковали сербы. Там до сих пор дыры от пуль в стенах.
Вопросы болельщиков
– Если вы могли бы сказать три вещи любому футболисту, что бы сказали и кому?– Я бы сказал Роналдиньо «спасибо, что сделали моё детство таким хорошим», «мне жаль, что у вас проблемы с деньгами» и «надеюсь, что у вас всё будет хорошо, наслаждайтесь жизнью, которую вы заслужили».
– У кого самый сильный удар в ЦСКА?– Наверное, у Абеля.
– Кто из игроков РПЛ мог бы играть в Европе?– Ахметов – очень хорош. У него сложно отобрать мяч. Есть ещё много других игроков из ЦСКА – да, мы молоды, но можем выступать на высоком уровне. Ещё мне нравится один футболист «Краснодара», он был очень хорош против нас. Как же его зовут…
– Ари?– Точно! Никогда о нём раньше не слышал, но он был в полном порядке. Я потом поговорил с агентом, он сказал, что Ари уже давно в России. Я думал, что он моложе меня, а ему оказалось за 30 лет. Кстати, мне интересно, почему Игорь Акинфеев никуда не уехал?
– Нам всем интересно. Видимо, ему комфортно в ЦСКА.– Я тоже люблю свой первый клуб, но всегда понимал, что в «Хайдуке» я не смогу многого добиться. А вот в ЦСКА это возможно. Уважаю решение Игоря.
– Когда болельщикам нужно начать собирать деньги на ваш трансфер?– (Смеётся.) Им не стоит этого делать. Если какой-то клуб тебя хочет, а другой – не хочет отпускать, то слово даётся игроку. Если я скажу, что хочу остаться в ЦСКА, то клуб что-нибудь сделает. Им же лучше продать игрока, который несчастлив, чем держать его на скамейке или отправить во вторую команду.
– Может, после такого сезона в ЦСКА руководство «Эвертона» изменит своё решение?– Каждый год они покупают пять новых игроков. Так что не думаю.
– Если бы у вас сейчас был выбор — быть в старте «Эвертона» или ЦСКА, что бы вы выбрали?– Не буду говорить, потому что у меня контракт с «Эвертоном» (улыбается).
