“Иногда в один день нужно быть человеком пяти профессий”. Нобель Арустамян и Дмитрий Шнякин – в Высшей школе экономики
Пригласили комментаторов "Матч-ТВ" в Вышку.
Проект “Команда мечты” Студенческого Спортивного Клуба НИУ ВШЭ встречается со специалистами, опыт которых пригодится в спорте и в смежных карьерных сферах. Дмитрий Шнякин и Нобель Арустамян поговорили с нами про всё, что неподалеку от профессии и спорта вообще.
О профессии
Арустамян: Путь в профессию у меня был банальный – учился на журфаке, мечтал заниматься футболом и журналистикой. А когда ты любишь и то, и другое, у тебя сразу возникает идея стать комментатором или журналистом.
Я долго ходил в разные редакции, пытался попасть в качестве стажера. Однажды мой брат увидел в интернете объявление: открывается радио «Спорт», и туда нужны были стажеры, «рабочие руки». И я со второго курса там работал. Примерно с третьего курса уже не учился.
Именно журналистика - это призвание, тем более футбол и комментаторство. Этому нельзя научиться на лекциях. Надо проникнуться, понять, ходить в «полевые условия», работать, доставать знания от людей, работающих в индустрии.
О первом эфире
Мне сделали бонус за хороший репортаж street-talk. Представьте меня - 18-ти летний парень, который вообще никогда не был в эфире. Это мандраж. Меня посадили, микрофон, прямой эфир, радио. Мой коллега был рядом, он был опытнее и старше, но все равно ощущение, что сейчас сердце вырвется из груди, оставалось. Все было очень эмоционально.
Да, важно учиться, это все полезно, но когда ты окунаешься в процесс, тебе бывает намного проще. Сейчас я больше переключился на телевидение. изначально я бредил желанием комментировать футбол, тогда еще на НТВ +, сейчас уже на «Матч-ТВ».
Через 4 года работы на радио – я прекрасно помню тот день, это было начало августа – мне позвонил Василий Уткин и предложил прийти работать к нему на «Плюс». И с того времени я уже 7 лет я работаю больше на телевидении, в основном как комментатор. Бывают разные проекты, разные истории вокруг футбола. Но я не делю, что я только комментатор. Что я не могу быть продюсером в некоторых проектах, договориться об интервью, провести эфир на радио, на телевидении - для меня это все одно, для меня это – профессия. Я с удовольствием этим занимаюсь и не планирую заканчивать, и я получаю от этого гигантское удовольствие.
Шнякин: Наша профессия уникальна, ее измерить никак нельзя – не подписчиками же в Инстаграме! В спортивной журналистике нет четкого разделения на комментатора и ведущего – например, Дмитрий Губерниев, мы в том числе.
Когда создавался «Матч-ТВ», это были «тектонические» сдвиги – сотни людей с НТВ+, ВГТРК и так далее. Тогда задались целью, как бы измерить цифрами, что такое «комментаторская работа» – как платить деньги, как оценивать успешность людей нашей профессии. Это был тупик. Что такое для комментатора или ведущего «рабочий день»? За сколько он должен работать? Или с 9 до 6? Один-два эфира в день – много или мало? и так далее. Это очень энергозатратная и творческая работа, которая может за два часа высосать энергии на целый день. Я не выявил для себя критерий оценки, но тот же Василий Уткин говорил, что для него это – воображение и реакция.
Я учился в российском государственном университете физической культуры и спорта, тогда еще была кафедра спортивной журналистики, и настолько был удачный выпуск, что мы вчетвером учились в одной группе – и сейчас все на «Матче».
Наша профессия так соткана с жизнью, что преподаватели говорили нам: если вы занимаетесь журналистикой, неважно, телевизионной или как-то связанной с развлечением, то вы остаетесь такими все время. Нас с Нобелем считают «арлекинами кадра», людьми, которые завязаны не сколько на журналистике, сколько на развлечении людей. Потому что спорт и спортивные медиа - это прежде всего развлечение.
В свое время мы проходили конкурс комментаторов. Приходили в кабинет, я распахиваю двери и просто смотрю: Черданцев, Розанов, Уткин, все топ-комментаторы, ведущие – все в одной комнате! Я, 22-летний такой, на мандраже, шарнирный весь. Василий Уткин спрашивает, как я решил этим заняться. Я говорю, что учусь на спортивной журналистике, есть даже кафедра такая у нас. Он мне говорит: «То есть ты хочешь сказать, что ты по специальности работаешь, что ты тот самый единственный человек во всей нашей стране, которому удалось наконец-то прорваться, учился на того, кем стал?». Удивительно, но это так.
Мы соприкасаемся в одном, мы начали работать довольно рано, что Нобель, что я.
А: Я так и говорил – в вашем возрасте уже пора работать. Это очень важно, соприкасаться с профессией. Сложно совмещать учебу, сессии, но это важно, потому что через труд вы получаете опыт.
Ш: Коллеги рассказывают, что когда отправляются в зарубежные университеты, это не столько возможность получить феноменальные знания, это в первую очередь площадка для общения. Вот и я в свое время быстро раскусил. В современном мире, с помощью технологий можно любое знание достать двумя движениями. Вуз и работу вы должны рассматривать как возможности закрепить какие-то связи.
О карьерном росте
А: Моим первым заданием были опросы на улице – чемпионат мира в Германии, я иду до «Павелецкой», встаю на входе в метро и опрашиваю людей. Потом дали задание делать «героя дня» – я брал лучшего игрока дня и делал о нем рассказ на полторы-две минуты. Потом была работа на стадионах – записывать интервью, работать в вип-зоне. Вообще для журналиста важно быть коммуникабельным.
Так я стал полноценным ведущим через полтора-два года. До этого я занимался рутинной работой. Она отнимала силы, но она была интересна. Сейчас я ей почти не занимаюсь, но это было моей жизнью.
Ш: Нобель, не даст соврать: раз в два дня в Директе или в сообщениях вконтакте кто-нибудь спрашивает «А вот как, что сделать?» Потому что специальность довольно узкая, да и мест немного, тут не развернешься и так далее. Я учился на втором курсе и уже понимал, что нужно уже работать,
А вакансия была в “Евроспорте”. Меня попробовали, и то сначала не взяли. Однако потом случилось одно из заданий на чемпионате мира 2006 года. Один из журналистов махнул рукой и не стал делать, мол, зарплата не та, а я со слюной у рта во все это вцепился.
Но я был корреспондентом, а хотелось комментировать. В какой-то момент я заглянул в комментаторское расписание и увидел, что Николай Саприн, комментатор, который давно работает на разных чемпионатах, комментирует какую-то ерунду вроде “Товарищеский матч друзей Шумахера против звезд футбола”. Никому не нужный бред, но с этого начинали. Никто тебе сразу чемпионат мира не даст.
И я подошел, говорю: «Коль, а можно попробовать с тобой, ну все равно матч не ахти какой статусный». Он по доброте душевной меня взял, за что я ему до сих пор благодарен. Я прокомментировал, никто не обратил внимание, как именно, никто же матч не смотрел. Но теперь у меня уже есть резюме, какой-то бэкграунд, а дальше уже дело техники.
Везде, во всех редакциях и телеканалах, происходит одно и то же: в какой-то момент кто-то накосячит. Кто-то напился, кто-то застрял в пробках, как мы сегодня с Нобелем, и в этот момент выходит редактор и говорит: «Ребят, кто комментировал, кто может, кто может “заплаткой” быть». И редактор мне говорит: «Дима, ты вроде бы занимался борьбой». Я говорю: “да”. И мне говорят, что нужно комментировать муай-тай. А я только по дзюдо. Мне говорят: ничего, дадим лист, (так называемые скрипты, вводная информация; их не всегда на трансляции выдают, но бывает). Из принтера полетели искры. И он передо мной кладет огромный талмуд, аж облако пыли от него разошлось. Я такой смотрю - там диаграммки, схемы. Я говорю - отлично, хорошая информация, а через сколько эфир? Он: две с половиной минуты.
В спорте главное - действие, движение, и как-то на него реагировать. Как мог, так и прокомментировал. Дальше был женский пляжный волейбол. На него я пришел после концерта Prodigy - без голоса, полупьяный, прихожу с утра на редакторскую смену, и опять опоздал тот же комментатор. А наверняка многие из вас попадали в такие обстоятельства, что голос осип, но в какой-то момент он вроде как восстанавливается и какая-то бархатность и по тембру голоса ты - мэтр спортивного репортажа, как те бравые мужики, которые читают анонсы на “Матче”.
А: Самое главное - никогда не говорите «Я не буду делать это». Надо всегда браться за дело. Не надо писать в директ Диме, как стать комментатором, а лучше просто прийти в редакцию и взяться за первое дело. И как возьметесь, сразу пойдет.
Ш: Это как минимум уже бэкграунд, у тебя есть «а я работал там».
А: Если сидеть и ждать у моря погоды - этого не будет никогда. Журналист не может быть не наглым, он должен быть таким, должен просить, если вы берете интервью или общаетесь с кем-то, это - часть профессии.
О деньгах
Ш: У нас разная система оплаты труда, потому что есть те, кто выбил себе статус и формат работы ведущего, а есть еще статус комментатора. Это информация в духе Спортса, конечно. Но мы все равно общаемся, вся информация куда-то уходит.
У комментаторов такая система: ты можешь отработать определенное количество матчей, оно у тебя прописано в договоре. Если ты их прокомментируешь, у тебя есть надбавка к зарплате, у тебя есть стимул. Нобель тут выбрал такой вариант, он изначально шел к нему. У меня же был выбор между ведущим и комментатором Мне захотелось больше спорта, хотя его и так хоть отбавляй.
Про Черданцева
Ш: Я Георгию, кстати, обязан с работой.
А: Он очень много помогает молодым. В свое время не побоялся меня, совсем юного, который пришел на НТВ+ и там отработал год-два, взять одним из участников в свое ток-шоу “90 минут”, за что я ему очень благодарен. Он никогда не брезговал общением с молодыми, и сейчас с ними общается.
Ш: Все мои первые большие матчи были в паре с Черданцевым. Со стороны есть какой-то ореол, что он надменный, или как говорили на Спортсе про Черданцева, “ершистый”. В хорошем или плохом смысле, неважно. Он ершистый, потому что такая среда сама по себе, это тоже деталь нашей работы. Мы постоянно под вниманием, под колпаком, постоянно есть критика, она не систематизированная.
Этот человек помогал многим из нас, брал меня на первые большие репортажи, и “Ювентус” - “Милан” мы тогда комментировали. Он очень мне помог на первых порах попадания в комментаторы - меня не долюбливал Василий Уткин. Вася всячески хотел, чтобы я не попал в число призеров того конкурса, а Георгий был первым, кто сказал, что парень уже уже с опытом, его не надо многим вещам каким-то учить, пускай он сразу здесь окажется у нас. Поэтому сколько угодно можно удивляться этому образу или не любить образ Черданцева, но также очень много людей, которые его любят, для которых он популярен и к которому они прислушиваются. Он создает резонанс.
Очевидно, что у Юры [Черданцева] одна из самых топовых зарплат. Он комментатор, ведущий, и так далее, регулярно работает на самых главных событиях, но главная вещь - это возможность быть узнаваемым и уже на этом тоже заработать, брать отличные рекламные проекты и так далее. Он звезда, у нас есть звезды, но очень немного по-настоящему звезд. Это, пожалуй, Губерниев, Черданцев, и, на мой взгляд, все. А, еще Вася Уткин. Три кита. И в какой-то степени Юра Дудь, но он больше как видеоблоггер известен. На пути к этому Константин Генич.
Про инсайды
А: Я занимаюсь журналистикой и не считаю, что инсайд - это новое слово. Инсайд по сути и есть журналистика. Новость предлагается широкой аудитории для осведомления. Раньше новости делали газеты, потом интернет-сайты, телевидение и так далее, а сейчас все персонализируется на конкретных людях. Новости делают конкретные люди с помощью Твиттера, уже не надо мониторить новость, чтобы её отправить в газету, это происходит само по себе. У тебя, журналиста, есть новость, и ты не можешь дать её завтра или отправить в редакцию, тебя тут же опередят, в Твиттере или в Телеграме. Поэтому я этим занимался всегда; уже после первых месяцев на радио я добывал новости.
Ш: Это была цель?
А: Нет, это была часть профессии. Были мелкие новости, что кто-то не поехал на сборы, которые сейчас вообще даже никто за новость не берет, но это действительно часть профессии. Сейчас понятно, у меня такая репутация сложилась, но я в один момент взял и понял, что это - моя возможность стать популярным.
Скажу честно, это играет против меня. Во-первых, это накладывает ответственность, и ожидания уже от меня у аудитории, и так далее. Сложнее не стало, но это теперь мой путь. Изменился формат подачи новостей: Твиттер, Телеграм-каналы.
Ш: В какой-то момент так и сработало: ты предлагал новости, и ребята с “Радио Спорт” говорили, что сообщает Нобель Арустамян, то есть это стало тоже трендом, фишкой, и это сыграло на доверии и узнаваемости у зрителей.
Про “Дублера”
Ш: В аэропорту Хабаровска мужик остановил, хотя уже полтора года программу не ведём. «Дмитрий, “Дублёра” снимаете в Хабаровске? А с кем?».
Или, например, в Ростове на Лиге Чемпионов попал в толпу, и люди кричали не «комментатор» или «все на матч», а «ооо, дублёр, дублёр». И кто собирается работать в этой профессии, всем желаю именно такого!
У вас уже будут немного другие инструменты, потому что сейчас делаешь канал на Ютубе - и ты сам себе звезда, выстрелил. Ты мало от кого зависишь, и это круто, но если говорить именно о телевидении, но там совсем другое. Там есть люди, которые оценивают, имеют свое видение, и умение коммуницировать и донести мысль. Возможно, мне этого и не хватило, чтобы получить дальнейшую жизнь для проекта «Дублёр». Спустя какое-то время я понимаю, что я тоже был очень неправ во многих моментах.
Мы поставили программу на поток, еженедельно. Она была очень сложной по производству: нужно найти спортсмена, а в России мало спортивных звезд. Подумайте, кто у нас - Овечкин, Шарапова, кого еще помнят? Артем Дзюба в КВНе. Кокорина с Мамаевом узнали только после скандала и не как футболистов.
У нас потенциально футбольная страна, но она на данный момент таковой в полном смысле не является, то есть звезд мало. В программе «Дублер» нужно взять человека, провести с ним тренировку, договориться с тренером, договориться с другими участниками процесса, с спортсменами, которые тоже тренируются. Было очень сложно и в плане продюссирования. Самое главное, есть разногласия в плане будущего этой программы. Замылился глаз, стали повторять одно и то же.
У меня был один день на НТВ+, когда я был человеком 5 профессий - корреспондентом, оператором, (на “Матче” что-то снимали, оператор пошел покурить и ушел, а там драка какая-то, я включил многомиллионную камеру и начал что-то снимать), в этот же день я был ведущим, потом типа гостем в программе и редактором еще был, монтировал. 5 профессий! И когда я пришел на этот проект «Дублёр», мы вместе монтировали программу. Там были режиссеры, девчонки, которые взяли “ТЭФИ” даже до того, как они делали «Дублер», все с опытом, но они тоже не из мира спорта и я постоянно с ними конфликтовал.
Но есть шансы, просто потому что наш начальник - женщина, а женщины, они, во-первых, очень прекрасные и они переменчивы в своих решениях, но их нужно убедить, завоевать их доверие и убедить и своей работой в том числе. Полгода назад, нам уже сказали, что сейчас подпишете контракт на 16 серий, будем его заново делать в немного видоизмененном формате, а потом что-то не получилось. Опять же, финансирование в нашей стране - штука нестабильная. Но у меня есть мечта снять как на американском телевидении, где я привожу спортсмена из одного вида спорта к другому, и он пробует себя там.
Про лучших комментаторов в России
Ш: Я тебе могу назвать топ-3 моих любимых комментаторов. Нет топ-комментаторов, но есть любимые, в этом сложность оценки.
У меня - Сергей Курдюков с “Евроспорта”, это просто феноменальный уровень посвященности и вовлеченности. На моих глазах человек садился ежедневно, во время “Джиро д’Италия” или “Тур де Франс” по 4 с половиной часа рассказывал про гонку! Знает языки, все про велосипед, про биатлон. Понятно, Губерниев топ, он прекрасно комментирует биатлон, но тот же Курдюков, если его послушать, тоже на очень высоком уровне.
Мне очень нравится, как комментирует Гендлин. Подача невероятная, по первому каналу бокс идет, в последнее время редко. Вот эти люфты, паузы… На экране месиво, там может кричать Кличко, зрелищный бой, другой комментатор уже рвал бы голос, а он просто говорит:«вот сейчас будет самый решающий, главный момент в этом бое». Там зубы летят, а он говорит тихим голосом. Такой уровень мастерства - уметь говорить тихо, а не громко орать, но делать это настолько вовремя и в тему.
Еще есть Елизавета Кожевникова, призер Олимпийских игр, которая долгое время комментировала на НТВ+ горные лыжи, прыжки с трамплина и другие виды спорта. Человек, который спортсмен и прошла советскую школу, но в то же время дико образованная. Она была моей наставницей, зачастую какие-то установки делала.
А: На мой взгляд, вопрос не в специфике комментатора, а в аудитории. Дима правильно сказал, что надо иметь определенные навыки: реакцию, словарный запас, русский язык, погруженность, знать статистику. Все остальное - это вкусовщина.
Ты сам должен понимать, чего ты ждешь. Есть классические репортажи, прежде всего в латиноамериканских странах, в Южной Америке, в Европе, где эмоциональность, экспрессивность очень высока, и если ты послушаешь, итальянский, то у них практически нет информации, у них комментарий - это просто перечисление фамилий (я так утрирую). Бывает наша манера, она вот сложилась, более спокойная, такая…
Ш: Повествовательная.
А: Да. Сбалансированный вариант - это лучше, но нельзя всех удовлетворить. Просто невозможно.
Ш: Или наоборот, есть синдром переподготовки. Например, я очень много готовлюсь. Недавно мне достался матч “Вест Хэм” - “Арсенал”, новое для меня в этом сезоне. Я часов пять-шесть звонил людям, аналитикам, и все равно из всей этой информации беру процентов 30. Всегда нужен баланс, не может быть такого, что ты сел и все знаешь. Но были также и молодые ребята, которые отрывают глаза от экрана и просто читают, что у тебя там написано, каждую пресс-конференцию - да так, что даже шелест листочков в эфир пробивается. Там игра идет уже, а он все читает.
А: Возвращаясь к нашей работе и профессии, я считаю, что огромную роль в изменении жанра сыграл Василий Уткин и его работа в 90-ые годы, я говорю именно о работе комментатора. Мы выросли на Футбольном клубе, и он сделал из всего этого рассказ, повествование.
Ш: Развлекающее повествование, в том числе
А: Плюс еще умение красиво подать, реакция, воображение, событие, все это было очень круто.
Стоит ли идти в спортивную журналистику?
А: В нынешних реалиях широкая и свободная журналистика, к сожалению, исчезает. Я не беру спортивную, а общеполитическую. Все зависит от вашего желания. Если ты любишь футбол, если ты хочешь быть к нему ближе, если ты от этого получаешь удовольствие, то, конечно, иди. Это невероятный мир, в который ты погружаешься. Другого такого нет.
Ш: Ты получаешь доступ к людям, довольно известным, в какой-то момент становишься циничным, то есть раньше ты наблюдать знаменитых футболистов по телевизору, а тут ты получаешь эту возможность по работе, то есть, в той же спортивной журналистике.
А: На самом деле, есть минус здесь, очень важный: полностью исчезает понятие «личное время». Ты днём и вечером должен быть на связи, можешь кого-то подменить при необходимости, должен смотреть футбол и так далее, ты никогда не можешь отключиться и сказать «все, сегодня после 6 я вообще».
Первое впечатление о профессии
А: Знакомство с Юрием Розановым, потому что это - величина. Когда я работал на радио, он был одним из ведущих, по пятницам вел эфир. И он приезжает, меня с ним знакомят и я становлюсь редактором его эфира. Я вообще не понял, что происходит. 10 дней назад сидел и думал, что это какие-то небожители, а они оказались очень простыми.
Ш: Когда-то я брал интервью у [Андрея] Тихонова: в детстве я ездил на матчи Спартака, фанател с шарфиком. Начало 2000-х, играли “Спартак” и “Локомотив”, там 60 тысяч на Лужниках, 0:0, и на последней минуте Тихонов не забивает пенальти, Нигматуллин тащит. Такая была игра!
Я тогда заболел, не смог на игру попасть, очень переживал, когда Тихонов пенальти не забил. Какое-то время проходит, и я беру у него интервью по телефону, он тогда был игроком “Химок” уже. Слышно, моет посуду, гремит ей и говорит, мол, «ну давай-давай, ответим».
Если говорить о каких-то профессиональных моментах - Олимпиада. Моя первая была в Лондоне-2012. Если вы никогда не были, я вам очень советую. Можно, цинично относиться к олимпиадам, как к чему-то высасывающему из людей деньги, силы, эмоции и так далее, но сколько эмоций она дарит! Если существует такая возможность, если не были на Олимпиаде, съездите хотя бы на два-три дня. Это невероятное сосредоточение энергии! Во-первых, болельщики приезжают кайфовать, болеть, они всегда заряжены, они готовятся к этой поездке. Невероятная энергетика в Олимпийских центрах, парках и так далее. За Олимпиаду 2012 года я похудел на 5 килограмм, пока работал, потому что каждое утро приходил и комментировал борьбу.
Одно из самых ярких чувств - когда я комментировал дзюдо на Олимпиаде. Была совершенная фантастика, Россия не выигрывала в дзюдо с 1980 года, а в 2008 году даже медали ни одной не было. А тут в первый же день - золото, второй день - серебро, пошли награды, как часто бывает, борцы тянут всю нашу олимпийскую сборную, также и комментаторы борьбы тянут за собой всех остальных - всем остальным скучно, им поболеть не за кого, и они начинают к нам ютиться, с вами поболеть. В какой-то момент слышу: Соколов, категория до 90 килограммов, я такой “стоп-стоп, это очень знакомая фамилия!”. Смотрю - выходит парень, яа мы вместе занимались в зале на Шаболовке, в Москве. А он выступал за сборную Сербии, ушел из российской команды, была очень высокая конкуренция. Я потерял дар речи. Как сложилась жизнь, что мы сейчас оба на Олимпиаде, я комментирую, как борется он!
А: Ну раз такое вспомнил, я могу сказать, что не мог поверить, что это со мной творится в 2016 году. Я был на “Стад де Франс”, надел гарнитуру и комментировал матч чемпионата Европы Франция - Румыния. Это был первый крупный турнир для меня, а мое первое яркое детское впечатление футбольное - это Чемпионат Мира во Франции, 1998 года. Тогда совершенно все было по-другому, не было интернета, были газеты “Спорт-Экспресс”, каждый день в 8 утра надо было бегать за ними.
Я включал ОРТ, Второй канал, днем - НТВ, и смотрел тот чемпионат мира во Франции. И вот прошло 18 лет, я сижу с гарнитурой и говорю «Добрый вечер, мы на чемпионате Европы, это Стад де Франс». Я сидел и понимал, что я буду это рассказывать детям и внукам.
Ш: Вот и отвечаем на вопрос, стоит ли людей отговаривать идти. Ну конечно, нет.
О выборе матча для комментирования
Ш: Как оценить, лучше комментатор или хуже? Всегда есть вкус, некая популярность. Наверное, в первую очередь оценивают по дистанции, если комментатор стабилен, не провалил, не наошибался. У нас в последний год была некая служба дозора - люди, которые действительно отслеживали наши ошибки, это было ново для комментаторов.
А: Есть комментаторы, для которых эта работа - призвание, есть люди, про которых сразу понятно, что он прямо кайфует от происходящего. Он никогда не относится к матчу как к ремеслу.
Ш: Есть специфика. Мы с Нобелем чаще работаем на итальянских чемпионатах. Если есть матч “Ювентус” - “Наполи”, на который как раз нас вдвоем и назначили. Как бы с миссией, чтобы один болел за “Ювентус”, второй за “Наполи”. Кстати, не в традиции российского репортажа болеть за кого-нибудь. В Италии есть даже специальные каналы, где ты можешь переключать несколько звуковых каналов на комментатора этой команды, той, на интершум, на нейтрального комментатора. Меня очень часто спрашивают: «За кого Вы болеете?». Я не болею, я могу переживать за личностей отдельных, ввиду просто симпатий каких-то, ну, мне нравится игрок, или каких-то личных взаимоотношений, не более того.
О стрессе
Ш: Когда садишься в кабинку, у тебя есть там кнопка, ты её нажал - все. Ты находишься в эфире, ты в особом состоянии, в особом мире, про который Нобель говорил. В этом мире нет места злословию, матерным словам и так далее, потому что это работа.
О разгроме “Спартака” Ливерпулем
Ш: В любом случае нужно наших ребят поддерживать и создавать “иллюзорную историю” напряжения, держать интригу, и как бы по-ремесленнически это не звучало, держать рейтинг. Я эту игру комментировал в баре. Девушки и парни в прекрасном настроении, понятно, что у меня немножко другая задача.
А: Рассказать пару анекдотов и все.
Ш: Именно! Я начал потчевать смешными историями, загадками, чтобы людей как-то отвлечь от матча, например, «как Вы думаете, у него был щенок, каким образом этот щенок нанес ему травму?» И люди переключились.
О стадионах
А: Могу сказать, что проект Галицкого он уникальный для мира, не только для для России, потому что, я, например, был много раз на арене “Ювентуса”. Это обычный стадион, который построен за 120 миллионов евро - скромные деньги. Но там делается ставка на другое - на дух, на атмосферу, на фотографии по периметру стадиона, игроков “Ювентуса”, на аллею звезд “Ювентуса”.
А Галицкий? Он максимально открытый человек, и я понял простую вещь - человек строил стадион не для футбольной команды, он строил стадион для себя. А когда вы строите дом, я уверен, вы будете к этому подходить особенно трепетно, выбирать всё от паркета до ванной и сантехники.
Ш: В Краснодар стоит съездить только ради этого стадиона.
А: Что касается остальных стадионов, в частности, Санкт-Петербурга, он другой. Да, у него есть уникальность, и поверьте, кто не был в Петербурге, я вам рекомендую поехать и пойти на матч “Зенита”. Потому что закрывающаяся крыша для Петербурга и вообще для России - это абсолютно правильная вещь. И мы можем ругать сколько угодно все эти истории “Зенита”, но мы видим, что эта крыша делает футбол комфортным для людей. В итоге стадион получился комфортным. Я был на матче Россия - Испания, шел, было холодно, думал, куда я иду, зачем я поехал, замерзну, заболею, там будет ветер. Пришел, там крыша, +20, я снял куртку и просто получил удовольствие от происходящего.
То же самое было со мной и в Донецке на стадионе “Шахтер”. Матч “Шахтер” - “Ювентус”, Там сверху были тепловые пушки, и я даже снял куртку на матче, потому что стало жарко. И поэтому комфорт людей очень важен.
Ш: Он [“Крестовский”] сейчас является толчком для развития, 8 матчей из 10 самых посещаемых в России - на петербургской арене. И потом будет отдача, люди просто привыкнут к этому комфорту, то же самое касается [стадиона] Галицкого.
Я первый раз побывал там на матче “Краснодар” - “Зенит” с открытым ртом, вообще не понимал, что происходит. Там такое внимание к каждой детали, вплоть до шрифта таблички на какой-то двери туалета где-то в углу. А у нас внимания к деталям, к сожалению, нет, есть убогая архитектура спортивной инфраструктуры, оставшаяся еще с советского времени. А мы знаем, что архитектура оказывает очень серьезное влияние на человеческое сознание в том числе. Там же рядом детские школы, дети к этой эстетике будут привыкать, и у них уже воспитание будет другое. В этом плане социальный проект Галицкого совершенно феноменален. Кто знает, возможно он вдохновит богатых людей (а в России они имеются) создавать такие же проекты.
О любимых командах
Ш: Я не болею. Я симпатизирую “Наполи”, как ближайшему из конкурентов, способному прервать гегемонию ["Ювентуса"].
А: Я никогда не позволяю себе болеть в футбольном матче. Да, есть такая тема, что болельщики Ювентуса в России, в русско-говорящем пространстве, Армении, Белоруссии, Казахстане и так далее, думают, что я специально болею против “Ювентуса”. Это неправда! Я болею всегда за “Ювентус”, с 6-7 лет, я буду болеть до конца своей жизни, это мне дает энергию. Но когда я комментирую матч, у меня нет задачи болеть против Ювентуса, никогда не было и никогда не будет. У меня принцип - не болеть не за тех и не за других.
Ш: Это всегда вопрос восприятия. Все смеются, а Андрей Сергеевич Аршавин однажды сказал крупнейшую вещь сказал, что ваши ожидания - это ваши проблемы. Человек изначально себя настраивает на что-то, болельщик в частности, потому что болельщик - это человек импульсивный априори, и он думает не столько головой, сколько сердцем и эмоциями.
О Мхитаряне
А: В Европе он котируется как топ-футболист, и он может усилить большинство клубов Европы. Я уверяю, что Генрих Мхитарян - это явление для Армении, для всего пост-советского пространства. Я уверен, что у него были трудности, которые он преодолевал, когда он начинал карьеру в Манчестере. Это был момент долгой адаптации, но Генрих доказал всем и тренеру в том числе, что он все преодолел, и он выиграл Лигу Европы, забив решающие мячи во всем турнире, забивал красивые голы весной.
Для меня загадка, почему это происходит сейчас. Генрих играл замечательно в сентябре, октябре, да, потом у него был небольшой спад, он у всех футболистов бывает. И для меня загадка, почему Моуриньюсейчас его не ставит. Если Генрих уйдет, ничего страшного не случится - говорю, как армянин армянину. Он не перейдет в команду ниже уровнем. Он показал своей карьерой, в том числе и российским футболистам, что можно идти к своей цели через трудности.
Материал подготовила Ксения Жукова
