4 мин.

Деревенский бэнд

533

Мое украинское детство проходило под громкие и дикие фанфары дедушкиного погребально-свадебного оркестра. Прям, как у Эмира Кустурицы.

Как нагрянул к деду дембель, надо было что-то решать. Война канула совсем недавно, женщины под боком нет. Таки родственники смотрели с укоризной и постоянно грозили кривыми пальцами. Лёва! Тебе пора! Лёва! Есть тут одна девочка, живет буквально в ста метрах от нашего дома, тебе нужно сходить к ней. Она вроде ладная, не испорченная, готовит, длинная коса, из родственников будет тебе только теща. И хоть это был самый худший вариант из всей представленной родни будущей жены, дед не смутился, и взял в жены мою бабушку.

Позже случился авторемонтный завод. Но как же обычному еврейскому парню прожить на обычную советскую зарплату? Никак. А потому, как только Лев услышал о том, что набираются люди для учебы игры на музыкальных инструментах, прикинув в мозгах выгоду от сего занятия, он моментально записался на курсы барабанного боя, перетянулся ремнем и грянул свою громкую музыку, уже собирая под свои предприимчивые знамена разный люд, который хоть как-то и хоть чем-то, но могли бы вдарить по клавишам и солидно продать свой музыкальный не то чтобы товар, но какие-то звуки точно. Похороны, свадьбы, тогдашние партийные корпоративы, различные другие мероприятия - это был настоящий и насущный хлеб.

Все заработанные деньги аккуратно складывались в карман моего деда, видимо музыканты чтили его как худрука, промоутера и бухгалтера одноременно, и нисколько не боялись, что хоть копейка исчезнет. Да и с другой стороны, если человек способен нырнуть за партбилетом в дырку деревенского аут-клозета, то такому реально можно доверять. Позже все делилось, и делилось правильно. Возможно поэтому ансамбль просуществовал вместе более сорока лет. Уже Битлз, Диперпл и прочие развалились, а они все играли, покоряя деревни и поселки, дома культуры и залы торжеств.

Когда "Машина времени" грохотала своим: "он играет на похоронах и свадьбах", то я моментально вспоминал этот дедушкин бэнд, тем более, что абсолютно бесцельно меня все детство привлекал его туго натянутый барабан и две тарелки сверху, по звону которых и определяли, куда исчез любопытный внук. На манящем барабане я так и не научился играть, зато мне купили маленькую детскую гармошку, сказали, что как у крокодила Гены, даже цвет зеленый. Играй, пока до размеров барабана дедушкиного не дорос. И я лабал, играя на нервах взрослых и под одобрительные хлопки деда, который обещал меня, как вырасту, взять в свою группу. Гонимый мечтой, высматривая в ней какое-то сакральное начало и прикосновение к тайному и загадочном миру музыки и всего что с ним связано, я вдруг понял, что уже немножко вырос и меня больше не прельщает музыкальный инструмент. Зато стали интересны люди. Они, и только они составляют тот самый колорит любого коллектива, который объединился на десятилетия с одной целью, а спустя время, пропитался друг другом и уже не мог себе представить другую жизнь.

Запевалой, то есть вокалистом был высоченный, сухой, алкоголического, но очень веселого нрава мужик по имени Борис. Он уходил в водочный астрал обычно последним. Когда все уже на рогах, Борис мог выдувать из своей трубы дух, петь, танцевать, шутить и производить впечатление, что ансамбль сражается за свою честь и копейку на совесть, сохраняя хоть одного бойца, но в полном здравии и ни на йоту не в говно. Борис, к сожалению, первым из них умер. Не выдержало сердце музыканта такого большого количества спирта на такое мелкое килограммами тело.

Был в этой группе и свой саксофонист. Илья Николаевич, а для своих просто "Бульба". Над несравненным Бульбой потешалась вся банда. После определенного количества выпитого и закушенного, губы Бульбы становились похожими на знаменитый украинский вареник. Он выдувал ими что-то на современный лад достаточно кислотное, шел вразрез с общим ритмом, а в какой-то момент совсем исчезал. После долгих поисков, его обыкновенно находили спящим на чьей нибудь не слишком упругой деревенской груди. Причем места обитания были всякие: сеновалы, сараи, курятники, чердаки. Бульба не искал легких путей. Его любовницами становились вдовы, невесты, кумушки. Видимо, это был особенно продуманный шальной головой цимес, когда не просто, а именно со смыслом, чтобы имела непосредственное отношение к какому-нибудь значительному событию.

Самым старшим был дядя Коля. Самый красивый и мудрый мужик. Он играл на аккордеоне. Играл без сбоев, почти не пил, минимально питался и сохранял бодрость духа до последних дней своей вполне приличной жизни. Тот самый тип людей, которые не были замечены нигде. Моя бабушка очень уважала и любила дядю Колю. Дедушка называл его "молчаливый мэтр".

Дедушка умер последним из всей группы. Он до семидесяти лет таскался с барабаном. Когда остальные, на тот момент уже достаточно глубокие старики, прожженные различными болячками, отказывались от кропотливых музыкальных подработок, мой дед, мой любимый и уважаемый дедушка, брал свой барабан, перевешивал его через плечо и шел играть. Дело было не в заработке, дело было в известности и не желании подводить людей. А также, я подозреваю, когда что-то из веселого хобби превращается в жизнь, то отпустить этот хвост уже не представляется возможным. Дернул когда-то ящерицу, так и остался торчать обрубок из сжатого кулака. Теперь неси и кончик хвоста будет вилять, пока он в твоих теплых руках.