Ничего личного, брат. Просто футбол
Левая штанга – береза, правая – кирпичи с соседней стройки. Между деревом и стройматериалом – самый толстый во дворе мальчик. Под ногами – шлак. Над головой – обволакивающее своей синевой сахалинское небо 1990-х годов. По всему «периметру поля» – длинные, в три подъезда, деревянные жилые дома с родителями, нервно вглядывающимися в не раз уже замененные оконные стекла.
Разновозрастная, разноогабаритная и разноавторитетная детвора, каким-то невообразимым способом поделившая свое нечетное количество на два «равных» состава… Ах, да - Толстый играет за двоих – будет вратарем-водилой. Отцовские зимние перчатки тебе в помощь, брат, ничего личного. Просто футбол.
Как же я по тебе скучаю, мой гарпастум рубежа тысячелетий. Как же я скучаю по самому себе – толстому вратарю-водиле… Но нет больше того времени, нет больше того двора, и пацана того больше нет – на смену детству в отцовских зимних перчатках пришло взрослое настоящее в брюках и наглаженной рубашке. Оно, настоящее, перекопало и вывезло весь шлак моей улицы, с корнями вырвало левую штангу и в песок раскрошило правую. Оно разрушило и сожгло все то, что стояло по периметру нашего поля, забетонировало домашние стены, застеклопакетило родительские окна.
Тогда, почти уже 30 лет назад, рождался и постепенно умирал наш футбол, мой футбол. В поселковых дворах детства он был искренним – без тактики и тренера, но с горящими глазами малышни и девчонками, приходившими поболеть за «своих» - одноклассников, соседей, неловких и неумелых ухажеров - дергателей косичек. Это был вневременной, футбол, безразмерный – зачастую игра прекращалась при счете 32:31 по причине неожиданно свалившейся на арену баталий темноты, и доигрывалась на следующий день. Это был футбол безграничный – когда за улетевший в соседний двор мяч борьба продолжалась уже на другой улице – причем боролись двое, а еще десяток футболистов, смиренно прицокивая, дожидался развязки единоборства на поле, где был дан стартовый «поехали».
Это был футбол, после которого не получалось уснуть от переживаний, если проиграл. Футбол, после которого так сладко спалось, потому что устал, полностью выложился, обогнал наконец того выскочку, забил больше того, которым все во дворе восхищаются, отразил пенальти в похмельном исполнении дяди Миши, вышедшего на поле показать соплякам «класс».
Мы были безгаджетными детьми, росшими в семьях взрослых, месяцами не получавших зарплату. Покупали вскладчину дешевый мяч китайского происхождения, и с нескрываемой печалью переносили царапины на нем. Мы мерили старенькие отцовские бутсы с надеждой на то, что именно сегодня они, наконец, станут по размеру. Если не становились – надевали под бутсы десять пар носков, и все равно играли в них… Разбивали носы и колени, дрались во имя выявления истины – попал мяч под перекладину или пролетел выше нее – да, наверное, нам было бы гораздо легче узнать правду, если бы перекладина, как и сетка, на наших воротах существовали.
Наш «игровой календарь сезона» строился по системе «лето-осень-зима-весна-лето». За беззаботным «теплым» футболом следовал футбол «жижжесто-лужестый», а ему на смену приходил «краснощекий-пальцеобморожительный» футбол. Помню, как с братом отогревались в горяченной ванной после трех часов игры при минус 35 градусах… И, знаете, это было очень здорово – в день после игры первым в семье заслужить горячую ванну – отец уходил к сараю, рубил поленья, охапками тащил дрова в квартиру, где стоял и дожидался очередной порции своей непритязательной «пищи» дровяной титан.
- Бедные, совсем обморозились! – беспокоясь, причитала мама.
- К весне оттают! – уверенно предрекал отец.
По прошествии лет и зим мы доросли до соревнований – дворовых, поселковых, зональных, областных… С трепетом примеряли бело-зеленую форму местной команды «Тайга», пропитанную потом ее предыдущих носителей. Выигрывали и проигрывали, смеялись и плакали. Но всегда и при любом результате – бесконечно любили эту великую игру, вытащившую нас из комнат тесных холодных квартир, подальше от телевизоров, крутивших откровенную чернуху и завуалированную порнуху. Игру, научившую видеть и слышать, понимать с полуслова того, кто рядом. Игру, которая наглядно показала, как мало человеку нужно для счастья – любимое занятие, время, группа единомышленников, горячая ванна и…чтоб папкины бутсы наконец-то подошли по размеру…
…А когда друзья разъезжались на каникулы, двор пустел, и не удавалось собрать нужное для игры количество людей, мы обычно чеканили - набивали мяч на «носочке», коленочке, головой. Кто больше. Конечно, у нас был свой чемпион двора и рекордсмен в каждом из видов этого развлечения, которое впоследствии умные и продвинутые дяди обзовут «фристайлом».
Я вот вспоминаю сейчас все это, и кажется мне, что, даже со временем физически отпустив от себя футбол, я все равно продолжаю свою привычную жизненную чеканку в деле, которым занимаюсь, – где-то работая головой, где-то выбивая свой путь ногами. Вся жизнь после дворового футбола – чеканка наизнанку.
И как же все таки хочется иногда, чтобы старая команда собралась после затянувшихся каникул. Вернуться в то время, где левая штанга – по-прежнему – береза, а правая – кирпичи с соседней стройки. Под ногами – шлак, а над головой – обволакивающее своей синевой небо 1990-х годов. По всему «периметру поля» – длинные, в три подъезда, деревянные жилые дома и родители, нервно вглядывающиеся в не раз уже замененные оконные стекла. А между деревом и стройматериалом, как и прежде, – я…
- Скоро весна. Оттаял, – сказал бы, наверное, отец.
