Рыбус о решении остаться в России: «У меня русская жена, там я стал настоящим мужчиной. Меня называли русской шлюхой, желали смерти, писали, что я продался»

– У тебя еще есть польский паспорт?

– Ну вы и начали...

– Это вопрос для разминки. 

– Да, он у меня есть. А почему его не должно быть?

– Читая комментарии в интернете после того, как ты решил остаться в России после начала событий на Украине, можно заметить, что один из них появлялся чрезвычайно часто: «Рыбус, верни польский паспорт».

– Я получал разные сообщения. Писали, что я продался и что меня должны призвать в российскую армию. Чтобы я убирался ## ### (к черту) и никогда не возвращался в Польшу. Что я тряпка, предатель, русская шлюха.

– Это больно?

– Это было больно. Но когда я решил остаться в России, я знал, что меня может ждать.

– Давай начнем с самого начала: ты решил остаться в России и играть в местной лиге. Почему?

– Все гораздо сложнее, чем люди думают.

– Это не объяснение. Жизнь – это искусство выбора.

– Сначала я не хотел реагировать поспешно. То, что произошло, удивило всех, включая меня, никто понятия не имел, как будет развиваться ситуация и как долго она продлится. Я боролся со своими мыслями и анализировал их. Остаться? Или, может быть, уйти? Я не знал, что делать.

– У многих спортсменов не было такой дилеммы. Они просто собрали чемоданы и уехали из России через несколько месяцев. Такие игроки, как Себастьян Шиманьски и Рафал Аугустыняк. Ты остался.

– Они не имели никакого отношения к этой стране. У них были контракты, и все. Однако у меня там русская жена, двое сыновей, недвижимость и жизнь, которая складывалась более десяти лет. На самом деле, именно в России я стал настоящим мужчиной, завел семью, заработал деньги и обеспечил наше будущее. Именно там я добился своих самых больших успехов в футболе. Оставить все это в одночасье было не так-то просто.

– И оглядываясь назад, спустя два года, ты думаешь, что это был хороший выбор?

– Для моей семьи – определенно.

– А для тебя?

– Как профессиональный спортсмен, я часто сталкивался с жесткой критикой, но то, что произошло после начала конфликта, было подобно лавине, которая захлестнула меня. В какой-то момент я перестал справляться, масштаб ненависти был невероятным. Были тысячи записей, сотни личных сообщений. Некоторые сходили с ума, например, желали мне умереть.

Люди из моего окружения советовали мне отказаться от социальных сетей, но я не хотел поддаваться на это. В конечном счете, я этого не сделал, но в течение нескольких месяцев старался ничего не публиковать в твиттере или инстаграме, потому что любая активность вызывала излияние выгребной ямы.

– Твое решение вызвало в Польше сильные эмоции, иногда – как ты сам заметил – экстремальные. Но этого можно было ожидать.

– Интересно, что я видел эти эмоции только в интернете. Никто не приставал ко мне на улицах. Ни в России, ни в Польше, ни в каком-либо другом месте. Недавно в Анталье мы наткнулись на группу поляков. Единственное, что я от них услышал, – это просьбы сфотографироваться.

То же самое было сразу после начала конфликта, когда я захотел приехать в эту страну. Сообщения с Москвой больше не было, кто-то предложил прилететь в Калининград, а затем пересечь границу пешком. Я поехал со своим старшим сыном, люди нам очень помогали. Ситуация изменилась только в интернете. Там я сразу стал «русским», – приводит слова защитника «Рубина» TVP Sport.