6 мин.

Картошка с соседнего огорода (№3)

71

В очередном  выпуске "Картошки с соседнего огорода" вашему вниманию предлагается интервью Андрея Масловского с белорусским биатлонистом Юрием Лядовым.

Традиционно интервью подается с сокращениями http://by.tribuna.com/tribuna/blogs/begistrelyaj/761701.html

Фото: biathlon.by

Любите хоккей?

– Когда в Минске, стараюсь ходить. Я болею за национальную сборную, за белорусский хоккей, за белорусских ребят, которые играют в «Динамо». Эта повальная национализация иностранцев мне не по душе. Что в хоккее, что в биатлоне. В хоккее есть свои сильные ребята, а приходит тот же Платт и закрывает дорогу в сборную для кого-то из них. Да, сейчас Платт сильнее и годится для сборной. Но ведь если того же молодого обкатать, то через пару лет он достигнет нужного уровня. Но у нас всегда нужен сиюминутный результат. Система такая: сегодня–и все!

– Я правильно понимаю, что к тому же россиянину Александру Бабчину, который выступал за мужскую сборную Беларуси, вы относились ревностно?

– Не было никакой ревности. Когда к нам приходили такие звезды, как Драчев или Зубрилова, вопросов не было. Они тянули нашу команду, показывали результат, завоевывали медали. А когда приходят такие, как мы, или даже слабее, то зачем? Просто надо понять, что хороших спортсменов сейчас никто не отдает. Они выступают за свои страны. А брать ребят четвертого сорта и закрывать дорогу своим – не вижу смысла. А ведь иностранцам надо намного больше платить. Это свои могут за три копейки бегать, а легионеру нужна квартира, машина и так далее. Но чиновникам, которые принимают такие решения, наверное, виднее.

– За последние годы наш мужской биатлон значительно шагнул вперед. Согласны?

– Мужской биатлон жив, но все еще находится на грани клинической смерти. Да, есть прогресс. У меня и Чепелина получился неплохой сезон. Мы попадали в топ-30 достаточно часто. Отбирались в масс-старты. Но, во-первых, стабильности не было. А во-вторых, где смена? Мы с Володей закончим бегать, и кто вместо? Да, есть Витя Кривко, Ромка Елетнов, Максим Воробей. Они молодые, у них большое будущее, но этого мало. Я тому же Вите говорю: «Если добегаешь до моих лет – это будет для тебя большим успехом».

– Почему?

– Переход из юношей во взрослый биатлон достаточно сложный. В 24 года можно завязать и стать никому не нужным. Наглядный пример – Вова Аленишко. Был как-то у него дома. Там столько медалей по юниорам и юношам, что сам Бьорндален пожал бы ему руку и сказал: «Ну, ты тигр»! А сейчас Вова работает тренером за пять миллионов. И как спортсмен не нужен. А ведь был самым перспективным нашим биатлонистом: нгеоднократным призером чемпионатов мира, абсолютным чемпионом Олимпийских дней молодежи.

Смены нет. Когда я был юниором, в чемпионате Беларуси участвовали по 40-50 человек! И мужиков бежало под 30! Это не фантастика. Моравец и Шлезингр начинали вместе с Мытником и Миклашевским. Чехи сейчас побеждают, а наши где? Целый временной пласт 30-летних спортсменов выпал. После ухода лидеров (Драчев, Рыженков, Сашурин) началась смена поколений. Все говорили, надо растить молодежь. Сколько лет прошло? Почти 10. И где она?

– Вы и Чепелин.

– Это не то. Я и Вова – единичные случаи. За спиной никого нет. О чем можно говорить, если на мире в команде было два россиянина – Абашев и Дюжев. Кого мы вырастили? Да, дети вроде занимаются, но массовости нет. На всю страну два юниора! Катастрофически мало. Конечно, раньше не было толпы перспективных, но общее количество биатлонистов было большим. Сейчас на юниорском мире выступали все, кто есть. А раньше был отбор, конкуренция. На этапы Кубка Европы, ныне Кубок IBU, целый автобус выезжал.

– Как вернуть людей в спорт?

– Не знаю. Да и не я должен об этом думать. Наверху, в федерации и Министерстве, работают люди. Им должно быть виднее, как это сделать. Они за это деньги получают.

Сейчас в стране своеобразная биатлонная система – Дарья Домрачева и все остальные. Мы сидим на паровозе, а она нас тянет. А раньше была команда, где каждый мог завоевать медаль, и от каждого ждали результата. Пока все держится на Даше. Как только появилась информация, что она может пропустить сезон, все сразу засуетились: «А что делать тогда?» Но ей же надо отдыхать. Она и так для страны сделала очень много. Я думаю, еще долго никто из белорусов не выиграет три золотых медали Олимпиады. Ну, или она сама на следующей еще раз выстрелит.

Еще пример. Когда я только вышел из юниорского возраста, меня никуда не хотели брать. Говорили, что я не перспективный, что из меня ничего не выйдет. Да, может быть, у меня не было таких результатов, как у других ребят, но дело не в этом. Меня подобные слова задели. Как не получится?! Тренировался сам на нашей лыже-роллерной трассе. Она стала центром моей жизни. И оказалось, что получится, что есть толк и результат. Кстати, возможно, это неверие мне только помогло.

– Прогресс мужчин связывают с работой Олега Рыженкова. Согласны?

– Не могу с этим не согласиться. В функциональном плане мы действительно добавили. В прошлом году при подготовке были допущены ошибки. В этом сезоне их исправили и есть результат. Я с Рыженковым работаю еще с того времени, когда главную команду Пуаре возглавлял. Француз меня как раз в команду Б, которую и тренировал Олег Владимирович, перевел.

– Что такого сделал Рыженков, что вы и побежали, и стрелять стали лучше?

– Ну, ведь никто не знает, что бы было, останься Пуаре. Вдруг бы мы тоже побежали. Он же пришел и все перевернул с ног на голову. Методика в корне отличалась от той, по которой занимались раньше. К примеру, уже в начале лета Рафаэль давал нам скоростную работу. Хотя в прошлом занимались ею позже. А у Рыженкова своя методика и он ее внедрял. Да, мы прибавили, но еще есть над чем работать – стабильности нет. В первую очередь в стрельбе. Пуаре говорил, что как только начнешь стрелять стабильно, подтянется и скорость.

– Правда, что Пуаре перевел вас во вторую команду из-за неповиновения?

– Я не знаю, откуда Парамыгина (олимпийский призер в биатлоне и на момент появления новости автор Прессбола – Tribuna.com) вообще это взяла! Я ничего не говорил в адрес Пуаре и не бурчал себе под нос. Это ее выдумка. Просто на контрольной стрелковой тренировке у меня оказалась самая худшая стрельба. А Рафаэль изначально говорил, что людей много, сложно тренировать, и по итогам занятия кто-то пойдет в команду Б. Так вышло, что я был худшим. Никаких конфликтов у нас не было. Он нормально реагировал на критику и сам просил говорить, если что-то не так. И всегда выслушивал наши пожелания. Мне это в нем очень нравилось. Рафаэль не приказывал, что делать. Перед тренировкой говорил: «Сегодня будем выполнять такие-то упражнения. Они вам нужны для этого». Он хороший педагог. Серьезные вопросы начались ближе к концу сезона, когда результата не было. Причем это была не критика. Мы пытались разобраться, где просчитались и что надо поменять.

– Наблюдая за тем, как растет скорость, болельщики принялись шутить на тему допинга.

– Это нам не надо.

– Ну, тому же Армстронгу помогало выигрывать в велоспорте.

– Для меня это нечестно. Скажу, что медали можно завоевывать и без допинга. Выезжать на своем здоровье. Не знаю, насколько развито наше антидопинговое агентство, но перед началом сезона у нас брали пробы. Нас контролируют.

Автор публикации на Tribuna.com Андрей Масловский

logoОлег Рыженков
logoДарья Домрачева
logoРафаэль Пуаре
logoЮрий Лядов