Виктор Майгуров: «В 94-м меня заявили на гонку и белорусы, и россияне. Рейс-директор выдал: «Кто мне показывает загранпаспорт, за того он и будет бегать»

Президент Союза биатлонистов России (СБР) Виктор Майгуров вспомнил, как в 1994 году перешел из сборной Беларуси в Россию.

– Вы родились в 500 км от Екатеринбурга – как перешли в Беларусь и выступали за нее вплоть до Олимпиады-94 в Лиллехаммере?

– 1989 год, юниорский возраст заканчивался, мы выиграли золотые медали на первенстве мира, а в этот же период за сборную СССР от Свердловской области выступали Александр Попов, Юрий Кашкаров, Сергей Чепиков, Николай Харитонов … Наши юниорские достижения были мало кому интересны, и мой тренер – Владимир Капшуков – предложил перебраться в Минск. Там обещали квартиры, хорошую зарплату.

Ну а чего терять – мы же тогда жили в Советском Союзе, никто не думал, что страна распадется. Тренеру и Попову, который с нами переехал, дали квартиру в Минске, мне – в Молодечно, 70 км от Минска. И там мы спокойно тренировались до распада СССР.

Ну как спокойно – в октябре 1990-го на сборе в Рамзау я заболел гепатитом, 40 дней пролежал в больнице, сезон пропустил и дальше остро встал вопрос – можно ли вообще заниматься биатлоном? Гепатит поражает печень, и 99 процентов спортсменов после такой болячки заканчивают.

Но я восстановился – благодаря диетам, лекарствам и постепенным тренировкам. И даже отбирался на Игры-1992, немного не хватило – был 8-м в Союзе.

– Как решились на обратный переход из Беларуси в Россию? Это редкая история, обычно уезжали от конкуренции в РФ туда, где можно спокойно готовиться к Кубкам мира и не думать о том, попадешь ли в команду, выдержишь ли конкуренцию.

– В плане организации Беларусь 90-х – новая команда, и все было, мягко говоря, не оптимально. Там буквально с нуля занимались поиском спонсоров, экипировщиков – в ручном режиме, каждый спортсмен за себя.

– В России было лучше?

– Конечно. Тут все было отлажено. После Олимпиады-94 меня позвали в Ханты-Мансийск: единственное условие, которое я выдвинул, – готовиться вместе со сборной. Такая договоренность с Анатолием Хованцевым была – ему, видимо, понравилось мое выступление в Лиллехаммере. Я там не феерил, но в индивидуальной гонке финишировал 23-м. Да и по сезону бегал стабильно – Хованцев меня знал с 1988-го, еще по юниорам.

– Белорусы так легко отпустили?

– Нееет, там был крючочек – я служил в войсках правительственной связи КГБ Беларуси. Осенью я оттуда уволился, но перед первым этапом Кубка мира возникла забавная ситуация – меня заявили на гонку и белорусы, и россияне. Рейс-директором тогда работал Янис Водичар – он немного оторопел и выдал, как сейчас помню: «Так, короче, кто мне показывает загранпаспорт, за того он и будет бегать». Россияне показали, белорусы не смогли.

– Получается, тогда не было ни карантина, ни цивилизованного перехода из одной сборной в другую.

– Неа, ха-ха. Конечно, белорусы немного обиделись – они меня приютили, вложились, но я честно отбегал и хотел новый вызов. Я прекрасно понимал, что в России смогу добиться большего, – сказал Майгуров.

Босс нашего биатлона раскрылся в этом интервью: реклама баварских дверей, страх на Камчатке и абсурдная история с загранпаспортом из 90-х