«Капитан не должен бояться говорить». Путь Максима Григорьева
C новоиспеченным лучшим российским игроком октября мы играем в «Тени Камелота». Это такая настольная игра. Ну, знаете, типа «Монополии», если вы никогда не сталкивались с настольными играми близко. Только вместо денег – мечи и заклятья, а вместо соперников – саксоны, катапульты и происки колдуний. Мы играем в команде, и дела у нас идут не ахти, но Макс спокоен. Что, в общем, неудивительно. Если бы толковый словарь Ожегова выпустили в иллюстрированном варианте, под словом «спокойствие» была бы фотография Григорьева.
Макс любит настольные игры. Настолько, что уже успел заразить добрую треть своих знакомых, изучить тонну обзоров в интернете и познакомиться со всеми местными продавцами. Не верите? Зайдите в маленький тематический магазинчик на Северной и спросите у хозяина, как Макс сыграл в последнем матче.
Отличное развлечение для внутреннего ребёнка, думаю я, передвигая фигурку своего рыцаря, и ловлю себя на мысли, что абсолютно не представляю Григорьева маленьким. Решил спросить.
- Каким ты был ребенком? Хотя бы в рамках баскетбольной секции? Признанной звездой или незаметным парнем, на которого тренер не возлагал особых надежд?
– Да ни то, ни другое, по сути. Я не был звездой, но был одним из трёх-четырёх лидеров. А с возлаганием надежд сложнее – у меня был не один тренер. Сначала я тренировался со своим возрастом, потом с ребятами на два года старше, потом с ребятами на год старше. И ни один из тренеров как-то не делился со мной соображениями насчет меня.
- Необходимость всё время догонять по уровню старших ребят тебя задевала или стимулировала?
– Стимулировала. По крайней мере, я сейчас так думаю (смеется).
- Как вообще проходит детство баскетболиста? Тебе удавалось быть не только спортсменом, но и ребенком?
– Смотря, что считать детством. Когда я только начинал играть в баскетбол, я занимался еще и музыкой, да и обычной учебе уделял достаточно много времени. Весь наш класс был спортивным: мы были вместе и в школе, и на тренировках. Даже у девочек в классе была своя баскетбольная команда. Так что вообще никакого ощущения жизни вразрез с обществом. Думаю, что о недостатке детства обычно говорят те игроки, которые занимались баскетболом и учились в обычной школе. Их можно понять. Ты приходишь в класс, а там говорят совсем о других вещах: книги, компьютеры… Мне всегда везло с общими темами и увлечениями.
- Ты говорил о музыке. На какой ты класс ходил?
– Кгхм. М-м-м. Виолончель.
- Ого. Почему виолончель?
– Я ходил заниматься музыкой, а там в какой-то момент распределяют: кому идти играть на треугольнике, а кому на скрипке. Вот меня отправили на виолончель. Сейчас я уже ничего не сыграю. Пальцы, может быть, еще помнят, а вот я уже точно нет.
- И почему ты сделал выбор в пользу баскетбола?
– Почему я сделал выбор между перспективой сидеть и исполнять что-то непонятное в комнате, где на тебя пялятся десять человек, и возможностью бегать с ребятами, играть, бросать, кидать, забивать? Прямо не знаю.
- И в тот момент судьба окончательно решила, что Макс станет баскетболистом?
– Думаю, нет. Даже когда я забросил музыку, я занимался баскетболом где-то пять дней в неделю по разу и совмещал это с учебой в школе. Мало для того, чтобы стать хорошим игроком. У меня был выбор – бросать спорт и ударяться в полное ботанство или уезжать и заниматься только баскетболом. Мы с родителями выбрали второе, и вот тогда уже точно было все.
Кстати, очень может быть, что с мамой Макса вы заочно знакомы. У Ольги Григорьевой, как и у сына, даже есть собственная страничка в Википедии. Она – известная фэнтези-писательница, создавшая романы «Ладога», «Колдун», «Берсерк» и еще с десяток других.
- Я, просматривая биографию твоей мамы, вычитал совершенно изумительный факт. Свою первую книгу она сочинила, когда рассказывала сказки своему маленькому сыну в электричке.
– Да. Мы ездили на дачу, и мама начала рассказывать истории, чтобы мне не было скучно. Так все и началось.
- А ты помнишь первую историю, рассказанную мамой?
– Нет, вряд ли. Давай ты сам ее спросишь.
Пообщаться с настоящей писательницей? О, ты сам предложил. Максим набирает Ольгу Анатольевну и дает мне трубку.
– Первый рассказ? – можно догадаться о профессии мамы Макса просто по интонациям и манере разговора. – Слушай, ну прямо про самый первый я не помню. Максим был еще совсем маленьким, когда я начала рассказывать ему истории. Само собой, они были очень короткие и очень поучительные. Я начала записывать истории в тетрадки, и в итоге из них вышла моя первая книга – «Ладога». Так и понесла в издательство – три толстых исписанных тетради. На меня очень странно посмотрели и поинтересовались, не могла бы я оформить рукопись более подобающе.
- Макс прочитал все ваши книги?
– Вот, кстати, нет. Он к ним достаточно ровно относится. Прочитал, может быть, одну – и то просто потому, что она написана матерью.
- Но может быть, из этих сказок и выросла любовь Макса к играм?
– Так мы тоже любим игры. Мы до сих пор садимся и играем всей семьей в те, которые Макс нам оставил. Включая дедушку, кстати говоря. Мы всегда говорили Максиму, что нельзя относиться к миру слишком серьезно. Нужно перемежать его с элементами игры.
Вот как. Это многое объясняет.
– Макс всегда сам принимал решения, - продолжает Ольга Анатольевна. – Однажды он пришел домой, просто поставил виолончель в угол и сказал: «Все, с этой бандурой я закончил». Бандурой! Дословно цитирую. А как он уходил из физико-математической школы?! Он был отличником, и два завуча в течение часа обрабатывали его и уговаривали остаться. Говорили «уйдешь сейчас – порушишь свою жизнь». Но Макс настоял на своем. Его и в Америку приглашали учиться, он подумал-подумал и отказался. Мы его не уговаривали. Мы всегда давали ему выбирать самому.
Я передаю трубку обратно Григорьеву, и оттуда слышится: «Макс, скажи им, что рвался через тернии к звездам!»
Звезды, впрочем, оказались для Макса куда ближе, чем можно было бы ожидать. Заключив контракт с еще тогда ростовским «Локо», Григорьев сразу попал в команду, играющую в Высшей лиге. Получив тем самым возможность играть бок о бок не только со своими сверстниками, но и с уже взрослыми и опытными баскетболистами.
– Очень сложно описать ощущение, когда ты в первый раз выходишь играть против уже состоявшихся игроков. Хотя у меня и в Питере был такой опыт:там против нас иногда выступали игроки, уже завершившие карьеру. Я даже играл в одной команде с Андреем Мальцевым, который сейчас второй тренер сборной. А вообще в тот период меня все удивляло: ростовская жара, невероятная после питерской, самолет, на котором я летал в первый раз, первый состав команды, после которого мы тренировались и который казался мне чем-то невероятным… Ходил все время с огромными глазами.
- Ты помнишь свой первый выход на паркет в качестве игрока Локо?
– Я помню, как я первый вышел на паркет в Краснодаре. Не помню, правда, с каким тренером. Я вышел, а мне дали фол в нападении, которого вообще не было! Я страшно возмутился, хотя всем вокруг было, в принципе, по фигу – были последние секунды, и меня просто выпустили побегать. А полноценно на площадку меня выпускал уже Кемзура. Там я почувствовал себя настоящим игроком.
- Получается, что сейчас ты абсолютный старейшина Локо. Ты видел, как менялись составы и люди. Какой сезон и какая команда тебе больше всего запомнились?
– В каждом сезоне было что-то крутое. Но чаще всего я вспоминаю как раз сезон с Кемзурой. Тот, который он начал с самого начала. Было много игрового времени, было много доверия. Мы играли с Джеем Месси, Майком Уилкинсом, Сергеем Топоровым, Лёхой Суровцевым, Aландо Такером. Надеюсь, я не путаю сейчас составы двух сезонов.
- Что было самым обидным и самым приятным, что ты когда-либо слышал от тренера?
– Обычно, если мне пытаются сказать что-то обидное, я пропускаю это мимо ушей. И, пожалуй, это иногда очень мне помогает. Я считаю, что надо проще ко всему относиться. А из приятного – было очень круто, когда меня первый раз вызвали в сборную. Олег Фокин, занимавшийся тогда молодежными командами, отметил меня и еще пару человек, и мы приехали на сборы. Меня не взяли в молодежную команду, но Блатт пригасил меня на следующий сбор. И это было очень… приятным событием.
Философское отношение Макса к жизни явно помогало ему во время еврокубковых и евролижных баталий «Локо», где основную часть событий ему приходилось наблюдать с «банки». Однако когда его всё-таки выпускали, соперник зачастую огребал на свою голову огненный вихрь, беспощадный на дальней дистанции.
- В последние сезоны были моменты, когда ты сидел на скамейке дольше, чем тебе бы хотелось. Пытался что-то доказать, когда всё-таки выпускали? Продемонстрировать впечатляющий результат?
– Даже когда ты бегаешь по двадцать минут каждую игру, тебе хочется что-то доказать. И я не могу сказать, что когда ты не играешь двадцать игр, а на двадцать первой выходишь, это мотивирует тебя гораздо сильнее. Надо всегда держать в голове, что какие-то игры складываются, какие-то нет, и это не всегда зависит от желания или нежелания что-то доказать. Тем более не стоит судить об эффективности игрока и впечатляющих результатах только по статистике. Игрок может ничего не забить и быть не очень заметным в игре, но выполнять в команде такую роль, без которой команда не выиграет.
Я слушаю ответ и понимаю, что у меня дежавю. Кто-то так уже отвечал мне про эффективность и команду – чуть ли не дословно. Когда вспоминаю, кто именно, следующий вопрос возникает сам собой.
- Каково тебе, Макс, быть капитаном после Сергея Быкова?
– О, великолепно! У Сереги было столько косяков, что после него быть капитаном – легче легкого(смеется).
- Вот не укажу в интервью, что ты говоришь это с сарказмом и попадешь во все заголовки. А если серьезно?
– Если без сарказма, то у Быкова как у капитана можно многому научиться. Да и какая разница, после кого ты капитан? У меня-то и не было особого рвения стать капитаном. Я не подходил ко всем и не подбивал выбрать меня. Это было решение команды, и основной критерий был, как я понимаю, основан на том, что я дольше всего в клубе.
- ОК, ты можешь не ощущать себя капитаном, но ты точно должен знать, каким должен быть настоящий капитан.
– Настоящий капитан не должен бояться говорить. Это относится к общению между командой, тренерским штабом и руководством клуба. Он должен быть связующим звеном, тем, кто может озвучить мнение игроков, и одновременно тем, кто может донести до команды мнение тренеров. Смогу ли я стать таким звеном, если возникнет потребность? Да, смогу. Потому что мне это доверили.
- Недавно в инстаграме был флешмоб. Все выкидывали свои фотографии пятилетней давности. Представь фотку девятнадцатилетнего Макса и скажи, что изменилось в тебе со времен этого парня. Появились ли новые мечты, изменились ли приоритеты?
– Кардинально? Ничего особенного. А насчет того, появились ли новые мечты… У меня никогда не было такого, чтобы я вот загадал мечту и всю жизнь к ней стремился. Есть цели, которых ты хочешь достичь. Максимум через год ты их добиваешься и ставишь новые. Иногда ты бросаешь их на полпути, иногда достигаешь большего, чем планировал. А мечты – для девочек!
- Тебя узнают на улицах?
– Вообще, не особо. В последний раз меня узнал на улице маленький мальчик, пробегавший мимо. Он дернул своего друга и такой говорит: «Смотри, смотри, это же Макс из «Локомотива»»!
- Успех. А тебе хочется славы и богатства?
– Я думаю, всем немного хочется славы и денег – всего, что они видели по телевизору в фильмах и сериалах. Я думаю, тот, кто говорит, что это его совсем не интересует, лукавит. По крайней мере, в большинстве случаев. Мне не нужны золотые горы, чтобы купаться в них,но я хочу хорошо зарабатывать. И я не упущу возможность быть известным, если таковая представится.
- Я уже понял, что мечты для девочек, но все-таки – кем и где ты себя видишь через 15 лет?
– Мне же будет… Черт, тридцать девять. Вообще, не знаю. Все еще в баскетболе, наверное. Может, буду тренером – было бы интересно поработать с детьми. Дать им желание побеждать. Правда, не знаю в какой стране. Мне всё равно, если честно. Послушаю жену: куда скажет, туда и поедем.
- С какой настольной игрой ты бы сравнил свою жизнь?
– Такой еще нет. По крайней мере, в моей коллекции.
Макс, конечно, слукавил. Его узнают на улице, еще как. В первом же супермаркете женщина на кассе следом за нами окликает его и просит сфотографироваться. Я смотрю на Григорьева и думаю о том, что будь у каждого хотя бы четверть его спокойствия и целеустремленности, мир бы был куда более приятным местом.
Кстати, наши рыцари все-таки защитили Камелот. Если уж у армейцев не оказалось шансов перед капитаном «Локо», то куда там полчищам саксонов и вражеским катапультам.
Беседовал Сергей Лачинов
Правда казус случился , пять человек и я в том числе убрали в ДЮСШ футбольный . Но за класс бегали , когда соревнования были.
Учителям было ужасно сложно с нами. Мы думали , что нам всё можно и доводили некоторых учителей до слез . Никто не смог с нами справится . Вечные родительские собрания. Потом решили пойти на эксперемент и дали нам молодую совсем классную . Повесили на неё физику , геометрию и алгебру. Она нашла к нам ключ быстро . Помню , как она меня ’поймала ’ раз - ’Спорим не закончишь четверть без троек ! ’Спорим закончу! ’ И знаете , что я делал - пил на ночь много воды , рано утром просыпался в туалет и садился перед школой уроки делать. Днём была , школа , потом тренировки , потом друзья с девочками по району , потом лень , кино после программы ’Время’ и спать.
ИМХО.
Капитан не должен бояться говорить. Доказано Серегой Быковым.