Раздел Баскетбол. В. А. Гомельский - «Папа. Великий тренер» Глава вторая
Глава 2 ВСЕ НЕ ПРОСТО ТАК
Еще шла война, и даже не вся территория была освобождена от фашистских захватчиков, но было понятно, что дело идет к победе. В тылу налаживалась мирная жизнь. Семья Гомельских вернулась в Ленинград в декабре 1944 года. Первое, что они узнали, когда вернулись в свою квартиру на Большом проспекте, — это то, что их уплотнили. В квартире уже жили незнакомые люди, и из трех комнат осталось две — большая и маленькая. Но это никого не смутило, потому что радость от скорой победы и возвращения в родные стены перехлестывала любые неудобства. Правда, жизнь по-прежнему оставалась бедной.
Бабушка снова устроилась в поликлинику, папа и Лида пошли в школу продолжать обучение. Только Лида сразу в одиннадцатый класс, а папа, поскольку во время войны практически не занимался, сел в девятый, в котором оказался одним из самых старших. Учился так же плохо, занятия в школе прогуливал регулярно и, как рассказывают близкие, хулиганил, причем довольно серьезно. Это была целая компания питерской шпаны, которая, собираясь вместе, переходила грань закона. Как папа сам рассказывал, то, чем они занимались, чтобы заработать... Впрочем, «заработать» — плохое слово. Чтобы деньгами разжиться или что-нибудь поесть. В общем, по ночам они нападали на киоски. Вскрывали двери либо разбивали окна, потом то, что успевали собрать, выносили, чтобы на следующий день все это продать на питерских барахолках. Интересно, что во главе этой банды стоял папин приятель и его тезка — Александр. Фамилии его я не знаю.
Знаю только, что этот молодой человек был наполовину армянином. А кличка, под которой он был известен на Петроградской стороне, у него была Баян. В связи с этим хочется рассказать историю, которая произошла с папой уже в 1995 году.По возвращении со своей второй женой, Лилией Петровной, из США папа пригнал «мерседес». Не новый, но в достаточно приличном состоянии. И его угнали. Тогда это не было редкостью — иномарки угонялись каждый день по нескольку десятков. Поэтому милиция хоть и приняла заявление, но разыскать эту машину не могла просто физически.
Какие-то общие знакомые посоветовали папе встретиться с одним авторитетом московского криминального мира. Эта встреча состоялась. На ней я не присутствовал, но представьте, что именно в тот день встретились друзья детства. Тем вором в законе оказался тот самый Баян. Как вы понимаете, помощь была оказана, и уже через два дня машина была найдена и возвращена под окна нашей квартиры. Потом уже состоялась еще одна встреча, когда папа в знак благодарности накрыл стол, и я увидел этого человека.
Было видно, что у обоих жизнь складывалась нелегко, но с какой же радостью и упоением они вспоминали годы своей юности! Кстати, именно тогда я выяснил одну интересную деталь. Практически все члены этой дворовой компании засыпались на какой-то краже в 1946 году и пошли мотать срок. И так уж сложилось, что на этой краже папы не было. В тот день он был занят в школе тренеров. Как он туда попал, я расскажу чуть позднее, но вот так первый раз в жизни занятие спортом и только начинающаяся тренерская карьера отвела от него грозу.В 1946 году в школу, где учился папа, на урок физкультуры пришел достаточно известный в Ленинграде человек — Александр Иванович Новожилов.
Он не был баскетболистом как таковым, просто известным спортсменом, хорошим тренером и педагогом. Он понимал, что после войны ребят было необходимо каким-то образом отвлекать от улицы. Папа был достаточно спортивным человеком, развитым физически. Он здорово катался на коньках, и самым его любимым видом спорта тогда был хоккей с мячом. Он даже играл за сборную Петроградского района. Но на уроке физкультуры в зале на коньках не покатаешься, поэтому Александр Иванович показал ребятам несколько приемов игры в баскетбол. И мячик закрутил на пальце, и обманные передачи продемонстрировал, когда он вылетает совсем не в ту сторону, в которую распрямляются руки.
На что скептически настроенный и шпанистый подросток Александр Гомельский сказал: «Вот если бы вы так делали хотя бы ногами, было бы интересно». После этой фразы Александр Иванович бросил Александру Гомельскому мячик, который тот поймать не сумел. Да при этом еще и нос ему разбил! Мяч-то тяжелый, граммов шестьсот. После чего произнес: «Вот ты, если хочешь получить законченное среднее образование, можешь приходить». Пригласил он папу туда, что тогда еще даже не называлось физкультурным техникумом. Это была просто школа тренеров. Сама по себе идея папе понравилась, потому что в школе учиться ему уж очень надоело. И он согласился. Но удивительная вещь — отделения хоккея с мячом в тот год в ленинградской школе тренеров не было.
А единственное свободное место, как оказалось, было на специализации «баскетбол». В связи с тем что образование получать было нужно, уже вернулся с войны дед, и родители талдычили об этом в оба уха, папа согласился.Вот, собственно, со встречи с Александром Ивановичем Новожиловым и с поступления в ленинградскую школу тренеров и начинается тренерская карьера папы. Таким образом, в 1946 году он впервые узнал, что существует такой вид спорта, как баскетбол. Трудно вообразить, что до этого он ни разу в жизни не видел ни одной игры и даже правил баскетбольных себе не представлял.
Интересно, что сразу же, как только он попал в школу тренеров, он бросил курить. То есть с сентября 1946 года отец не выкурил больше ни одной папиросы и ни одной сигареты, хотя курить начал еще в эвакуации.Как рассказывали многие его друзья по тем временам, характер у папы был лидерский. Еще в той школе, в которой он учился до девятого класса, его одноклассниками были два впоследствии ставшие знаменитыми человека. С одним из них — будущим народным артистом СССР Игорем Горбачевым — папа сидел за одной партой. А вторым был будущий знаменитый журналист Павел Михалев. Вот можно сказать, что Павел Филиппович Михалев — это друг отца на всю жизнь. И он однажды сказал удивительные слова по поводу папиного характера: «В том, кто у нас в классе был лидер, никто не сомневался. Вот как Сашка скажет, так и будет. Мы все слушались его беспрекословно».
Это было сказано не потому, что папа был самый физически сильный, вовсе нет. Он был далеко и не самый высокий. Но это означало, что его авторитет был укреплен именно лидерскими качествами. И они проявлялись еще задолго до того, как папа стал лидером в профессиональном плане.Занятия в школе тренеров тогда, как и сейчас, разделялись на две части: занятия теоретические, то есть обычные уроки, и занятия практические. Как ни странно, а может быть, это и закономерно, сам вид спорта баскетбол папе очень подошел. Прежде всего по его темпераменту, по характеру, по темпу, по скорости.
К тому же при своем не самом атлетическом телосложении папа обладал хорошей координацией, поэтому все скоростные и технические элементы у него получались практически сразу. Во всяком случае, Александр Иванович, который преподавал баскетбол, своим учеником был доволен. А в ситуациях, когда что-то не получалось, как раз и выяснилось, что у слушателя школы Гомельского очень волевой характер. Ну не получались у папы точные броски! И он понимал, что над этим необходимо работать. И он работал.
Причем сама по себе командная тренировка его не удовлетворяла. Как он потом рассказывал, над таким элементом, как штрафной бросок и бросок с игры, приходилось много работать отдельно, и он не хотел, чтобы за этим следил кто-нибудь посторонний. Выход был найден, причем, я бы сказал, довольно садистский. Происходило это так: папа оставался на ночь в физкультурном зале школы тренеров, запирался изнутри и прятал мяч за матами, на которых сам какое-то время отдыхал, а когда уже чувствовал, что из школы ушла последняя уборщица, зажигал свет и несколько часов подряд «точил», как говорят баскетболисты, бросок.
Кончилось все это тем, что уже через два года Александр Гомельский был одним из лучших снайперов среди всех баскетболистов Питера. А ведь питерская школа фактически является основоположником отечественного баскетбола. Всегда в Ленинграде были очень хорошие баскетболисты, которые входили в сборную СССР еще до войны.
И кстати говоря, не только баскетболисты, но и баскетболистки.По окончании двухлетней школы тренеров Александр Гомельский должен был быть призван в ряды Вооруженных сил. И попал он, так уж сложились обстоятельства, будучи уже кандидатом в сборную города по баскетболу, во взвод обеспечения Ленинградского краснознаменного военного топографического училища. В этом училище вместе с папой служили Евгений Никитин — будущий игрок сборной СССР — и Владимир Петрович Кондрашин — будущий тренер сборной СССР и самый, я бы сказал, злейший папин конкурент в тренерской карьере.
Но о том, как складывались их отношения, когда они уже добились тренерских высот, я буду рассказывать позднее. А тогда они играли за команду училища и как кандидаты в сборную города сразу стали выступать за команду окружного Дома офицеров Ленинградского военного округа. В связи с тем что только-только закончилась война, коллектив выглядел несколько странно по своему возрастному составу.
В нем выступали и так называемые «старички», которые играли еще до войны — Егоров, Сведерский, Рудокас; и совсем мальчишки — Никитин, Кондрашин, Гомельский, которые не воевали и были призваны в армию только после войны. Несмотря на то что команда выступала очень неплохо и все время была в призерах первенства Ленинграда, выиграть его им удалось только один раз.
И случилось это в 1951 году.Можно сказать, что папе повезло пройти эту баскетбольную школу, которая объединяла и опыт людей старшего поколения, и их отношение к своему делу. А потом, вы еще представьте себе, все эти старшие папины товарищи по команде — они же фронтовики! И может быть, к баскетболу уже относились не так серьезно, но проигрывать совершенно не хотели и не умели. Они даже не понимали значения этого слова! Так вот это стремление побеждать в каждой игре, наверное, папа перенял именно от них. Другое дело, иногда были случаи, которые не красили спортсменов.
Но тогда-то, в 1947 году, в нашей стране понятия «профессиональный спорт» еще и не существовало вовсе. Во всяком случае, отец рассказывал удивительную историю о своих старших одноклубниках, которых он в силу существенной разницы в возрасте называл не иначе как дядя Ваня Егоров и дядя Витя Рудакас.
Так вот в перерыве между таймами, если игра проходила, скажем, в спортивном зале Военной академии, они успевали сбегать в буфет, где их ждали по рюмке коньяка и бутерброды. Вот таким необычным образом эти баскетболисты готовились ко второй половине матча...
Кстати говоря, от них-то папа, а потом уже и я от него, узнал полублатные баскетбольные поговорки: «Будут талоны — будут заслоны», «Будет питание — будет попадание». Они были живы до тех пор, пока была жива советская власть, и передавались из поколения в поколение. Когда я впервые в четырнадцать лет попал на сборы, я уже знал, что такое талоны и как должно быть налажено питание. А также и о том, что на талонах можно сэкономить.
То есть в конце сбора поменять их через столовую, где мы питались, на деньги. А для ребят в полуголодном Ленинграде эта возможность что-то недоесть самому и взять домой, чтобы накормить сестру, брата, маму, было определенной гордостью.Кстати, еще раз вспоминая начальника топографического училища добрым словом, я хочу сказать, что, по словам папы, он сам-то и не задумывался о получении высшего образования, а начальник училища предложил ему эту возможность. Тогда еще не было военного института в Ленинграде, а был военный факультет при Институте Лесгафта, который готовил начальников физподготовки воинских частей и соединений. И поскольку папа на тот момент был рядовым Советской армии, нигде в другом месте получить высшее образование он не мог.
Так вот это предложение почему-то им было принято с восторгом. Таким образом, рядовой Гомельский был зачислен на первый курс военного факультета, где и начал свое обучение в 1948 году.Причем интересно, что и там, на военном факультете, твердой баскетбольной специализации не было. Была только кафедра. Преподаватели знали, что у них учится игрок сборной города, поэтому папе, конечно, оказывалось дополнительное внимание. К тому времени он был уже достаточно известным баскетболистом в Ленинграде, но то, что случилось дальше, не иначе как счастливым случаем, который мог и не выпасть в жизни, не назовешь. И об этом нужно рассказать особо....
Перед зимней сессией Александра Гомельского направили проходить практику. Это обычная история во всех вузах, а уж в физкультурных — так особенно. И когда студентов отправляют на стажировку, то обычно учитывают их выбор, поэтому не удивительно, что папа попросился в баскетбольную команду. Однако не было ни одной баскетбольной мужской команды, которой был бы нужен тренер-практикант. Единственным коллективом, который просил прислать стажера, была женская дружина «Спартак».
Вот в ней-то папа и оказался. Случилось это в конце 1948 года.Это совпадение, наверное, сыграло очень важную роль в его жизни. Ну во-первых, вообще хочется сказать добрые слова о питерском «Спартаке». До войны он назывался Ленинградский совет промкоопераций, во время войны был переименован в Ленинградский совет добровольного спортивного общества «Спартак», председателем которого в свое время был наш знаменитый спортивный ученый и альпинист Виталий Абалаков.
Он же потом стал и председателем центрального совета «Спартака».В 1921-м в Петербурге была создана первая в стране баскетбольная лига, председателем которой стал Ф. Юргенсон. И именно эта организация явилась прообразом нынешней федерации, и именно под ее эгидой в том же году впервые было проведено первенство города по баскетболу.Большую работу проводили будущие федерации по организации всевозможных чемпионатов, турниров, а с 1923 года — чемпионатов страны сначала среди городов, а затем и среди спортивных обществ.
Надо сказать, что ленинградские команды неоднократно становились чемпионами: в 1923-м обе команды — и женская, и мужская, затем женская — в 1935-м, а мужская — в 1936-м. Так вот с того самого 1928 года за женскую команду «Спартак» играла моя бабушка — Нина Яковлевна Журавлева.
Она коренная ленинградка, родилась в этом городе и еще четырнадцатилетней школьницей почему-то увлеклась баскетболом. Бабушка была очень маленького роста — всего сто пятьдесят два сантиметра—и совсем вроде бы неприспособленная для баскетбола, но очень полюбила этот вид спорта. И вот когда она стала выступать за ленинградский «Спартак», то совершенно неожиданно оказалось, что она одна из лучших защитниц в стране. Во всяком случае, в 1930-е годы бабушка попала в сборную СССР и даже выезжала с этой сборной на первую рабочую Олимпиаду в Париж. Правда, капитаном команды она не была.
Однако если дальше говорить о ее титулах, причем не о золотых медалях Олимпиад и чемпионатов мира, то именно бабушка Нина в нашей семье — самый титулованный баскетболист. Она единственная из всех нас, кто является и заслуженным тренером СССР, и заслуженным мастером спорта.В свое время билеты ЗМС выписывались по видам спорта, и вот бабушкин билет заслуженного мастера спорта по баскетболу входил в первую десятку номеров.
Она вошла в ту когорту, в которой был Константин Иванович Травин, Евдокия Филипповна Белова и другие основоположники отечественного баскетбола.Интересно, что с самых своих первых годов в баскетболе она была знакома с дедушкой отечественного баскетбола — Петром Васильевым. Поскольку она родилась в 1909 году, то, конечно, не могла видеть самый первый баскетбольный матч в нашей стране, который состоялся в 1906 году в спортивном клубе «Маяк». Помните, когда «лиловые» играли с «зелеными»?
Зато всех участников того матча она знала. Так что вот в какие руки попал мой папа в качестве тренера-стажера.До самых последних дней своей жизни, если уж папа вспоминал свои первые шаги на тренерском поприще, в его глазах обязательно мелькал какой-то такой иронический огонек, а сердце было наполнено добрыми воспоминаниями. Как он сам говорил: «Я, сопливый пацан, попал в команду к «старушкам».
И действительно, Евдокии Филипповне Беловой в 1948 году было уже сорок пять лет, Нине Яковлевне Журавлевой — тридцать девять, Зое Васильевне Андрюшкиной — сорок восемь. Го есть папа попал в команду, где игроки, которых приводилось тренировать, были чуть ли не вдвое старше его самого.
Ему-то было всего двадцать! Но относились эти «старушки», как их папа называл, к делу очень профессионально. На тренировку они всегда приходили аккуратненькие, выстиранные и выглаженные. А на ногах — не кроссовки, не кеды, а теннисные тапочки. Ясно, что их на каждую тренировку не напасешься, поэтому бабушка и меня учила: если обувь белая, то чистить ее нужно зубным порошком. В общем, смех смехом, но они даже шнурки гладили, не то что просто стирали. И тут приходит эта петроградская шпана... у которой штанов-то была одна пара.Отец так и говорил: «У меня штаны были всего одни. И когда я увидел, какими они приходят на тренировку, я понял, что не могу им ни в чем уступать».
Вдогонку сразу передаю рассказ бабушки Фани, который стал у нас в семье легендой. Утюга в доме не было. Так вот папа, чтобы утром на тренировку идти отглаженным, клал штаны под матрас, причем спал ни в коем случае не ворочаясь, чтобы наутро на них не было складок. Вот таким образом приходилось выходить из положения.Еще невозможно не отметить, что именно там, в «Спартаке», на первой же папиной тренировке познакомились мои родители. Старшая дочка Нины Яковлевны Журавлевой — Ольга Павловна Журавлева, в будущем моя мама — уже тренировалась с командой, хотя ей исполнилось только семнадцать лет.
О том, что она станет великой баскетболисткой и будет играть за сборную СССР, тогда еще никто не думал. Тогда было просто заметно, что Ольга могла обогнать с мячом всех этих «старушек», вместе взятых.И начался тренировочный процесс, о котором без смеха в моей семье никто никогда не вспоминал. Были тренировки, когда на скамейках (это все происходило в зале «Спартака», которого, к сожалению, сейчас не существует) сидело больше детей, которых с собой приводили тренирующиеся мамы, чем самих игроков.
Папе, кстати, иногда приходилось приводить с собой Женьку, потому что его не с кем было оставить дома. И он — будущий заслуженный тренер СССР и России, олимпийский чемпион Евгений Гомельский — видел те первые тренировки, которые проводил его брат в женском «Спартаке». Кстати говоря, как это ни странно звучит, но первым тренером Евгения Яковлевича, когда он пришел в детскую спортивную школу «Спартак», была моя бабушка — Нина Яковлевна Журавлева.
Тут, кстати, еще обязательно нужно сказать одну вещь: никто по имени бабушку никогда не называл. Почему-то так получилось, что к ней приклеилось прозвище Никса. И весь баскетбольный мир страны, где ее действительно знали все, называл ее только так. Она считалась играющим старшим тренером «Спартака», и ей понравилось, как работает этот молодой тренер-практикант и как усердно он готовится к тренировкам.
Папа, в свою очередь, понял, что если его игрокам будет скучно, то поставленной цели он не добьется.
А цель у него с самого начала была одна — выигрывать каждый матч. Удивительно, но у папы наладилась учеба. Человек, который в школе перебивался с двоек на тройки, в институте неожиданно стал примерным студентом. Не по всем предметам, конечно. Такие дисциплины, которые называют бичом всех студентов во всех спортивных институтах, — биомеханика и биохимия, папе давались тяжело, чего он никогда и не скрывал. Зато специализация, теория и методика тренировочного занятия и прочие сопутствующие этим дисциплины у папы были на «отлично». Он даже учебники читал вперед, потому что ему все время хотелось найти какие-нибудь новинки, чтобы чем-то заинтересовать своих очень опытных подопечных.
Папа старался сделать тренировочное занятие интересным, азартным, динамичным.Опять-таки как пример хочу привести историю из жизни нашей семьи. Представьте себе, в команде «Спартак» вместе с молодой Ольгой Журавлевой было всего восемь человек. А правила-то игры были те же самые — два тайма по двадцать минут. Так что нагрузки на основных игроков и тогда выпадали большие. В связи с этим очень многие команды играли просто шагом. Никто никуда не стремился бежать, особенно в женском баскетболе.
Как вспоминают мои родители и бабушка, быстрый прорыв — это было что-то даже теоретически невозможное, не то что практически. Так вот, пожалуй, первое тактическое новшество, которое папа ввел в работе своей команды, — это постановка быстрого прорыва. Эта новинка была обусловлена скоростными качествами Ольги Журавлевой, которая была самой быстрой в Ленинграде. Поэтому быстрый прорыв был нацелен на то, чтобы в две или в одну передачу перебросить мяч в зону нападения, где на ходу его получала стартующая защитница. Этой защитницей и была будущая жена тренера, будущая моя мама — Ольга.
Вот и получилось, что самая старшая по возрасту команда в первенстве города оказалась и самая быстрая. Порядка тридцати процентов очков ленинградский «Спартак» набирал именно в быстрых прорывах.Правда, иногда это выглядело довольно комично. Одно то, что одновременно на площадке играли мама с дочкой, вызывало смех на трибунах. Особенно когда были слышны такие реплики, как: «Мама, не водись! Мама, отдай пас!» В это же время мог раздаться возглас отца: «Теща, ну отдай же ты пас!»Интересно, что на тренировках игроки к папе обращались на вы. Не называли по имени и отчеству, а вежливо говорили: «Саша, вы».
А вот он практически всех называл по имени и отчеству, кроме тех, кто был младше его. А в 1948 году младше папы была только мама.В 1949 году работа тренерского тандема бабушки Нины и папы стала приносить первые плоды. Ну во-первых, питерский «Спартак» выиграл первенство города, а на чемпионате Центрального совета «Спартака» впервые в своей истории занял четвертое место. Ряд игроков «Спартака» попали в сборную города, и папу привлекли к работе с этой командой. Но опять-таки в качестве стажера. На матчевых встречах городов СССР сборная Ленинграда, в которую входило четыре «спартаковки», заняла уже третье место.Но 1949 год в жизни папы был отмечен не только хорошими достижениями и хорошей учебой. В 1949 году снова арестовали дедушку Яшу.
Приговор был суровый — десять лет. Дед отправился в Красноярский край, как потом говорили, в те же места, где в свое время в ссылке был Иосиф Виссарионович Сталин.Интересно посмотреть на архив, который остался от бабушки Нины. Она была очень аккуратной, все заметки, статьи, посвященные ленинградскому «Спартаку», еще с довоенных времен она ни в коем случае не выбрасывала. Вот, например, отчет в «Советском спорте» за 1949 год начинался очень интересной фразой: «Защитницы пошли в атаку».
А посвящена эта заметка была именно бабушке Нине. В то время по тактике не полагалось, чтобы в позиционном нападении остроту атаки создавали игроки задней линии. И вообще, защитницы в 1949 году редко переходили два метра за центральную линию поля. А тут вдруг тренер со скамейки в напряженный момент кричит: «Никса, бей!» Это зять кричал своей теще, чтобы она атаковала кольцо. Я, кстати говоря, видел, как бросала бабушка. Все-таки она мой первый тренер по баскетболу. Именно она учила меня первым базовым элементам и всяким разным баскетбольным хитростям.
Так вот бросала Нина Яковлевна по кольцу так, как бросали тогда, — с дистанции, практически двумя руками, даже не от головы, а от груди, с очень высокой траекторией. И слово-то использовалось при этом явно с нерусским корнем.
Я помню, как уже, будучи заслуженным тренером, бабушка приезжала к нам в Ригу на дачу и иногда приглашала внуков: «Ну-ка давайте пойдем в колечко покикаем». Видимо, это произошло от английского слова kick — «бить», «бросать».Бабушка Нина мне запомнилась еще и тем, что никогда, обращаясь к кому-то из своих близких, она не называла его простым именем. Всегда с употреблением уменьшительно-ласкательных суффиксов.
Я у нее был не Володя, не Вовка, не Вова, а только Вовуленька или Вовусенька. Так вот когда она учила меня играть в баскетбол, еще совсем маленького, то показывала мне баскетбольные элементы вплоть до того, как пальчики на мяче должны располагаться.
И вот этих ласковых уроков не забуду никогда. Может быть, я могу казаться необъективным, рассказывая про своих бабушек, но я их просто обожал, поэтому воспоминания о них вызывают у меня самые добрые и теплые эмоции.Как бабушка Нина учила папу быть тренером, я мог узнать только от папы. Интересная вещь, что замечания по поводу нетактичного обращения или не вовремя взятого тайм-аута папа во время игры не получал.
Эти взрослые женщины своего молодого тренера учили только в раздевалке и только тогда, когда не оставалось посторонних. Они щадили его самолюбие, за что он всегда им был бесконечно благодарен. Нельзя сказать, что он не получал замечаний. Папа рассказывал, например, о том, как Евдокия Филипповна Белова после матча, уже переодевшись, могла подойти и сказать: «Саша, вы во втором тайме взяли тайм-аут и не рассказали нам, как нужно играть. Вместо этого вы нас только ругали. Как же мы могли понять, что мы должны были исправить?» И вот такое замечание папа запомнил на всю жизнь — для ругани места в тайм-ауте нет. Он длится всего шестьдесят-девяносто секунд, за которые нужно успеть сказать, что поменять и что сделать. А говорить о том, какой ты баран или как ты потерял мяч, — это можно сделать потом, на разборе.
Если уж действительно баран и теряет мячи один за другим, то для этого существует замена. Как хорошо, что папа усвоил эти элементарные правила в столь юном возрасте. Такого опыта, который он приобрел к двадцати двум годам, пожалуй, не было ни у одного из тренеров мира. Это действительно золотое совпадение, что папа попал к людям, которые готовили из него тренера не для себя, а на века, на времена, на будущее.Немножко хочу рассказать о карьере мамы.
Она никогда не скрывала и в разговорах со мной, когда я стал уже взрослым, часто говорила, что если бы она не попала в руки такому тренеру-новатору, как папа, то, наверное, никогда бы не заиграла на том уровне, на котором играла с 1950 по 1952 год. Отец действительно очень многому ее научил. Например, она была единственной, кто, убегая в отрыв, не оборачивался лицом к своему кольцу для получения мяча. То есть не делала этот оборот, который, естественно, сбрасывал скорость. Папа научил ее ловить мяч через плечо.
Он научил ее переводить мяч за спиной. Казалось бы, об этом элементе столько уже сказано! Первым, кто его придумал, был Боб Кузи — американский кудесник мяча, который играл в НБА с 1952 по 1966 год. Но отец учил маму этому элементу, а она, в свою очередь, выполняла его совсем не так, как Кузи. Для нее этот перевод мяча был просто переводом на удобную руку — с левой на правую. Так вот для того, чтобы защитница, если она есть рядом, не смогла добраться до мяча при его получении, он за спиной прокидывался на правую руку. Скорость при этом тоже не снижалась. Такой элемент в то время не делал никто!
Я очень много времени посвятил тому, чтобы найти хоть какие-то кадры кинохроники, где можно было увидеть, как играла мама. Но к сожалению, кадров ее выступления за сборную СССР в 1951 году, когда советские баскетболистки участвовали в турнире во время Фестиваля молодежи и студентов в Берлине и в 1952 году на чемпионате Европы, который проходил на стадионе «Динамо» в Москве, практически не осталось.
Но что удивительно, единственным кадром, который сохранился и длился всего-навсего семь секунд, был как раз вот этот элемент — перевод с левой на правую руку за спиной. Это было в матче 1951 года в первенстве Ленинграда между командами «Спартак» и «Буревестник».
Тот год стал знаменательным для моих родителей еще и тем, что они наконец поженились. Говорю «наконец», потому что жили-то они вместе практически со дня знакомства. Бабушка этому не препятствовала. Как я уже сказал, мама к этому времени выступала за сборную СССР и перед тем, как поехать в Берлин для участия в Фестивале молодежи и студентов, они пошли в загс и оформили свои отношения. Так мама стала Ольгой Павловной Гомельской.Еще одна интересная история, которая произошла в том же году, также связана с баскетболом.
Как, впрочем, и все в моей семье. Папа не прекращал тренироваться и играть за команду ОДОЛЕНВО, и уже к 1951 году стал игроком стартового состава. Кроме этого, разыгрывающий защитник Гомельский и центровой Никитин были, пожалуй, лучшей связкой в Ленинграде. Рост Никитина был сто девяносто два сантиметров, что по тем временам для центрового было вполне достаточно. В том году было объявлено, что сборная СССР как чемпион Европы допущена к участию в Олимпийском баскетбольном турнире 1952 года в Хельсинки.
Надо сказать, папа очень мечтал попасть в сборную СССР, поэтому в один из товарищеских матчей летом 1952 года, когда сборная СССР играла со сборной Ленинграда, папа старался проявить себя как игрок и доказать, что напрасно его не вызывают на сборы. Сыграл действительно здорово, хотя сборная Ленинграда и проиграла, причем проиграла много. Однако после матча реакция главного тренера сборной Степана Спандарьяна была совершенно не та, которой ожидал папа. Спандарьян пригласил в сборную Женю Никитина, а папу нет...
И тут у него вырвалось: «А как же я?» — на что ему тренер ответил: «Саша, маленький ты. Ну не годишься ты для сборной, ростика тебе не хватает...» Как потом рассказывала бабушка Фаня, папа в тот день пришел домой очень расстроенный и обиженный и с упреком сказал ей: «Мама, ну что же вы такие карлики! В кого мне быть большим?!»
При росте сто шестьдесят восемь сантиметров для успешной игры папе не хватало сантиметров десять, а лучше — двенадцать. Но если честно, я про себя думал то же самое: «Родители, ну что же вы такие маленькие...» Мне тоже не хватило этих двенадцати сантиметров для того, чтобы играть в баскетбол, и играть долго...На самом деле никого обвинять в этом нельзя.
То, что папа не попал в сборную СССР и не пошел дальше сборной Ленинграда, больно ударило по его самолюбию. Но вот для становления его карьеры в целом это был очень хороший урок. Не достигнув цели в одном направлении, он приложил все усилия для того, чтобы достичь ее в другом. Однажды папа так и сказал: «Ну подождите. Я вас всех буду побеждать. Как тренер». Вот именно тогда он дал себе слово, что будет выдающимся баскетбольным тренером.
Существует еще одно семейное предание, связанное с выступлением женской сборной на Фестивале молодежи и студентов 1951 года в Берлине. Фестиваль был в самом разгаре, когда на первой странице газеты «Правда» в один из дней опубликовали фотографию, на которой спортсменка в костюме с гордыми буквами СССР на груди (фотография была черно-белая, но мы знали, что костюм был синий) что-то передает из руки в руку чернокожему атлету с надписью USA. Как вы понимаете, спортсменкой была моя мама.
Вручала она американскому спортсмену официальный знак команды СССР, что должно было олицетворять дружбу, царящую на фестивале. Подписи же под фото никакой не было. Но несмотря на это, маму многие узнали, в том числе и те, кто, так или иначе, был знаком с папой. И вот всю оставшуюся неделю до возвращения команды из Берлина в Москву, а потом еще два дня до Питера его то и дело подкалывали. Смысл шуток был достаточно прозрачен. Естественно, Александра Гомельского такие шуточки отнюдь не радовали. Более того, кое-кто даже умудрился схлопотать от него по роже. Тот, кто сказал, что «теперь никто не удивится, если у вас с Ольгой будут черненькие дети». Когда мама вернулась домой, что уж тут скрывать, сцена ревности была достаточно эмоциональной. Но после этого родители разобрались в своих отношениях, и я не помню больше ни одного подобного случая ни со стороны папы, ни со стороны мамы. Так что это было в первый и последний раз, когда папа, что называется, приревновал к фотографии.
1951 год был закончен на очень высокой ноте — женская команда «Спартак» стала победителем первенства Ленинграда. Мужская команда окружного Дома офицеров тоже выиграла городское первенство. Так что папа стал двукратным чемпионом Ленинграда в один год: как тренер женской команды и как игрок мужской. Сезон 1951/52 года был ознаменован еще и тем, что женская команда Ленинграда впервые в истории представляла город в чемпионате СССР, и это был первый чемпионат страны, в котором папа принимал участие как тренер. Ленинградский «Спартак» весь сезон прошел достаточно ровно, однако в призеры не попал, хотя итоговое пятое место никто не посчитал провалом.
Ведь к 1951 году из всех «старушек», с которыми папа начинал работать, осталось только две. Закончила выступать Белова. Моя бабушка, Нина Яковлевна Журавлева, справив на площадке свое сорокалетие, тоже оставила карьеру игрока. Так что с молодой командой занять пятое место в СССР, где женский баскетбол всегда был на очень приличном уровне, было расценено как успех. И вот дальше в семье Гомельских начались определенные сложности.Сложности были связаны с тем, что папа заканчивал высшее военное учебное заведение. В его дипломе было написано не «тренер по баскетболу», а «начальник физподготовки войскового соединения». Было понятно, что, для того чтобы остаться в Ленинграде и продолжать работу в качестве тренера, нужно увольняться из армии.
А уволиться из армии сразу при получении диплома было просто нереально. Тем более что по окончании военного факультета выпускникам присваивалось звание лейтенанта, что означало как минимум двадцать пять лет военной службы. Просить за зятя взялась бабушка Нина. Кроме того что она пользовалась и известностью, и авторитетом в Ленинграде, она была и членом Центрального совета общества «Спартак». Во всяком случае, ей удалось дойти до очень высокого начальства. Но вот переломить, так сказать, армейскую силу ей все же не удалось. Никто из начальников выслушивать ее не захотел.
Есть общий войсковой порядок, и все тут. Закончил учебу, надел погоны, и дальше происходит то, что в гражданском вузе называется «распределение», а в военном — «назначение». А поскольку всего одно высшее военное учреждение в стране готовило таких специалистов, то назначение можно было получить в любой округ, даже на самые дальние рубежи нашей необъятной Родины. Так в принципе и получилось. Сдав государственные экзамены в апреле 1953 года, уже в мае 1953 года лейтенант Гомельский получил назначение начальником физподготовки в полк дальней авиации, который был расквартирован в городе Румбуле, что в шестидесяти пяти километрах от Риги. И отгуляв положенный тридцатидневный отпуск, в конце июня папа уехал к новому месту службы.
Интересно, что к этому моменту уже было понятно, что Ольга Павловна находится в положении и что осенью должен появиться на свет ребенок. То есть я. Поэтому дальнейшая судьба семьи, в том числе мамина баскетбольная и папина тренерская карьера, оказались под очень большим вопросом. Сами подумайте, какая может быть баскетбольная команда в городе, где стоят бомбардировщики! И о какой семейной жизни может идти речь, если отец где-то в Латвии, а мама в Ленинграде... Честно говоря, мама готовилась после моего рождения вместе с небогатым приданым отправиться к месту службы отца. И в этом случае все могло бы обернуться совсем не так, как вышло в жизни. Но о том, как выстраивалась папина тренерская карьера в Латвии, рассказывать я буду уже в следующей главе.
... прордолжение следует...
Чтиво безумно интересное.