14 мин.

Римас Куртинайтис: «Сейчас первое, что спрашивает игрок: «А сколько даешь?»

139

Провал

– Сезон еще толком не успел начаться для «Химок», и сразу провал – не прошли в основную сетку Евролиги. Тяжело сейчас какие-то новые цели ставить пред командой?

– Скажу вам так, я не считаю, что это провал. Все дело в несовершенной схеме, в несогласованности ФИБА и Евролиги. Я сам работал в ФИБА четыре года. Сейчас там бардак – бывших спортсменов практически нет. Занимают места, к примеру, функционеры из Австрии. Это полная фигня.

– В свое время вы пытались что-то изменить?

– Мы знали ситуацию в клубах, знали игроков – могли согласовать чемпионаты внутренние с международными соревнованиями. Раньше сборные играли в середине июля, и было время отдохнуть после Олимпиады и других крупных турниров, потом спокойно подготовиться к клубному сезону. А сейчас так получилось, что у «Химок» десять игроков в конце сентября уехали в различные сборные, и перед самым важным матчем мы провели только три полноценные тренировки. Соперник же готовился к этим соревнованиям полтора месяца.

– Это похоже на оправдания.

– Это объективные обстоятельства. Признаюсь честно, тогда я надеялся только на удачу и божью помощь. Все сборники завалили тесты. Самые выносливые – Моня и Фридзон – не могли выполнить простейшие беговые упражнения! Это нормально – они только приехали с чемпионата Европы. За месяц эти парни сыграли двадцать игр, а нам через три дня предстоял важнейший матч в квалификации Евролиги. Получилось так, что нынешняя схема – 3 игры подряд, когда нет права на ошибку, – не выгодна сильным клубам, игроки которых в большом количестве играют в сборных.

– Сейчас команда уже пришла в себя?

– Конечно, у нас довольно удобный календарь – играем раз в неделю. Игроки постепенно набирают форму, лучше понимают друг друга. То, что мы не смогли сделать в августе, мы делаем сейчас. После боя кулаками не машут, но дай нам еще одну игру с «Нимбургом» – все бы тогда увидели, кто есть кто.

100 тысяч и миллион

– Вернемся к недавним событиям, а именно матчу с питерским «Спартаком». Когда команда выигрывает после двух овертаймов, для вас это шикарный матч, подарок болельщикам или ненужная нервотрепка?

– Знаете, на счету «Химок» уже семь побед подряд. У того же «Будивельника» мы выиграли 17 очков, но я был недоволен качеством баскетбола. Игроки постоянно расслаблялись, теряли концентрацию, отклонялись от первоначального плана. Мне хочется, чтобы команда играла 40 минут. Это как на лесопилке, где восьмичасовой рабочий день. Если будешь работать как попало последний час, то ты себе пальцы срежешь. Поэтому игра со «Спартаком» – уникальный случай, когда я остался доволен и результатом, и качеством игры. Было много технического брака, мы допустили больше 20 потерь, смазали несколько штрафных и бросков из-под кольца, но то, как мы сражались, не может не принести мне, как тренеру, удовольствие.

– После матча болельщики сравнивали количество фолов и уже который раз говорили, что «Химки», как и ЦСКА судьи вытаскивают за уши. Что вы можете им ответить?

– Открою вам маленький секретик, чтобы потом уже по ходу сезона таких вопросов не возникало. Я недавно посетил две судейские конференции – Евролиговскую в Стамбуле и в Москве. Там нам объясняли новую трактовку некоторых правил. Вот это касание (Римас делает движение локтем, показывая блокировку – прим. автора) уже считается нарушением. Я с этим, конечно, не согласен – у нас мужская контактная игра. Да что говорить, даже в шахматах игроки друг друга пинают под столом. Но есть правила, и нам приходится приспосабливаться.

В НБА все наоборот ужесточают, а мы вместе с ФИБА идем немного другой дорожкой. Нам объяснили, что практически любая задержка игрока будет трактоваться как фол. Поэтому на каждой тренировке я объясняю, что нужно защищаться чисто, а в нападении наоборот играть агрессивно, провоцировать соперника. Это наша тактика – мы и с «Будивельником» били 37 раз штрафные. А болельщики всегда будут чем-то недовольны. Игру я пересматривал дважды. Половина нарушений «Спартака» – тактического характера. Они рубили наотмашь, чтобы остановить игру, а потом удивляются, что у них перебор персональных замечаний. Конечно, зрители хотят, чтобы различных остановок было меньше. Чтобы Лиходей прошел, дал сверху, и все закричали «Уау!». А толку-то?

– Все эти сумасшедшие трехи Мони как вы объясните? Какие-то чакры в этом сезоне открылись?

– Бросок Сергея – это от бога. А стабильность появляется, когда игрок четко знает, что ему делать на площадке. Для этого мы играем комбинации и специально выводим снайперов на бросок. Я люблю, когда игрок проявляет инициативу, но в таком случае, четыре других партнера тоже должны понимать, что он задумал. Моня знает, что делать. Он не боится – я еще никогда не упрекал его за то, что он выбрал неправильный момент для броска. Если Фридзону, порой, я выговариваю, что он рановато бросил, то в случае с Моней это исключено. Он сам все знает.

Он умеет выигрывать матчи. К примеру, не хочу принижать заслуги других игроков сборной России на Евробаскете, но два матча точно вытащил на себе Моня.

– В «Химках» Моня не единственный герой. Что самое сложное в работе с командой, где так много классных игроков?

– С «Химками» работать мне очень легко. Парни понимают меня с полуслова – ничего объяснять не надо. Все профессионалы. В этом, наверное, и отличаются игроки за 100 тысяч долларов и за миллион. Нет никаких проблем – тут никто не задает вопросов, почему один игрок остался на скамейке, а другой получил игровое время. Все сами понимают.

НБА и «волки»

– Сейчас многие игроки из НБА, приехавшие в Европу на заработки, уезжают обратно. Что им не нравится?

– В НБА не свистят пробежек, закрывают глаза на какие-то другие нарушения – все делается для болельщика. За океаном все поставлено на нападение. Почему в Америке не играют в европейский футбол? Да потому что они не понимают, как матч может закончиться со счетом 0:0. Игроки из НБА думали, что тоже приедут, забросают шапками, но столкнулись с ограничениями, к которым не привыкли. Есть много нюансов, которые они просто не могут принять. Они привыкли разбираться с оппонентом один на один, а здесь этого не дают делать – сразу же толпой набрасываются.

Вот назовите мне баскетболистов из НБА неевропейцев, которые по-настоящему заиграли в Европе? Им просто сложно за короткое время приспособиться к правилам. Да взять даже знаменитого Доминика Уилкинса из «Панатинаикоса» – я сам против него играл в Лиге чемпионов. Мы проиграли в Каунасе 53:50, а Уилкинс забил нам только 7 очков. В ответном матче в Афинах он набрал 9. Тяжело ему было. Через сезон Уилкинс был вынужден уехать – никто не хотел платить ему по 3,5 миллиона за 7 очков. Но он вернулся в НБА, в «Сан-Антонио», и опять начал валить по тридцатнику. Там просто другой стиль игры. Не знаю, почему игроки НБА уезжают сейчас, ведь ко всему можно привыкнуть. Но это их решение.

– Предположим, в НБА закончился локаут, и от вас уехали Крис Куинн, Остин Дэй и Тимофей Мозгов. Что вы будете делать?

– Куинн в любом случае остается – у нас с ним заключен контракт. Да, Остин в случае завершения локаута уедет. Мы его взяли именно на матчи квалификации Евролиги, но там в последний момент возникли проблемы с визой, и помочь нам он не смог. Дэй приехал как спаситель, потому что травму получил Нильсен. Сейчас Мэтт восстановился, и позиция четвертого номера у нас закрыта. Даже Моня играет на «тройке». Поэтому, если уедет Дэй, то мы справимся. Большие проблемы будут, если вернется в НБА наш основной центровой Мозгов. Ему еще рано играть за океаном, надо учиться, набираться опыта. У Тимы отличные данные, но ему нельзя сидеть на лавке!

Удерживать мы его не можем – у него в НБА контракт. К нему нет претензий – на тренировках выкладывается на все сто, он настоящий профессионал. Как Кириленко. Мне вот Казалаускас недавно рассказал, что еще ни разу не слышал, чтобы Андрей отказывался что-то делать. Он играет и тренируется на 200 процентов, поэтому и является признанным мастером. Мозгов такой же.

– Когда вы сами играли в баскетбол, вас часто подначивали за «волчий» настрой на площадке. Похожую бескомпромиссность видите в ком-то из своих подопечных?

– Часто смотрю на Вяльцева и вижу эту всепоглощающую жажду борьбы. Очень рад, что мы взяли его в команду. Заметил я его, еще когда работал в «Урал-Грейте». Он хочет быть не просто самым лучшим баскетболистом мира – ему нужно быть лучшим спортсменом мира! И не важно в чем соревноваться, главное – биться за победу. У него не все получается, и он часто начинает злиться на судей, на меня, на зрителей, но такой игрок мне нужен. Он отдает себя без остатка.

Такой же характер у Фрица. У Мони настоящее сердце бойца. Против «Спартака» он отыграл 42 минуты! Разве кто-нибудь заметил, что он устал? Так Сергей еще и победный бросок через руки соперника забил. Все говорят, что нам везет, когда мы так вытаскиваем матчи на последних секундах. Но это уже вошло в тенденцию. Так может это и есть показатель нашего класса?

Методы

– Эта жажда соперничества, наверное, присутствует не только на площадке? Вот в прошлом году игроки «Химок» в шахматы рубились в раздевалке.

– Да, ребята молодцы. Сразу вспоминаю покойного Шабтая Калмановича. Он, когда возглавил «Жальгирис», своих игроков на полном серьезе заставлял играть в шахматы. Никаких книг, никакой музыки, никаких журналов с голыми девками, которые все подряд рассматривали. Игроки у него сидели в автобусе, разгадывали кроссворды и играли в шахматы. Калманович был еврейчиком. Очень умный народ – за это их очень уважаю.

И когда я в прошлом году зашел в нашу раздевалку и увидел этот шахматный турнир, в котором участвовали Пападопулос, Планинич, Фридзон и другие, я очень был рад. Не знаю, играют ли сейчас, потому что тогда Лазарос был заводилой.

– Вальдемарас Хомичюс в одном из интервью признался, что иногда хочет дать молодым игрокам лопату и заставить их копать. У вас были подобные мысли?

– Знаете, со второй команды, бывает, приходят такие парни – постоянно кроссовками по паркету шаркают. Все делают с ленцой, никуда не торопятся. Я в их годы я попал в «Жальгирис» и бегал как заведенный. Собирал мячи, всем помогал. Я знал, что не попаду в основной состав, но меня оценили, и я всеми силами пытался доказать, что этого достоин. Сейчас смотрю на молодых игроков и не понимаю: то ли это на площадке Джордан, который всего уже добился в жизни, то ли 18-летний Вася Пупкин.

Я понимаю Хомичюса. Он работал как Ленин – 24 часа в сутки. И через эту черную работу он вышел на очень высокий уровень. Теперь он требует такого же отношения к тренировкам и от своих подопечных. В этом он неисправим. Я бы с ним, не раздумывая, на разведку пошел.

– Если вспоминать тренерские методы Гомельского, они как-то могут применяться сейчас?

– Про Гомельского можно говорить пять лет.

Вот, к примеру, сейчас в России могут убить человека только из-за того, что он другой национальности. А в те времена у нас в одной сборной играли казахи, украинцы, эстонцы, латыши и россияне. Гомельский сделал так, что мы все думали одинаково. У нас были разные взгляды на жизнь, разные политические убеждения, но мы никогда это не обсуждали. У Гомельского мы были семьей, в которой собраны лучшие игроки со всего Союза. Не могу не отметить, что у него были еврейские корни – совсем на другом уровне эти люди живут. Все могут на несколько ходов вперед предугадать. Он знал, что если мы выиграем, то славы хватит на всех. Главная заслуга в том, что Гомельский мог создать команду, которая была готова умереть за него.

– Как он общался с командой?

– Хорошие отношения были, но строго по правилам. Мы не кричали другу другу: «О, привет!». Один раз я не успел на утреннюю тренировку – билет не смог на самолет купить. Вообще, тогда с этим проблемы были, приходилось доставать их через знакомых. Несколько раз даже стоя приходилось летать. Так вот приехал я только вечером. Подхожу к стадиону с сумкой – команда играет в футбол. Гомельский только меня увидел, сразу говорит: «Можешь уезжать обратно». Так я ни слова ему не сказал – повернулся и пошел назад. Никаких обид.

Первый

– Вы были в те времена настоящим суперснайпером. Как тренировали бросок?

– Знаете, наверное, это было дано мне свыше. В свое время мы где-то прочитали, что Дражен Петрович совершает в день по 1000 бросков. В «Нью-Джерси» он вообще не промахивался. Если на тренировке один раз не попадет – все удивлялись, подходили, спрашивали, все ли нормально. Так вот, я старался делать также. Петрович был моим кумиром, несмотря на то, что он был меня младше на четыре года.

– Вы играли до сорока лет – это феноменальный результат. Как вам удалось?

– Скажу честно, в 26 лет я просто перестал ходить на гулянки. В те времена не было особенных развлечений – все шли в кабак. Мы были народными героями. Сейчас вот какой-нибудь Киркоров пернет – все сразу напишут. Тогда так же и про нас новости разносились. Но в определенный момент я понял, что мне это не нужно. Ведь у меня есть баскетбол – это моя любовь, мое хобби. Ему я посвятил всю свою жизнь.

– В свое время вы были играющим министром спорта и одновременно с работой в кабинете совмещали выступления за «Атлетас» и «Летувос Ритас». Когда успевали тренироваться?

– Ночью. Мы жили в закрытом правительственном районе. Там был старый кинотеатр, который переоборудовали в спортзал. Я приходил с работы, переодевался и в одиннадцать часов вечера шел бросать. Зал был небольшой – полплощадки. Тренироваться было удобно – мяч от стен сразу к тебе отскакивал. Свой месячный отпуск я распределял таким образом, чтобы эти отгулы совпадали с выездами команды. Три дня на одну поездку, три – на другую. Премьер-министр Бразаускас во всем меня поддерживал – он тоже очень любил баскетбол.

– Вы первый играющий министр в истории баскетбола, первый литовец в ЦСКА, первый представитель Советского Союза на Матче всех звезд. У вас есть такая цель – быть везде первым?

– Расскажу по этому поводу маленькую историю. Я много лет назад прочитал про президента США Рональда Рейгана. Он рассказал, как ему удалось достичь таких высот. После окончания университета он входил в число 50 самых умных людей страны по показателю IQ. Он пришел на свою первую работу и прямо так и заявил: «Я на 50-м месте среди всех американцев по интеллекту». Тогда его спросили: «А почему не первый?». С тех пор Рейган везде ставил себе самые высокие цели и стал первым в США, то есть президентом страны. Вот это история по-настоящему врезалась мне в память.

На все времена

– У вас был момент в карьере, когда могли с полной уверенность сказать известную фразу: «Остановись мгновенье, ты прекрасно»?

– Знаете, всю свою жизнь я занимаюсь любимым делом. Мне было без разницы, в какой стране выступать. Главное – играть в баскетбол. Я помню все свои победы, все финалы, каждый решающий бросок. Они мне очень дороги. Было такое время, что деньги не имели значение. Когда мне предложили играть за «Реал», я сразу ответил «Да!». Уже потом, через несколько недель на тренировке, я спросил о своей зарплате. А сейчас первый вопрос игрока: «А сколько даешь?».

– Арвидас Сабонис не раз отмечал, что бронза на Олимпиаде-92 в составе сборной Литвы для него намного важнее всех золотых медалей в составе Советского Союза. У вас такая же система ценностей?

– Уверен, что все это сказано на эмоциях. Наша страна всегда хотела быть независимой, вот и в 90-е годы мы стремились показать, что тоже на многое способны. Не хочу никого обидеть, но Олимпийское золото – это наивысшая награда. И здесь я Сабасом не совсем согласен. Золотые медали мы выигрывали не только для Советского Союза – для всего мира.

– Можете назвать свою пятерку на все времена? Лучшие игроки для вас на каждой позиции.

– В этой пятерке обязательно будет мой любимый игрок Сергей Белов. Поставим его на позицию атакующего защитника. Сабонис – центровой, тут без вариантов. Модестас Паулаускас – на позицию тяжелого форварда отлично подходит. По моему мнению, игрок столетия. На «тройке» я оставил место специально для Андрея Кириленко – он один из самых одаренных игроков мира. Он делает не только свою работу, но и помогает товарищам. Андрей может обороняться против любого игрока, быстро реагировать на ситуацию, принимать нестандартные решения. Это уникальный спортсмен. А Стас Еремин у меня будет разыгрывающим. Очень хитрый игрок, с выдумкой – он делал все, чтобы его команда победила.