«Они поломали нам игру. И мы знали, что они нам поломают игру». Россия и Турция начали с драки в баре
История всеобщего помешательства.
Сборная России очень долго ждала именно игру с Турцией: хозяева, ненормальные (или наоборот нормальные) болельщики, судьи, первый матч турнира, давление результата, все вот это…
И чисто в теории была готова ко всему.
И психологически: игроки с решительным видом появились под трек L’One «Все или ничего», выслушали вкрадчивые пожелания Александра Реввы и изобразили номер с напрыгиванием Фридзона на Антонова (наш несколько неуклюжий ответ паре Гарнетт-Рондо).
И тактически: чтобы разбивать прессинг и убегать было сподручнее и быстрее, Сергей Базаревич использовал пару «больших» Зубков-Воронцевич.
И даже постарались предохраниться от возможной судейской немилости: в старте появился Владимир Ивлев, который за 4 минуты успел и забить, и перехватить, и вообще вышиб из Эрдена первый пот.
– Мы понимали, что у нас один центровой таких размеров, а у них три, – объясняет Сергей Базаревич, – и рассчитывали, что Ивлев возьмет на себя пару фолов. Это все было спланировано заранее, но есть и еще один момент: мы посмотрели, как судят, и меня это убедило в том, что это правильное решение.
Проблема в том, что все умствование и теоретизирование завершилось в начале второй четверти.
До этого момента трибуны выглядели какими-то вяловатыми, Швед и Мозгов разрывали защиту пик-н-роллами, а сами турки предстали теми, кем они и являются – командой с огромными проблемами на всех позициях и лидером, которому 22 года. Минус 10 у хозяев.
Но оказалось, что прогнозируемый все лето торнадо просто подзадержался.
Сергей Базаревич выпустил Михаила Кулагина, с которым и в товарищеских матчах организация игры ломалась – Шведу пришлось больше приличного возиться с мячом, и вот первая потеря на ровном месте. Кенан Сипахи улетает с данком. И трибуны накатывают пугающей волной восторга.
Еще одна нелепая потеря Шведа уже по собственной инициативе – он отбрасывает мяч в аут – и провоцирует еще несколько быстрых турецких атак. С каждой новой болельщиков как будто становится все больше и больше – просыпаются сонные островки и намечается единство между секторами.
Сборная России еще держится за счет Мозгова, который заставляет на себе фолить. Но и это лишь способствует неминуемому усилению стихии: с каждым новым фолом в зале становится все громче, душнее и невыносимее. И, наконец, достигает высшей точки – красные трибуны вибрируют как нечто совершенно однородное, а солидные дяденьки с первых рядов дико жестикулируют и петухами у маленьких гостиниц заступают на площадку, обозначая, что это бурлящая масса готова уже выйти за обозначенные пределы.
Турецкая команда резонирует с этими настроениями и начинает кидаться на игроков с мячом с остервенением, меньше всего напоминающим баскетбол.
Все, что было дальше, больше похоже на потасовку у входа в бар пятничным вечером: обе стороны не очень хорошо помнят подробности, а то, что помнят, предпочтут забыть.
Команда Базаревича неприлично откровенно теряется в прессинге – 22 потери, много суеты, периодический переход на игру в «горячую картошку», и надежда на спасительный индивидуализм Шведа и Кулагина.
Соперник не сильно красивее, хотя органичнее: 16 потерь, очень много промахов из открытых позиций, глупые фолы и неизбывная вера в то, что их вытащит 22-летний парень.
Первый вопрос Базаревичу напрашивается:
– Как бы вы объяснили большое количество потерь?
– А мне надо это объяснять?!
(При этом Алексей Швед показывает руками что-то круглое и шепчет. По губам читается: «Мяч – п****ц», что до этого в более нейтральной форме поясняли Тимофей Мозгов и Виталий Фридзон: ФИБА решила отметить неприезд на турнир звездных игроков новым мячом, против которого все команды уже выступили с коллективным обращением).
– Мы к этому готовились – понимали, как они будут играть. Мы не выполняли местами то, что должны были сделать, но на самом деле большинство потерь – не от прессинга.
Они поломали нам игру. И мы знали, что они нам поломают игру. Что мы не сможем входить во взаимодействие из-за того, что они постоянно дабл-тимы играют. Но зато мы имели возможность иногда набирать легкие очки – мы не реализовали много, Тимофей Мозгов получал на вход и не забил то, что должен был. Они втянули нас в ту игру, в которую хотели. Но мы понимали, что она не будет выглядеть структурированной – была задача найти баланс между организацией и индивидуальными действиями. Мы понимали, что в такой игре Швед будет иметь шанс – они же как оголтелые на нас бросались. Ну, он и имел шанс. Может, выглядело некрасиво…
– Очень некрасиво.
– Так красиво и не могло выглядеть.
– Насколько вы довольны организацией игры?
– Я недоволен тем, как мы разбивали прессинг, но мы вынуждены были играть индивидуально. Поймите, в этом нет ничего такого страшного, не надо паниковать из-за этого. Поэтому мы и держали на площадке Кулагина, Хвостова, Шведа. Возможно, держали слишком долго.
Хвостов доиграть не смог – свело заднюю поверхность бедра за пару минут до конца.
Кулагин приноровился к прессингу едва ли не лучше всех (0 потерь) – его багровое лицо, когда он уходил от опекуна на первом шаге, лучше всего иллюстрирует потуги россиян.
Швед так и остался полнейшей загадкой – человеком, в котором сочетается непредсказуемость жизнерадостного щенка с безумными глазами (7 потерь) и хладнокровие уверенного в собственной непогрешимости позера.
В отсутствие Хвостова именно Швед вел всю игру и пытался решить ситуации за счет одной передачи.
Иногда это приводило к потерям – турки несколько раз простили.
Иногда к поразительно четким розыгрышам – как когда он, никуда не спеша, выжидал при истечении счетчика на атаку и отдал передачу прямо под щит Мозгову.
Иногда создавало ощущение, что он все это специально. Как когда-то Гилберт Аренас валял дурака всю игру, чтобы забить победный трехочковый на спор с другом.
За 45 секунд при «+1» Сергей Базаревич взял отрезвляющий тайм-аут.
После него не последовало комбинации – но не было ни грамма спешки, никакой паники перед дабл-тимами. И Швед, и Кулагин хорошо держали мяч до верного и не форсировали.
А затем Швед просто взял мяч и просто попал через руку.
Ну, потому что вот так он играет – балансируя между ужасом отчаяния и жестом Кармело Энтони, тремя пальцами, приставленными к голове. Как говорит Сергей Базаревич, «индивидуальное мастерство решило».
– У Алексея всегда есть уверенность. Знаете, есть такие люди, которым надо давать импульс, чтобы у них появилась уверенность. А с Алексеем наоборот – у него слишком много уверенности, не надо об этом беспокоиться.
