«C 2013-го не читаю, что пишут обо мне в твиттере». Самый ненавидимый спортивный журналист мира
Как сделать карьеру в журналистике и стать врагом народа.
Американские болельщики славятся миролюбивым настроем и благожелательностью: когда их сравнивают с буйными фанатами из Греции и Югославии, то обычно упрекают чуть ли не в полной индифферентности к происходящему. После шестого матча финальной серии 2016-го (и одной из главных побед в истории «Кливленда») инсайдер ESPN Брайан Уиндхорст вышел из подтрибунного помещения и в полной мере ощутил всю степень «безучастности» кливлендской публики: в него полетели пустые бутылки, и несколько из них даже повстречались с его головой.
Уиндхорст быстро сориентировался и сделал несколько шагов в туннель – происходящее не стало для него сюрпризом. Журналист, специализирующийся на освещении «Кэвс», прекрасно знает, как к нему относятся. На домашних матчах он не может сидеть внизу и вынужден занимать места на верхних рядах, чтобы избежать оскорблений, прилетающего время от времени мусора и плевков бумажными шариками из соломинок. Фраза «ненавижу Брайана Уиндхорста» давно уже является общим местом на просторах интернета. Любая его промашка или просто непопулярное мнение оборачиваются травлей. Да и сам Уиндхорст как будто наслаждается этим статусом изгоя, порой даже преувеличивая степень отрицательного отношения к себе: например, он утверждает, что именно из-за репутации не мог продать дом в Кливленде – как только потенциальные покупатели узнают, кому именно он принадлежит, то сразу же передумывают (новый дом он сразу же записал на жену).
За последний год Уиндхорст трижды переставал быть просто наблюдателем и сам становился главным героем околобаскетбольных скандалов.
Самый громкий из них случился по ходу плей-офф прошлого сезона. Пока весь мир умилялся сыном Деррика Роуза и подвигами Райли Карри на послематчевой пресс-конференции, Уиндхорст пошел против течения и предложил лиге ввести запрет на присутствие посторонних. Довольно невинные рассуждения о том, что какими бы милыми ни были детишки, но они мешают журналистам делать их работу, задавать серьезные вопросы и получать на них обстоятельные ответы, и не могли быть восприняты правильно. Все баскетбольные аспекты оказались забыты, зато Уиндхорст и те коллеги, которые рискнули его поддержать, услышали о себе много интересного: и о глупых вопросах, и о бессмысленности послематчевых пресс-конференций, и даже о том, что Райли Карри сделала для популяризации баскетбола больше, чем они все вместе взятые.
Стеф Карри тогда солидаризировался с «мнением народа» и без того, чтобы как-то аргументировать эту позицию: он просто привел Райли и на следующую пресс-конференцию – тем самым поднял уровень милоты до максимума и закрыл обсуждение. Уиндхорст больше не поднимал эту тему, но уже в этом году показал, что ничего не забыл. Комментируя твит Айеши, кливлендский журналист возобновил войну с семейством Карри и одной фразой довел ситуацию до абсурда: «Если в НБА все подстроено, то ей следовало бы выразить благодарность: благодаря этому Стеф получил два приза MVP и теперь стоит сотни миллионов».
Несколько происшествий с участием Уиндхорста выглядели еще более безобидными, но активно раскручивались из-за скрупулезного внимания к каждой промашке толстяка.
Весной Уиндхорст слишком увлеченно изучал что-то в своем телефоне прямо во время прямого эфира – несколько секунд промедления привели к тому, что весь интернет начал смеяться над журналистом, заснувшим на работе.
Спустя пару недель Уиндхорст неловко пошутил в эфире у Рэчел Николз – пожаловался на то, что Леброн Джеймс отписался от его твиттера и намекнул на непрофессиональную связь Николз с Джеймсом. Школьный юмор вновь попал в новости и принес журналисту очередную порцию негативных отзывов.
Брайан Уиндхорст не посылает читателей в жопу или в аптеку за углом. Не троллит публику так, как это делают Стивен Эй Смит и Скип Бэйлесс. Не предлагает противоречивых и слишком уж субъективных точек зрения (в стиле Билла Симмонса). Вместо этого он концентрируется главным образом на фактах и инсайдерской информации. Строит свои материалы на цитатах. И пишет о команде, за которую болеет с детства.
Каким-то невероятным, не до конца осознаваемым образом ему удается извлекать из своего непростого, но вроде бы лишенного любой едкости труда такие фонтаны бушующей ярости, от вида которых опытные тролли журналистики могут лишь завистливо причмокивать.
Основная причина негативного образа – это сочетание комичной внешности и хорошо документированной биографии.
С внешностью все понятно: даже в Америке полнота Уиндхорста вызывает насмешки и, по мнению агрессивной и не признающей логику и компромиссы спортивной аудитории, плохо сочетается с анализом игры сверхлюдей.
Биография же его и вовсе уникальна: Уиндхорст всю жизнь тенью следует за лучшим игроком поколения.
Его странные взаимоотношения с Леброном Джеймсом начались в 99-м. Уиндхорст тоже жил в Акроне и тоже учился в школе Сент-Винсент-Сент-Мэри: уже будучи студентом университета Кент Стэйт, он подрабатывал в качестве мальчика на побегушках в местном Akron Beacon Journal и вернулся в альма-матер, когда получил пресс-релиз, сообщающий, что восьмиклассники, занявшие второе место в турнире штата, будут выступать в его школе. 21-летний Уиндхорст присутствовал на первом матче 14-летнего Джеймса в составе Сент-Винсент и вернулся в офис, расхваливая будущую звезду. Тогда его коллеги посмеялись над впечатлительным патриотом школы, но уже к концу сезона внимание к Леброну достигло общенациональных масштабов, и вскоре волна интереса приподняла и сдвинула с места даже массивную фигуру начинающего журналиста. Тренеры команды попросили Уиндхорста, как выпускника и старшего товарища, обратиться с напутствием к ребятам и научить их лучше справляться с заинтересованностью прессы. Редакция же сделала его ответственным за освещение местного самородка – он не только писал о команде; когда на следующий год Джеймс был признан лучшим игроком штата, именно Уиндхорст вручал ему приз.
В 2003-м Джеймс переехал в Кливленд – Брайан Уиндхорст последовал за ним. Леброн, очередной школьник в НБА, старался адаптироваться к лиге – его вечный спутник был назначен Akron Beacon Journal ответственным за освещение жизни команды и оказался самым молодым репортером в пуле лиге.
На следующий год их отношения получили первое и последнее официальное подтверждение. У Джеймса должен был родиться первый ребенок, и из-за того, что и ему, и Саванне было только 19, и из-за того, что они были не расписаны, Леброн опасался негативного восприятия этого болельщиками и не хотел делать никаких заявлений. Когда пресс-атташе «Кэвз» предупредил, что это лишь усугубит ситуацию, Джеймс решил, что поговорит с журналистами, вернее, только с одним журналистом – Брайаном Уиндхорстом.
При встрече, как потом рассказывал хирург человеческих душ, форвард заметно нервничал:
– Что ты чувствуешь?
– Воодушевление… И еще немного нервничаю.
– Как ты назовешь сына?
– Леброном.
Незатейливый диалог превратился в материал об эмоциональном подъеме Джеймса и о том, что он хочет стать лучшим отцом, чем его собственный отец.
После рождения ребенка, уже во время тренировочного лагеря, журналисты окружили Леброна и спросили его, как назвали младенца:
– Брайан Уиндхорст Джеймс, – пошутил тот.
Вскоре Джеймс заработал статус звезды в лиге, Брайн Уиндхорст тоже пошел на повышение – в 2008-м он получил место в Cleveland Plain Dealer.
Джеймс начал штамповать призы MVP сезона – Уиндхорст выпустил несколько книг, посвященных своему герою, и получил приз за лучший материал от Ассоциации баскетбольных журналистов.
В 2010-м Джеймс принял «Решение» и перебрался в Майами – Уиндхорст тоже принял решение и начал работать в специально созданном бюро ESPN под названием “Heat Index”. Леброна называли предателем и слабаком, писали ему гневные письма, сжигали его майки. Уиндхорста называли «неудачником», писали ему в соцсетях, что он «навсегда загубил свою репутацию», материли его на улицах.
В 2014-м Джеймс вернулся домой – Уиндхорст последовал за ним и получил место в кливлендском бюро: он начал вести радиопередачу и постепенно превратился в одного из самых влиятельных инсайдеров ESPN.
Удивительно, но при этом какой бы то ни было однозначности в отношениях между Королем и его придворным журналистом так и нет.
С одной стороны, сам Уиндхорст всегда повторяет, что окружение Джеймса ему не доверяет, так как им нельзя манипулировать, что он чувствует со стороны Леброна «холод и отстраненность». Дескать, пространные панегирики о Леброне выходят в GQ и Vogue и пишутся людьми, имеющими прямой доступ к игроку. А инсайдер ESPN вынужден добывать данные из других источников и при этом настолько неприятен Королю, что тот даже отписался от его твиттера.
С другой, на протяжении всей карьеры он воздерживался от критических выпадов в сторону Леброна, воспевал того как одного из самых умных игроков в истории лиги и всячески защищал в тех случаях, когда это требовалось. Как, например, это было зимой, после отставки Блатта, о которой Джеймс, по информации Уиндхорста, не знал и совершенно не догадывался. Да и при всей отчужденности обоих кливлендские инсайды очень уж ложатся в струю тех блистательных манипуляций, к которым приучил Леброн: Уиндхорст полтора года твердил о проблемах между Джеймсом и Блаттом и выдвигал Тайронна Лю в качестве вероятного преемника, вбрасывал предупредительные истории о недовольстве Джеймса Кайри Ирвингом.
В этой дихотомии скрыты причины, настраивающие против Уиндхорста, едва ли не все категории болельщиков:
Те, кто ненавидят Джеймса, ненавидят и журналиста, так как видят слишком явственные отношения между ними.
Те, кто обожают Джеймса, ненавидят Уиндхорста за то, что тот позиционирует себя как доверенное лицо Леброна, хотя таким не является и получил острастку в лагере игрока.
Те, кто болеют за «Кливленд», ненавидят Уиндхорста за любые инсайды, которые, по их мнению, создают нездоровую атмосферу вокруг клуба и порой являются «самоисполняющимися пророчествами».
Те, кому безразличны и Джеймс, и «Кливленд», все равно не могут пройти мимо журналиста – они не следят за его работой, но знают, что тот стал известным на всю страну лишь благодаря тому, что в нужный момент напал на золотую жилу в виде «избранного».
При любых раскладах Уиндхорст оказывается в проигрышной ситуации.
«C 2013-го не читаю, что пишут обо мне в твиттере, – объясняет сам Уиндхорст. – И это плохо, так как в определенный момент мне удалось завести знакомства через социальную сеть и получить там ценную информацию. К сожалению, в культуре социальных сетей люди по умолчанию считают, что могут вести себя агрессивно. И это, на самом деле, идет вразрез с настоящими правилами социального взаимодействия, в соответствие с которыми все по умолчанию как раз должны проявлять уважение друг к другу…
…Все считают, что мы ушли с Леброном вдвоем. Что я являюсь частью его команды. Но когда мы приехали в Майами, то в течение нескольких месяцев он относился ко мне как к дерьму – после всего, что случилось, он не хотел приближаться ни к чему, что имело бы отношение к Кливленду. Если бы я реально продался, это была бы другая история. Но то-то и обидно, что я не продался. Если бы я писал книгу о нем, за которую мне бы предложили несколько миллионов, то я бы с радостью сказал: а хрен с вами, кливлендские болельщики. Но я просто делал свою работу.
В целом в Кливленде ко мне нормально относятся, но далеко не все. Есть ощущение, что хотя Леброн и вернулся, меня все равно считают предателем.
Понятно, что я никто без людей, которые интересуются НБА и хотят узнать больше. Если бы их не было, то не было бы и меня. Но мне бы все же хотелось бы, чтобы моя роль врага народа была как-то оправдана. Я бы чувствовал себя лучше, если бы реально сделал что-нибудь, за что меня можно было ненавидеть».
Глория - мать ЛеБрона, мать его детей - Саванна Бринсон(по совместительству, его жена)