«Не понимал, зачем на трассе Вильнев подвергал себя такому риску». Глава 13. Коллеги и соперники
"За годы выступлений в Формуле-1 четверо пилотов произвели на меня особенно сильное впечатление...". Воспоминаниями о них и восьми других гонщиках Ники Лауда делится в тринадцатой главе автобиографии.
Взаимоотношения пилотов Формулы-1 нельзя назвать достаточно близкими. Дружат немногие, общение поверхностное. Во многих случаях все, что мне известно о соперниках, это то, как они выглядят, и чего я могу ожидать от них на трассе.
За годы выступлений в Формуле-1 четверо пилотов произвели на меня особенно сильное впечатление: Пике, Хант, Вильнев и Прост.
Если меня спросят, кого я считаю лучшим гонщиком в мире, я выберу первого из мною названных – Нельсона Пике. У него есть все, что нужно чемпиону: телосложение, самообладание, способность концентрироваться на главном, ум, физическая сила и скорость. Он редко ошибается, он всегда быстр, всегда в форме. Не вижу причин, способных помешать ему стать в 1986 г. трехкратным чемпионом мира.
Примечание. В 1986 г. Пике стал третьим. Прост выиграл чемпионат, а Мэнселл занял второе место. Бразилец завоевал третий титул в 1987 г.
Кроме того, Нельсон нравится мне как человек. Он открыт и уверен в себе, я восхищаюсь его образом жизни. Многие вещи он делает лучше меня, и поэтому я ему завидую.
Поначалу Нельсон был своего рода загадкой для меня. Он рассказывал мне, как выходил рыбачить в море, плавал, нырял с аквалангом, как замечательно проводил день, ничего не делая. Я никогда не понимал, как можно развить в себе определенные навыки, в том числе самодисциплину, всю неделю занимаясь совершенно противоположным, т.е. ничем. Я не разделял личную жизнь и работу. Возможно, потому что меня так воспитали, а, может, я не знал, что можно жить по-другому. В моей жизни одна стрессовая ситуация сменялась другой. Это продолжалось непрерывно, будто только так и можно было жить. Но Нельсон другой. Я часто серьезно задумывался над тем, как спокойно и уверенно он строит успешную карьеру гонщика, требующую огромных сил и напряжения, и в то же время не смешивает ее со своей личной жизнью. Теперь я осел на Ибице и, естественно, мой образ жизни изменился, стал более размеренным, более "частным". В этом отношении Нельсон послужил мне хорошим примером. Хотя совсем похожим на него я не стану просто потому, что мы совершенно разные люди.
Некоторые из качеств Пике присущи и Джеймсу Ханту, с которым несколько лет назад я был в таких же хороших отношениях, как теперь с Нельсоном. Мы, два банкрота, проводили много времени в компании друг друга в годы участия в Формуле-3. Как сейчас помню Джеймса, приезжавшего на соревнования на своем «Форде Транзит» вместе с механиками и палаткой. Какое-то время мы вместе снимали однокомнатную квартиру в Лондоне. В компании с Джеймсом скучать не приходилось. Вокруг него всегда вились девушки. На трассе Хант был неудержим. Он ничего не боялся и принимал жизнь такой, какая она есть. Я думаю, что пятнадцатью годами ранее в подобном стиле пилотировал Иннес Айрлэнд. При этом Хант был открытым, честным парнем и потрясающим гонщиком. В 1976 г. он пилотировал невероятно хорошо. К концу сезона ему удалось выйти на пик формы, догнать меня и в последней гонке увести титул из-под носа.
Меня очень впечатлило его решение уйти в нужный момент – в середине сезона-1979 – когда он почувствовал, что он (или его болид) уже не так быстр. Хант заработал достаточно денег на безбедное существование и сейчас просто наслаждается жизнью.
Очень симпатичен был мне Жиль Вильнев. В нем нравилось все, хотя я и не понимал, зачем на трассе он подвергал себя такому риску. Во время тренировок и квалификаций всегда существовала вероятность того, что его занесет на первом же после выезда из боксов круге. Просто потому, что в любой ситуации, даже с непрогретой резиной, он гнал на максимальной скорости. Его бойцовские качества впечатляли и способствовали созданию образа, существующего и поныне, спустя несколько лет после его смерти. Он был самым безумным пилотом из всех, кого я знал.
Типичный случай с Вильневом. Я находился в номере отеля в Зольдере. Было десять часов вечера или еще позже. В любом случае за окном кромешная тьма. Внезапно я слышу шум вертолета. Распахиваю окно и вижу, как он кружит в воздухе, прожекторами ища место для посадки. Сущее безумие! Запрещено, невозможно, безрассудно! Конечно, только Жиль был способен на такое.
- Это что вчера было? – спросил я его на следующее утро.
- На несколько часов ошибся со временем вылета из Ниццы, но все окончилось хорошо. Как видишь, я здесь.
Такое с ним случалось постоянно. Неважно, в воздухе или на трассе, где он переходил все разумные границы. Возможно, он просто оставался верен своему стилю жизни, подразумевавшему готовность к максимальному риску в любое время и в любом месте. При всем при этом он был отзывчивым и приятным человеком, и именно это, а не бунтарское поведение на трассе, делало его уникальным.
Смерть Вильнева в Зольдере в 1982 г. можно рассматривать в контексте его рискованной манеры пилотирования, но произошла она из-за очень своеобразного недоразумения. После просмотра видео для меня все стало понятно. Да, в повороте камера не следовала за пилотами, но можно заметить, как Йохен Масс, возвращавшийся в боксы после быстрого круга, в последний момент отклонился с идеальной траектории вправо. Очевидно, в зеркале он видел приближавшегося к нему Вильнева и хотел уступить ему дорогу. Но подобный маневр всегда неправильно интерпретируется. По-моему, возвращаясь в боксы, ты должен либо держаться обочины, либо соблюдать идеальную траекторию движения, чтобы водитель позади тебя понимал, что к чему. Отклонившись в сторону, ты застанешь его врасплох. Не думаю, что Йохен Масс поступил правильно, но должен также сказать, что из всех пилотов, возможно, один лишь Вильнев рискнул бы на полной скорости обогнать более медленную машину, уходившую с идеальной траектории. Вероятность ошибки или недопонимания была слишком высока.
В предыдущих главах я уже говорил об Алене Просте, он приятный, добрый, отзывчивый человек. С каждым годом он нравился мне все больше. Я уже сказал, что поначалу сомневался на его счет. Я был крайне недоволен тем, что в начале сезона-1984 г. безнадежно проигрывал ему в квалификации. Меня это действительно угнетало, и в решающий день приходилось напрягать все силы, чтобы догнать и обойти его. В гонках у него не было такого преимущества, хотя с каждым этапом соперничать с ним становилось все сложнее.
Прост умел в потрясающе короткие сроки приспособиться к любой трассе, при каких бы погодных условиях ни проходила гонка. Он изумительно провел квалификацию перед финальной гонкой 1984 г. в Эшториле, и мне пришлось очень постараться, чтобы не упасть духом окончательно. Я гораздо дольше Проста привыкал к новой трассе за рулем капризного турбо-болида. В этом аспекте он был очень талантлив.
Долгое время мне казалось, что Прост следит за каждым моим движением, проверяет все мои действия, чтобы понять, сможет ли чему-то у меня научиться. По-видимому, научился он многому, что и сам охотно признает.
Технически Прост хорошо подкован, но, возможно, некоторые нюансы ускользают от него. Он склонен к излишней категоричности. Это «хорошо», а то «плохо». Мы практически всегда выбирали одинаковые настройки болидов, открыто обсуждали все моменты, не пытаясь обхитрить друг друга. За все время он лишь раз установил другой стабилизатор, не сказав об этом мне.
После окончания сезона-1984 мы отправились в длительный рекламный тур, организованный «Мальборо». В такой ситуации очень легко надоесть друг другу, но отношения между нами только улучшились. А в следующем сезоне чемпион мира предстал во всей красе – Прост был быстр в квалификациях и безупречен в гонках. В решающие моменты предыдущих лет над ним довлело напряжение, но теперь от него не осталось и следа.
Такими были они, четверо коллег и соперников, произведших на меня за годы карьеры самое большое впечатление. Позвольте сказать пару слов еще о нескольких гонщиках. О Петерсоне и Регаццони я говорил в предыдущих главах.
Эмерсон Фиттипальди. Когда-то действительно был очень хорош, но так и не реализовал до конца весь потенциал. Основание собственной команды – что Фиттипальди сделал после ухода из «Лотуса» - не такая уж и плохая идея, но тебе нужно очень постараться, чтобы заполучить лучшего конструктора. Выбор конструктора определяет многое, если не все. У Фиттипальди это не получилось.
Карлос Ройтеманн. О нем не могу сказать ничего хорошего. Холодный, неприятный тип. Выступая за «Феррари», мы терпеть друг друга не могли и не скрывали этого. Дорабатывать вместе с ним болид было невозможно, т.к. он всегда искал решение, которое, возможно, помогло бы добиться ему преимущества во время настройки. После моей аварии в 1976 г. он доставил мне некоторые хлопоты, попытавшись завоевать симпатии команды, но я быстро с этим разобрался. Хороший пилот, но не выдающийся.
Марио Андретти. Великолепный пример пилота топ-класса. На протяжении десятилетий он был в числе лидеров, всегда был быстр. Андретти живет гонками и вовлекает в спорт всю свою семью. Где бы он ни выступал – соревнования спорткаров, «Инди», Формула-1 – он всегда смотрелся достойно. В США он продолжит пользоваться значительным авторитетом еще долгие годы.
Джон Уотсон. Хороший пилот. Обычно я опережал его. Не в последнюю очередь из-за того, что был быстрее в квалификациях. В гонках он был способен показать высокий результат, но не отличался стабильностью, поэтому первоклассным пилотом так и не стал. Тем не менее, иногда ему удавались потрясающие выступления, например, в Детройте и Лонг-Бич.
Кеке Росберг. Быстрый гонщик. Настолько серьезно относится к своей персоне, что забывает о действительно важных вещах. В результате не придает значения ничему, что происходит вокруг него. Я заметил, что смотреть в глаза ему невозможно.
Микеле Альборето. Во всех отношениях хороший человек. Очень быстр, но, возможно, слишком слаб, чтобы противостоять интригам в «Феррари». Надо быть сильным, чтобы справиться с ними. Ты должен понимать, что для фирмы «хорошо», и как этого достичь. Я думаю, Микеле знает, что делать, но ему не хватает жесткости, чтобы добиться желаемого. Во всем остальном он приятный человек: быстрый, талантливый, не допускает ошибок.
Айртон Сенна. Возможно, самый талантливый пилот из тех, что появились в Формуле-1 в последние годы. Я имею в виду не только количество быстрых кругов, но и его отношение к делу. Он просто знает, что нужно делать. Особенно я впечатлен его быстрым прогрессом в Формуле-1 при отсутствии ошибок.
Герхард Бергер. Безусловно, талантливый пилот. Теперь все зависит от того, как дальше он будет развиваться. Возможно, ему следует стать серьезнее, хотя подобные слова из моих уст могут показаться покровительственными. Мне он нравится. Отличный парень.
