«У тебя комплекс неполноценности, Рон. Нам не понять друг друга, просто забудь обо мне». Глава 11. Бесполезные усилия
Чемпионский титул 1984 г. был добыт в тяжелой борьбе с Простом, но новый сезон оказался еще более трудным. Необъяснимая череда сходов, обострившиеся отношения с шефом команды, напарник, ставший только сильнее - таков список проблем Ники Лауды в 1985 г. Трехкратный чемпион мира вновь задумался об уходе из гонок.
Дорогие читатели!
От всей души поздравляю вас с наступающими праздниками! Уходящий год был неоднозначным, грядущий обещает быть непростым. Хочу пожелать вам удачи во всех ваших начинаниях, силы духа, стойкости и терпения. В общем, тех качеств, которые демонстрировал на протяжении своей карьеры Ники Лауда. По доброй традиции, установившейся на сайте среди переводчиков, выкладываю сегодня сразу две главы. Такой вот небольшой подарок :) Большое спасибо за проявленный к блогу интерес! В наступающем году продолжу радовать вас новыми главами, хотя осталось их немного. Но уверен, что самое интересное автор припас напоследок.
Всего вам самого наилучшего!
Монако, 1985 г. Вечер первого квалификационного дня. Заездов завтра нет, поэтому сегодня могу лечь спать позже обычного. Иду в бар «Тип-Топ» и заказываю виски. Подходит Росберг, садится рядом. Внезапно поворачивается ко мне и говорит:
- Тебе не кажется все это глупым?
- Что ты имеешь в виду?
- То, чем мы занимаемся. Это же полный бред. Ездим по кругу в наших маленьких ваннах. Мне так это надоело. Думал, что прямо сегодня и покончу с гонками.
- Что ж, теперь нас двое, - заверил я его.
Я был рад, что из всех пилотов именно он заговорил об этом. Иногда Кеке ведет себя на трассе как псих, не заботясь ни о ком и ни о чем. Сам же я думал, что становлюсь слишком чувствительным, что за годы выступлений размяк. В тот день все происходящее показалось мне сущим безумием. Только что я завершил первый квалификационный круг. В шпильке после поворота «Сен-Дево» я немного ускорился и вдруг почувствовал: я не хочу здесь находиться, я не хочу этим заниматься. Это просто смешно. Мы носимся по кругу как дрессированные шимпанзе. Тысяча лошадиных сил на этой трассе? Мир сошел с ума.
Впервые в карьере я не мог отделаться от одолевавшей меня мысли: впишусь ли я в следующий поворот? Все слишком опасно, быстро, творящееся безумие не описать словами. В этом больше нет никакого смысла. «Все, с меня хватит, - подумал я. – Я хочу выбраться из машины и уйти прочь, улететь домой». Но мне тут же удалось взять себя в руки. Однажды подобные мысли побудили меня уйти из спорта. Нельзя повторять ту же ошибку. Продолжу, посмотрим, что получится.
Так, в борьбе с самим собой, я и провел день, а вечером пришел Кеке и сказал, как ему осточертели гонки. В тот момент я почувствовал к нему какую-то симпатию, что о многом говорит, если вы хорошо знаете Кеке.
Этот разговор состоялся посреди моей серии неудач. В каждой гонке меня преследовали какие-то проблемы: поломка компьютера, поршня, неполадки в электронике. В Монако я сошел из-за наезда на масляное пятно, оставшееся после аварии Пике и Патрезе. Двигатель заглох, и я не смог вновь завести его.
Гран-При Монако 1985. Авария Пике и Патрезе
Следующая гонка прошла в Монреале. Эту трассу я тоже не люблю. По ходу уикэнда я все больше понимаю, что с задней осью болида что-то не так. Колеса вибрировали в медленных поворотах, машину норовило занести. Барнард знал об этой проблеме и пообещал как можно скорее решить ее.
Тренировка прошла ужасно. Ничего не получалось. Даже шины для квалификации я выбрал не те. На решающем круге на трассе появились желтые флаги. Я сбросил скорость и в этот момент увидел бобра, сидящего справа на обочине. Он смотрел прямо на меня, и я думал: «Пожалуйста, не вздумай бросаться под колеса, оставайся на месте». Он не сдвинулся, и я промчался в считанных сантиметрах от него.
Примечание. Фото или видео данного случая найти не удалось. Но выглядеть это могло примерно так. Гран-при Канады 2008 г. На этот раз сурок перебегает трассу во время заезда.
Квалифицировался семнадцатым. Когда я рассказал про бобра Рону Деннису, он просто сочувственно улыбнулся мне, словно говоря: бедный старый Ники, выдумывает небылицы для оправдания медленной езды. На следующий день один из фотокорреспондентов показывал всем снимки с бобром. Деннис, должно быть, почувствовал угрызения совести:
- Знаешь, я действительно считал, что ты выдумал эту историю.
Странные ощущения испытываешь, находясь на 17-ой позиции. Появляется время для раздумий. Вид отсюда ужасен. Не хватает глотка свежего воздуха. Машины, машины, машины… И так до самого горизонта. Чувствуешь, что находишься на задворках, вдали от происходящего. Остается лишь следовать за пелотоном, иначе велик риск угодить в аварию.
На старте я медленно обгоняю аутсайдеров, к чему в этом году я привык, но неожиданно, в который раз, все заканчивается. Оторвался болт крепления интеркулера.
Череда сходов продолжилась. В Детройте отказали тормоза. В Ле Кастелле сломался дифференциал. В Сильверстоуне – проблемы с электроникой. Нюрбургринг – открутилось колесо. Остеррайхринг – вышел из строя турбонагнетатель.
Это не поддается осмыслению, и ты бессилен что-либо сделать.
Выдумываешь себе невесть что. Очевидно, что в этом году Деннис и Барнард сделали ставку на Проста, и эта тактика себя оправдывала: в середине сезона Ален имел отличные шансы на титул. Ходили слухи, как правило, в прессе, что ответственным за серию неудач являлся Деннис, желавший таким образом отомстить мне. Конечно, это несусветная чушь. Рон не самый приятный человек, но уж точно не злодей, и он не стал бы умышленно портить мою машину. Это просто черная полоса, преследующая меня, угнетающая своей продолжительностью и, похоже, обретшая какую-то внутреннюю динамику.
А может, в поломках есть и моя вина? Я бы не поверил ни одному гонщику, если бы он объяснял проблемы в 10 подряд гонках одним лишь невезением
Примечание автора. Хотя в Имоле я стал четвертым, а в Германии пятым, в обеих гонках какие-то поломки мешали достичь лучшего результата.
Я бы сказал ему, что где-то закралась и его ошибка. Нужно оценивать себя по такому же критерию. Может эта чудна́я машина как-то чувствует, что мое сердце уже не лежит к гонкам? Или механики так думают? Потерял ли я искорку, поддерживавшую во мне желание соревноваться?
Должен признать, что желания в тот год у меня было мало. Перед первой гонкой сезона в Рио пришлось очень долго настраиваться. То же самое происходило в Монако, Монреале и потом почти на каждом этапе. Ничего нового. Все тот же Прост, может, чуть быстрее, чем раньше; тот же Деннис, даже еще более неприветливый; та же машина, те же лица.
Когда я вспоминал уход из гонок в 1979 г., я всегда считал, что допустил ошибку. Тогда казалось правильным прямо посреди тренировки выбраться из машины и сказать «хватит». В 1985 г. я так не торопился: нужно было тщательно проанализировать свои чувства и причины, побуждавшие меня уйти.
Все чаще я стал задумываться об опасностях, которым подвергал себя в Формуле-1. Помню разговор с Пике в Сильверстоуне. Он рассказывал мне о матери и брате, о том, как дружна его семья, как он поддерживает их. Нельсон обмолвился, что где-то в глубине души смирился с тем, что погибнет за рулем болида. И его мать знала об этом. Я не понимал: он действительно с этим смирился? Как такое возможно? Немного подумав, он сказал:
- Да, это так.
Мне же подобные мысли были не свойственны. Разговор с Нельсоном произвел на меня сильное впечатление. После него я понял, как сильно хочу жить. Я больше не был таким, как Пике. Я был одним из тех, кто считал, что добился всего, чего хотел. Оставалось в нужный момент взять шлем и отправиться домой.
Еще одно воспоминание о Гран-при Канады. Покидая боксы, я вижу, как проносятся мои коллеги, как они влетают в первый поворот на скорости в 250 км/ч. Скорость на выезде с пит-лейн невелика, в данный момент я обычный зритель, наблюдающий за гонкой. Я вижу лишь карликов, скрученных в своих машинах, несущихся по неровной трассе. Их головы качаются из стороны в сторону. Мне кажется, что они сумасшедшие. Малейшая неисправность, кочка или ошибка этого человечка, и в следующее мгновение невидимая гигантская рука словно выхватывает его из машины и с силой ударяет о землю. Затем я беру себя в руки, подбадриваю: давай, старина, ногу на «газ», поехали. И через круг все как и прежде: я лишь один из множества безумных карликов.
Конечно, я не мог обсудить эту тему с Простом. Только бы расписался в своей слабости, какая мне от этого выгода? Но я предполагаю, что он не думал о подобных вещах, ему было все равно. Он просто спокойно садился за руль и до упора жал на газ.
Я внимательно изучал свои чувства, все время задавал себе вопросы и давал на них честные ответы. Через некоторое время я пришел к заключению, что мне банально не хватало спонтанности, и что бессмысленно участвовать в гонках, если мой рассудок противится этому. Были и другие факторы: холодная атмосфера в команде (Ален был одним из немногих исключений), и необъяснимая серия поломок. В итоге я решил уйти.
Не было причин, по которым я не смог бы принять участие в оставшихся гонках. Мне не составило бы труда настроиться на них и достойно выступить.
Гран-при Германии 1985 г. Ники Лауда и модели журнала "Пентхаус"
В пятницу, перед Гран-при Германии, я сказал Деннису, что не буду выступать в следующем сезоне ни за «Макларен», ни за любую другую команду. Он принял мое решение, но попросил пока не оглашать его в прессе. Как только о моем уходе узнали бы, шефы всех команд тут же ринулись бы подписывать новые контракты со своими звездными гонщиками, коих и так было немного. Рон попросил меня повременить с объявлением и дать ему время найти нового пилота. Я согласился. Спустя неделю он позвонил мне:
- Я подписал Росберга. Теперь можешь делать и говорить, что хочешь.
Сообщение подоспело вовремя, ведь следующий этап должен был пройти в Австрии. Я мог объявить об уходе в родной стране. Я попросил пресс-атташе «Мальборо» созвать пресс-конференцию в 9 часов утра в субботу и сказал, что хотел бы сделать заявление.
- О чем ты собираешься объявить?
- Если я скажу тебе сейчас, мне нечего будет говорить завтра. Может быть, я беременен.
Через пять минут пришел Рон Деннис:
- Ты созвал пресс-конференцию?
- Да, а что?
- Ладно, если это пресс-конференция «Мальборо», я буду присутствовать.
- Приходи, если хочешь, но это будет пресс-конференция Лауды, а не «Мальборо».
На следующее утро в пресс-шатре было не протолкнуться. Сложность для меня заключалась в том, чтобы дать убедительное объяснение тому, что даже мне казалось несколько странным: я уходил, но не сразу. В общем, я просто сказал обо всем начистоту: прежняя мотивация пропала, дела авиакомпании отнимали все больше времени. Короче говоря, я просто переходил на другую работу.
Рон Деннис стоял позади меня, и было вполне естественно поблагодарить его и команду. Затем я попросил журналистов задавать вопросы.
- Что будет дальше с «Маклареном»?
Деннис взял микрофон, но не ответил. Вместо этого он указал на Барнарда, стоявшего у задней стены шатра, и начал говорить:
- Это поистине великий человек, ответственный за наши блестящие выступления, но его заслуги до сих пор не признаны. Здесь и сейчас я благодарю Джона за его работу.
Ни слова обо мне. Только о Барнарде и команде. Глупая и неловкая ситуация, журналисты в замешательстве.
Квалификация началась сразу после конференции. Один из турбонагнетателей сломался и я вернулся в боксы. Ко мне подошел Деннис. Я назвал его идиотом и сказал, что там в шатре он выставил себя полным дураком. Он ответил избитой фразой:
- Никто не идеален, все совершают ошибки.
Я развернулся и ушел, оставив его стоять. К концу уик-энда он все-таки понял, что своей речью вызвал волну отрицательных отзывов в свой адрес, даже в британской прессе. Он извинился, сказал, что выпил вечером в пятницу, был немного растерян и сбит с толку вопросами на двуязычной конференции.
Перед Гран-при Нидерландов ему вновь пришлось поговорить со мной. Перед квалификацией он попросил меня поменяться с Простом машинами. Это было логично, т.к. Ален боролся за титул, и я не возражал. Однако разговор продолжился, и он озвучил то, что не давало ему покоя:
- Мы с Барнардом работаем над машиной 15 часов в день, 365 дней в году, делаем все для команды. Но после победы все говорят о Просте или Лауде, а о нас никто не вспоминает. Это несправедливо, нам должны уделять не меньшее внимание в прессе. Поэтому конференция в Цельтвеге должна была быть «Макларена», а не твоя.
Потом он выпалил следующее:
- Ты уезжаешь на Ибицу и нежишься на солнце, пока мы работаем. А когда возвращаешься, фотографы вьются вокруг тебя.
- У тебя комплекс неполноценности, Рон. Наши с тобой споры – глупые, и они мне порядком надоели. Нам не понять друг друга, поэтому просто забудь обо мне.
Я вновь настраиваюсь перед гонкой, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь мотивацию. Если пойдет дождь, гонка превратится в бойню. Не уверен, что у меня хватит сил участвовать в подобном. Но, если покрытие будет сухим, «Макларен» никому не оставит шансов на этой скоростной трассе.
Все дело в днище, еще одной из гениальных идей Барнарда. Новые правила, запрещавшие конструкцию «крылатого автомобиля», предписывали командам создавать болиды с плоским днищем. С этого момента инженеры сосредоточились на модернизации хвостовой части болида. Здесь регламент разрешал увеличение промежутка между днищем и трассой. «Макларен» блестяще этим воспользовался. Узкий двигатель и выхлопная система по форме напоминали бутылку. Подобная конструкция идеально соответствовала аэродинамическим свойствам днища. Барнарду удалось добиться значительной прижимной силы, не устанавливая огромные спойлеры, с которыми болид не был бы таким быстрым. Короче говоря, Зандвоорт похож на Остеррайхринг. Это трасса, где главенствующую роль играет аэродинамика. А в этом компоненте в 1985 г. «Макларен» был очень силен.
Технические проблемы в квалификации отбросили меня на десятое место. Они были решены и в самой гонке не возникли. Во время прогрева я показал лучшее время и почувствовал, что способен выиграть, даже стартуя с десятого места. Победа в гонке внезапно стала чрезвычайно важна для меня. Таких шансов в сезоне было немного, и я хотел воспользоваться этим, в том числе и потому, что объявил об уходе.
Старт гонки получился хаотичным. Бутсен на решетке располагался впереди меня. Он движется вперед, но вдруг резко останавливается. Я уклоняюсь вправо, а там Пике, который тоже заглох. Недалеко отъехал и Мэнселл. Я петляю как сумасшедший и мне удается-таки добраться в целости до первого поворота. Я на шестом месте.
Начинаю замечать, что машину заносит в поворотах. Должно быть, выбрал не те шины. Проблема в заднем левом колесе, на которое установлена жесткая шина. Я договорился с механиками, что в случае раннего пит-стопа, после нескольких кругов, они заменят шины на более жесткие; в случае позднего – я продолжу гонку на мягких. На старте только одна из шин была жесткой, остальные – мягкие.
Я прорываюсь на четвертую, а затем и на третью позицию. Впереди меня Росберг и Прост. Приближаюсь к Просту, но никак не могу обогнать его. Машиной все сложнее управлять. Выхода нет, я должен как можно быстрее заехать в боксы, хотя не проехал и половины дистанции. По договоренности, дальше я поеду на софте. Пусть так. Чтобы команда была уверена в моих намерениях, я заезжаю на пит-лейн без предупреждения. Пит-лейн достаточно длинный, они поймут. Пит-стоп идеален. Я возвращаюсь на трассу восьмым.
Да что такое? Машина вновь не слушается руля. Я осторожно газую и аккуратно прохожу медленные повороты, чтобы избежать пробуксовки и износа шин. Но чертову колымагу продолжает заносить. Неожиданно я возглавил гонку, другие заехали в боксы для смены шин. Сенна и Прост позади. Сенна не пытается обогнать меня, но Прост, несомненно, будет атаковать. К середине гонки я опережаю его на 9 секунд.
Но кое о чем я не догадываюсь: по указанию Денниса на заднее левое колесо мне вновь поставили жесткую шину, а Просту – все мягкие. Каждый круг отрыв между нами сокращается на несколько десятых. Передо мной появляется Пике. Из-за проблем на старте он лишился шансов на победу, но сейчас шел отлично и мог избежать обгона на круг. В быстрых поворотах его болид создает завихрения. Это раздражает, поскольку я вынужден тормозить. Если бы он только знал, как мешает мне. Очевидно, он догадался, т.к. вскоре ускорился, увеличив разрыв настолько, что я смог извлечь выгоду из движения в воздушном мешке.
Прост тем временем оторвался от Сенны и догнал меня. Когда до финиша оставалось шесть кругов, он стал маячить в моих зеркалах: я видел только надпись «Мальборо» - так близко он подобрался ко мне.
Начинаю оценивать ситуацию. Ален, бесспорно, быстрее меня, а его машина более управляема. Идеальное место для обгона – конец длинной прямой. Там он и попытается опередить меня. Но чтобы удачно перетормозить меня, ему необходимо занять выгодную позицию при выходе на прямую. Вместо этого именно здесь я немного отрываюсь от него. На других участках он сможет обойти меня только в случае моей ошибки.
Я знаю, как действовать: на двух участках следует быть особо внимательным. Первый – поворот перед длинной прямой. Его я должен пройти настолько идеально, чтобы на выходе как можно быстрее набрать максимальную скорость. Второй – шикана. Здесь обычно ты смещаешься справа налево, но в данном случае мне нужно ехать по центру, чтобы не позволить Просту обойти меня.
Ему придется сильно постараться, если он хочет добиться своего. Я не для того рисковал жизнью и здоровьем, чтобы отдать победу на последних кругах. В борьбе за титул ему, возможно, и не понадобится моя помощь, а если и да, то только в последних гонках. Точно не сейчас, в сентябре.
На последнем круге он идет ва-банк, пытаясь прорваться по внутреннему радиусу шиканы. Но я этого ждал и продолжаю держаться середины трассы. Прост двумя колесами оказывается на газоне.
До финиша остается два поворота. Не вздумай ошибиться сейчас. Последнее ускорение на прямой, и на финише я опережаю Проста на два корпуса.
Выбравшись из болида, Прост жестами поздравляет меня, хотя и выглядит несколько угрюмым. Как и боссы «Макларена». Но есть в команде и те, кто рад моей победе. Для меня предельно ясно, как обстоят дела: за время длительного «ледникового периода» в команде у меня развилось чутье на такие вещи.
Ален сказал, что я пилотировал довольно агрессивно.
- Ну да, так и есть, - ответил я. – Разве не должен был? Ты же не хочешь, чтобы кто-то говорил, что Прост стал чемпионом только благодаря Лауде? Но если в последних гонках будет действительно трудно, можешь не беспокоиться – я помогу тебе.
После этих слов он вновь расслабляется.
Рон Деннис поздравляет меня и говорит, как рад моей победе. Не верю ни единому слову. Да и вообще, плевать мне, рад он или нет.
Гран-при Нидерландов 1985 г. Слева направо: Ален Прост, Ники Лауда, Айртон Сенна
