Загадка Ройтемана
Ровно год назад умер Карлос Ройтеман - неординарный и загадочный гонщик. В годовщину его смерти приведу перевод статьи о Карлосе, которая вышла в журнале GP Racing в 2021 году...
Карлос Ройтеман во многом был символом того периода Формулы 1, когда он принимал участие в чемпионате. Аргентинец, который умер год назад в возрасте 79 лет после долгой борьбы с раком, не был самым известным гонщиком. Он не стал чемпионом мира. Его карьера была не такой драматичной, как, например, у Ники Лауды. Он не был эксцентричным, как Джеймс Хант. О нем не говорили так много и хвалебно, как о Марио Андретти.
Но он выглядел, как кинозвезда, с налетом гламура, был притягательным, у него был врожденный талант, и он остался в памяти людей. Его образ был сложным, сам он казался загадочным, привлекательным, но малопонятным, и мало кто приблизился к довольно популярному образу «истинного гонщика», как Ройтеман.
Высокий и худой, пронзительные голубые глаза, темноватый оттенок кожи, ямка на подбородке и шикарная улыбка. За ним было приятно наблюдать. Как и видеть его за рулем. Карлос в хороший день мог быть великолепен, а если у него были проблемы, то он мог быть вообще незаметен, но при этом его карьеру можно назвать весьма успешной, учитывая то время, в которое он участвовал в гонках. В период с 1972 по 1982 он выиграл 12 Гран-При – столько же, сколько чемпионы мира 1978 и 1980 Марио Андретти и Алан Джонс, и больше, чем чемпионы 1976 и 1979 Джеймс Хант и Джоди Шектер.
Ройтеман был одним из всего лишь двух гонщиков в истории, кто смог завоевать поул в дебютной гонке. Он гонялся за Brabham, Ferrari, Lotus и Williams, лучшие команды своего времени, один раз был вице-чемпионом и трижды был третьим в чемпионате. Ройтеман должен был стать чемпионом мира, и сезон 1981, когда титул уплыл из его рук, был показателем всей карьеры Карлоса. Он был гонщиком Williams, напарником действующего на тот момент чемпиона Джонса, и аргентинец уступил в итоге одно очко Нельсону Пике из Brabham. Развязка наступила в последней гонке сезона в Лас-Вегасе, на трассе, которую организовали на парковке казино Caesars Palace. И если смотреть правде в глаза, то капитуляция Ройтемана была одним из самых противоречивых событий в истории Ф1. Карлос стартовал с поула, но после первого поворота откатился на четвертое место, а первый круг закончил и вовсе пятым. К 17-му кругу Пике тоже прошел его. И хотя бразилец был на грани потери сознания в машине, а его голова болталась по кокпиту туда-сюда из-за жары и усталости, он смог финишировать пятым. Ройтеман был восьмым, и он отстал от победителя гонки (своего напарника Алана Джонса) на круг. Это было одно из самых странных выступлений гонщика в Гран-При. И это произошло в самом конце сезона полного драмы, интриги, противоречий и трагедии, в один из самых напряженных и турбулентных периодов в истории Формулы 1.
Ройтеман присоединился к Williams на сезон 1980 в возрасте 37 лет. Карлос всегда был заметным гонщиком, но он подписал контракт, который делал Джонса лидером команды. Личные отношения между Уильямсом, Хэдом и Джонсом были близкими, и хотя команда очень ценила своего нового гонщика, руководители и основатели Williams были намерены привести к титулу своего друга. Поначалу Ройтеман был рад своей роли, а команде понадобилось время, чтобы узнать его получше. В Монако Патрик Хэд наблюдал на тренировке за своими гонщиками и был немного озадачен: «Карлос никак не может собрать круг, и пока Алан показывал лучшие времена, Карлос был на дне таблицы. Я помню, как подошел к инженеру Карлоса Нилу Отли и сказал: «Скажи ему, чтобы прибавил, Нил». И Нил ответил в своей спокойной манере: «О, я думаю, Карлос знает, что делает». А затем квалификация и – бабах! – Карлос показывает первое время, и оно так и остается лучшим долгое время, и только в самый последней момент его обошли».
Ройтеман квалифицировался вторым, его обошел только Дидье Пирони на Ligier на 0,069с. Джонс был третьим в трех десятых позади напарника. Отли, который теперь является директором центра исследований McLaren, где он построил долгую и успешную карьеру в конструкторском департаменте, вспоминает: «Есть кое-что, что расстраивало Патрика, но было интересным фактом: когда мы приезжали на трассу, на которой не проводили тесты, Карлос во время тренировок проезжал круги на 10-15 секунд медленнее ориентира. Он как будто делил круг на три-четыре сектора, проезжал быстро первый из них, а потом замедлялся и думал о том, как машина себя вела, что можно изменить в машине и своем пилотаже, и так проезжал круг. А затем он выдавал суперкруг, где он объединял все эти сектора вместе. Это был очень необычный подход, которого я больше не встречал».
Ройтеман выиграл в Монако. Это была его единственная победа в том сезоне, а Джонс одержал пять и выиграл титул. На следующий сезон ничего не изменилось в плане контрактов, но Ройтеман больше не стал играть роль оруженосца. Первая гонка 1981 проходила в Кьялами, и этап происходил посреди кризиса, который известен, как война между FISA и FOCA. Когда дипломатические аргументы за пределами трассы закончились, Ferrari, Renault, Alfa Romeo и пара других заводских команд встали на сторону FISA, отказавшись участвовать в Гран-При. Гонка прошла как внезачетная. На стартовой решетке Ройтеман спросил у Уильямса и Экклстоуна, пойдет ли гонка в зачет чемпионата. Оба убедительно ответили ему, что да. Он выиграл ее в блестящем стиле, рискнув стартовать на сликах в мокрых условиях, зная, что трасса быстро подсохнет. И он не получил за это очков, с которыми он бы стал чемпионом. Джонс победил в следующей гонке в Лонг-Бич, первой в сезоне, за которую начисляли очки, Карлос был вторым, потеряв лидерство, замешкавшись за круговым. А затем в Бразилии все изменилось.
Это тоже была гонка в мокрых условиях, в которой аргентинец комфортно лидировал с самого старта и спокойно вел гонку. Джонс был позади и ожидал, что Ройтеман его пропустит, но Карлос устал быть вторым номером. На пит-борде было написано: «Джонс-Ройт», показывая, что гонщики должны поменяться местами. Но Ройтеман пересек линию финиша первым, и отношения между гонщиками, которые никогда не были теплыми, окончательно испортились.
В первой половине сезона аргентинец был хорош, особенно в Бельгии. В субботу, проезжая по пит-лейн в Зольдере, на его пути оказался неудачливый механик из команды Osella, который оступился и упал прямо перед ним. Бедняга получил перелом черепа и умер в больнице на следующий день после гонки. Ройтеман был раздавлен случившимся, но он не только смог взять поул с преимуществом в 0,8 секунды, но и выиграл гонку, привезя второму месту 36 секунд. Отли считает аргентинца выдающимся гонщиком: «Инцидент на пит-лейне за день до гонки поставил его в очень тяжелое положение. Но он не только преодолел это, но и выступил на высочайшем уровне – уникальная ситуация. Мало кто имел опыт такой ситуации перед гонкой».
Через четыре гонки после второго места на Гран-При Великобритании у Ройтемана было 17 очков преимущества над Пике. Очки начислялись по системе 9-6-4-3-2-1, оставалось шесть гонок. Титул был почти в руках. Но после гонки в Сильверстоуне Карлос был, по словам Хэда, «очень негативно настроен»: «Он пришел после гонки в моторхоум и сказал: мы не выиграем больше ни одной гонки».
Ройтеман переживал из-за резины. Williams перешли на Michelin в 1981 после того, как Goodyear ушли в конце 1980. Но перед Гран-При Франции, за гонку до Сильверстоуна, они вернулись, и Williams вместе с Brabham выбрали их, что не понравилось Ройтеману. Отли объяснил: «Карлос гонялся на Michelin в Ferrari в 1977 и 1978, много их тестировал, так что он симпатизировал ребятам из Michelin и самим шинам, которые ему нравились. Они сильно отличались от Goodyear. У нас раньше не было пит-стопов, и шины должны были выдерживать всю гонку, за ними нужно было присматривать и при этом извлекать из них максимум. Goodyear были неплохими и точно не мешали Пике, но отношения Карлоса с парнями из Michelin и его опыт на этих шинах были большим плюсом. И он была рад воссоединиться с ними в 1981. Не думаю, что дело в том, как машина управлялась. Дело было в том, как быстро резина прогревалась и насколько ее хватало, как ты следил за ней. Гоночная дистанция была важнее квалификационного круга. Он набрал 49 очков в том году, из них 37 на Michelin в первой половине года и 12 на Goodyear во второй. Хотел ли он подсознательно, чтобы так и случилось, я не знаю».
Может, аргентинцу и не нравились шины, но он смог блеснуть и на них тоже. На Гран-При Италии он выдал лучший круг сезона, дотащив Williams на первый ряд, разделив более мощные Renault с турбомотором. Он был на секунду быстрее следующей лучшей машины с атмосферным двигателем и на 1,2 секунды быстрее Джонса. Отли: «У Карлоса были огромные знания о том, как он проезжал гонки в прошлом, он мог запросто сказать на какой передаче какой поворот он проходил на любой трассе в любой момент времени его карьеры. У Карлоса была феноменальная память и способность использовать ее, чтобы двигаться вперед. Мы проводили тесты в Монце в середине Августа, за несколько недель до Гран-При. Там были только люди из Williams, одна машина, Джонс был в первый день, а Карлос – во второй. Это был август, было очень много зрителей, порядка 25 тысяч просто пришли посмотреть на нас. Мы провели обычный тестовый день с Аланом, а когда Карлос должен был сесть за руль, у нас оставалось мало шин. Так что вечером мы с Карлосом обговорили план на день и то, что мы хотели протестировать. Объем работы был очень большой. Так как мы были единственной командой, то Карлос выезжал, проезжал быстрый круг, а когда пересекал линию финиша, то разворачивался на 180 градусов, проезжал назад и заезжал в боксы, а затем по новой. Мы смогли много всего сделать как минимум благодаря такому подходу. Он хотел попробовать все возможные варианты настроек аэродинамики и подвески. На старте гонки он был на первом ряду, где Renault и Ferrari с турбомоторами должны были быть намного сильнее нас. Он проехал фантастический круг и был с машиной единым целым. Прижимной силы было мало, но баланс был хорошим, и нам удавалось поддерживать высокую скорость в поворотах без настроек крыльев на высокий прижим. Это было на грани, но подходило его стилю. К сожалению, когда гонка должна была начаться, пошел дождь, и это его выбило из колеи. Он потерял уверенность в себе, потому что машина была настроена на малую прижимную силу, и ему и правда было некомфортно. Алан с кем-то подрался за пару дней до этого и сломал палец, который был просто замотан и скорее мешал ему, но он все равно опередил Карлоса в гонке».
Оставалось проехать две гонки. В Канаде Ройтеман снова был на первом ряду, но в гонке шел дождь, а шины Michelin в таких условиях были лучше. И все же Пике смог занять пятое место, а Ройтеман откатился на десятое и выпал из очковой зоны. А затем была гонка в Вегасе. Хэд рассказывал: «Карлос был на поуле, Алан вторым. Карлос говорил: «Вот и все. Это пустая трата времени. Я не выиграю». Он был невероятно негативно настроен».
Как объяснить то, что он провалился в гонке? Ройтеман жаловался на переключение передач. Хэд говорил, что, когда они разобрали машину, там все было «превосходно», так что это было сложно понять. Отли тоже был озадачен: «У него были небольшие проблемы с переключением, которые могли быть усилены самой трассой, у которой много шпилек, так что переключаться приходилось много вверх и вниз. Может, мы ошиблись с настройками на гонку. Они были те же, что и на квалификацию, и подвеска была настроена у Карлоса жестче, чем у Алана. Возможно, на дистанции гонки более жесткие настройки мешали управляемости и стабильности. Я не знаю. Это могла бы быть одна из причин».
После гонки Карлос отправился в свой отель, а затем улетел к себе на ферму в Аргентину. Уильямс убедил его вернуться на сезон 1982 и быть напарником Кеке Росберга. Его хватило на две гонки. Сначала ему удалось завоевать второе место в Кьялами, разделив Renault, которые должны были доминировать со своими двигателями. Он был в 17 секундах впереди следующей лучшей машины с атмосферным двигателем. В Бразилии он столкнулся с другой машиной и сошел, и это было концом. Может, на него повлияла Фолклендская война, но Ройтеман больше не хотел продолжать. Патрик Хэд: «Он просто разлюбил свое дело. И та война…ему было бы тяжело, учитывая, что его страна и Великобритания воевали, гоняться за британскую команду, так что я могу понять его нежелание гоняться, пока идет война».
Ройтеман вернулся на свою ферму в Санта Фе, и стал одним из ведущих политиков в своей стране в следующие 30 лет. Хэд вспоминает его как настоящего джентльмена: «Карлос мог быть очень быстрым, когда хотел. Но если психологически он не был готов, то у него ничего не получалось, это было сложно… он не был обычным гонщиком, очень необычная личность».
Хэд и Отли оба говорят о нем, как о редком таланте: «Он был уникальным, был всегда сам по себе. Он был очень быстрым, но не всегда. Иногда, если не все было в порядке, у него был нелинейный спад производительности. Что не так уж редко встречается, на самом деле. Многие гонщики могут попасть в эту категорию. Всегда могло найтись техническое объяснение, но, возможно, это оказывало влияние и на психологию, что только усиливало проблему. Одно влияло на другое».
И было ли правдой то, что в свои лучшие дни он был, как Сенна? Отли отвечает: «Возможно. Но не так часто. И это было проблемой».
Это перевод статьи Эндрю Бенсона из журнала GP Racing UK за август 2021.
Фото: MotorsportImages.com;
История Williams в семи частях: тут 1, тут 2, тут 3, тут 4, тут 5, тут 6, тут 7.
Этот блог в соцсетях:
