Гибель легендарного гонщика-отца психологически спасла Жака Вильнева. Тогда он стал собой – и нашел путь в «Ф-1» (и к чемпионству) через лыжи

Автор

От редакции: Привет! Вы в блоге «На максимальной скорости» – здесь переводят классные тексты о «Ф-1» из журнала GP Racing UK. Не жалейте плюсов и подписок, чтобы такие посты появлялись чаще.

Если бы Netflix существовал в 1996-м, нетрудно представить документальный сериал на манер Drive To Survive («Драйв выживания»), в котором бы описывалась история пары гонщиков «Уильямс» Дэймона Хилла и Жака Вильнева. Оба сыновья знаменитых отцов, которые рано ушли из жизни: Жиль Вильнев погиб за рулем «Феррари» в 1982 году, а Грэм Хилл, двукратный чемпион мира, попал в авиакатастрофу после окончания гоночной карьеры.

Жак стал победителем Champ Car в 1995-м и выиграл «Инди-500», прежде чем ворваться в «Формулу-1». В первой же гонке в Мельбурне он взял поул, а затем весь сезон вел борьбу за титул с напарником. Жак проиграл Хиллу в 1996 году, но в 1997-м дела пошли лучше: канадец завоевал чемпионский титул в борьбе с Михаэлем Шумахером, даже несмотря на циничную попытку немца выбить Вильнева с трассы в Хересе. Шумахера тогда дисквалифицировали из чемпионата.

В 2022 году исполняется 25 лет с момента взятия Вильневым титула. И 40 лет с гибели его отца. Жиль остался в памяти людей, а его наследие живо и по сей день. Жак пошел другим путем. Он выжил, выиграл титул, а за этими ранними успехами последовали лишь надежды, мечты и, вероятно, разочарования. Некоторые считают, что карьера Вильнева в какой-то момент застопорилась и никогда не достигала пика. Если же поговорить с самим Жаком, то ощущения иные. Он остается страстным поклонником гонок, и его две победы в последних двух гонках NASCAR Euro Series были отпразднованы громко и с энтузиазмом.

Жак смотрит на карьеру с удовлетворением, но он также горд тем, что помог вырасти команде, которая теперь известна как «Мерседес». У Вильнева есть мнение по любому вопросу о гонках, который вы задаете. У себя дома в Милане, который недалеко от того места, где его отец стал одним из самых любимых гонщиков старика Энцо Феррари, Жак вспоминает о том, как все начиналось.

А начиналось все с его отца.

В автобиографии Дэймон Хилл откровенно говорит о том, как рос в тени отца, как его обычно представляли «сыном Грэма Хилла», а не его собственным именем.

Вильнев же каким-то образом никогда не испытывал давления из-за наследия отца в «Ф-1»: «Нет, такого не было. Наверное, я находился в тени, пока он был жив. Я был плаксивым ребенком с мигренями. Это время, когда отцы любили своих дочерей и гордились сыновьями. Трудно было быть сыном в то время. Я всего лишь хотел любви, но меня отправили в школу в горах, я жил в чужом доме, вдалеке от семьи, вдалеке от отца».

Отцовской любви не хватало, но когда она была, это порой превращалось в неожиданные испытания: «Он дал мне управлять его вертолетом, когда мне было десять. Знаете, он просто отпустил штурвал и сказал: «Так, теперь твоя очередь». Большой стресс для 10-летнего. Это единственный тип воспоминаний о нем, что у меня остались».

Вильнев понимает, что проходя через те препятствия и вызовы, которые подкидывал ему его отец, делая то, что обычно в его возрасте не делают другие, он оказался лучше готов к будущему в гонках: «Когда мне было четыре, меня сфотографировали на снегоходе, который был копией отцовского гоночного. Он был маленьким, но с настоящим двигателем. На фото я в прыжке, где-то метр над землей. Это было частью того, что сделало меня гонщиком. В пять лет я решил, что если меня будут спрашивать о том, чем я буду заниматься, я буду отвечать, что буду гоняться, буду чемпионом мира. Надо мной смеялись, а мне было все равно».

Смерть Жиля Вильнева во время квалификации Гран-при Бельгии в Зольдере в 1982-м повлияла неожиданным образом на 11-летнего Жака: «Его смерть спасла меня психологически. Такое непросто говорить, но это дало мне свободу. Когда я отправился в школу после его смерти, это дало мне толчок к росту. Из аутсайдера в классе я стал лучшим за месяц. И я любил кататься на лыжах. Внезапно я стал собой».

Эта любовь к лыжам сыграла важную роль в вовлечении Жака в соревнования. Он мог сравнивать себя с другими и бороться с самим собой: «То, чему я научился, катаясь на лыжах, я привнес в гонки. Если мы отправлялись попрыгать со скал, то я выбирал ту, которую не выбирал больше никто».

В скоростном горнолыжном спуске очень важен ритм при движении от одних ворот до других, и это научило юного Вильнева вещам, которые позже пригодились ему, когда канадец обратил внимание на гонки: «Разум берет верх над телом. Ты начинаешь говорить с собой, пока спускаешься от одних ворот к другим, и ты движешься все быстрее, потому что слушаешь себя. Ты слышишь свой голос, говоришь: «О, я могу, я сделаю это. И делаешь. Все это я понял, катаясь на лыжах. Ты один на один с секундомером».

Смещение фокуса в сторону гонок произошло после первых тренировок на картах в школе вождения Джима Расселла в Мон-Тремблане. Затем последовали выступления в Alfa Romeo Group N в Италии и в «Формуле-3» за команду «Према».

Благодаря помощи от табачного бренда Camel Вильнев смог преодолеть первый сложный период в карьере. Сторонним наблюдателям казалось, что ему очень трудно, но сам канадец очень просто говорит о том опыте, который он получил: «Когда я начинал в Италии в «Ф-3», мне было 17, а выглядел я на 15. В команде «Према» Анджело Розин взял меня под крыло и опекал как родного сына. Это помогало, но было непросто, у меня были очень быстрые напарники».

Он знал, что за ним наблюдают многие из-за его отца, так что его карьера все время была под микроскопом: «Подумайте вот о чем. У большинства гонщиков нет знаменитых отцов, так что обычно в их первые несколько лет, когда им труднее всего, к ним не приковано пристальное внимание. Когда вы узнаете о них? Когда они начинают побеждать. Тогда начинают говорить: посмотрите на этого талантливого гонщика. Когда карьеру начинает кто-то, как я, о нем сразу начинают судить так, как будто у парня за плечами годы опыта! В половине гонок тогда я даже квалифицироваться не мог, потому что итальянская «Ф-3» была очень сильной серией. На второй год у меня было несколько подиумов, я стал быстрее, а на третий год у меня было несколько поулов и борьба впереди».

Затем последовала череда важных решений. Началось все с приглашения на должность менеджера Жака бывшего учителя из колледжа в Швейцарии. Крейг Поллок будет рядом с Вильневым полтора десятилетия. Важным изменением в плане конкурентоспособности был поворот в сторону Японии и Cerumo, а затем Вильнев перебрался в Северную Америку и гоночную серию «Тойота Атлантик», где он стал третьим в 1993 году, выступая за команду «Форсайт Грин». В Вильнева поверили Барри Грин и инженер Тони Сикейл, и это было очень важно для его будущего: «Это было очень важно, потому что Барри и Тони вдвоем прикрывали меня и защищали. Барри верил в мои способности».

Вера Грина в Вильнева была настолько велика, что он был готов отказаться от спонсорства JPS, если бы те захотели поддержать другого гонщика. В итоге это привело к расставанию с Джерри Форсайтом, что повлекло за собой создание команды Грина. В 1994-м Жак дебютировал в Champ Car и стал новичком года в «Инди-500», а также одержал первую победу в плотной борьбе с Эмерсоном Фиттипальди и Элом Унзером-младшим на трассе «Роуд Америка». В 1995-м Жак выиграл чемпионат, одержав четыре победы, одной из которых была в «Инди-500».

Теперь уже все обратили внимание на младшего Вильнева, включая Берни Экклстоуна и «Формулу-1». При помощи Экклстоуна Поллок заключил сделку с Фрэнком Уильямсом, который предложил Жаку тесты в Сильверстоуне: «Тесты прошли хорошо. Управлять машиной было не так уж и сложно. Приспособиться было просто. В то время машины «Ф-1» были не такими мощными, как в «Инди», но они были легче, более нервные и резкие. Машина скорее вела себя как карт, по сравнению с «Индикаром», но перегрузки выше и тормозить можно было позже».

Вскоре Вильнев понял, что машина больше соответствовала стилю Дэймона Хилла: «Мне понадобилось время, чтобы выйти на один уровень с Дэймоном в квалификациях. У него были хорошие квалификационные настройки, а я не мог управлять машиной, настроенной под него. Мне понадобилось несколько гонок, чтобы набрать ход, потому что я привык к «Индикару», где не надо резко наращивать отрыв, ведь в любой момент может появиться машина безопасности. По сравнению с «Индикаром», в «Ф-1» каждый твой круг как в квалификации».

Первая победа Вильнева случилась на Гран-при Европы на Нюрбургринге, а затем были еще три: в Великобритании, Венгрии и Португалии. Именно в Эшториле Вильнев очень смело обогнал по внешней траектории Михаэля Шумахера в «Параболика». В следующем сезоне Хилла сменил Хайнц-Харальд Френтцен, и Вильнев стал лидером команды, выиграв семь гонок. Первая из них была в Бразилии, где в квалификации Жак опередил Шумахера на полсекунды. Их соперничество росло по ходу сезона, а развязка случилась в Хересе.

Вильнев в той гонке финишировал третьим, а батарея на его машине держалась на одном только кабеле. Канадец выиграл титул, и теперь его фамилия (и фамилия его отца) была выгравирована на трофее: «Это было важно. Это случилось после моей дисквалификации в Сузуке (за обгон под желтыми флагами), где Михаэль перехватил лидерство в чемпионате. Все подумали: «Ладно, этот чемпионат возьмет «Феррари», все кончено». Никто не верил, что мы победим».

В середине сезона Вильнев покрасил волосы и стал блондином. Это очень не понравилось руководству «Уильямс», а также вызвало критику в медиа: «Многие из них считали, что я сломался психологически, так как покрасил волосы после гонки в Монреале. Они считали, что я сдаюсь. Патрик [Хэд] сделал несколько замечаний, которые были болезненными. Например, о том, что я испортил сезон одной гонкой в Аргентине, где едва опередил Эдди [Ирвайна] на «Феррари». На самом деле, я тогда не ел три дня из-за вирусного заболевания».

То, что Вильнев больше не выиграл ни одной гонки, оказалось следствием нескольких вещей, начиная с того, что «Рено» и Ньюи ушли от «Уильямс». В 1998-м Жак добыл только два подиума. Затем было принято решение создать команду «Формулы-1» вместе с Поллоком, Reynard Racing Cars и British American Tobacco: «Это была следующая задача. Крейг думал об этом и до этого. У нас были средства, я вложил в проект все, что у меня было. У меня была на тот момент четверть или треть команды во владении – и я там не получал зарплату. Это была моя команда, я ее построил, а сейчас она называется «Мерседес».

И хотя «Бритиш Американ Рейсинг» не достигла целей, Вильнев обращает внимание, что в 2000 году команда добилась десяти финишей в очках, что было хорошим результатом. Вильнев оставался с «БАР» пять сезонов. Он жалеет лишь о том, что после трех лет у него был шанс перейти в «Рено» (контракт согласовали с Бриаторе), но сделка так и не состоялась: «В момент согласования сделки Крейг считал, что наша мечта рухнет, наша команда разрушится. В тот момент слабости я решил остаться с командой. Впервые я не последовал за своим чутьем».

Политическая ситуация в «БАР» изменилась в следующие два сезона, а результаты так и не пришли. Вильнев стал двигаться дальше. Его карьера продолжилась, он трижды выступил за «Рено» в конце 2004-го, а потом полтора года выступал за «Заубер» и «БМВ». Все закончилось разочарованием после гонки в Германии в 2006 году.

И хотя с «Формулой-1» было покончено, страсть Вильнева к гонкам никуда не делась и по сей день. Он гонялся в гонках спорткаров в Ле-Мане за «Пежо», в гонках GT, мировом ралли-кроссе, серии V8 Supercars, бразильской серии Stock Cars и в «Формуле-Е». Его любимая гоночная серия? Жак ответил: «NASCAR, о, да! Добиться совершенного квалификационного круга за рулем машины «Ф-1» было потрясающе. Но когда ты за рулем NASCAR, тебе нужно ехать мудро, и едва ли я где-то получал столько удовольствия. Я думаю, это тоже из-за лыж, потому что в NASCAR машина большая, тяжелая и мягкая. Там ты можешь найти решение проблемы на ходу. Ты полагаешься на машину, проходишь поворот, а если возникает проблема, ты можешь затормозить позже или раньше или же бросаешь машину в поворот. Я люблю гоняться в NASCAR, потому что это как быть гладиатором!»

Неудивительно, что сегодня у Вильнева часто просят совета отцы, у которых сыновья только начинают карьеру и хотят попасть в «Формулу-1». Но он остается равнодушен к таким назойливым папашам: «Как по мне, так это худший подход, потому что ты не знаешь, насколько ребенку вообще это нравится. Он хочет этим заниматься? Или в один день он придет и скажет: «Пап, на самом деле, мне не нравится то, чем я занимаюсь?»