«Мои причиндалы все еще при мне?» Иннес Айленд и его путь
Иннес Айленд был дерзким и жестким, но, что важнее, он был джентльменом как на трассе, так и за ее пределами. У него был сильный характер, и он был одним из быстрейших гонщиков своего поколения. Взять, например, Оултон Парк в 1960, гонку Gold Cup: его Lotus 18 оставил всех далеко позади, включая машину Роба Уокера, за рулем которой сидел Стирлинг Мосс. Когда Иннес был в настроении, он мог победить любого, но Айленду часто не везло, вот и в тот день машина сломалась.
Айленд вообще был фаталистом, а его карьера была отмечена несколькими серьезными авариями. Иннес был прекрасно осведомлен о том, что из себя представляли машины Lotus того времени: он знал, что машины Колина Чэпмена были настолько быстрыми, насколько и хрупкими: «Представь, что тебя отправляют на круг трассы в Спа. Что-то ломалось, ты заезжал, части скрепляли изолентой и отправляли тебя обратно…»
В середине 90-х я как-то посетил аукцион, где выставлялись вещи Айленда, и один лот – пара комбинезонов – были ярким напоминанием о том времени. В каталоге они были описаны так: «Гоночный комбинезон из двух частей, голубой, хлопковый, который использовал Иннес Айленд во время тренировки Гран-При Монако 1961. Оба после аварии и повреждений, надрезы сделаны врачами первой помощи». Иннес объяснял это так: «У нас была новая непонятная коробка передач на Lotus, и в самый важный момент «воткнулась» вторая, вместо четвертой, задние колеса заблокировались, и так все и кончилось. На выходе из тоннеля я уже не контролировал машину…»
Среди тех, кто остановился в месте аварии, был близкий друг Стирлинг Мосс: «Иннес был выброшен на дорогу и изрядно сбит с толку. И хотя ему было больно, его приоритеты были предельно ясны: «Мои причиндалы все еще при мне?». Я ответил ему, что все в порядке. Он сказал: «Ну вот и славно, теперь, дай-ка мне сигаретку…»
Вдобавок к тому, что ему приходилось бывать в авариях, Иннес не переносил анальгетики. Его личный браслет был еще одним примечательным лотом на аукционе, который породил легенду: «Иннес Айленд - вторая группа, резус положительный, аллергия на морфин». Ну а на виски такой аллергии не было, так что «шотландское вино» всегда помогало унять боль.
Комбинезоны с того аукционом были напоминанием о прошлых временах. Рядом, к примеру, были и современные комбинезоны, они все были в рекламе. Бледно-голубые комбинезоны 60 летней давности были предоставлены Dunlop, на них была эмблема компании, а еще одна эмблема представляла BRDC.
Иннес Айленд с Колином Чэпменом
Иннес выступал за Lotus в гонках спорткаров, затем он пришел в Ф1 с заводской командой в 1959. А уже в следующем году ему удалось блеснуть за рулем модели 18 – первой машины Чэпмена с двигателем позади. В Гудвуде и Сильверстоуне даже Мосс и Брэбем не могли с ним соперничать, а в следующем году он принес заводской команде первую победу на трассе Уоткинс-Глен.
К тому времени Чэпмен, не страдавший сентиментальностью, решил (не без оснований), что будущее команды должно быть связано с Джимом Кларком, и, спустя всего несколько недель после победы, с Айлендом расстались. Иннес доверял другим, и, я думаю, он так и не смог смириться с тем, что произошло, с таким предательством.
Даже в конце 60-х Иннес начал ненавидеть повальную коммерциализацию автоспорта, занятия, которое он считал призванием. В своей биографии он писал: «Решение оставить гонки было самым сложным в моей жизни. Возможно, если бы я не считал, что автогонки – это спорт джентльменов, решение далось бы мне легче. Я никогда не ассоциировал гонки с деньгами». Времена и правда были другими.
Книга «All arms and elbows» включала в себя самые яркие моменты его карьеры, но Айленд сказал, что и она была лишь урезанной частью его оригинальной рукописи: «Думаю, она могла задеть очень многих. По крайней мере, так думали чертовы адвокаты, боявшиеся обвинений в клевете…»
Сейчас, когда даже у не самых известных гонщиков есть менеджеры, у которых есть заместители, у которых есть помощники, трудно поверить, что когда-то были люди, которые рисковали гораздо больше, а считали за счастье, что им вообще хоть что-то платят. Иннес добавлял: «И даже несмотря на это, я, похоже, был одним из немногих гонщиков, кто ушел из спорта беднее, чем пришел».
Он испытывал абсолютное презрение к жадности в Формуле 1 в последующие годы. В 1992 после Гран-При Италии я был приглашен на 30 летний юбилей организации гонщиков Гран-При в Венеции. Около 40 бывших гонщиков собралось, и большинство из них присутствовало в Монце, где произошла история с эмоциональным заявлением Найджела Мэнселла, когда он сказал, что не останется в Williams на сезон 1993. «Сказать, что со мной плохо обошлись, значит ничего не сказать», заявил Мэнселл в ответ на отказ Уильямса добавить к его зарплате несколько миллионов. Айленд был просто в бешенстве: «Какого черта гонщик покидает лучшую команду чемпионата из-за денег? Во имя всего святого, сколько же можно постоянно тратить?»
Во время той поездки он был в добром здравии. Лишь немногие знали, что у Иннеса был рак простаты, от которого он проходил лечение, но который все же победил. Но Айленд никогда не жаловался. Он ввязывался в постоянные споры на протяжении своей жизни, но ничто никогда не угрожало его достоинству и уважаемому статусу.
Когда он ушел из гонок в 1967, Иннес стал журналистом. Он был необычайно начитанным и здорово писал: мало что зацепило меня так сильно, как его колонка после смерти Джима Кларка.
Последний раз я видел Иннеса на похоронах Джеймса Ханта осенью 1993. Как известно, Джеймс один из тех, по ком бесконечно скучают очень многие, потому что он был совершенно удивительным и ярким персонажем. Каким был и Айленд. Тогда, конечно, это был не лучший повод для встречи, но всего через месяц не стало самого Иннеса, которому было всего 63 года.
Иннес был моим другом, я скучаю по нему до сих пор. Когда меня спрашивают о нем, я неизменно вспоминаю одну историю. Однажды я летел с ним рядом в самолете после гонки в Хоккенхайме, и мы оказались в Хитроу слишком неожиданно и быстро для Айленда. Когда самолет коснулся земли, его ремень был отстегнут, столик не убран, а спинка откинута назад. В одной руке у него была сигарета, в другой – стакан с виски. Я ему сказал, что нет ни одного правила, которое он бы не нарушил. Он сказал: «Так и есть, дружище!» Мое замечание его очень обрадовало.
Это перевод статьи Найджела Робака из журнала GP Racing UK за январь 2021.
Фото: MotorsportImages.com
Этот блог в соцсетях:
