Шубенков о кризисе в российской легкой атлетике: «Больной скорее мертв, чем жив, но это происходит не только в России. Мировая легкая атлетика имеет тренд на увядание»

Чемпион мира 2015 года в беге на 110 метров с барьерами Сергей Шубенков высказался о кризисе в российской легкой атлетике.

– Вторую часть нашего интервью хотел бы посвятить недавно вышедшему фильму журналиста Виктора Кравченко, общий тезис которого – легкая атлетика в России умирает. Вы согласны с этой формулировкой?

– Почти. На самом деле, о том, что больной скорее мертв, чем жив, я и сам неоднократно говорил. Но когда я так говорю, то акцентирую внимание на то, что это происходит не только в России. Мировая легкая атлетика, скорее, имеет тренд на увядание.

Да, чемпионаты мира в Орегоне, в Лондоне имели прекрасные рейтинги – ну так это места удачно выбрали. А в той же Дохе те же самые пустые трибуны, которые наполняются гражданами в белых одеждах, когда прыгает их соотечественник Мутаз Баршим. И на этом все.

Трибуны пустые не только в России. В мире очень мало мест, где можно успешно провести большие соревнования по легкой атлетике. Европа далеко не вся – Англия, Франция, может быть, Италия...

– Финляндия, если там Теро Питкямяки копье метать снова выйдет.

– Вот и начинаются эти «если». В США только пара мест. В Орегоне билеты по 200 долларов за соревновательный день, причем без пакетной программы, были распроданы. С Олимпийских игр еще были хорошие рейтинги.

Но в целом тренд мировой легкой атлетики, я считаю, нисходящий, а мы – часть этого тренда. Вид спорта у нас большой, а когда ты являешься частью чего-то большого, тебе сложно на это повлиять.

Что же касается нашего отстранения... Да, для нас это важно, а в мировом контексте это так... Хотя в World Athletics нам в 2020 году и сказали, что раз в неделю запросы по поводу российской легкой атлетики от разных СМИ получают.

– В фильме приведены несколько примеров бедственных условий для занятий легкой атлетикой в регионах.

– Ко мне в Барнаул тоже можно было приехать и увидеть эти бедственные условия. Был один на весь регион манеж, но ректор Алтайского государственного технического университета решил, что вместо легкой атлетики там должен быть футбол. Мы кое-как отстояли виражи, чтобы их не снесли. Но дорожку в итоге там положили такую, что бегать в шиповках по ней нельзя. Так что зимних соревнований в регионе у нас больше нет. Что-то можно проводить только в нашем тире, «кишке».

– Что за тир?

– Алтайское краевое училище олимпийского резерва. Это еще одно и последнее на весь регион место, где можно тренироваться зимой. Это такой длинный коридор, где есть четыре дорожки и яма с песком. Там и биатлонисты приходят стрелять, и мы бегаем.

– То есть круга там нет?

– Круга нет, там метров 80 прямая, «кишка». Так дальние бега и проходят, туда-сюда.

– Серьезно?

– Шучу. Не проводят вообще дальние бега. В общем, зимой соревноваться просто негде. Летом попроще – стадион есть. Но готовиться-то как? Зимой легкая атлетика тоже есть.

– Поднимали вопрос?

– Поднимали на всех уровнях. И к губернатору обращались, и до министра спорта Олега Матыцина тоже доходили.

– И он не помог?

– Не помог. При этом сейчас у нас строится гребной канал. Будут проводить Кубки мира в регионе, где зима полгода длится.

– Еще как-то бороться за зимнюю легкую атлетику в Барнауле будете?

– Не знаю... А как? Министр спорта помочь не может. Путину опять писать? – сказал Шубенков.