17 марта 2016, 12:35 13 мин.

Футбольные истории. Главный тренер Василий Добряков. Часть 1

Автор

3 k

Один из самых авторитетных тренеров в России описывает свой путь в американском футболе. Сегодня — о том, как все начиналось, о марках, «Медведях», играх первой половины 90-х и границах нарисованного.

Знакомство

Первый раз словосочетание «американский футбол» я услышал от отца где-то году в 85-м. Это было в начальной школе. Папа собирал марки, и была у него кубинская серия с разными видами спорта. Понятно, что на этих марках никакого американского футбола не было и быть не могло — там был бейсбол. На картинке, помню, были изображены кэтчер и бегущий, который пытался добраться до базы. Спросил отца, что это за игра такая — он ответил: «американский футбол». Так я узнал, что есть такой вид спорта. У меня сложилось впечатление, что он достаточно злой, потому что игроки там были облачены в шлемы и щитки, и у них была бита.

Следующий раз это словосочетание я услышал где-то в конце 1991 года, когда был уже гораздо ближе к выпуску. Так получилось, что идея заниматься американским футболом охватила большую часть старших классов нашей школы. Решил записаться в секцию и я — причем пошел, что называется, «за компанию». «За компанию» же там и остался. Тренировки проходили на стадионе Юных пионеров, это станция метро «Динамо». На занятия мы ездили из школы большими компаниями по человек восемь-десять. И это самое сложное время — когда проходит адаптация, пока познакомишься с остальными ребятами — мы пережили достаточно легко во многом благодаря этим веселым и шумным поездкам.

Если я не ошибаюсь, в американский футбол меня привел Павел Котов, который учился со мной в одной школе на год старше меня. По крайней мере, он был первым, кто заговорил про американский футбол в нашей компании. Из моего класса со мной ездил на «Динамо» Кирилл Поляков. Кирилл был спортивным парнем, у него неплохо получалось играть, и в каком-то смысле он был заводилой в кругу наших друзей. Поляков работал достаточно продолжительное время в Детской лиге американского футбола, а в этом году он попробует вернуться в футбол как тренер защиты в «Московские Патриоты». Из моей же школы (№496) на тренировки ездил и Дмитрий Максимов, нынешний координатор нападения «Витязя».

Во втором ряду крайним слева стоит Дмитрий Максимов, четвертым слева — Андрей Алексеев (самый высокий), третьим справа — Кирилл Поляков. В нижнем ряду крайний справа — Алексей Абрамов.

Секцию эту для юниоров организовали «Московские Медведи». Одним из первых людей, с которым мы познакомились, был (сюрприз-сюрприз!) Дмитрий Хайтовский. Причем Дима к тому моменту считался уже в какой-то степени старожилом. Он уже где-то тренировался и, возможно, даже надевал форму.

Тренировки

Что меня по-настоящему удивило на занятиях, так это то, как выглядели взрослые игроки. Они были очень большие, шумные, галдящие. Здоровенные такие дядьки.

Тренировался я на позиции центра. Не могу сказать, что был каким-то выдающимся атлетом. Будучи школьником, занимался разными видами спорта, но для игры в американский футбол, наверное, не совсем подходил, хотя понимание игры какое-то присутствовало.

Нашими тренерами были Виктор Иванов и Андрей Алексеев. Андрей сейчас занимается блоками нападения и защиты в «Патриотах», а Виктор Павлович стал президентом ФАФР. Одним из самых запоминающихся упражнений было следующее: мы лежали на спине, а тренеры бегали нам по животам. Так мы качали пресс.

Тренировались без формы, при этом мы играли не во флаг-футбол, а в полный контакт. Нападение и защита всегда вставали в одну формацию. Мы пытались играть так, как кто-то когда-то нарисовал для взрослой команды. Ничего нового наш приход в американский футбол не принес.

Из-за игры в контакт у нас каждую тренировку рвались майки. Эту проблему я решил, надевая спортивную кофту, у которой предварительно отрезал рукава. За это я получил небольшой выговор от отца — времена-то были не самые сытые.

Игры юниоров

Через какое-то время у нас случился первый товарищеский матч. Это был год 92 или 93. Противостояли нам юниоры минских «Зубров». Играли 11-на-11, без формы. Мне минчане показались какими-то очень уж большими. Почему-то считал, что они явно старше того возраста, который представляем мы. На самом деле, все было честно, просто «Зубры» на тот момент были физически более развиты. Отыграл я одну половину. Формат, как мне сейчас кажется, был достаточно жесткий. Мы умышлено старались друг другу сделать больно. Это был примерно тот же футбол, в который сейчас играют в чемпионате России, только без шлемов, каркасов и прочей защиты. Наверное, это походило на то, во что играли в 30-х годах прошлого века в Америке. На следующий день после игры тело жутко болело и я звал родителей, чтобы, что называется, распутаться из этого состояния — то есть, просто встать с кровати и пойти в школу.

Как-то раз к нам на несколько дней приехал американский тренер из команды «Гамбург Блю Девилс». Пришел он в самом конце тренировки, когда мы уже уходили с поля. Так вышло, что стартовый центр основной команды на занятии отсутствовал. За мной прибежали в раздевалку взрослые ребята. Надели на меня шлем, каркас и позвали на поле. Помню, что вся защита была мне очень велика. Возможно, она была этого стартового центра. Я не думаю, что кто-то сейчас вообще на себя такую форму напялил бы. В смысле, такую большую. На тренировке все было очень печально. Американский тренер в какой-то момент подошел ко мне и прямо на голове развернул шлем сначала на 180 градусов, а потом и на 360. Затем похлопал меня по плечу и сказал что-то из серии «Будь осторожнее».

Во время тренировок к нам мог подойти футболист взрослой команды и начать объяснять какие-то игровые тонкости. Виталий Соломин, задний бегущий «Медведей» (выступал он под 23 номером), был первым человеком, который заставил меня задуматься о футболе как о чем-то большем, чем повторение вещей, которые тебе показали. Во взрослой команде я пробовался лайнбекером. Виталий начал давать советы. Это было из разряда «Почему ты стоишь с двух ног на одной линии, поставь их на две. Так будет удобнее и отбегать, и бежать вперед. А если в сторону, то можно сначала шаг назад сделать». Сейчас такие вещи я бы не стал советовать лайнбекеру, но очень хорошо запомнил этого человека и это его объяснение. В том плане, что он раздвигал границы нарисованного.

У нас в команде было много хороших атлетов, но выделить кого-то достаточно тяжело. Единственное, могу сказать, что Виктор Иванов был очень быстрым для своей позиции. Виктор Павлович мог бы играть на достаточно хорошем уровне, если бы его в свое время научили. Все задатки для этого у него были.

Взрослые игры

Матчи в то время проходили так: приезжала какая-то команда, начиналась игра и почему-то обязательно что-то случалось. Был случай, когда судьи отказались продолжать обслуживать матч — команды сказали зрителям, что и без них обойдутся и, естественно, все закончилось буквально через 2 снепа: началась разборка по поводу того, где именно должен быть установлен мяч. На следующей игре я помню сломанную ногу. Реально сломанную, вывернутую в другую сторону.

На начальном этапе я не играл, но постепенно нас подпускали к основе. Сначала подключились Дима Хайтовский, Леха Сынков, который пришел со мной в одно время. То есть, какие-то молодые игроки уже начинали играть за взрослую команду, но мне в первый год тренировок это не светило.

С мячом — Дмитрий Хайтовский

На игры меня начали заявлять уже на второй год. Первым выездом на матч для меня стала поездка в Харьков. Я был в полной уверенности что меня не берут, даже не спрашивал у тренеров про участие — для меня было все очевидно. Однако за пару минут до отхода поезда поступил звонок из серии «Какого черта тебя нет на перроне?». Я быстро упаковал вещи, прибежал на вокзал, купил билет на ближайший поезд и поехал в Харьков.

С «Атлантами» была настоящая «мясорубка». Нас достаточно сильно избили во время игры. Я хорошо помню момент, когда оглядывался по сторонам и не видел половины игроков основы «Медведей». Один из старожилов стоял на бровке, его спросили, почему он не в игре, на что он ответил «да пусть молодые поиграют». А там было натуральное месиво. Дмитрию Максимову, который играл фуллбеком, сломали маску. Причем, если память мне не изменяет, это было уже после окончания розыгрыша. Кто-то в него врезался или ударил чем-то.

На игру в Донецке против «Скифов» я должен был выйти в стартовом составе. На это меня настраивали, к этому готовили. Игра проходила при большом скоплении зрителей: тысяч пятнадцать, наверное, присутствовало на матче. У меня был достаточно сильный мандраж. Я, еще совсем зеленый юниор, должен был противостоять здоровенным донецким дядькам. Возможно, этот мандраж повлиял как-то… в общем, моя карьера игрока там и закончилась. На второй комбинации.

Точно помню первый свой розыгрыш: «Скифы» поставили формацию, когда за квотербеком располагались не два задних бегущих, как это бывает в «про», а сразу три. И все они примерно побежали в мою сторону — я даже шага не сделал. Как-то оно само собой захватилось. А на второй комбинации меня уже унесли с поля. Я получил травму ноги и дальше смотрел на все происходящее со стороны. Донецкие «Скифы» оказались очень жесткими ребятами.

Через какое-то время компанию мне на бровке составил задний бегущий Сергей Диденко (кстати, тоже из моей школы, учился с Максимовым в одном классе). Я понимаю, что у него травма, но визуально, вроде, все целое. Я у него спрашиваю:

— Ты как?

— Вася, а мы где?! — отвечает он мне.

— На игре.

— Я понимаю. На какой?

— С Донецком.

— А как давно мы приехали?

И тут я думаю: ёпрст, да ну его на фиг этот ваш футбол.

Мы лежали на бровке, наблюдали за игрой. Наш доктор, Елена Кувардина, колдовала надо мной: делала какие-то уколы, приматывала мне палку на ногу (то примотает, то размотает). Тут «Медведи» пробили пант, при этом «Скифы» ударили игрока выполнявшего удар. Кто-то из наших ударил того, кто ударил пантера. Игроки «Донецка» возвращают пант в тачдаун, за ними гонится пара наших игроков. И тут, как говорится, началось… Была натуральная драка команда на команду. В ней и мы принимали косвенное участие — пытались ставить подножки зрителям, которые выбегали на поле.

После этого я еще пару раз выходил на игры в спецкомандах, но сам уже отчетливо понимал, что никакую карьеру игрока я не построю. Перестал развиваться в этом направлении и делал это осознанно.

Безусловно, на мое решение немалое влияние оказали страх и полученная травма. Но, ко всему прочему, для меня еще была очень далека существующая на то время игровая культура. Когда мы ехали на игры, вагон буквально стоял на ушах. Отдельные товарищи зачастую были сильно пьяными, и я слабо представляю эмоции людей, которым «посчастливилось» ехать с нами в соседних купе. На следующий день эти же пьяные игроки могли спокойно выйти на поле. Судьи это видели, но никто ничего сделать не мог. Не сказать, что у меня какой-то был сильный негатив по отношению к товарищам по команде, нет, такого не было. Просто эта культура была мне не близка.

Я точно знаю, что московские «Медведи» хотя бы вставали правильно. А были команды, которые не делали и этого. Ты им говоришь «так нельзя», а они тебе «Почему? Докажи, что так нельзя!».

От игрока к детскому тренеру

Через какое-то время Виктор Иванов решил пойти дальше и создал детскую секцию. У Виктора Павловича были синие «Жигули», на которых он возил ребят из нашей команды на тренировки в школы. Ребята эти выступали в качестве тренеров, и все они были отобраны из вчерашних юниоров, то есть, мой возраст или игроки на год старше. Это был февраль-март 1995 года.

Мне было несколько непонятно, почему в списке новоявленных тренеров не оказалось меня. Процедура проходила так: мы все вместе тренировались, а потом они ехали на «Жигулях» в Бескудниково тренировать, а я отправлялся домой. Где-то через месяца три Иванов спросил: «А ты чего не ездишь с нами? Садись в машину». С этого момента началась моя тренерская карьера.

Среди детей, с которыми мы тогда занимались, было много известных сейчас людей: Хохлов, Скапишев, Липатов, Чехов, Карапетян, Парамонов. Все они учились в одном районе.

Возможно, в футбол мы играть тогда еще должным образом не умели. Все что у нас действительно хорошо получалось — мы устилали весь спортзал матами и учили детей отрабатывать захваты. Они были достаточно жесткими. Ни у кого из родителей не возникало мысли «Он же может удариться, что вы творите!». Наоборот, некоторые подбадривали выкриками типа «тресни ему посильнее!».

Примерно начиная с 1995 года Иванов и еще пара человек начали ездить в США налаживать контакты. Вероятно, Виктор Павлович и раньше предпринимал подобные попытки, но именно с этого времени его начали принимать на самом высоком уровне. Я говорю про Гарри Гэмбла из НФЛ. Потом уже я узнавал у Гарри, почему у него завязалась дружба именно с Россией — он сказал, что к нему, конечно, ездили из разных стран, но никто и близко не говорил того, что сказал Иванов. «Нам от вас ничего не надо. Мы бы просто хотели, чтобы вы приехали и посмотрели наш летний тренировочный лагерь. Если надо, мы готовы оплатить билеты», — были его слова. Гари с этой фразы немного подофигел. Он был одним из главных людей в НФЛ, а тут ему какие-то русские предлагали деньги на билеты в Москву.

Решено было, что в тренировочный лагерь нашей юниорской команды приедет американская делегация под руководством Кена О’Кифа, главного тренера «Алигейни Колледж» (сегодня он тренирует принимающих в «Долфинс»). Мы готовились к первой встрече с американскими тренерами.

Продолжение следует…

Другие материалы на сайте:

Святым духом. Как выглядит тренировочный комплекс «Сэйнтс»