Джон Макинрой. «Всерьёз». Часть 38
Перевод мой, литературная обработка - Phoebe Caulfield. иллюстрации - mandragora.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Джон Макинрой. Автобиография. "Всерьёз" ("Serious"). Глава 13 (окончание)
В ту неделю мы с Патти сблизились навсегда, но постоянная физическая близость (которая, как я понял, просто необходима в отношениях), установилась не сразу. В конце концов она жила в Топанга Каньон, а я жил на Сентрал Парк Уэст. Руби начала ходить в четвёртый класс начальной школы Топанга, а Кевин с Шоном были соответственно в третьем и втором классе в Тринити, в то время как трёхлетняя Эмили только-только пошла в детский сад в Родеф Шолом на Аппер Уэст Сайд.
Это, может, и звучит как сериал «Семейка Брэди», но нам было не смешно. Начало выдалось нелёгким.
Какое-то время мы встречались, живя на разных концах континента: иногда Патти прилетала в гости на восток, а иногда я забирал детей на каникулы и вёз их в Малибу. Когда мы умудрялись встретиться, всё было замечательно, но порознь, что случалось большую часть времени, дела шли хуже. Даже когда мы встречались, то сталкивались с трудностями и приходилось приспосабливаться: любая пара знает, что нужно притереться друг к другу, а когда находишься за тысячи километров друг от друга, это очень сложно.
И более того. Сражение за право оставить у себя детей между Татум и мной было затяжным и неприятным; большая часть его освещалась вездесущими таблоидами, что ещё более усугубляло проблемы, особенно для мальчиков, которые уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать происходящее.
Татум пыталась добиться полной опёки над детьми, обосновывая это моей эмоциональной грубостью – проблемами с темпераментом, как будто у неё самой не было таких проблем – и моими частыми отлучками по теннисным делам, что делало меня плохим отцом.
Я возражал, что хотя я и путешествовал по делам, я больше не играл в профессиональном туре. Я прекратил играть в туре не потому, что моя карьера была на закате, а потому что понял, что никак не смогу быть нормальным отцом для своих детей, если буду проводить вне дома тридцать недель в году.
Вскоре после того, как мы разъехались, я попросил своего тогдашнего помощника сходить в общественную библиотеку Нью-Йорка и просмотреть все дела по детям при разводах, которые там имелись. В подавляющем большинстве случаев для детей было бы лучше, если бы отец проводил с ними как можно больше времени, но на практике происходило по-другому. Как показывали эти дела, совместная опёка была наилучшим вариантом для детей как с той точки зрения, как дети переживали развод родителей, так и с той точки зрения, сколько времени с ними проводили мать и отец. Во время слушаний я постоянно говорил Татум: «Покажи мне хотя бы одно дело, где мать получила бы право полной опёки над детьми в том случае, если отец финансово независим и работает с девяти до пяти». Не было таких дел.
Я проделал это исследование, потому что хотел найти подтверждение – для себя и для нее – тому, что я чувствовал сердцем: я не хотел быть отцом, разлученным со своими детьми. Даже после того, как суд принял решение о совместной опёке, мы постоянно конфликтовали по поводу деталей договорённости, и каждый раз, когда я говорил что-то недоброе, Татум угрожала новым опекунским процессом по поводу моих проблем с характером.
Вот во что влипла Патти.
К тому же она вступала в отношения с человеком, всю жизнь стремившемся стать рок-музыкантом. Поначалу Патти не хотела разрушать моих иллюзий. В то время она даже написала для меня песню под названием «Хотела бы я быть тобой», где противопоставляла с неким удивлением моё увлечение музыкой и её неприятие этой затеи.
Практически с самого начала мне казалось чудесным совпадением то, что Патти Смит была ведущей певицей – именно то, что я искал с того самого момента как взял в руки гитару Лес Пол. Но чем больше я на неё давил, тем сильнее она сопротивлялась. Когда я впервые предложил: «Слушай, давай я сыграю в твоей группе?», она ответила: «А почему бы нам не сыграть в миксте на Уимблдоне?». Я тогда ещё подумал: «Боже, неужели я так плох?» Патти и в теннис-то не играла!
В своей собственной музыкальной карьере она зашла в тупик. Несмотря на успех её второго сольного альбома, названного её именем, в 1992 году (сингл «Иногда одной лишь любви бывает недостаточно», в котором она пела вместе с Доном Хенли из Иглз возглавил список хитов).
Патти почувствовала, что ей не хватает мотивации и надоело записываться. Она решила отдохнуть, чтобы хорошенько всё обдумать.
В начале наших отношений Патти попросили исполнить тематическую песню для фильма. В октябре 1994 года она записала «Посмотри, к чему привела любовь», которую записала совместно с Кэрол Байер Сэгер, Джеймсом Ингремом и Джеймсом Ньютоном Ховардом.
Эта песня была использована в теме к фильму Арнольда Шварцнеггера «Джуниор», который вышел в прокат несколько месяцев спустя, и, вскоре после этого, к изумлению Патти, песня «Посмотри, к чему привела любовь» была номинирована на премию Оскар.
Затем нас ждало фиаско, становившееся, казалось, неизмененным спутником всей моей музыкальной карьеры. После моих многочисленных приставаний по поводу совместных выступлений Патти решила пойти на небольшую уступку. К моей величайшей радости, она сказала, что позволит мне сыграть на акустической гитаре акомпанимент к её исполнению песни «Посмотри, к чему привела любовь» на телетрансляции с вручения премии Оскар – перед миллиардной аудиторией!
Я выучил назубок эту песню, отрепетировав её вдоль и поперёк с бас-гитаристом из своей группы Джоном Мартарелли, очень хорошим гитаристом. Патти вместе с Руби поехали на восток на школьные каникулы, а потом мы вместе со всеми детьми полетели на запад на большую трансляцию.
По расписанию мы должны были репетировать в день прилёта. Наш самолёт приземлился чуть раньше положенного срока, и мы решили перед репетицией в студии отвезти детей на пляж. Однако мы задержались, опоздали и были встречены на входе режиссёром трансляции Гилом Кэйтсом, который сказал нам, что оркестр уже отрепетировал песню.
– Вы репетировали песню без певца? – спросил я, не веря своим ушам.
Кэйтс как-то странно посмотрел на меня, но ничего не ответил.
Я повторил вопрос, на этот раз с большим напором. И опять Кэйтс промолчал.
– Пошли отсюда, – скомандовал я Патти.
По дороге обратно я похвалил себя за сдержанность, но Патти посчитала, что я устроил сцену на пустом месте. В тот же вечер нам позвонил помощник Кэйтса и сказал, что если я намерен играть с Патти, то её заменят на трансляции на Джеймса Инграма. По словам помощника я являлся «отвлекающим фактором».
Патти решила, что я не стану никого отвлекать. Она будет петь, а я буду смотреть. Вечером, когда состоялась трансляция, я гордо сидел в пятом ряду и нервничал гораздо больше, чем если бы играл сам. Патти спела прекрасно, но победил Элтон Джон с песней «Можешь ли ты сегодня почувствовать лобовь» из фильма «Король Лев».
Спустя месяц – «посмотри, к чему привела любовь» – мы ожидали прибавления в семействе.
По множеству причин мы не горели желанием пожениться. Патти просто не знала, что такое счастливый брак. Её мать бросила отца, когда Патти была совсем ещё маленькой девочкой, так что она никогда не жила в полной семье. Вдобавок отец умер, когда ей было всего восемь лет. С отцом своей дочери Патти рассталась, когда Руби была ещё младенцем и, как и её собственная мать, научилась справляться сама. Это было то, что она знала и к чему привыкла.
А о своих причинах я уже рассказывал. Когда вы прошли через боль, трудности, лавирование, адвокатов и тяжёлые эмоции, связанные с горьким, долгим разводом, ощущение такое, как будто вы прошли через семь кругов ада. Вы не можете сдержать зависти, слыша истории спокойных разводов, когда вы встречаете мужчин, которые говорят: «У нас с бывшей женой хорошие отношения». Где-то в глубине души вы думаете: «Да ни в жизнь!». И лучший способ избежать всего этого состоит в том, чтобы никогда не жениться.
Внебрачные дети тоже всё усложняют. Но мы с Патти были намерены связать свои жизни друг с другом. Я твёрдо решил, чтобы буду ей верен. Мне казалось, что альтернативы этому просто нет. И пусть я даже стану аномалией в кругу женатых теннисистов-мачо, то так тому и быть.
В сентябре Патти и Руби переехали ко мне в Нью-Йорк. Мы были семьей из четырех, а периодически и из семи человек. Большая квартира больше не пустовала.
Конец 1995 года принёс с собой маленькое достижение и большое чудо. Маленькое достижение заключалось в том, что побывав на гастролях на Гавайях, в Японии, Южной Америке и США, моя группа стала самой «разъездной» группой в истории музыки, не заключившей ни с кем контракта!
Чудом стало рождение 27 декабря Анны Смит Макинрой. За девять недель до окончания срока беременности Патти почувствовала боль в животе. Ощущение было такое, будто она потянула мышцу, но через день или два ребёнок перестал шевелиться. Мы поехали к врачу, чтобы перестраховаться, а в результате Патти госпитализировали в больницу Леннокс Хилл. Две недели она сумела продержаться, чтобы плод продолжал своё развитие, а потом доктора сказали, что медлить больше нельзя.
Анна родилась на семь недель раньше срока в разгаре самой снежной зимой в истории Нью-Йорка и провела первый месяц своей жизни в Леннокс Хилл. Наконец, поблагодарив всех докторов и персонал больницы, и неласково обошедшись с папарацци, дежурившими на входе, мы с Патти принесли Анну домой.
В октябре 1996 года я стоял в гостиной ничем не примечательного дома, такие обычно бывают у людей среднего класса, в тихом пригороде Йоханесбурга в Южной Африке и жал руку Нельсону Манделе. Я запоминаю рукопожатия, особенно важные. Мохаммед Али и Ларри Холмс разочаровали меня слабой хваткой, как у дохлой рыбы. Возможно, боксёры берегут свои руки. Пит Роуз и Джо Тайсман чуть не сломали мне пальцы. Но Нельсон Мандела не был похож на остальных. У него была большая рука, мягкая, но сильная. Это трудно объяснить, но у меня было ощущение, что от его руки исходит какое-то волшебное тепло.
Это была моя первая давным-давно задуманная поездка в Южную Африку. Я приехал туда для выступления в ветеранском турнире, и со мной была Патти. Там также были Бьорн Борг и Янник Ноа, который – и в этом я думаю была некая справедливость – и выиграл турнир. Патти, Бьорн со своей девушкой, Янник со своей тогда ещё женой и ещё несколько человек стояли в гостиной дома Манделы. Но он пожимал руку именно мне и говорил, какая это честь для него встретиться со мной.
Мне пришлось сдержаться, чтобы не оглядеться по сторонам и не спросить: «Кому вы это говорите?». Я знал, хоть и не мог до конца в это поверить, что он разговаривает со мной. Мы сели на диван и поговорили несколько минут. Он сказал, что слышал, пока был в тюрьме в Роббен Айленд, как я в 1980 году отказался играть в Сан Сити. И затем сказал поразительную вещь: что он вместе с другими узниками слушал трансляцию моего уимблдонского финала 1980 года против Борга. У меня аж мурашки побежали по коже. Но я знал, что основной причиной того, что я сижу на диване господина Манделы, было моё инстинктивное решение за пятнадцать лет до того поступить по зову совести, не соблазнившись деньгами. Иногда наши поступки действительно не проходят бесследно.
Конец 1996 года выдался непростым: у моей бывшей жены продолжались проблемы с наркотиками, и Кевин, Шон и Эмили, которые проводили тогда с нами много времени, очень о ней беспокоились. Бывали дни, когда я уезжал на соревнования ветеранского тура – это стало случаться всё чаще – и Патти приходилось одной управляться с пятью детьми в возрасте от двух до двенадцати лет. Ей приходилось ходить на школьные собрания в слегка помпезную школу для мальчиков Тринити, и она чувствовала себя не в своей тарелке.
- Это слишком странно, - говорила она мне. - Я такая вся рокерша-подружка – и в Тринити. Я не могу всем этим заниматься и оставаться всего лишь твоей подружкой.
Тем временем мои дети спрашивали Патти, собираемся ли мы пожениться.
Я давно уже увиливал от всех разговоров о женитьбе. Обычной моей тактикой было сменить пластинку, но в этот раз пластинку заело. Этот вопрос нужно было решать.
Вперёд и только вперёд – я решился. Я любил её. С кем ещё я хотел бы провести остаток своих дней? Должен признаться, что моё предложение не было каким-то сногсшибательным. Да, я встал на колени, но это было перед нашим стареньким холодильником Тролсон на кухне. Я снял кольцо, которое я ей подарил в начале наших отношений, и, держа его в руках, спросил, согласна ли она выйти за меня замуж.
Патти сказала да.
И я тут же добавил: «Мне ведь не надо дарить тебе ещё одно кольцо?». Деликатность – мое второе «я».
Однако всё хорошо, что хорошо кончается: я вручил ей кольцо для помолвки, как положено, на Рождество, которое мы отмечали в Сан-Валли.
Мы решили устроить очень маленькую свадьбу, пригласив только близких членов семьи и только тех друзей, которые смогут быстро приехать. И мы собрались пожениться на острове Мауи, на Гавайях, чтобы провести там медовый месяц.
Примерно через неделю после этого позвонил Бьорн и предложил сыграть с ним показательный матч в Хьюстоне. Я сказал ему, что соглашусь, если он со своим одиннадцатилетним сыном Робином приедет ко мне на свадьбу. Я подумал, что это будет хороший повод познакомиться для наших детей, а заодно и мы с Бьорном сможем пообщаться. На том и договорились.
Моя врождённая сдержанность и хорошее воспитание не позволяют распространяться о подробностях моей холостяцкой пирушки. Скажу лишь, что помню оттуда две вещи: стриптизёрши были уродливы, а выпивка текла рекой. Если целью этого мероприятия было то, что на следующее утро я был совершенно разбитым, то вечеринка увенчалась грандиозным успехом. Думаю, что доконали меня сигары.
Тем не менее я был в состоянии улыбнуться и сказать «Да» на следующий день, 23 мая 1997 года, под навесом на лужайке дома наших старых друзей Либби Титус и её мужа Дональда Фэйгена из группы «Стили Дэн».
«Стили Дэн», слева – Дональд Фэйген
Навес был ограждён растительностью, скрывавшей церемонию от назойливых фотографов таблоидов со специальными объективами, которые устроились в лодках чуть вдалеке от берега. В тот день лил проливной дождь, и я внутренне улыбнулся: отчасти оттого, что заставил фотографов помучаться, но ещё и оттого, что дождь приносит удачу молодожёнам.
На этот раз я был доволен.
Хоть теперь мы и носили кольца, без шероховатостей не обходилось – впрочем, у какой счастливой пары их не бывает? Причиной одной из самых больших проблем был я сам, точнее, мои настойчивые попытки стать рок-музыкантом.
Я полагал, что моё увлечение музыкой приносит свои плоды. Я был доволен: счастлив, что женился и что женился на Патти Смит. Я брал уроки вокала и писал музыку. Поменял название своей команды на «Джонни Смит Бэнд» в честь Патти. Я нанял несколько настоящих музыкантов и настоящего продюсера Эдди Крамера, который славился тем, – и для меня это было лучшей рекомендацией – что работал вместе с моим любимым исполнителем: левшой Джимми Хендриксом. Я сделал несколько записей. Мы продолжали давать концерты.
Реакция зрителей была получше, чем на том злополучном итальянском туре. Слегка получше. (На одном из концертов люди стали кидать в нас теннисные мячи. На другом после первой песни кто-то из зрителей выкрикнул в наш адрес: «Позорники!» – и наша аппаратура взорвалась. Был ли это Божий промысел?)
Теперь, когда мы были женаты, все наши дети большую часть времени жили с нами, Анна подрастала, Патти всё меньше нравились мои музыкальные амбиции. Её раздражало (по делу!) , что я играю в ветеранском туре, одновременно занимаясь своей художественной галерей и играя на концертах со своей группой, в то время как она дома занимается своим ребёнком, нашим общим ребёнком и моими собственными детьми. Она чувствовала, что музыка отвлекает меня от дома, тогда как именно дома я и был ей нужен больше всего.
В один прекрасный день она мне сказала: «Знаешь, ты делаешь то, что должна делать я. Это не твоя работа, а моя. И у меня нет даже пяти минут подумать о своей работе, потому что тебя нет дома и ты занимаешься пятнадцатью другими вещами». Патти посмотрела мне в глаза: «Ничего не выйдет. Ты не сможешь продать море записей. И люди не решат вдруг, что ты великий музыкант. Настало время остановиться».
Я упрям, и ещё некоторое время продолжал играть. То была отповедь, а не ссора. Потом пошли ссоры, и я умолял её спеть со мной на наших концертах. И как-то раз на тусовке в парижском клубе во время Открытого чемпионата Франции, она сдалась и поднялась на сцену. И на середине её песни я пошёл в зал вместе со соей гитарой, не ведая, что нельзя отвлекать внимание зрителей от певца.
Бесследно это не прошло. В конце-концов Патти сказала мне так: «Во-первых, я никогда не работала с тем, с кем у меня были отношения, и не собираюсь. Во-вторых, Бог не захотел, чтобы ты был одним из величайших теннисистов в истории, а затем вдруг стал Китом Ричардсом. Ну, не сложилось».
Я посмотрел на себя в зеркало и понял, что она права. У меня по-прежнему есть гитары, я всё ещё порой импровизирую со своими друзьями, но с концертной деятельностью покончено раз и навсегда. Да, мир может вздохнуть с облегчением.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
