Крис Годвин: наполовину человек, наполовину монстр

ZimZum

Автор

Я услышал, как один из игроков Рэйвенс воскликнул: «О, черт!»

Тогда я понял, что дело плохо.

Никто не хочет слышать «О, черт!».

Понимаете, на футбольных стадионах всегда слышен постоянный шум. По телевизору его не слышно, но когда ты находишься на поле, всегда слышен гул. Как игрок, ты к этому привыкаешь. А когда кто-то получает травму, этот гул прекращается, и кажется, что 60 000 человек затаили дыхание.

Именно это я услышал на 7-й неделе прошлого года во время матча против Балтимора. Я пытался подняться с земли, и все вокруг затихло.

Я не мог двигать ногой. Я полз.

Я посмотрел на свою левую ногу, и моя стопа была в положении, которого я никогда раньше не видел.

И тогда я услышал, как кто-то из Балтимора сказал: «Ооооо, черт».

Следующее, что я помню, — тренер говорит мне, что моя лодыжка вывихнута и ее нужно вправить.

У меня кружится голова. Потом я лежу на медицинском карте и вижу, как ко мне подходят все эти парни.

И, чувак... у них такой взгляд в глазах.

Эти чуваки играли со мной чертовски жестко в течение четырех четвертей , а теперь просто смотрят на меня с сожалением. На их лицах отражается печаль.

Я молюсь за тебя, бро.

Держись.

Я мысленно с тобой, приятель.

Я слышал все это, но не осознавал. Это было как вне телесное переживание.

Я сразу подумал о своей беременной жене Марии — о нашем первом ребенке, который должен был родиться. О своих товарищах по команде, о всех в организации Бакс. Я подумал о Тампа-Бэй, о своем будущем. Получить такую травму в год, когда заканчивается контракт, — это чертовски страшно, чувак. И я чувствовал, что у нас была действительно хорошая команда. Я любил ее. И я знал, что смотреть на все это из дома будет очень больно. Думаю, я был в ярости какое-то время тоже. У меня был тяжелый год. Просто казалось, что 2024 год был немного против меня. Некоторые вещи шли в одну сторону. А потом мы начали год, я играл хорошо, команда играла отлично. Мы были полны энергии. Наконец-то казалось, что все пошло в другую сторону. А потом — бац, и сезон закончился. Быстро, как щелчок пальцами. Мне это показалось несправедливым. Но такова футбольная жизнь. Такова жизнь. Я понимаю.

Но если честно? Когда медицинский карт проехала через туннель, когда я понял, как длинна дорога, которая меня ждет...

Чувак, я просто скучал по отцу.

Когда я был маленьким, я всегда знал, где находится мой отец на моих играх, потому что я слышал его.

Я начал играть в футбол, когда мне было шесть лет, и я был довольно хорош. Не могу соврать. В детстве я был неплохим игроком. Мне передавали мяч на фланге или где-то еще, я уходил от захвата и бежал вдоль боковой линии, и меня уже было не догнать. И пока я бежал, я слышал своего отца. Он был почти рядом со мной. Он бежал вдоль боковой линии и кричал: «ВОТ ОН! МОЙ МАЛЬЧИК! НАПОЛОВИНУ ЧЕЛОВЕК, НАПОЛОВИНУ МОНСТР! МАНСТЕР!» (прим. соединение двух слов man и monster)

О да, папа здесь.

Это прижилось. Все в лиге продолжали называть меня «Манстер». Наверное, это самое крутое прозвище, которое у меня когда-либо было. Папа был моим болельщиком. Когда я стал старше и начал участвовать в отборах, мы ездили из Делавэра в разные школы. Восемь часов до Огайо, четыре часа до Вирджинии. Мы проводили так много времени вместе в машине. Он брал несколько дней отпуска, чтобы это сделать. Никогда не жаловался. Всегда поддерживал меня. Мы отлично проводили время в машине, просто болтая о чем угодно. Слушали спортивные радиопередачи. Он любил эти поездки. Мы оба любили.

Те усилия, которые мы прикладывали вместе. Я никогда этого не забуду.

Он всегда верил, что независимо от того, какие обстоятельства привели тебя к тому, где ты сейчас находишься в жизни, важно то, что ты делаешь с предоставленной тебе возможностью. И после того, как меня выбрали на драфте, я помню, как он сказал мне: «Крис, я знаю, как ты усердно работаешь. Я видел это всю твою жизнь. Я не сомневаюсь, что ты станешь чемпионом. Ты побеждал на всех уровнях. Ты победитель. И благодаря этому ты выиграешь в Тампе».

Он верил.

Иногда,… это все, что тебе нужно.

Когда мы выиграли Супербоул у себя дома, в Тампе, я всегда буду помнить, как видел его на поле после игры. На его лице была широкая улыбка, и я до сих пор помню момент прямо перед тем, как мы обнялись. Он смотрел на меня так, как будто: «Видишь… Я же тебе говорил. Я же тебе говорил!!!!»

Таким был мой отец.

Он умер 31 января 2024 года. Всего через несколько месяцев после того, как ему поставили диагноз редкого вида рака. Болезнь была в запущенной стадии и протекала довольно агрессивно. Он переехал из Филадельфии в Орландо, чтобы проводить больше времени на солнце. Мои брат и сестра и я смогли быть с ним в последние дни. Эти несколько месяцев... это было очень тяжело. Футбол, жизнь и смерть, восторг и печаль — все это смешалось воедино.

Не проходит и дня, чтобы я не думал о своем отце или не чувствовал его влияния на мою жизнь.

Думаю, это стало еще более очевидным с тех пор, как я сам стал отцом.

Травма, полученная в прошлом году, была для меня тяжелой как физически, так и психологически. Но одним из благословений моего отсутствия было то, что я мог быть дома с Марией. Когда я получил травму, она была на восьмом месяце беременности, и вдруг ей пришлось заботиться не только о себе и ребенке, но и обо мне. В течение нескольких недель после операции я едва мог двигаться, и она была просто невероятна. Мне было плохо от того, что ей пришлось так много для меня делать после операции, но я ей очень благодарен. И то, что она была рядом каждый день в преддверии родов, было для меня чем-то особенным.

Когда мы приветствовали Эйса в этом мире... это трудно выразить словами. Быть его отцом — величайшая честь в моей жизни. Это такая привилегия — нести ответственность за его воспитание. Мы маленькая команда, и я думаю, что в нем тоже есть что-то от «Манстера».

Я создал семью здесь, в Тампе, и после травмы получил огромную поддержку от всех — когда я говорю, что это значило для меня все... я не просто так говорю. Я говорю это от всего сердца, Тампа. Спасибо вам.

А в прошлом межсезонье, когда мой контракт истек и я думал о жизни где-то в другом месте, это просто не укладывалось в моей голове. Я пытался об этом подумать. Правда. Я представлял себя в других майках. Думал о Марии и Эйсе, гуляющих по другим городам. Слышал от своего агента о всех деньгах, которые я мог бы заработать где-то еще. И я не осуждаю никого за то, что они берут деньги. Дело не в этом. Это решение остаться в Бакс было связано со мной, с моей семьей — с моей любовью к Тампе. Я хотел быть здесь, больше всего на свете. Все просто.

Знаете, почему?

Потому что Тампа всегда верила в меня.

Они выбрали меня в третьем раунде драфта 2017 года.

Они подписали со мной контракт после того, как я порвал крестообразную связку в 2021 году.

И они снова были рядом со мной после моей травмы в октябре.

Для меня это больше, чем просто футбол.

Это любовь.

Но я должен быть честен. Я бы солгал, если бы сказал, что не считаю нашу команду чертовски хорошей. И я хочу еще одно кольцо. Очень хочу, чувак. Очень сильно. Это одна из причин, по которой я вернулся. Отличная организация, да. Хорошая погода, да. Семья счастлива, да. Но я также чувствую, что у этой команды есть незавершенное дело. И еще одно: как ресивер, ты должен любить парня, который бросает тебе мяч. И Бейк (прим. Мейфилд, квотербек Тампа-Бэй) — настоящий, поверьте мне.

Когда я подписал контракт, первое сообщение, которое я получил, было от него по FaceTime. Он был с Тристаном, и они были так рады за меня. ОТЛИЧНО, БРО! ПРИСТУПАЕМ К РАБОТЕ. НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ!!!

Он действительно тот самый парень.

Есть одна вещь, которую я понял, выиграв Супербоул вместе с Томом (прим. Брэди), и о которой я думаю постоянно. Конечно, я понял многое, но одна из этих вещей — это то, как Том поднимал всем настроение. На тот момент его карьеры все знали, что он был величайшим игроком всех времен. Но он давал понять, что не смог бы добиться этого в одиночку. Это была наша общая заслуга. Он подходил ко мне и говорил: «Крис, ты отличный игрок, чувак. Иди и сделай это. Я знаю, что ты сможешь». Я был новичком в лиге, и услышать такое от такого человека. Ты чувствуешь себя на высоте 3 метров. Ты снова чувствуешь себя Манстером.

Слушай, я не занимаюсь сравнением кого-либо с номером 12. В этом нет смысла. Но Бейк, он посмотрит тебе в глаза в хаддле и заставит тебя почувствовать, что ты можешь сделать все что угодно. Это его суперсила.

Это тот парень, хочется, чтобы он бросал мне мяч.

Я знаю, что Майк (прим. Эванс, ресивер Тампа-Бэй) думает так же. Наша группа ресиверов... это одна из главных причин, по которой я хотел быть здесь. В этой игре есть люди, которые будут делать то, что лучше для них. Даже если вы их товарищи по команде, они не захотят вам помогать или создавать вам условия для успеха, если это повлияет на их конечный результат. Майк — полная противоположность. На любой вопрос, который у меня возникал, он отвечал. Когда я пытаюсь похвалить его или сказать, какой он невероятный, он всегда отвечает: «Ты следующий, бро. Ты сможешь». Быть свидетелем его карьеры, достойной Зала славы, потрясающе. И я очень горжусь тем, что мы с ним — одна из лучших пар ресиверов всех времен.

Майк всегда говорит мне, что вместе мы сильнее, и я не могу дождаться, когда снова выйду на поле с ним.

В нашей команде есть несколько молодых парней с большим талантом, и я стараюсь поделиться с ними как можно большим количеством знаний об игре. Майк был открыт со мной, и я поступаю так же. Я хочу, чтобы люди запомнили меня как человека, который работал не покладая рук. Как человека, который правильно относился к людям. Как человека, который каждый день старался стать на 1% лучше. Время, которое я провел вдали от футбола, стало для меня новым шансом проявить себя, приложить усилия.

Я думаю, что именно таким отношением я оставлю свой след после ухода.

Чувствую, что долго ждал, чтобы вернуться на поле. Я благодарен за то, что обрел новое видение этой игры, которую люблю. Я более чем готов. Не знаю, как вы, Тампа... но я чувствую, что во мне многое. Что я могу дать все. И я немного зол, понимаете? Мне кажется, что люди еще не видели нас настоящих. Не могу дождаться, чтобы показать им.

Увидимся в воскресенье.

Назад к работе.

-1Fo