Ронни Стэнли: преодоление
Идея предназначения – это то, о чем я много думал с тех пор, как был маленьким ребенком. Каково наше общее предназначение? И как мы все по отдельности вписываемся в эту общую картину? Я искренне верю, что у каждого человека на этой планете есть свое предназначение в жизни, причина, по которой мы оказались здесь. Но также я верю, что у нас есть общее предназначение.
Я верю, что Бог поместил нас сюда, чтобы мы вместе достигли великих свершений. У каждого есть свое предназначение – служить человечеству, и для каждого это может означать что-то свое. Но для всех нас в жизни должно быть что-то большее, чем просто зарабатывание денег и проведение выходных. Я всегда чувствовал, что футбол – не единственное и не истинное мое предназначение, а средство сделать мир лучше – то, что, по моему мнению, должно быть частью главного предназначения каждого человека в жизни.
С тех пор как я поступил в колледж, футбол стал самой большой страстью в моей жизни. Я одержим своей техникой и отношусь к тому, что я делаю, как к искусству. Я дошел до такой степени, что физически, умственно и эмоционально вкладываюсь во все, ради чего так упорно работаю. Я так далеко продвинулся, и мне еще многое предстоит сделать. Я мотивирован быть лучшим, а не просто достаточно хорошим. И мой образ жизни вращается вокруг того, чтобы сделать все возможное, чтобы стать по-настоящему исключительным в своем деле. Деньги – это круто, но они никогда не были для меня главной целью. Я хочу полностью раскрыть свой потенциал, и, приходя в лигу, я был уверен в себе и в том, что иду по правильному пути.
Именно в таком состоянии я находился в 2020 году, на пятом году своей карьеры в НФЛ. В четвертый год я попал в первую команду All-Pro и продолжил улучшать свой уровень в следующем сезоне. Затем, в середине сезона 2020 года, я подписал большое пятилетнее соглашение с Рэйвенс. Все выглядело отлично.
Но буквально через два дня все изменилось в один миг.
В игре с Питтсбургом я получил травму лодыжки. (Мне кажется, что этого можно было избежать, но что поделаешь?) Не успел я опомниться, как меня уже положили на тележку, а на левую ногу надели фиксатор. В раздевалке мы узнали, что я сломал ногу и вывихнул лодыжку.
Я разорвал в лодыжке практически все, кроме дельтовидной связки (одной из самых сильных связок в организме). Мне наложили гипс от бедра до пальцев ног. Я не мог сгибать колено в течение трех месяцев. Я даже не мог сидеть в машине. Мне приходилось лежать на заднем сиденье, если я хотел куда-то поехать.
Обезболивающие препараты – единственное, что позволяло мне хоть немного поспать, особенно в первое время. Каждую ночь я чувствовал, как восемь скоб в моей ноге трутся о гипс.
Физическая боль была очень сильной. Но хуже всего была душевная. Чувство, что я всех подвожу. Организация только что заплатила мне все эти деньги, я лидер команды, мы пытаемся выиграть Супербоул... а теперь мне приходится бороться за то, чтобы просто войти в свой дом и выйти из него.
Это было похоже на: Буду ли я когда-нибудь прежним? Достиг ли я пика?
Я знаю, что все достигают пика в какой-то момент, но я никогда не думал, что для меня это может быть так рано. Я много думал об этом. Мои мысли крутились в голове 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Я определенно чувствовал себя подавленным и стремился поскорее залечить травму и снова начать играть как прежде.
Я упорно восстанавливался все межсезонье, но когда я вернулся в тренировочный лагерь тем летом, я все еще чувствовал себя не в своей тарелке. Я продолжал преодолевать, преодолевать и преодолевать боль, потому что чувствовал ответственность перед всеми. Я чувствовал себя ужасно из-за того, что не могу быть рядом с товарищами по команде, из-за того, что не могу быть лидером для своей команды. Но я знал, что что-то не так. И когда я пришел на базу в тот первый день, я почувствовал волну беспокойства. Оно шло со всех сторон. Давление оказывал я сам, мои тренеры, многие мои товарищи по команде, болельщики. И я все понимаю. Мы пытаемся выиграть Супербоул. Я понимаю эти ожидания.
Поэтому я продолжал работать.
Мне казалось, что боль, которую я испытываю, не помешает моему реабилитационному процессу и не нанесет серьезного вреда моему телу. Поэтому, несмотря на то что я чувствовал, что что-то не так, я продолжал работать.
В первой игре, на 1-й неделе сезона 2021 года, мне было так больно, что я плакал на протяжении значительной части игры. Когда я уходил с поля после передач, у меня по лицу текли слезы от злости, разочарования, отчаяния и просто... боли. Я чувствовал, что подвожу свою команду. Я играл как задница, и я знал это, и это было еще больнее, потому что я просто не мог сделать то, что, как я знал, я должен был делать там, на поле. К тому же мы проиграли. Я понимал, что что-то сильно не так.
После игры они сделали МРТ, и оказалось, что моя дельтовидная связка выглядит как полностью разорванная – единственная, которая не порвалась в предыдущем сезоне. В течение шести недель после этого я пытался залечить травму, потому что врачи считали, что, возможно, она на самом деле не порвана и что я могу просто залечить ее и поправиться. Но если бы это был разрыв, то восстановление заняло бы от 8 до 12 месяцев, и даже не было бы 100-процентной уверенности в том, что связка будет нормально работать после лечения. Это было тем более обидно, что мы никак не могли узнать наверняка, действительно ли связка порвана, пока мне не сделали операцию. Когда надвигался еще один потерянный сезон, я чувствовал всеобщее разочарование. Никто не хотел в это верить, даже я.
Я никогда не забуду то чувство, когда все смотрели на меня как: «Черт, Ронни, ты получил контракт, а теперь тебе предстоит операция, да? Она тебе действительно нужна? Неужели ты не можешь просто играть несмотря на это?».
Повествование в основном сводилось к следующему: этот парень не может бороться через боль. Он не любит игру до такой степени. Он просто хочет получить деньги и сбежать.
Но мне сделали операцию, и когда она закончилась, врачи сообщили мне... что моя дельтовидная мышца действительно полностью разорвана.
Я бы не смог играть с такой травмой, что бы я ни пытался сделать. Никакая сила воли не смогла бы изменить ситуацию и позволить мне играть эффективно, каким бы выносливым я ни был. Это не имеет ничего общего с неспособностью «бороться через боль».
И это забавно, потому что, если вы хоть что-то знаете обо мне, вы знаете, что в жизни мне приходилось бороться и с гораздо худшим.
Когда мне было 14, я подумал, что, наверное, все закончилось. Я ехал домой на одном из этих Can-Am Defenders. (Если вы не знаете, о чем я говорю... это как гольф-кар). Мы просто ехали по району с моим другом (R.I.P. DC), мы заканчивали поворот, и вдруг все перевернулось.
Гольф-кар перевернулся и упал на меня. Около 1500 фунтов (прим. 680 кг) прямо на меня.
Я и глазом моргнуть не успел, как оказался на дороге, повсюду кровь. Я знал, что вся правая сторона моего тела была раздавлена. Я видел кость, торчащую из руки. Соседи услышали аварию, вызвали скорую и пришли на помощь. В какой-то момент мне очень захотелось спать. Но все твердили мне, что, несмотря ни на что, я должна оставаться в сознании до приезда скорой помощи.
Когда мы приехали в больницу, меня сразу же отвезли в реанимацию. И, слава Богу, после недели пребывания в реанимации я выкарабкался. Но я был сильно поломан. По сути, у меня была раздроблена одна сторона тела. На следующий день врачи сказали мне, что если бы гольф-кар упал еще на несколько сантиметров левее, он бы раздробил мне голову.
После этого я несколько месяцев провел в инвалидном кресле. Гипс на руке, гипс на ноге.
До этого я занимался спортом – не только футболом, но и баскетболом, в который я тоже очень любил играть. Если я не спал или не играл в Call of Duty, я путешествовал со своей баскетбольной командой AAU или был на футбольной тренировке. Спорт был для меня настолько родным, что я даже не думаю, что осознаю, сколько времени я проводил, играя в него в детстве. Потом я оказался в инвалидном кресле, у меня все отняли, и тогда я понял, как сильно мне не хватает возможности играть, делать что-то и чувствовать себя свободным.
Мне этого так не хватало. Как долго можно играть в Madden прежде, чем начнешь сходить с ума. (Выплескивал ли я свою ярость на младшего брата в тот раз, когда он обыграл меня и разбил ли свой джойстик? Возможно.) Единственной положительной стороной всей этой истории было то, что мы с братом и сестрой годами умоляли родителей разрешить нам завести собаку, и, думаю, им было так жаль меня после того случая, что в итоге они разрешили нам завести двух собак. (R.I.P. Дрейк.) Так что именно это послужило толчком к тому, чтобы я начал увлекаться домашними животными и стал собачьим папой – то, что с годами оказалось одним из самых полезных элементов моей жизни.
Когда я наконец смог подняться из инвалидного кресла, я приступил к реабилитации 80-летнего мужчины. В некоторые моменты мне казалось, что я буквально ползком возвращаюсь на поле и баскетбольную площадку, но я добился своего.
Я не открытая книга, но я буду первым человеком, который скажет вам, что я боролся с сомнениями, беспокойством и страхом. Я также первым скажу вам, что, когда я приехал в Нотр-Дам, я был настолько сырым в своей технике, что я был левым тэклом, выстраивающимся в стойке правого тэкла, это было так неловко. Первые два года в Саут-Бенде я чувствовал себя не в своей тарелке. Представьте меня: я – единственный чернокожий парень во всей линии нападении. Всюду бездымный табак и музыка кантри, а я – парень из Вегаса, который приехал на первый курс без зимнего пальто и сапог. Я чувствовал, что меня не понимают. Иногда я вступал в споры с тренером линии нападения из-за того, что в самом начале был самим собой. Это было удручающе тяжело. В Саут-Бенде было очень одиноко.
Но я не сдался. Я не уехал. Я сблизился со многими товарищами по команде, с которыми у меня не было много общего. Я очень сблизился со своим тренером линии нападения. Я стал All-American (прим. почетная награда, которую ежегодно получают американские спортсмены-любители, считающиеся одними из лучших в своем виде спорта), и был выбран на драфте под общим 6 номером.
Я не стыжусь этих дней – одних из самых трудных дней в моей жизни. На самом деле я очень горжусь ими и ничего не хотел бы менять.
Всю свою жизнь я старался никогда не бояться провала.
Иногда я жалею, что не могу встать и сказать все это всем в 2021 и 2022 годах. Хотелось бы рассказать им всю эту историю. Может быть, это помогло бы.
Вместо этого я чувствовал себя так, будто весь мир стоит у меня на груди.
Пережить тот период моей жизни было настоящим трудом. Это была борьба.
В те мрачные дни мне нужна была поддержка, чтобы не падать духом и двигаться вперед. Дома две мои собаки-спасатели, Лола и Рико, были огромным источником утешения и безусловной любви, которые ежедневно меняли все к лучшему. Просто прийти домой после игры, когда моя травма не позволяла мне быть на высоте, или после особенно сложной реабилитации и увидеть их лица, виляющие хвосты, прыгающие ко мне, чтобы поприветствовать меня дома. В такие моменты я не мог не улыбаться.
Лола была первой собакой, которую я завел сам, когда только попал в НФЛ. И она изменила мою жизнь.
Я помню, как вошел в этот приют, словно это было вчера. Как только я переступил порог этого заведения, я попросил показать собаку, которая находилась там дольше всех. Собаку, которую, казалось, никто не хотел брать.
Мне указали на Лолу. Взрослый питбуль, которую использовали для разведения и от которой отказался хозяин.
Поначалу она показалась мне довольно страшной, если честно. Я не был уверен, как все пройдет. Я нервничал. Но Лола и я... мы почти сразу стали лучшими друзьями. И я благодарен судьбе за то, что в тот день решил ее взять.
Лола была одной из тех собак, которые никогда не хотели покидать меня. Она следовала за мной повсюду. Она так быстро привязалась ко мне, что стала бояться разлуки и рвать дверь, когда я уходил. Она не портила мои вещи, не разрушала ничего в доме, она просто бросалась на дверь, где бы мы ни жили... потому что у нее все еще были воспоминания о том, что ее бросили.
Я сочувствовал ей. Дал ей немного послабления по поводу дверей. Я понимал.
Моя связь с Лолой была необыкновенной. Она была такой преданной, искренней и поддерживала меня, что бы ни происходило.
Этот опыт с Лолой стал вдохновением для создания моего фонда, который стремится объединить и улучшить жизнь собак-спасателей и людей, нуждающихся в компаньонах. Мы помогаем людям набраться смелости и сил, чтобы сделать прыжок веры, как это сделал я с Лолой, и взять собаку из приюта. Я хочу, чтобы другие осознали, каким огромным благословением это может быть – это настоящая беспроигрышная ситуация.
У меня нет никаких сомнений в том, что наличие собак рядом действительно помогало мне пережить те тяжелые времена, когда я каждый день возвращался домой.
Вне дома я во многом полагался на свою семью, которая всегда поддерживала меня, прежде всего. А один товарищ по команде, о котором я могу сказать, что он всегда меня прикрывал, – это Ламар Джексон (прим. квотербек Балтимор Рэйвенс).
Были и другие ребята, которые тоже меня прикрывали. Но Ламар всегда прикрывал меня. Я никогда не встречал в НФЛ более искреннего человека. Он – лицо франшизы, и на его плечи ложится все давление мира. У него есть право, чтобы просто быть Человеком Организации, а вместо этого он каждый день приходит сюда как настоящий человек. Не пытаясь соответствовать какому-то шаблону, элитный спортсмен с детской радостью от игры. Мне это нравится.
Ты не сможешь пройти через все это в одиночку. Это мое самое большое послание вам, если вы можете соотнести себя с моей историей.
Чтобы добиться успеха в этом или любом другом виде спорта – да и вообще в жизни – нужно иногда иметь короткую память. И это хорошо и плохо в НФЛ.
Сейчас, когда я здоров и провожу хороший сезон, все смотрят на меня с вопросом: «Что случилось?».
Как будто я просто проснулся в один прекрасный день и решил, что должен снова стать хорошим.
Что случилось?
Случилось то, что после тех травм я не мог делать то, что мне нужно.
Сначала физически, потом психологически.
Я играл в игру, беспокоясь о том, чтобы добиться нужных результатов, и не получая никакого удовольствия от процесса достижения этих результатов.
Я играл из страха не ошибиться, а не с любовью, которая возникает при попытке стать великим.
До этих травм я заканчивал сезон, в котором чувствовал себя одним из лучших игроков на своей позиции, но каждый раз, когда я зашнуровывал бутсы, я думал только о том, какие ошибки я могу совершить. Я был скован, нерешителен, сомневался в себе. И если я чему-то и научился за свои 20 с лишним лет игры в футбол, так это тому, что нельзя играть в страхе. Вы будете играть в два раза медленнее и с вдвое меньшим количеством мыслей. Лучше всего играть с верой и уверенностью в себе и в том, что ты делаешь, желая, чтобы это чувствовалось на подсознательном уровне. Или, как говорит Боб Ротелла в своей книге «Как думают чемпионы»... фраза, которая запомнилась мне на долгие годы: «Уйди со своего пути».
За последние четыре года я сделал, наверное, 200 000 повторений в упражнениях, чтобы восстановить свое тело. Но ничто из того, что я делал физически, и близко не стоит с теми изменениями, которые я произвел ментально.
Я дал себе поблажку. Снял с себя ответственность быть идеальным.
Слава Богу, у меня была вера, которая помогала мне пережить самые трудные дни.
Слава Богу, у меня есть моя семья, которая всегда была рядом, когда я в ней нуждался.
Слава Богу, у меня были мои собаки-спасатели, которые изо дня в день поднимали мне настроение и демонстрировали безусловную любовь.
Слава Богу, у меня были товарищи по команде, тренеры и болельщики, которые не поддавались нарративу и знали, что я действительно через это прохожу.
Слава Богу, у меня был номер 8 (прим. Ламар Джексон).
Слава Богу, у меня были фанаты, которые подбадривали меня. Даже если это был один из десяти. Я никогда не забуду вас всех.
Слава Богу, у меня был шанс переподписать контракт с Балтимором и стать «Вороном» на всю жизнь.
Если вы читаете это и чувствуете себя очень опустошенным, просто знайте, что есть много людей, которые знают и понимают, через что вы проходите и что вы чувствуете. И, как я уже сказал, у всех нас есть предназначение в жизни, как у каждого в отдельности, так и у всех вместе.
У меня нет для вас волшебных слов, которые помогут вам почувствовать себя лучше. Но если вы действительно хотите найти предназначение, я искренне верю, что первый хороший шаг – это перестать бояться выглядеть глупо или бояться потерпеть неудачу. Что бы вы ни делали в жизни, делайте это с уверенностью и верой в себя, что вы можете стать великим. Вы даже можете стать лучшим! Почему бы и нет?
Если упорно трудиться и вкладывать свои силы и энергию в то, что тебе небезразлично, можно изменить мир. У каждого из нас есть свое предназначение, но не загоняйте себя в рамки. Пусть ваше предназначение будет светом на Земле. Вы способны на большее, чем думаете.
Искренне,
Ронни
оригинал:https://www.theplayerstribune.com/ronnie-stanley-nfl-baltimore-ravens-football
