Кэлвин Ридли: Письмо игре
Футбольному миру и всем, кто любит эту игру: Я облажался. Я здесь не для того, чтобы что-то приукрасить. В 2021 году я совершил худшую ошибку в своей жизни, сделав ставки на футбол. Я заплатил сполна, поверьте мне. Я видел все шутки. Я видел всю ненависть. И я могу вынести все это, без проблем. Я лишь хочу, чтобы люди поняли, что когда я делал эти ставки, со мной происходило гораздо большее. Такому чуваку, как я, трудно говорить об этом, но я хочу быть честным со всеми. Тогда у меня была депрессия. Я боролся с тревогой. Я даже не хотел выходить из дома. Футбол был единственным, что всегда придавало смысл моей жизни, но в то время я даже в этом не мог найти никакой радости. Честно говоря, я даже не мог подняться со стула в гостиной. Все было просто... темнотой. Все началось с того, что мое тело начало сбоить. Об этом почти никто не знает, но большую часть сезона 2020 года я играл со сломанной ногой. Помните тот сезон с 1300 ярдами? Девять тачдаунов? Я сделал это на одной ноге, серьезно. Вообще-то, первые два года я играл с костными шпорами. Просто пил обезболивающие. Но потом, на третий год, все пошло наперекосяк. На 8-й неделе мы играли с «Каролиной», и я помню, как посмотрел на Хулио и осознал это. Я сказал: «Не, брат, это другое. Моя нога сломалась». Но когда я сделал МРТ, тренер сказал мне, что это просто ушиб кости. Так что я продолжал работать. Я делал уколы торадола каждое воскресенье и закончил сезон. Послушайте, я знаю, как это делается. Я футболист. Это было мое решение. Я знаю, за что нам платят, понимаете меня? Если это действительно всего лишь синяк, я выйду на поле. Мы закончили 4-12, а затем весь персонал был уволен. Тренера, ГМ, главного тренера, всех. Когда новый тренер наконец пришел, он отправил меня к специалисту в Грин-Бэй. В течение первого часа врач сказал: «У вас определенно сломана нога».
Я был опустошен. Это было всего за два месяца до начала сезона, а теперь вы говорите мне, что она сломана? Вы должны помнить - я был парнем №1 после ухода Хулио. На меня оказывалось огромное давление, чтобы я был на поле. Мне сделали операцию, и я поспешил вернуться, но в лагерь явился просто морально истощенным. Я все еще не мог играть без обезболивающих. Так ты попадаешь в ловушку цикла: «Если ты примешь эту таблетку, то сможешь бегать». После тренировки, когда действие обезболивающего проходит, ты все равно должен вернуться домой и быть мужем и отцом. Моей дочери все равно. Ей два года, и она бежит прямо ко мне: «Папаааа!!!». Она хочет испечь печенье в духовке Fisher-Price, понимаете? Но я прихожу домой разбитый. Я даже не могу ничего делать, кроме как валяться в темной комнате. Тогда-то и началось тревожное состояние. Я знал, что что-то не так, но я не хотел никого подводить. Мой план состоял в том, чтобы пережить еще один сезон с помощью таблеток и уколов. Делать свою работу. Выложиться по полной. Я вышел на первый неделю, будучи лишь оболочкой самого себя, но я играл.
После игры я ехал домой с женой и дочерью и увидел, что весь район выстроился прямо у нашего дома. Наша входная дверь была выбита. Повсюду полицейские машины. Наш дом был ограблен, пока мы были на игре. Сначала мы с женой отнеслись ко всему довольно спокойно. Они забрали кучу драгоценностей и прочего, но ничего такого, что мы не могли бы заменить. Но потом мы посмотрели запись с камер наблюдения и увидели, что в дом вошли около пяти или шести парней с оружием. Если у вас есть ребенок, это ваш худший кошмар. Моя жена была потрясена. Она не могла спать по ночам. Она не выдерживала, когда меня не было дома. Тогда я действительно начал ощущать тяжесть мира на своей груди. У меня еще не было слов для того, что я испытывал. Было ощущение, что на меня кто-то нападает - но как будто что-то невидимое. Как будто меня круглосуточно бьет в грудь кто-то, кого я не вижу.
Я приходил на базу и просто был сам не свой. Я имею в виду, что в течение трех лет все эти парни в раздевалке знают, каким я приду. Я прихожу туда, чтобы соревноваться как черт. Я пытаюсь вырвать у людей душу, каждый день. Спросите Хулио. Спросите любого. Но все, чего я хотел, это быть дома с женой и дочерью. Мы должны были ехать играть в Лондон, и я просто не мог их бросить. Тогда я, наконец, сломался и сказал команде, что мне нужна помощь. И вот тут-то мне становится нелегко, потому что я не хочу никого обидеть из франшизы. Я знаю, что на них оказывается большое давление, чтобы они побеждали, и у них есть своя работа, которую они должны выполнять. Но я просто чувствовал, что некоторые люди в клубе поддерживали меня, а другие смотрели на меня так: «Ты в порядке, бро».
Но я не был в порядке. Все просто. Я ментально настолько силен, насколько это возможно, поверьте мне. Но мне действительно нужен был перерыв. Поэтому я оставил команду.
Я почти сразу же начал общаться с психотерапевтом. Я рассказал ему о своих чувствах, и мы зашли довольно глубоко. Я рассказал ему некоторые вещи, о которых я не могу говорить даже со своей семьей, потому что это слишком. Вы даже не знаете, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть сюда. Это самое трудное в этом прошедшем году, честно говоря. Люди сомневались в моей стойкости и моем характере. Но я не думаю, что большинство из этих людей могли бы прожить такую жизнь, какую прожил я, и даже сойти с крыльца, не говоря уже о том, чтобы попасть в НФЛ. С восьми лет я был предоставлен сам себе. Это безумие, но я знаю точную дату: 31 октября 2002 года. У нас в школе была маленькая вечеринка по случаю Хэллоуина. Ни с того ни с сего приехала моя тетя и забрала меня и трех моих младших братьев. Следующее, что я помню, - это то, что она высадила нас в каком-то случайном месте с кучей незнакомых людей. Это был приемный дом для детей, попавших в беду. Но я не знал, где я и что происходит. Никто мне ничего не говорил. Просто: «Твои мама и папа уехали на некоторое время. Тебе нужно остаться здесь».
Когда речь заходит о моей семье, есть вещи, о которых я не могу говорить, понимаете меня? Но давайте скажем, что мои мама и папа жили типа бурной жизнью. Некоторые из моих самых ранних воспоминаний - это люди, выбивающие нашу дверь и вбегающие с собаками. Но я не могу винить своих родителей, правда. Я имею в виду, мы были бедными бедняками. Мы жили на талоны на питание. Не знаю, почему я это помню, но наша квартплата составляла $26. Когда ты в такой ситуации, быстрые деньги манят. В конце концов, это их настигло. Моего отца депортировали обратно в Гайану, а мама уехала на некоторое время, и тогда нас забрали в приемную семью. Я никогда не забуду, как мой младший брат кричал во все горло, звал нашу маму. Ему было всего пять лет, и он никак не мог успокоиться, несмотря ни на что. Мы все время говорили ему: « Успокойся! Успокойся!» Но он был в панике, и они увезли его в другое место. Мы не видели его в течение шести месяцев. Я был самым старшим, поэтому мне пришлось стать мужчиной в самом раннем возрасте. Мои братья смотрели на меня: «Что происходит? Что сейчас произойдет? Все ли у нас будет хорошо?» Честно говоря, я не знал. Но я отвечал: «Все будет хорошо. Станет легче. Не волнуйтесь ни о чем».
Я научился надевать броню, понимаете? Именно тогда футбол по-настоящему спас мне жизнь. В конце концов, нас перевели в Детскую деревню SOS в Коконат Крик, штат Флорида, - это такой маленький комплекс из 10 домов, может быть, 150 квартир. И я просыпался утром, в семь часов, и стучал во все двери, собирая всех. «Приходите, мы играем в футбооооолллллллллл! Вы идете????» Мы играли в футбол - 15 на 15, 30 на 30 - с семи утра до шести вечера. Может быть, поэтому я стал таким быстрым, потому что если ты хотел получить мяч во всем этом хаосе, тебе приходилось бежать со всех ног. Я помню, как эти парни приезжали на больших фургонах, наверное, из благотворительной организации или что-то в этом роде. Они подъезжали в субботу и кричали: «Кто хочет поиграть в футбол?». И все набивались туда, и они везли нас на хорошие поля и давали нам настоящий инвентарь. Это были лучшие дни, потому что можно было забыть обо всем. В тот момент я даже не думал ни о НФЛ, ни о колледже, ни о чем другом. Это было просто счастье. Если у меня есть футбол, значит, все в порядке. Примерно через шесть лет моя мама вернулась домой и наладила свою жизнь, и я хочу сказать, что очень люблю свою маму. Но мы долгое время были сами по себе, и мне пришлось пройти через некоторые тяжелые испытания в юном возрасте. Я знаю, каково это - спать в приюте для бездомных. Я знаю, каково это - быть голодным. Все, о чем я мечтала в те времена, - это нормальная жизнь.
Я помню, когда я перешел в старшую школу и начал действительно блистать в 11 классе, получая все эти письма, то все время думал о работе за 50 тысяч.. Я говорил: «Ладно, если я получу высшее образование, я буду зарабатывать не меньше 50 тысяч, несмотря ни на что». Это было «или 50 тысяч, или умри, пытаясь». Футбол дал мне все. Первый раз в жизни я полетел на самолете в Тускалузу, чтобы участвовать в отборе в команду Алабамы. Мое первое большое Рождество было на первом курсе. Помню, как я получил стипендию, приехал домой на рождественские каникулы и вручил одному из своих младших братьев 1000 долларов наличными, как будто он выиграл в лотерею. Забудь о том, как мы делали деньги. Просто одна группа была для нас мега-значимой. А потом попадание в НФЛ... это просто изменило жизнь моих людей и моих соседей по району, действительно. Вот почему я хочу, чтобы люди знали всю мою историю, и знали, что я никогда не хотел запятнать эту игру.
Я просто облажался. Точка. В темный миг я совершил глупую ошибку. Я не пытался обмануть игру. Вот, что я хочу прояснить. В то время я уже месяц как полностью ушел из команды. Я все еще был так подавлен и зол, а дни были такими длинными. Я искал что угодно, лишь бы отвлечься и заставить день пройти быстрее. Однажды я увидел по телевизору рекламу приложения для ставок, и по какой-то причине я скачал его на свой телефон. Я положил на счет около 1 500 долларов, буквально просто для того, чтобы было чем заняться. В тот вечер я собирался поставить около 200 долларов на несколько матчей NBA, но потом просто добавил еще несколько матчей в экспресс-ставку. Я включил в список «Фэлконс». В общем, я просто болел за своих парней. У меня не было никакой инсайдерской информации. Я даже не разговаривал ни с кем из команды в то время. Я был полностью в стороне. Всякий раз, когда люди спрашивают: «О чем ты думал?» Я могу ответить только одно: «Я не думал». Когда вы в депрессии, вы не думаете ни о чем в будущем. Вы просто пытаетесь прожить день.
Когда меня вызвали следователи НФЛ, это был, наверное, худший день в моей жизни. Видеть, как моя мама гуглила мое имя... и все, что люди говорили о ее сыне..... Это сломило меня, чувак. Но, честно говоря, может быть я должен был пройти через все это. Может быть я должен был достичь дна, чтобы стать здоровым. Слава Богу, с помощью моего психотерапевта я смог понять, что со мной происходило. Я узнал, как называются вещи, которые я чувствовал - стресс, депрессия, тревога - и как справиться с этими эмоциями. Сейчас я чувствую себя сильнее, чем когда-либо - и ментально, и физически. На поле я летаю. Поверьте мне, я летаю. Этот GPS-датчик не врет. На именины моей дочери, если я буду здоров? С Тревором Лоуренсом? Я дам Джексонвиллю 1400 ярдов за сезон, точка. Я хочу поблагодарить «Ягуаров» за веру в меня и понимание меня как человека, который совершил ошибку. Мне так приятно вернуться домой, во Флориду, где родилась эта мечта, и все начать с чистого листа. Но я также хочу уточнить, что у меня нет ни одного плохого слова в адрес « Фэлконс» или города Атланта. Это по-прежнему мой второй дом и место, где родилась моя дочь. Я старался дать вам все, что у меня было, пока не начались проблемы. Это любовь, навсегда.
Футбол спас мне жизнь. Он по-прежнему является моей целью жизни. Я все еще люблю его, может быть, сейчас даже больше, чем когда-либо. Знаете... Я до сих пор помню, как мы впервые попали в приемную семью, как лежали ночью в постели, чертовски напуганные, не зная, что нас ждет в будущем. Все, что я знал, это то, что завтра... дождь или солнце... я смогу поиграть в футбол. Я знаю, что должен отдать долг игре. Но когда вы все будете говорить о Келвине Ридли через 10, 20, 30 лет... я постараюсь, чтобы оно прозвучало по достойным поводам. Искренне, Келвин
