Майкл Кэлвин. «Жизнь на вулкане. Секреты выживания футбольного менеджера». 13. Ложность неудачи
Ни черных, ни ирландцев
…
13. Ложность неудачи
29 декабря номинально был выходным днем после бурного и безрадостного Рождества. Алан Ирвайн сидел один в своей съемной квартире в 164 километрах от семейного дома в Саутпорте и смотрел видеозаписи трех последних матчей «Вест Хэма». Он разработал план тренировки на следующее утро и вносил последние штрихи в свой игровой план для визита на «Аптон Парк» в Новый год.
В 23:00 он принял звонок на свой мобильный. Часы идиотского хора, который накануне издевался над ним в «Стоке», скандируя «Утром тебя уволят», были неточными. Ирвайну сообщили, что его освободили от обязанностей менеджера «Вест Бромвич Альбион» и что он будет находиться в оплачиваемом отпуске до истечения срока действия годичного контракта.
Новость была опубликована на следующее утро. В официальном Твиттере клуба появилась запись: «Мрачный день для сотрудников «Хоторнс», потому что мы попрощались с человеком большого класса и достоинства». Терри Бертон, технический директор «Альбиона», сказал о «преданности и усердии» «одного из лучших тренеров Великобритании». По тону он почти соответствовал бессмертному ответу Гарольда Макмиллана на окончательные трудности политики («события, дорогой мальчик, события»). Подтекст размышлений Бертона о «неприятных решениях», продиктованных «императивом» обеспечить шестой сезон в Премьер-лиге, был прост: результаты, дорогой мальчик, результаты.
«Альбион» выиграл лишь четыре из 19 матчей Ирвайна в чемпионате. Они находились на одно очко и на два места выше зоны выбывания. Им предстояло вступить в теоретически более благоприятную серию матчей, но контекст в современном мире опасно близок к оправданию. Проходите, люди, здесь не на что смотреть.
Назначение Ирвайна не пользовалось популярностью, но сколько из 83%, осудивших его по результатам опроса 7000 читателей Express & Star, местной газеты «Альбиона», действительно знали его, если не считать расплывчатых общих черт и краткого описания его резюме? Процесс вымарывания менеджера из истории практически создан для того, чтобы способствовать такому невежеству.
У «Альбиона» репутация благородного клуба. В отличие от других, они выполняют свои контрактные обязательства перед уволенными сотрудниками. И все же механика перемен дегуманизирует: у Ирвайна не было возможности попрощаться с игроками, и он забрал свои вещи с тренировочной площадки вечером следующего дня, когда все СМИ уже разошлись.
Это знакомая история постоянных отказов и возрождений, которая подчеркивает широту его опыта и глубину характера. В 15 лет его рост едва достигал 150 см, и он считался слишком маленьким для школьника. Это привело к неудачным просмотрам в «Лидс Юнайтед», «Манчестер Сити», «Рейнджерс» и «Данди Юнайтед». Вместе с вратарем Джимом Лейтоном он даже был отпущен из команды своего клуба «Глазго Юнайтед».
Он начал тренироваться в «Куинс Парк», любительском клубе Глазго, одновременно работая страховым брокером и получая квалификацию бухгалтера. Ему нужна была передышка, возможность развиваться интеллектуально и физически, ведь он повзрослеет и достигнет своего нынешнего роста (178 см) только после 21-го дня рождения.
«Самое замечательное, что дал мне «Куинс Парк», — это время. У меня были неудачи, потому что я был ребенком, правда. Я был очень быстрым и хорошим игроком, когда все были одинакового роста, но остальные внезапно от меня унеслись. Мои ноги двигались все так же быстро, но, к сожалению, их шаги покрывали гораздо большую площадь, чем мои».
«Мой опыт означает, что в последующие годы работы тренером я никогда не принимал решение об игроке на молодежном уровне из-за его размеров. Я говорю маленьким мальчикам и их родителям, чтобы они рассматривали это как возможность развить технические навыки, тактическое понимание и осознание игры. Станьте лучше в этих вещах, когда вы не можете соревноваться физически, и они поддержат вас, когда ваше тело наверстает упущенное».
«У меня была хорошая техника игры обеими ногами. Я знал, где нахожусь на поле, потому что должен был это знать. Дело в том, что я не мог вступать в сражения с людьми. Я играл за третью команду «Куинз Парк». В этот момент я начал растягиваться. Я поправился физически, был достаточно силен, чтобы справляться, и мог убегать от людей. У меня были и другие атрибуты, которые я потихоньку развивал».
«Я пропустил резервистов, попал в первую команду, но мне все равно нужно было работать. Так я получил еще один важный урок: как это может быть в реальном мире. Я работал с девяти до пяти, садился на автобус и ехал на тренировку, возвращался домой и готовился к экзаменам, ложился спать и все заново на следующий день».
«Тренер, который взял меня под свое крыло, Эдди Хантер, научил меня усердно работать. Он был жесток со мной. Честно. Многие шотландские тренеры в то время были агрессивными, кричали на игроков, показывали пальцами и все в таком духе. Но я знал, что нравлюсь Эдди. Для меня это было ключевым моментом».
«Забавно, но много лет спустя я прочитал, что Дэмиен Дафф сказал, что я был самым страшным тренером, с которым он работал. Всякий раз, когда я его вижу, он крепко обнимает меня, так что это говорит о менталитете игрока. Если они знают, что тебе нравятся, ты можешь делать с ними все, что угодно. Ты можешь оказывать реальное влияние, потому что, когда тебе нужно быть жестким, они это сделают, а когда ты используешь более мягкий подход, они не смогут этим воспользоваться».
Последняя игра Ирвайна за «Куинз Парк» состоялась против «Кауденбита» в Центральном парке, на поле, окольцованном беговыми дорожками. Его первая игра за «Эвертон» состоялась два месяца спустя, в 1981 году, против миланского «Интера» в Японии. Его мир изменился во многих смыслах. Он откликнулся на неформальность управления Говарда Кендалла, не утратив при этом чувства удивления.
«Я никогда не мог заставить себя думать, что это тяжелая работа. Я всегда ценил жизнь, которую подарил мне футбол. Это было просто невероятно — получать деньги за то, что я делал просто так в любительском клубе. Это чувство никогда не покидало меня. Люди говорят о том, сколько часов я работаю менеджером, как будто это какая-то тяжелая работа. Что мне делать, когда я возвращаюсь домой? Я смотрю футбол».
Ирвайн начал работать тренером, когда в возрасте 26 лет перешел в «Кристал Пэлас». Будучи заядлым шахматистом, он относился к тактическим головоломкам почти как к академическому занятию. Ему нравилось снова стать студентом, даже если его главный наставник, когда он вернулся в Шотландию, чтобы играть за «Данди Юнайтед», был измученной душой с нравом тирана.
У Джима Маклина были свои демоны, но он был значимой фигурой в шотландском менеджменте. Он опередил свое время как тренер, в плане внимания к деталям и изощренности планирования. Его тренировки проходили легко и непринужденно, а ученики были очарованы открывающимися им секретами. Обидно только, что им пришлось играть в матчах и противостоять людоеду.
«Джим оказал на меня огромное влияние, как хорошее, так и плохое. Я видел вещи и думал: «Я определенно собираюсь делать это». Я видел другие вещи и думал: «Я точно не буду этого делать». Он был очень, очень хорошим тренером, но ужасным менеджером, очень агрессивным. Он просто взрывался. Он не мог это контролировать, и это стало для него настоящей проблемой. Он так часто это делал».
«Всем доставалось, и по мере того, как он обходил команду, он становился все хуже. Ты сидел там, в раздевалке, и надеялся, что будешь вторым или третьим. Если ты был двенадцатым, то получал на орехи. Я помню, как впервые наблюдал за его вспыльчивостью и думал: это ужасно. Его гнев можно было ощутить как физическую силу. Он был так близко к тебе».
«В конце концов это стало неэффективным. Он будет делать то же самое, спустя несколько недель. Он все еще будет находиться рядом с тобой, будучи настолько агрессивным, но ты уже начинаешь отделять себя от момента, не слушая, а глядя на пот на его лбу или пульс. Ты просто думаешь, что надо поторопиться. Покончи с этим и переходи к следующему человеку».
«Но Джим также создал настоящую тренерскую культуру. Его игроков поощряли мыслить как тренеры. Многие из нас были одного возраста: из моей группы Пол Старрок, Пол Хегарти, Морис Малпас, Билли Кирквуд, Дэйв Боуман, Билли Томпсон и Билли Маккинлей — все они стали тренерами и менеджерами. Мы часто ходили куда-нибудь поесть и разговаривали, как тренеры».
«Мы видели, как на своих тренировках Джим контролировал каждую деталь, которую можно было контролировать. Все было идеально подготовлено. Конусы были абсолютно прямыми, ворота не наклонялись под смешным углом, не было большой половины и маленькой половины поля. Это научило меня тому, что клубы могут создавать тренеров, создавая думающих игроков. Как у менеджера, у тебя есть шанс сформировать человека».
Традиция продолжается. Жесткая любовь сэра Алекса Фергюсона воспитала думающих игроков в «Абердине» и «Манчестер Юнайтед». Ирвайн пять с половиной лет работал с Дэвидом Мойесом в «Эвертоне», развивая аналогичную группу, включая Дэвида Вейра, Дункана Фергюсона, Ли Карсли и Алана Стаббса, которые начинали заявлять о себе в тренерской и управленческой деятельности.
Кенни Далглиш был не из тех, кто любит разгорячаться и произносить витиеватые речи. В его школе, где мудрость раздавалась за столом в столовой, а не с конференц-площадки, было мало любезностей. Он дал Ирвайну его первую тренерскую должность, возглавив вспомогательный центр в молодежной системе «Блэкберн Роверс», и в конце концов перевел его в «Ньюкасл Юнайтед» на должность тренера первой команды.
«Я отработал в этом центре два года без оплаты. Оттуда вышли Кларк Карлайл, Бретт Ормерод и Дэвид Данн. Дело в том, что я не хотел получать зарплату, потому что они давали мне хороших игроков, с которыми я мог работать, давали мне возможность совершать ошибки, учиться, развиваться, по-настоящему углубляться в тренерскую работу. Я всегда говорю молодым тренерам, что нужно работать с молодыми игроками, потому что они будут проверять тебя на прочность, чтобы найти способ помочь им.
«Я сидел за обедом и слушал, как Кенни и Рэй Харфорд говорят о футболе. Это было потрясающе. Рэй был очень структурированным, очень организованным, лучшим тренером по схеме 4-4-2. Он делился мелкими деталями, простыми сообщениями, которые можно дать игрокам. Он говорил вещи, которые казались настолько очевидными, что можно было подумать: «Почему я не подумал об этом раньше?»»
«Кенни был настолько другим, таким спонтанным. Он не мог объяснить, почему поступил так, как поступил. Он думал, что это просто, но он был гением. Кенни знал игроков. Он знал все тонкости их привычек. Он был восхитителен, потому что его знания были почти неструктурированными. Помню, однажды я спросил его совета по поводу Джеймса Битти. Мы пытались работать с ним над его движением».
«Кенни сказал: «Вот что я тебе скажу. Ты начинаешь тренировку, а я вижу, что вижу». Он был верен своему слову. Он вышел на поле, схватил Джеймса и начал вываливать на него всю эту информацию. Я думаю, что хватит, потому что как тренер я беспокоился, что Кенни пудрит ему мозги, давая слишком много всего за раз. Но то, что он придумывал, не задумываясь, было просто потрясающе».
«Я играл с лучшими игроками, и когда он взял меня в «Ньюкасл», я работал с лучшими: Ширером, Фердинандом, Асприльей, Жинола, Бэтти, Ли и так далее. Я не принимал участия в выборе состава. Я не участвовал в принятии решений о том, что будет происходить в день матча. Я просто отвечал за тренировки. Время от времени Кенни приходил с небольшим листком бумаги. Там будет четыре креста. Он говорил: «Я хочу, чтобы ты сделал это». Это была моя роль, а такой опыт не купишь».
Тренеры могут быть перфекционистами, а менеджеры должны быть прагматиками. Работа Ирвайна с Мойесом в «Эвертоне» преодолела это разделение и дала ему представление о том, чего стоит карьерный рост. Их отношения, сложившиеся на тренерских курсах, были честными, открытыми и взаимодополняющими. Они вместе путешествовали по Европе, как разыгрывающие в процессе подбора игроков, и подписали Маруана Феллаини, несмотря на то, что его удалили после 17 минут просмотра. Ирвайн участвовал в принятии всех важных решений, но был огражден от самых горьких последствий.
«Дэвид принимал окончательное решение, но он всегда хотел знать мое мнение. Я мог сказать ему все, что угодно, и он либо отмахивался, либо принимал это. Я не стремился стать номером один, но я понимал, что если я стану менеджером, то должен знать о культуре нетерпения, которая сложилась вокруг этого. Это очень печально, потому что, как мне кажется, это сдерживает развитие игры».
«Я знаю Брендана [Роджерса] с тех пор, как он был молодым тренером, который приходил ко мне на тренировки. Посмотрите, какую фантастическую работу он проделывает в «Ливерпуле», и все равно находятся люди, которые не хотят давать ему время для творчества. Так было и с Роберто [Мартинесом] в «Эвертоне». Дайте этим людям время».
«Дэвид проделал бы фантастическую работу в «Ман Юнайтед», если бы ему дали время. Я в этом не сомневаюсь. Людям нужны результаты, причем прямо сейчас. У тебя должен быть определенный склад ума, чтобы отбросить это, потому что иначе ты в этом увязнешь. В итоге ты будешь плохо выглядеть и плохо себя чувствовать. Для тебя это не может быть хорошо».
«Все понимали, что Дэвид приступил к чрезвычайно сложной работе, и не только из-за того, кого он преследовал, но и из-за того, с чем он остался. Когда мы были вместе в «Эвертоне», мы делали упражнение, когда смотрели на команду, с которой нам предстояло играть, и говорили: «Ну-ка, сколько наших игроков попадет в их команду?» Очень часто их может быть всего два или три».
«Я выполнял это упражнение, когда «Юнайтед» играл с «Эвертоном», что стало последней игрой Дэвида в их составе. Я бы поставил в команду «Эвертона» только двух его игроков — Руни и ван Перси, хотя в то время он играл не так хорошо. Я был абсолютно объективен».
«Именно Дэвид пришел ко мне, когда «Престон» захотел, чтобы я стал их менеджером. Он решил, что для меня это отличная возможность, и рассказал, что произойдет и что может произойти. Я не знаю, как я мог лучше подготовиться, будучи игроком, тренером, директором академии и помощником менеджера. У меня был сертификат по прикладному менеджменту и лицензия Про».
«Я думал, что знаю, что такое быть менеджером, но я и понятия не имел. Пока не поработаешь, не поймешь, что это такое. Ответственность огромна, и ты просто должен справиться с ней. Внезапно ты стал всем нужен. Все смотрят на тебя, когда возникает проблема, которую нужно решить. Ты не можешь сказать людям, что ты на самом деле думаешь, будь то игроки, болельщики, СМИ или даже директора клубов, потому что вы все время деликатно управляешь ситуацией».
В карьере Ирвайна-менеджера до прихода в «Альбион» была показательная симметрия. При странных обстоятельствах он был уволен из «Престона» в 2009 году и из «Шеффилд Уэнсдей» два года спустя. Он возглавил каждый из клубов, когда они были на дне своих лиг, и потерял работу, несмотря на 40-процентный коэффициент побед.
«Я был просто потрясен, когда меня уволили в «Престоне». В предыдущем сезоне я вывел их в плей-офф, и мы отставали от этого показателя на три очка, имея в запасе домашнюю игру. Накануне мы играли с «Шеффилд Юнайтед» и проиграли из-за гола на последней минуте, одного из тех штрафных ударов, которые пролетают мимо всех и залетают в ворота. У меня были ключи от тренировочной площадки, и я, как это часто бывало, позволил себе войти».
«Я наблюдал за игрой, когда позвонил Дерек Шоу, председатель совета директоров, и спросил, где я. Он сказал: «Я спущусь» Когда он появился, то сказал: «Я не знаю, как это сказать, и не могу назвать причин, но мы пойдем дальше». Я спрашиваю: «Что вы имеете в виду?» Он сказал: «Мы собираемся тебя заменить». На этом разговор был окончен. Это было странно».
Он позвонил жене, нашел картонную коробку для личных вещей и сообщил плохие новости своему помощнику Робу Келли. Когда его сменил Даррен Фергюсон, любители теорий заговора начали строить догадки об отношениях между владельцем клуба Тревором Хеммингсом и сэром Алексом Фергюсоном, которые были знакомы по конному спорту, но в итоге это оказалось неважным.
В течение трех дней к нему обратились из «Уэнсдей». Ирвайн подсчитал, что ему нужно одержать 11 побед в 22 оставшихся матчах, чтобы спасти команду от вылета. В итоге в последний день он потерпел неудачу. Он взял двухнедельный летний отпуск, но, поскольку за это время он руководил подписанием контрактов с семью игроками, вернулся домой бледным, как полотно.
«Уэнсдей» удачно начали сезон и находились на вершине турнирной таблицы, одержав пять побед и сыграв вничью в шести предыдущих матчах, когда Милан Мандарич, бывший владелец «Портсмута» и «Лестер Сити», купил клуб за £1 и пообещал списать все долги. Ирвайн знал, что его время ушло, игроки чувствовали его уязвимость, и его уход в течение трех месяцев стал самоисполняющимся пророчеством.
Безжалостность смены режима сильно поразила его. Он чувствовал себя морально истощенным, физически истощенным. Его друзья беспокоились, что он утратил свой природный оптимизм и красноречие. Он был «вымотан», настолько отчужден от футбола, игры, которая дала ему жизнь, что не мог смотреть ее даже по телевизору. Постепенно он восстановил доверие к своей профессии, работая со сборной Англии до 17 лет, а затем вернулся к своим корням, став директором академии «Эвертона».
«У меня была работа на всю жизнь. Очень хорошая работа, очень хорошо оплачиваемая работа, работа, где мне оказывали феноменальную поддержку. Но она была безвкусной. Не поймите меня неправильно, я знал, что мне очень повезло, но был один показательный момент, когда я пришел на «Гудисон Парк» на проводы Дэвида, перед тем как он перешел в «Юнайтед». Это было воскресенье; утром я занимался с игроками до 11 лет, потому что их тренера не было на месте».
«Мне нравилось участвовать в игре, но когда я сидел на трибуне и наблюдал за Дэвидом, я подумал: «Что я здесь делаю? Все мои сверстники работают на уровне первой команды. Это была очень странная ситуация. Я понял, как сильно мне не хватало этого волнения. Это было безумием, потому что мне не хватало просыпаться в три часа ночи и думать, правильный ли состав я выбрал? Правильно ли мы поработали? Какими будут запасные? Что я скажу прессе на пресс-конференции?»
«Я пропустил игру, все еще раздумывая. Я никогда в жизни не устраивался на работу, и я безмерно уважал «Эвертон», поэтому ни разу не подал свою кандидатуру ни на одну вакансию, хотя в разное время мне звонили агенты и говорили: «Хотите, мы попробуем для вас что-нибудь сделать?» Я рассудил, что если я нужен клубу, то они знают, где я».
Терри Бертон сделал первоначальное предложение от «Альбиона», и Ирвайна устраивали параметры роли. «Я знаю, как управляется клуб, очень осторожно и разумно. Дело в том, что клуб никогда не будет перенапрягаться, да и зачем? Они добились огромного успеха, работая с той моделью, которая у них есть».
Я изучал его методы и доктрины одновременно с методами и доктринами Роналда Кумана в «Саутгемптоне». Оба клуба управлялись по схожим принципам, которые «Альбион» быстро изменил, чтобы облегчить приход Тони Пулиса, чье назначение на пост четвертого главного тренера за год было подтверждено 1 января. В отличие от Ирвайна, он обладал самостоятельностью в решении всех вопросов, связанных с первой командой, включая покупку и продажу игроков.
«Саутгемптон» располагал большими ресурсами, но действовал с большей эффективностью. Их подбор персонала был проницательным и стратегическим. Их философия долгосрочного роста, подкрепленного грамотным развитием игроков, прочно вошла в ткань клуба. Начиная с игроков до 9 лет и заканчивая первой командой, в игре присутствовала преемственность целей и принципов».
Куману, впечатляющему тренеру, не хватало природного тепла Ирвайна. В его занятиях, которые были расписаны до секунды и шли ровной чередой, чувствовалась схоластика. Игроки поддерживали зрительный контакт, пожимая руку незнакомцам; они с уважением относились к своему таланту и окружению. Они тренировались практически в полной тишине, что контрастировало с напряженной атмосферой большинства британских клубов.
Команда, разрушенная и восстановленная в бурное межсезонье, стала главным сюрпризом сезона. Их уважение к Куману ощутимо: они знали его как игрока, выигравшего с «Барселоной» Кубок чемпионов на «Уэмбли» в 1992 году и фактически вычеркнувшего Англию из числа участников чемпионата мира 1994 года в момент «мне это не нравится» Грэма Тейлора в Роттердаме.
Им понравилась интерпретация Куманом слияния красоты и страсти, которое создало калейдоскопическую Команду мечты Йохана Кройффа. Как только его самолюбие было подавлено — подвиг современной инженерии, учитывая, что он излучал фирменное высокомерие ведущих голландских тренеров, — он поделился уроками организаторского таланта Луи Ван Гала.
Бизнес-обоснование для его назначения было неоспоримым. Он доказал в Португалии, Испании, Бельгии и Голландии, что ему удобно возрождать команды, распавшиеся из-за финансовой целесообразности или необходимости. Лес Рид, исполнительный директор «Саутгемптона», в течение трех лет следил за его успехами в «Фейеноорде».
За это время роттердамский клуб не выходил из тройки лидеров в Эредивизи, несмотря на бремя долгов, из-за которых приходилось ежегодно продавать лучшие активы. Куман объединил выпускников академии с нераскрывшимися игроками, подписаниями на правах аренды и ветеранами с соответствующим характером. Он получал прибыль, готовил новые продукты для рынка. У него была степень магистра в области химии человека.
Рид понимал, насколько уместен такой опыт и проницательность. Он быстро перешел в другую команду, когда порядок расстановки сил в Премьер-лиге восстановился. «Саутгемптон» последовал примеру клуба-продавца, неохотно позволив Маурисио Почеттино перейти в «Тоттенхэм», но при этом он жаждал той солидности, которую дает сплоченный тренерский штаб.
Куман подбодрил его характерной английской речью: «У нас были проблемы, потому что летом произошло много изменений, но у нас все еще есть наша философия, наши амбиции, наш дух. Я не всегда нахожусь в раздевалке, поэтому мне нужны игроки, которые понимают, как мы тренируемся и как мы живем. Мы тренируемся, чтобы совершенствоваться и лучше организовывать команду».
«Я не беру их с собой в лес на часок. Ладно, это может быть психологическая подготовка, закалка, но это не футбол. Бегать с мячом гораздо приятнее, чем без него. Я ненавижу видеть тренировки, когда игрокам говорят: «Просто выходи и играй». Им нужна концентрация, и когда ты даешь им разные упражнения, они это любят».
««Саутгемптон» — это клуб, который растет, и здесь я могу дать молодым игрокам возможности. В Голландии я понял, что с молодыми игроками нужно работать вдумчиво. Если нет, то они идут налево, когда остальная группа идет направо. Я их проводник и отец. Я учу их, как мне нравится играть и как вести себя, будучи публичными людьми».
«Я даю им возможность совершать ошибки. Все могут совершать ошибки, потому что они — люди. Иногда людям нужно пять или шесть лет, чтобы исправиться, понять, что они сделали не так. В профессиональном футболе важны не только качества ног. То, что у тебя в голове, гораздо важнее. Сколько игроков доживают до тридцати лет и жалеют, что не сделали все по-другому в восемнадцать?»
«В «Аяксе» у меня был [Златан] Ибрагимович. Я с самого начала видел его отличные качества, но он пришел из «Мальмё», где играли в два нападающих. Он должен был стать нашим игроком -столбом, а «Аякс» — непростая команда. Для него это была сложная перемена, но мы дали ему время и уверенность. С ним были небольшие проблемы из-за его характера, но с такими людьми нужно быть терпеливым».
«Я хотел управлять в Премьер-лиге, потому что она меня привлекает. Она находится на очень высоком уровне. Мне нравится, как работают клубы. Мне нравятся амбиции и большие деньги в футболе. Мне нравится атмосфера на стадионах, то, как ты смотришь игры. Я играю ради победы. Я очень плохо умею проигрывать. Мы привлечем новых игроков, хороших игроков, и достигнем того, чего добились в прошлом сезоне».
У Кумана, смелого и широкогрудого, был расчетливый вид наемника. Ирвайн, остролицый, но сдержанный, обладал серьезным характером миссионера. Ему нравилось то, чем он занимался, несмотря на 18-часовые рабочие дни и кажущееся бесконечным самооправдание, потому что на тренировочной площадке он находил разрядку.
Пулис известен тем, что превратил свою тренировочную площадку в учебный плац, который подошел бы тем, кто готовится к церемониалу троеборья; его команды становятся выносливыми благодаря повторениям. Результаты «Альбиона» улучшились, хотя Ирвайн не заслуживал того, чтобы его считали неисправимым неудачником; это было удобное заблуждение для тех, кто оправдывал его предсказание, что «они решат обо мне после трех или четырех игр».
Я наблюдал за его занятиями в начале сезона, которые были посвящены взаимоотношениям между его первой четверкой защитников и двумя игроками средней линии. Группа была вовлечена в интеллектуальную игру, и настроение было приподнятым. Он не пытался навязать им свою личность; он был скорее координатором, чем диктатором.
С первого дня «Альбион» оказался в невыгодном положении, поскольку из-за травм и позднего набора игроков восемь из 19 игроков не имели достаточной игровой формы, чтобы оказать ожидаемое влияние на игру. Однако Ирвайн излучал энтузиазм: его стол был завален записками из разных отелей с напоминаниями о звонках и встречах. Когда я поднимался, чтобы уйти, он поднял голову: «Надеюсь, вы вернетесь ко мне в феврале»».
Мы рассмеялись в унисон, неловко осознавая, что шансы, которые складываются против столь истинно верующих, как он, ничуть не смешны.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
