Питер Крауч. «Каково быть экс-футболистом». Политики
Что приходит мне в голову, когда я думаю о встрече футбола с политикой? Мужчина в футбольной майке поверх формальной рубашки и галстука. Мужчина, выглядящий так, как не выглядел ни один человек в истории мира. Вы хоть раз надевали рубашку и галстук, доставали пиджак и думали: «Нет, вместо этого я пойду за репликой нынешнего домашнего комплекта сборной Англии от Nike»? Вы когда-нибудь надевали реплику нынешнего домашнего комплекта формы сборной Англии и думали, что под него нужно надеть какой-нибудь привлекательный шейный платок?
Конечно, нет, потому что вы не чудовищный придурок. Но вся проблема в том, что футбол стал настолько большим, настолько всепроникающим, что ни один политик не может признаться, что он ему не нравится. До начала Италии '90 и Евро '96 футбол был легкой мишенью для самодовольных болтунов, желающих пошуметь. Всегда можно было найти дешевое предложение для члена парламента, стремящегося придраться к определенным формам поведения, определенным типам людей, которые, как они решили, им не нравятся, и другими, которые могут не понравиться избирателям. А сейчас? Теперь ты с таким же успехом можешь встать в Палате общин и похвастаться тем, что не имеешь ничего общего с простыми людьми. С таким же успехом ты можешь построить себе башню из слоновой кости и выкладывать в Insta свои селфи в ней. Сейчас тебе придется притворяться, что ты любишь футбол, даже если ты ненавидишь каждый его аспект.
Это неправильно. Это приводит к варварству реплик формы/формальных футболок. Это приводит к нелепым заявлениям о давней поддержке клубов, о которых людям явно рассказали только что. Когда Дэвид Кэмерон заявил, что является болельщиком «Астон Виллы», не было упомянуто о вырванных из журнала MATCH! плакатах с изображением Гордона Коуэнса и Яна Ормондройда. Не было никаких рассказов о том, как он прыгал рыбкой на заднем саду, притворяясь Найджелом Спинком в дни, когда тот еще не водил белый фургон. Возможно, потому что перед всеобщими выборами 2015 года Кэмерон предположил, что на самом деле он поддерживает «Вест Хэм». Более убедительным мне кажется предположение о том, что в самом начале его немного неправильно процитировали. Он не любил «Виллу» и не ходил на них с трех лет. На самом деле, вернувшись из летнего отпуска на Сардинии, он сказал, что любит виллы и в настоящее время владеет тремя.
И вот прошло более четверти века после популистских радостей Евро-96, а процесс все больше идет в обратную сторону. Куда бы я ни посмотрел, везде бывшие футболисты становятся политиками. В начале моей профессиональной карьеры это казалось бы невозможным. Я не помню ни одной дискуссии о достоинствах Тони Блэра и Уильяма Хейга, которая состоялась бы на тренировочной базе КПР в преддверии всеобщих выборов 2001 года. Лишь немногие из всех игроков, которых я знал в разных клубах, удосужились проголосовать. Беспокоили ли меня плюсы и минусы пропорционального представительства, когда я восстанавливал силы после одной из тренировок Джерри Фрэнсиса так называемого «Террор-вторника», а в среду проводил целый день вместе со Стивом Морроу и Дэнни Мэддиксом в ирландском баре Jono's на Аксбридж-роуд? Я бы хотел сказать, что да, и что следующая порция Guinness часто откладывается в сторону, чтобы побеседовать о недостатках мажоритарной системы, но это будет ложью, причем позорной.
Прошло восемь лет, и я оказался рядом с человеком, который не только любил политику, но и начал вторую карьеру в этой области, даже когда ему платили за первую. Ты часто слышишь о том, что политики — это жополизы, те, кто считает своим долгом очаровать каждого встречного. Могу сказать, что Роман Павлюченко никогда таким не был, даже став депутатом городской думы в своем родном городе Ставрополе. С самого начала нашего общения Пав дал понять, что хочет, чтобы я потерпел неудачу, причем как можно скорее.
Он был очень хорошим игроком, который мог забивать обеими ногами и головой. Кроме того, он был безжалостно жаден до гола, хотя для форварда это считается хорошей чертой. Что еще больше поразило, так это то, что он честно сказал мне в лицо, что хочет занять мое место в стартовом составе. Это вполне естественные эмоции для футболиста — в конце концов, мы все делаем для себя, но обычно стараешься их побольше скрывать. Я едва успел пожать ему руку, когда выходил из раздевалки. Это было написано на его лице: я постоянно нахожусь в ярости, и ты — главная причина этого состояния.
Оглядываясь назад, я должен был бы найти это более пугающим, чем я тогда находил. Тогда я еще не знал, что Пав был избран в свой региональный совет от партии Владимира Путина «Единая Россия». Он не был первым членом национальной сборной, выбранным для участия в выборах — Андрей Аршавин выдвигал свою кандидатуру от той же партии, когда в 2007 году впервые выступал за петербургский «Зенит» — но он был первым, кто добился успеха, поскольку Аршавин снял свою кандидатуру до того, как голосование состоялось. Это также заставляет по-другому взглянуть на некоторые комментарии, которые он делал в тех немногих случаях, когда разговаривал со мной. Это был период, когда и Англия, и Россия претендовали на проведение чемпионата мира по футболу 2018 года. По мере того как разгорался процесс заявок, он постоянно говорил о том, что Россия стопроцентно выиграет. «Ты ошибаешься, — говорил я, — мы послали принца Уильяма, мы послали Дэвида Бекхэма. Что у вас есть против этого?» «Я уверен, что вы не выиграете», — ответил он со спокойной уверенностью, которая в ретроспективе имеет немалый смысл.
Однако, несмотря на все связи Романа, он никогда не выходил за рамки региональной политики. Бывший нападающий «Милана» Джордж Веа, забивший один из величайших голов в Италии 1996 года в слаломном соло против «Вероны», не преуспел в своей первой попытке стать президентом в родной Либерии, и не в последнюю очередь потому, что его соперник в 2005 году учился в Гарварде, а не на «Сан-Сиро», и устроил грандиозное представление о своем образовании в предвыборной борьбе. Но, как скажут вам пострадавшие защитники «Вероны», Джордж не играет безопасно там, где это сделали бы другие. На выборах 2014 года он прошел в сенат Либерии, а в 2017 году стал президентом.
Мне многое нравится в успехе Веа. Дидье Дрогба и Самюэль Это'о были почетными гостями на его инаугурации; факт, что его первым важным политическим шагом стало сокращение собственной зарплаты на 25%. Такой бескорыстный финансовый жест не является естественным для большинства футболистов, но Веа всегда был другим. Будучи игроком национальной сборной, он из собственного кармана оплачивал проезд и проживание своих товарищей по команде. И почему бы ему не стать отличным президентом? Когда я играл в «Портсмуте», мы отправились в предсезонное турне по Нигерии, и везде к Нванкво Кану [Ошибка ли это автора, который до этого вел речь о Веа, но переключился на Кану, либо же это сделано специально — неизвестно, но в оригинале так, поэтому и я оставил как есть, прим.пер.] относились как к богу. Я не могу рассказать о многих других либерийских спортсменах, но Джордж известен в каждой футбольной стране. Забудьте об отсутствии формального образования. Его подвиги как игрока требуют уважения. Если бы он захотел встретиться, ты бы согласился.
Я не так часто слежу за политикой в Западной Африке, как, возможно, следовало бы, но, насколько я понимаю, президент Веа делает свою работу очень хорошо. И при всем уважении к другому великому нападающему, ушедшему в национальную политику, чувствуется, что он играет более реальную практическую роль, чем Пеле, занимавший пост министра спорта в Бразилии с 1995 по 2001 год. Председательствовал ли Пеле на завтраках, вел ли детальные обсуждения политики, стучался ли в дверь ректора, требуя увеличить финансирование своего департамента? Стал ли Зико делать гораздо больше, когда сам на год встал у руля, или все дело было в шике, который они придавали более скромным политикам, назначавшим их?
Не уверен. Но я, как бывший футболист, знаю, что стереотипы существуют, независимо от того, справедливы они или нет. Существует клеймо: ты недостаточно умен и начитан, чтобы иметь мнение о чем-то, кроме футбола.
Похоже, в других видах спорта это не работает. Регбистам и крикетистам разрешено придерживаться своих взглядов. Если вы физически одарены в других областях — скажем, вы учитель физкультуры — никто не скажет, что вы не можете задействовать и свой мозг. Как будто у нас не должно быть достаточно времени для размышлений. Мы слишком много бегаем. Писатели? Они сидят целыми днями, и поэтому у них больше обоснованных мыслей? Это сумасшествие.
Я видел, как не футболисты получают удовольствие от того, что футболист запинается, когда говорит о политике. На самом деле футбольный мир сегодня отражает весь окружающий его мир. Есть люди, которые не имеют ни малейшего представления о серьезных проблемах, но постоянно твердят о них, и есть много других, которые, возможно, говорят недостаточно громко.
Вы помните Ромарио как нападающего сборной Бразилии. Все эти голы вместе с Бебето, когда они выиграли Кубок мира в 1994 году, 55 голов в 70 международных матчах. О чем вы, возможно, не знаете, так это о его деятельности по защите прав инвалидов, после того как его дочь Айви родилась с синдромом Дауна. Возможно, вы не знаете о его успехе на всеобщих выборах в Бразилии в 2010 году, когда он набрал почти 64% голосов в своем избирательном округе в Рио-де-Жанейро и был избран в Палату депутатов от Социалистической партии.
Он также не первый бразильский великий человек, у которого есть совесть и желание применить ее на практике. Сократес был бородатым дикарем в великой команде, которая, возможно, должна была выиграть Кубок мира в 1982 году, но когда он не создавал шансы для Зико, нося неприлично маленькие шелковистые бледно-голубые шорты, он читал книги Фиделя Кастро и Че Гевары. Играя в футбол за команду «Коринтианс» в Сан-Паулу, он основал группу по борьбе с правящим в то время военным правительством.
Я могу продолжать: украинская легенда Олег Блохин, обладатель Золотого мяча 1975 года, в 1998 году был избран в национальный парламент от левой партии и даже продолжал оставаться депутатом, тренируя национальную сборную; бывший полузащитник сборной Бельгии Марк Вильмотс в 2003 году прошел в сенат своей страны от консервативной партии Реформаторское движение.
Неужели это происходит и в британском футболе? Может, и так. Я смотрю на то, что сделал Веа, и думаю: неужели Дэвид Бекхэм не сможет сделать то же самое? И тогда я думаю: да, возможно, но давайте не будем исключать Гари Невилла.
Будучи игроком, Гари всегда любил спорить. Он готов спорить о чем угодно с каждым, кто долго стоит на месте. Как бывший футболист, он тоже начинает расправлять крылья — использует социальные сети, чтобы приводить продуманные и хорошо структурированные аргументы против политики и партий, с которыми он не согласен. Я вижу его в оппозиции. Я вижу, как он возглавляет оппозицию.
В середине-конце 2000-х годов в лагерях Англии были и другие люди, которые шли тем же путем. Сол Кэмпбелл любил поспорить о серьезных вопросах: налоги, система пособий, социальное обеспечение. На Дэвида Джеймса всегда можно было положиться, он всегда шел с ним рука об руку. Однажды я видел, как они вдвоем говорили друг другу противоречивые вещи просто ради интереса. Иногда мы сами можем начать — увидеть, как они вдвоем спокойно пьют кофе, бросить туда несколько аргументов, послушать первые 20 минут и оставить их наедине. Ты возвращаешься через три часа, а они все еще бьются друг с другом.
Для меня не удивительно, что после ухода из игры Сол сблизился с несколькими политиками-консерваторами. Нет ничего удивительного в том, что он говорил о своих надеждах стать кандидатом от тори на пост мэра Лондона в 2016 году, пускай даже если он и не попал в окончательный список. И я, конечно, не удивлен, что каждый раз, когда он высказывался по поводу какого-либо убеждения или политики, он получал чертовски много шпилек, потому что консенсус снова был таков: о, футболисты — тупицы. Если ты выходишь из своей зоны комфорта и решаешь поговорить о других вещах, кажется, что ты должен подкрепить это более вескими доказательствами и деталями, чем другие люди того же возраста, но с другим происхождением. В противном случае ты получишь все тот же старый ответ: «Что он может знать об этом, он же всего лишь футболист...»
В следующий раз, когда вы услышите эту избитую фразу, приведите еще несколько примеров. Поговорим о Джанни Ривере, возможно, величайшем полузащитнике в истории «Милана», что довольно громко сказано, но может быть легко подтверждено: 19 сезонов, три чемпионских титула, два Кубка чемпионов, больше забитых мячей, чем когда-либо удавалось любому другому полузащитнику в Серии А. Впервые Ривера стал членом парламента в 1986 году. Он успешно отработал четыре срока, работал в министерстве обороны. Затем он был избран евродепутатом в Европейский парламент от коалиционной партии Оливковое дерево.
Навестите Альберта Гудмундссона, исландского первопроходца, игравшего за «Милан», «Арсенал» и «Рейнджерс», а затем сделавшего вторую карьеру в качестве министра финансов и министра промышленности своей страны. Поднимите флаг могучего Ахмеда Бен Беллы, первого человека, который был избран президентом Алжира, но только после того, как в первой части своей жизни выступал за «Марсель».
Чаще всего успех в футболе зависит от убежденности. Все дело в уверенности. Ты не всегда знаешь, что делаешь, но ты должен убедить окружающих и себя в том, что ты знаешь. В политике все точно так же. Поведи за собой людей. Заставь их поверить в тебя. Убеди их в том, что твои слова — абсолютная правда и единственный реальный путь вперед, даже если это не так.
И когда они работают вместе, они действительно работают. Недавно я пересматривал знаменитый ролик о том, как предвыборный Тони Блэр головой перекидывается мячом с Кевином Киганом в Ньюкасле, и обнаружил, что произношу слова, которые не считал возможными: «Блэр выглядит неплохим игроком, не так ли?»
Меня по-своему обхаживали и политики — приглашение от Лейбористской партии на их ежегодную конференцию, когда обсуждалась новая политика по привлечению фанатов; человек, видневшийся на заднем плане за Блэром и Киганом в тот день в Ньюкасле, Аластер Кэмпбелл, который является большим поклонником «Бернли» и неоднократно спрашивал меня во время моего короткого пребывания в стане Бордовых, не буду ли я гостем его подкаста.
Но здесь мы сталкиваемся с еще одной причиной, по которой футболисты не часто говорят о политике. Алистер хотел знать мои взгляды на Brexit в то время, когда взгляды на Brexit все еще заставляли лучших друзей ссориться друг с другом, все еще заставляли брата ссориться с братом. Есть ли у меня взгляды на Brexit? Да. Хотел ли я транслировать их, а затем подвергаться террору в социальных сетях и на улицах? Нет. Вы видели, что я выкладываю в социальных сетях. Это самоуничижение. Это порой ностальгия по тем временам, когда я еще играл, немного мягкой рекламы того, чем я занимаюсь сейчас, когда я не играю. Это фотографии жирафов. Кажется, все прошло нормально. Я по-прежнему могу смотреть на телефон, наслаждаясь минутным покоем на унитазе, не испытывая при этом чувства ужаса и страха, по крайней мере, пока не встану.
Да и в Великобритании все относительно спокойно. Вы наверняка помните легендарного турецкого нападающего Хакана Шукюра — 112 международных матчей, 51 гол, всевозможные чудесные навыки и трюки. На всеобщих выборах в Турции в 2011 году он стал членом парламента, представляя Партию справедливости и развития в одном из округов Стамбула. Пока все хорошо. Затем, в 2016 году, его обвинили в оскорблении президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в Twitter. Оказавшись в тюрьме на четыре года, он бежал в Сан-Франциско, где открыл ресторан, но быстро оставил его на том основании, что «в бар постоянно заходили странные люди». Последнее, что все слышали, что он работает водителем Uber. Ну, вы бы так и сделали, не так ли?
Такое будущее я мог бы продать Эбби и детям? Не уверен, что смог бы, хотя, будучи футболистом, ты привык к миру, где каждую субботу 30 000 человек могут неоднократно назвать тебя обалдуем в лицо. В футболе тебя могут ненавидеть, но обычно это заканчивается, когда ты уходишь из игры. И в большинстве случаев это карикатурно, если ты не против карикатур, которые имеют глубоко непристойные грани.
Это одна из многих причин, по которым я являюсь поклонником всего, что продолжает делать Невилл Саутхолл. Мог ли я представить, что из всего, во что может броситься бывший вратарь «Эвертона» и сборной Уэльса, он выберет отстаивание прав ЛГБТ+ сообщества, работников секс-бизнеса и тех, кто борется с зависимостью? Я не знал, и когда впервые увидел в его Twitter страстные выступления в защиту прав трансгендеров, я решил, что случайно стал подписчиком фальшивого аккаунта. Я не сразу понял, что два-три вечера в неделю он любит давать доступ к своему аккаунту тем, кому повезло меньше, чем ему самому; и что днем он работает с детьми в учебном сообществе River Centre в Гвенте, отделении для детей, исключенных из обычных школ.
Большой Нэв привлек внимание общественности к проблемам расизма, гомофобии и самоубийств. Он предоставил место тем, кто выступает за исследования стволовых клеток и донорство костного мозга. Это очень характерно для вратаря — так часто и с таким удовольствием гладить против шерсти. Но он помогает людям. Как он познакомился с этими людьми? Я не знаю. Однако у него есть причина. Очевидно, что он очень страстный человек, и он подкрепляет свои убеждения реальными действиями.
Думаю, больше всего мне понравилась его фраза перед чемпионатом мира по футболу 2018 года в России. На вопрос о том, с нетерпением ли он ждет начала турнира — момента, когда большинство из нас, бывших футболистов, включат краны и начнут лоббировать такие имена, как Харри Кейн и Килиан Мбаппе, возможно, рассказывая о системах с ложными девятками и опорниками — Саутхолл ответил следующее: «Не в той стране. Зачем вам ехать в страну, где с права человека смыли в унитаз? Где гомофобия ужасает? Англия должна была отправить команду ЛГБТ представлять их. К черту Путина. «Вот наша команда геев. Что вы теперь будете делать?»»
Сколько я себя помню, футболисты участвовали в добрых делах. В каждом клубе, за который я играл, есть благотворительные организации, схемы поддержки сообщества, в которых тебя поощряют участвовать. Ты проводишь дни гольфа для добрых дел. Ты жертвуешь футболки или бутсы с матчей, посещаешь детское отделение в местной больнице.
Все ожидают этого, вполне справедливо. Нам хорошо платят. Мы являемся фигурами в обществе. Ты просто не должен расширять его, выражая какие-либо политические взгляды. И когда ты это делаешь, и, возможно, твоя форма на поле уже не та, что была несколько месяцев назад, по совершенно не связанным с этим причинам, внезапно у более негативно настроенной публики появляется своя шпилька, которую можно в тебя запустить. Мы видели это на примере Маркуса Рэшфорда после его кампании за продление программы бесплатных школьных обедов для детей из неблагополучных семей на летние каникулы. Он добился невероятных результатов, убедив правительство отменить свое первоначальное решение и выделить £396 млн. на поддержку ваучерной схемы. Но когда он перестал забивать голы за «Манчестер Юнайтед», нашлись те, кто решил, что это из-за того, что он тратит слишком много сил на предвыборную кампанию, а не на тренировки. Казалось, не имеет значения, что у многих, многих футболистов есть свои интересы вне поля, куда менее благородные, чем кормление голодных детей. Неважно, что проблемы Рэшфорда на поле повторяли почти все его партнеры по «Ман Юнайтед», и их легче было объяснить травмами, постоянными неудачами менеджеров и последующим постоянным переключением систем. В этом была виновата его политика.
У нас тоже есть возможности изменить ситуацию к лучшему. Неважно, что некоторые из моих мыслей несколько расплывчаты: общее желание, чтобы в стране все шло гладко, твердая приверженность к переработке отходов внутри страны. Ты знакомишься с власть имущими, потому что власть имущие часто хотят познакомиться с тобой. Бывший член парламента от Северного Илинга Стивен Паунд (в свое время он был членом «Хэнвелл Таун» ФК) заглянул в карри-хаус «Самрат», когда мы записывали там один из эпизодов моего подкаста. В качестве директора футбольного клуба «Далвич Хэмлет» я неоднократно общался с Трейси Крауч — членом парламента от Чатема и Эйлсфорда, квалифицированным тренером ФА, с прекрасной фамилией — когда она под руководством болельщиков составляла обзор того, как управляется английский футбол. Я даже побывал в здании парламента, когда «Сток» пригласили туда в рамках празднования 150-летия клуба. Никто из нас не должен стесняться пытаться изменить жизнь к лучшему только потому, что мы завершили карьеру. Как говорит Большое Нэв, «футбол — это то, чем я занимался. Сейчас я этого не делаю. Я не могу ничего изменить в прошлом, но у меня есть шанс изменить ситуацию в будущем».
Пока мы работаем над большими проблемами, я хотел бы изменить пару мелких вещей. Политикам: не стоит надевать домашнюю футболку клуба поверх рубашки и галстука. Мы понимаем, что вы не можете праздновать на трибунах так, как это делают болельщики. Нельзя щелкать двумя пальцами в сторону судьи, нельзя снимать верх и махать им вокруг головы. Но не притворяйтесь тем, кем вы не являетесь. Не называйте «Ман Юнайтед» «Манчестером». Не любить футбол — это нормально. Просто скажите, что вам он не очень нравится.
Выпуск второй. Не форсируйте свои спортивные навыки. Каждый раз, когда я наблюдаю за тем, как Борис Джонсон ставит плечо, играя за номинальных знаменитостей в матче Англия - Германия, я нахожу еще больше того, что поражает мой разум. Первое: Борис Джонсон играет в футбол за сборную Англии. Второе: почему он наклоняет вперед и голову и плечо? Третье: подождите, это бывший полузащитник «Манчестер Сити» Маурисио Гаудино, в которого он врезается? Четвертое: первый человек на месте преступления — тот, кто подходит похлопать его по спине — это Рэй Уилкинс. Как так вышло-то? Один из самых искусных полузащитников, созданных Англией, показал один из худших подкатов в истории.
Не знаете, как себя вести? Будьте больше Веа. Когда в марте 2020 года президент Либерии вел свою страну через кризис Ковида, он решил сделать это, записав сингл с местной группой The Rabbis. Он не только сам написал текст, но и включил в него следующую строчку: «Это может быть ваша мама, ваш папа, ваши братья или сестры, давайте все вместе бороться с этим грязным вирусом».
Идеальна ли рифма? Нет. Но он донес свою мысль до людей. А когда футбол встречается с политикой, это как раз то, что нужно.
*
Все это я знаю. Есть и другие вещи, которые в процессе написания этой книги я открыл для себя заново. Я никогда не забуду Брента Санчо, бывшего центрального защитника сборной Тринидада и Тобаго, не только потому, что когда я забил первый мяч сборной Англии против его сборной на чемпионате мира 2006 года, я перепрыгнул Брента, но и потому, что одной из причин, по которой я перепрыгнул Брента, было то, что я держал его за его дреды. Я просто не знал, куда он пойдет дальше.
Кстати, я не помню, чтобы я тянул за дреды. Скорее всего, это был несчастный случай. Тем не менее, фотосвидетельства того, как это происходит, налицо, и в результате я слышал, как меня называли самым ненавистным человеком Тринидада, да и в Тобаго меня не особенно любили. И тут, когда я изучал информацию о футболистах, ставших политиками, всплыло знакомое имя в незнакомой роли: Брент Санчо, министр спорта Тринидада и Тобаго.
Я не трус. Ладно, иногда я бываю трусом, но только по уважительной причине. Я играл с Кенвайном Джонсом в «Стоке». Он сказал мне, чтобы я никогда не ездил в Тринидад. Я разговаривал с Дуайтом Йорком, он сказал то же самое. Питер, тебе не рады. Поэтому, когда я приступил к поиску Брента и когда его лицо появилось на моем ноутбуке во время звонка через Zoom в апреле 2022 года, я искренне переживал. Брент возненавидит меня? Я испортил самый важный день в его футбольной карьере. Я прибегал к сортирной тактике, чтобы одержать над ним верх, даже если это было непреднамеренно. Первый и единственный раз, когда его сборная участвует в финале чемпионата мира, а я — враг народа номер один.
Поэтому мои первые слова, обращенные к нему после того дня в Нюрнберге 16 лет назад, были искренними извинениями. Закончив одно извинение, я приступил к следующему. А Брент все это время улыбался, и как только я перестал паниковать, начался один из моих любимых футбольных разговоров.
Оказалось, что Брент просто очаровашка. Оказалось, что Брент умеет прощать. Оказалось, что Брент — человек, который за время своей футбольной карьеры использовал свои таланты в гораздо большем количестве ролей, чем кто-либо другой из тех, кого я встречал.
Политик? Да. Но пока мы разговаривали, выяснилось и все остальное. Управление клубом, владение клубом, работа экспертом. Тренерство. Съемки в боевиках. Запуск франшизы по продаже жареных цыплят. Вся классика, собранная в одном прекрасном человеке.
«Не думаю, что есть много вещей, которые я не делал, — говорит он мне, смеясь. — Возможно, для меня тебе придется выделить пару глав в своей книге».
«Я очень боялся уйти из игры. Но как только я перестал играть, у меня пропал аппетит. Как только я узнал правду, я просто не захотел там находиться».
«Я очень люблю учиться — все, что я делаю, я много читаю, стараюсь самообразовываться. Думаю, именно поэтому с тех пор, как я закончил играть, это были такие американские горки. Это одна из тех вещей, которые я не планировал. Если бы я планировал это, ничего бы не вышло. Я просто позволяю всему течь своим чередом и всегда стараюсь, чтобы вокруг меня были замечательные люди. Мне повезло — у меня были хорошие, добрые люди, которые говорили мне, когда нужно сказать «нет», а когда «да», а также бросали мне вызов».
Я инстинктивно чувствую эмпатию к такому подходу. Это практически то, чем я занимался после футбола. Появились проекты, о которых я и мечтать не мог, и я сказал: «Почему бы и нет, я попробую». А потом все просто взлетает, и ты находишь то, что тебе нравится, и что нет. Возможности появляются сами собой. Возможно, это будет что-то, чего я никогда раньше не делал, но я посмотрю и рискну.
Однако никто никогда не предлагал мне стать министром правительства.
«Вот это история! В клубе, в котором я играл, я вроде как стал менеджером. Потом я работал в футбольном клубе, который частично принадлежал мне, а один из других владельцев был очень, очень хорошим другом премьер-министра. Он сказал им, что я отлично справляюсь со своими обязанностями администратора. Затем действующий министр спорта попал в скандал и был уволен».
«Я был в Нью-Йорке у сестры, и мне позвонили. Парень на линии назвался помощником премьер-министра Тринидада и сказал мне: «Вы можете подождать на линии?». Я думаю, что это кто-то из моих друзей разыгрывает меня. Звонит женщина и говорит: «Здравствуйте, мистер Санчо, я бы хотела, чтобы вы стали следующим министром спорта». Я думаю, подождите, это хороший розыгрыш, этот голос, какая-то история, могу ли я сказать что-то очень, очень нецензурное? К счастью, я этого не сделал. Я послушал еще немного, и она такая: «Да, мы хотим, чтобы вы приехали», — и начала рассказывать мне все, что она от меня ожидала. Я положил трубку, повернулся, посмотрел на сестру и сказал: «Кажется, я новый министр спорта...»»
«Это было безумие. Это включает в себя все, что ты думаешь. Я курировал все виды спорта, заботился о государственном бюджете, проводил политику, предлагал, возможно, одну-две достойные идеи, чтобы заставить молодежь заниматься спортом. Это было хорошо, но это было чем-то невероятным. Мне нравилось иметь охрану и разъезжать в большом фургоне, но быстро понимаешь, что ты ни за что не отвечаешь, потому что всем заправляют государственные служащие, у которых свой взгляд на вещи. Самым важным для меня было то, что я смог узнать о других видах спорта, помимо футбола, и понять, как они функционируют. Самым крутым было сидеть в парламенте, произносить речи и стучать по столу. Представь, что ты никогда в жизни не делал ничего подобного, и вдруг — вот оно!»
«После того как я занимался этим восемь или около того месяцев, мы проиграли следующие всеобщие выборы. Мы говорим о том, что когда ты заканчиваешь играть в футбол, это становится резким, но это совсем не похоже на политику. На следующий день после выборов — ну, на самом деле в ночь выборов, когда мы проиграли — не успел я обернуться, а там ни водителя, ни охраны, они исчезли! Мне пришлось позвонить жене, чтобы она забрала меня».
«В политике все дело в том, что, поскольку то, что было оппозицией, теперь стало правительством, ты немного запятнан. Ты был врагом, поэтому все становится сложнее. Я начал думать, что еще я могу сделать? У меня были одна или две тренерских лицензии, и я начал делать футбольные анализы для ведущей спортивной станции Карибского бассейна. Просто снова погрузился в это дело, большую часть которого провел на Ямайке, что позволило мне немного отвлечься от Тринидада. Это был идеальный выход из политики. Думаю, если бы я поступил по-другому и остался в Тринидаде, это могло бы оттолкнуть меня, и я, возможно, потерял бы немного в темпе, но это дало мне новый старт. И я делал то, что люблю — говорил о футболе».
Все эти мои страхи, и вот мы вдвоем болтаем о работе экспертом, о том, почему мы по-прежнему любим смотреть игру вблизи, как нам нравится быть рядом с игроками, менеджерами и большими играми. Все эти страхи, а затем все то, что нас объединяет. За исключением тех случаев, когда мы попадаем в сеть ресторанов с жареными цыплятами.
«Я довольно быстро понял, что мне не по душе менеджмент, — говорит Брент. — Я был помощником тренера в команде «Рочестер Ринос» на севере штата Нью-Йорк и подумал: «Ух ты, управление людьми — это не для меня». Я стал владельцем, а главный акционер клуба также владел самым популярным в Тринидаде заведением с жареными цыплятами. Он говорит мне: «Я не смогу заплатить тебе столько, сколько ты заслуживаешь, поэтому вот тебе франшиза»».
«Я ответил: «Хорошо» — и она хорошо пошла, так что я купил вторую. Два куриных ресторана, а я никогда раньше этим не занимался. И это нелегко. Несколько раз мне приходилось самому жарить цыплят, потому что ты ведешь бизнес, и иногда случаются неприятности — работники не приходят, и тебе приходится засучивать рукава. Я обмакиваю курицу в муку, кладу ее во фритюрницу и думаю про себя: вот это уже что-то другое!»
«У них также был секретный рецепт. Волшебным ингредиентом было маленькое зеленое растение под названием шадо бени, местная трава трини. У парня, который владел куриными ресторанами, было место, где он приправлял мясо, и туда нельзя было войти без его разрешения. Представь себе: по меньшей мере двенадцать пожилых дам в этой маленькой комнате на складе, на коленях, с руками в смеси, приправливают курицу».
Я люблю жареную курицу так же, как и любой другой спортсмен. Однако футбол часто зовет тебя обратно, когда ты уже однажды в него влюбился, и, похоже, Брент снова почувствовал эту тягу. Он продал куриные заведения и занялся спортивным администрированием, помогая организовать Карибскую профессиональную лигу и получив в ФИФА диплом по управлению клубом. Когда мы разговаривали, он только что вернулся из штаб-квартиры ФИФА в Цюрихе. Но мы забегаем вперед. Актерская игра?
«Однажды я выпивал с одним из своих близких друзей. Его жена — продюсер, и она была на седьмом небе от счастья, что такой большой продакшн приедет в Тринидад. Мой приятель сказал, шутя: «Может, тебе стоит найти Бренту роль?» Она оборачивается, все остальные смеются, а она не улыбается. Я посмотрел на нее, и она сказала: «Вообще-то, это хорошая идея...»»
«Это была история с Ямайки под названием «Снова дома», о людях, которых депортировали обратно на Карибы. Думаю, продюсер снял пару больших фильмов в США, а на Тринидаде они снимали потому, что в то время правительство давало огромные скидки иностранным продюсерским компаниям, чтобы те приезжали на остров».
«Мне предстояло сыграть гангстера, одного из главарей банды. Они звонят мне — роль моя. Не могу поверить. Я на съемочной площадке, и это просто уморительно. Я думаю, что войду, скажу свою реплику и уйду. Было около шести часов вечера. В четыре часа утра я все еще там. Мы сделали около миллиона дублей, и я подумал: что, черт возьми, происходит?»
«Мне нечего было там делать, но все становится еще более странным. Они говорят мне: «У тебя будет оружие». Настоящий пистолет. Все парни, которые были бандитами, получили оружие. Мне повезло, что я потерял все запреты, когда занялся политикой».
Он все еще помнит свои реплики?
«Все, что я помню, это то, что я сказал себе: «Мне нужно убираться отсюда как можно скорее». Самое смешное, что у меня действительно была пара достойных реплик, но когда я их произносил, я делал это так, как их говорят в гангстерских фильмах. Через несколько месяцев состоялась большая премьера, и я подумал: ну вот, началось. И они вырезали их. У меня не было никаких слов. Я там просто сидел!»
«Так я оказался в фильме, и он получил награду в Канаде, представляешь? По-настоящему сюрреалистический опыт. Оглядываясь назад, я думаю: как я оказался в этой ситуации, полностью выйдя из своей зоны комфорта? Но это было так здорово, потому что я снова попробовал что-то другое. Я не отступал. Хотя мне потребовались все эти дубли, чтобы правильно сыграть свою роль. Это был настоящий опыт».
Теперь вы понимаете, почему мне нравилось общаться с Брентом. Он искатель приключений. Учащийся. У него нет фиксированного представления о себе как о бывшем футболисте. Это не является для него ограничителем, как для многих бывших игроков. Его жизнь не будет связана с прошлым, со старыми историями. Это создание новых историй. Это означает, что вторая часть его жизни станет прекрасной возможностью, а не унылым последствием.
Дальше? Его бывший товарищ по команде Стерн Джон, в свое время выступавший за «Ноттингем Форест», «Бирмингем» и «Ковентри», занял пост главного тренера сборной Сент-Люсии. Брент помогает ему создать правильную структуру для футбола на острове — программу развития, культуру, кадровый план. У него есть прекрасная теория о том, что все карибские игроки, добившиеся успеха в Европе, игравшие в высшей лиге, должны привезти этот опыт к себе на родину — использовать этот опыт, эти знания, все эти контакты. Он спрашивает меня о том, как свести его с Джермейном Дефо, который проводит много времени на Сент-Люсии. Он видит проблемы, с которыми сталкиваются молодые люди на острове, видит бедность. Он знает, что футбол может помочь, и хочет стать одним из тех, кто налаживает связи.
Ему трудно сказать, какая из его вторых карьер понравилась ему больше всего. Потому что Брент наслаждался ими всеми.
«Административная сторона уникальна и интересна. Как игрок ты смотришь на вещи с одной стороны, а потом переходишь наверх и смотришь на этих игроков, думая, что некоторые из вас — кучка идиотов... Но мне это очень нравится. В этом спорте я познакомился со многими замечательными людьми. Это действительно открыло мне глаза как бывшему игроку, а теперь и как администратору. Мне нравится, что все это происходит».
«Я бы солгал, если бы выбрал что-то одно, что я поставил бы выше остального. Все они привнесли что-то свое. Каждая из них оставила свой след, и я извлек из неё уроки. Это главное — я извлек из всего этого урок. И теперь каждый раз, когда я берусь за что-то, я могу опираться на то, что делал раньше, чтобы помочь себе в том, что я делаю сейчас».
«Люди спрашивают, не скучаю ли я по футболу, но я не скучаю, правда, не скучаю. Мне очень нравится стремиться к чему-то новому, стараться учиться и становиться лучше. Я получаю огромное удовлетворение от осознания того, что могу помочь молодым людям в Карибском бассейне и дать им возможность, потому что нет ничего лучше, чем получать деньги за то, что ты любишь. То, что эти дети могут играть в футбол и зарабатывать на этом деньги — невероятно».
«Честно говоря, Краучи, я думаю, что хочу оставить после себя наследие. Может показаться, что я считаю себя пророком или кем-то в этом роде, но это не так. Я хочу, чтобы люди помнили, что у меня было несколько хороших идей, и некоторые из них действительно помогли многим людям. Оставить наследие для детей или молодых людей, которые растут, чтобы сказать: мы можем сделать всё, мы можем попробовать всё. Это может выглядеть глупо, это может быть невозможно, но пусть эти дети хотя бы попробуют. Если я смогу оставить что-то подобное, я буду очень, очень счастливым человеком, потому что у тебя одна жизнь, и ты хочешь, чтобы люди запомнили тебя с положительной стороны».
И таким был Брент, после разговора с которым я почувствовал себя в сто раз лучше, чем до него. Рассказывал, что следил за тем, чем я занимаюсь дома, как он всегда следил за моими книгами, подкастами или телепередачами, как он рад, что у меня, кажется, все хорошо. Таким был Брент, который пригласил меня на карнавал в Тринидад, настаивая, чтобы я был его почетным гостем, говоря, что я увижу, как все в стране простили меня и будут рады видеть меня у себя. Рассказывать о своем опыте — это снесет мне крышу.
Я предложил ему выпить за мой счет, если я смогу прилететь. Я почти уверен, что предложил станцевать танец Робота в рамках празднования центрального события Карнавала. Ведь когда такой мужчина, как Брент, говорит «да», как можно сказать «нет»?
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
