Джонатан Уилсон. «Ангелы с грязными лицами» ЧАСТЬ ПЯТАЯ: НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990, Глава 47
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ НАЦИИ, 1863–1930
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЗОЛОТОЙ ВЕК, 1930–1958
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ, 1958–1973
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ВОЗРОЖДЕНИЕ И КОНФЛИКТ, 1973–1978
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НОВАЯ НАДЕЖДА, 1978–1990
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ДОЛГ И РАЗОЧАРОВАНИЕ, 1990–2002
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЗА ОКЕАНОМ, 2002–2015
БлагодарностиПриложенияБиблиография
***
47. СНОВА МОРАЛЬНЫЕ ЧЕМПИОНЫ
Многие призывали Билардо уйти в отставку после чемпионата мира 1986 года, не понимая, как он может дальше вести команду. С типичной для него смесью упрямства и самоуверенности он отказался. «Я чувствовал, что мы не полностью раскрыли потенциал 3-5-2», — сказал он. Очень быстро выяснилось, что он ошибался. Как только чемпионат мира закончился, аргентинцы вернулись к той безразличной форме, которую они демонстрировали в преддверии чемпионата. В 1987 г., когда Кубок Америки вновь стал проводиться в одной стране, они его принимали, отчаянно желая добиться первого успеха в этом турнире с 1959 г., но с Марадоной, который страдал тендинитом, они так и не смогли сыграть как потенциальные чемпионы и проиграли в полуфинале Уругваю.
В декабре того же года сборная Аргентины обыграла в товарищеском матче сборную Западной Германии, но в остальном единственной победой до следующего Кубка Америки была победа над Саудовской Аравией. По крайней мере, на Кубке Америки в Бразилии в 1989 году, несмотря на проблемы Марадоны с бедром, к нему вернулась некоторое подобие формы, но это была гораздо более оборонительная Аргентина, чем та, что выиграла Кубок мира тремя годами ранее. Наверное, хорошо, что, став чемпионами, они не попали на чемпионат мира 1990 года.
Обвал мировых цен на сырьевые товары в 1986 г. поставил крест на экономическом плане Альфонсина. Когда инфляция вновь начала расти, произошло падение заработной платы в реальном выражении примерно на 20%, что вызвало серию забастовок, а отток капитала продолжился, как и отток футболистов, стремящихся к большим гонорарам в Европе. Картина была тревожно знакомой: ухудшение экономической ситуации ослабило позиции президента в борьбе с военными, и по инициативе Альфонсина в декабре 1986 г. Конгресс принял закон «О полном прекращении», ограничивающий гражданские процессы против примерно шестисот офицеров, замешанных в «грязной войне», теми, кому были предъявлены обвинения в течение шестидесяти дней с момента принятия закона. Тем не менее, в пасхальные выходные 1987 года часть армии подняла мятеж. Альфонсин лично вел переговоры о капитуляции повстанцев, но в июне того же года Конгресс принял закон «О должном повиновении», который предоставил иммунитет офицерам в звании до полковника, участвовавшим в «грязной войне», на том основании, что они действовали по приказу уже осужденных начальников. Это фактически остановило все оставшиеся судебные процессы, связанные с нарушениями прав человека при хунте. Хотя умиротворение военных, возможно, и было политической необходимостью, оно также стоило Альфонсину значительной общественной поддержки. Он был скромным и порядочным человеком, а его привычка сцеплять руки в круг, казалось, свидетельствовала о его желании обнять всех аргентинцев, но обстоятельства, в которых он оказался, были практически невозможными.
Экономика продолжала ухудшаться. Сильная засуха в начале 1987 г. привела к снижению экспорта, практически сведя на нет положительное сальдо торгового баланса. С июня по октябрь аустрал потерял около половины своей стоимости, что привело к скачку инфляции с 5% в месяц до 20% и, по мере снижения доходов, спровоцировало две всеобщие забастовки и ряд более мелких остановок. Крах на Уолл-стрит в 1987 году привел к прекращению иностранных инвестиций, что, в свою очередь, означало рост налогообложения; с учетом инфляции доходы населения оказались ниже, чем в 1983 году. В январе 1988 г. произошел еще один мятеж, который снова был быстро подавлен, но Альфонсин также терял поддержку населения, что заставило его перенести выборы, намеченные на октябрь 1989 г., на май следующего года. В 1988 году Аргентина вновь погрузилась в рецессию, а инфляция продолжала расти. Очередное замораживание заработной платы вызвало всеобщую забастовку, которая затем привела к столкновениям на площади Пласа-де-Майо между демонстрантами и полицией.
Мало того, что заработная плата падала в реальном выражении, так еще и возникло ощущение, что Альфонсин несерьезно относится к борьбе с преступностью «белых воротничков». В 1988 году руководители Banco Atlas были осуждены за мошенничество против Центрального банка на общую сумму $110 млн., но за возврат половины пропавших средств они были приговорены к условному сроку. Обвинение должно было свидетельствовать о решимости Альфонсина покончить с коррупцией, но приговор поставил под сомнение его ответственный подход, равно как и открытие того, что для некоторых предприятий действовала фактически параллельная система таможенных пошлин.
Альфонсин добился экстрадиции из США генерала Суареса Масона, бывшего президента «Архентинос», и генерала Лопеса Реги, оккультного писателя, создавшего эскадроны смерти ААА, для суда в Буэнос-Айресе [Лопес Рега умер от диабета, находясь в тюрьме в ожидании суда в 1989 году. Суарес Масон был признан виновным в сорока трех убийствах и двадцати трех похищениях (в том числе младенцев), но был помилован в 1990 году Карлосом Менемом. Он бежал в Калифорнию, но был снова экстрадирован в 1995 году по обвинению в похищении несовершеннолетних. Он был помещен под домашний арест, как это обычно бывает в Аргентине для заключенных старше семидесяти лет, но был повторно заключен в тюрьму в 2004 году за нарушение условий содержания под стражей. Он умер в следующем году в возрасте восьмидесяти одного года, будучи заочно приговоренным итальянскими судами к пожизненному заключению за убийство восьми итальянских аргентинцев и столкнувшись с дальнейшими обвинениями в Аргентине, связанными с двумястами похищениями, тридцатью убийствами и продажей младенцев политических заключенных], но это только раззадорило военных, которые и так были в ярости от дальнейшего сокращения расходов, что привело к третьему мятежу в декабре 1988 года. В следующем месяце левая организация напала на полк ла-Таблада, что привело к гибели 39 человек и вызвало опасения, что цикл начинается снова, особенно после того, как военных обвинили в применении пыток к подозреваемым в совершении преступления.
В условиях обвала аустрала (в 1991 г. он был заменен на песо, курс которого составлял 1:10 000) и бушующей инфляции надежды Альфонсина на переизбрание практически исчезли. Его перонистский оппонент Карлос Менем, экстравагантный сын сирийских иммигрантов, победил в девятнадцати из двадцати двух провинций. Несмотря на перенос выборов, Альфонсин намеревался оставаться на посту президента до декабря 1989 г., как было запланировано изначально, но дальнейший экономический хаос, в результате которого ВВП на душу населения достиг самого низкого уровня с 1964 г., а также беспорядки и мародерство в Росарио и других городах заставили его в июле передать власть, впервые со времени прихода к власти Иригойена в 1916 г., когда действующий президент Аргентины мирно передал власть представителю оппозиции.
В условиях кризиса экономики, когда правительство задумывалось о радикальных реформах, власть имущие считали необходимым, чтобы Аргентина хорошо провела чемпионат мира. Возможно, чувства не были столь острыми, как при хунте, но Менем, шоумен и оппортунист, не проявил той сдержанности, которая была у Альфонсина, когда он связывал свою судьбу и судьбу страны с судьбой национальной сборной. Он даже принял участие в тренировке на «Эль-Монументаль» [Временами казалось, что Менем использует президентство как форму исполнения желаний. Так, в 1998 году он принял участие в матче пять-на-пять с участием министра спорта Великобритании Тони Бэнкса и Бобби Чарльтона. «Я обнаружил, что он очень хорош на мяче», — отметил Чарльтон в своей автобиографии].
К тому времени Менем отрастил волосы и кустистые бакенбарды, надел пончо, сознательно вызывая в памяти образ Факундо Кироги, самого знаменитого из каудильо, боровшегося с европейским либерализмом в XIX веке. Как и Перон, он стремился пробудить романтические представления о прошлом Аргентины, дабы использовать народный национализм. Он назвал британцев «мировыми пиратами» и поклялся продолжить борьбу за Фолкленды, пообещал улучшить положение бедных и рабочего класса, а также с размахом заявил о своей любви к футболу и быстрым автомобилям. Народ стекался поддержать его, десятки тысяч людей выходили на митинги. В то же время он наладил тайные контакты с ключевыми фигурами финансового сектора.
Менем представлял себя наследником Перона, но, придя к власти, стал править квазипрезидентски и вскоре приступил к реализации программы почти тэтчеровских экономических реформ. Он ликвидировал государство всеобщего благосостояния и отменил многие трудовые законы, принятые при Пероне. Государственные отрасли были приватизированы, зачастую коррупционным путем, а вырученные средства пошли на погашение задолженности перед международными кредиторами Аргентины. В 1991 г. песо был привязан к доллару, что обеспечило краткосрочное решение извечной проблемы инфляции, хотя и не помогло справиться с растущей безработицей.
Чтобы проводить в жизнь политику радикальных перемен, Менем должен был заручиться поддержкой старой гвардии. Так, в 1990 г. он помиловал Виделу, Масеру, Гальтиери и других осужденных по Делу Хунты. Альфонсин назвал это событие «самым печальным днем в истории Аргентины». Были и другие причины для того, чтобы народное мнение отвернулось от Менема еще до того, как стало ясно, что представляет собой его экономическая программа. Его семейная жизнь была главной темой для сплетен: его обвиняли в различных интрижках и жестоком обращении с женой Зулемой, она сама была замечена в истериках, а их двое детей были печально известны своей экстравагантностью. В типично наглом акте популизма Менем обратился за поддержкой к единственному аргентинскому деятелю, популярность которого можно было гарантировать: Марадоне. Незадолго до начала чемпионата мира на пресс-конференции на миланском «Сан-Сиро» Менем назначил Марадону послом по спорту и выдал ему дипломатический паспорт.
В конце концов, в декабре 1990 г. Менем тоже столкнулся с восстанием. Он решительно подавил его, еще больше сократил военное финансирование и назначил начальником Генерального штаба армии умеренного генерал-лейтенанта Мартина Бальсу, который на протяжении своей карьеры выступал против всех военных переворотов и был ярым критиком Фолклендской войны. Что еще более примечательно, учитывая его риторику в ходе предвыборной кампании, Менем предпринял сознательные усилия по улучшению отношений с Великобританией. Когда в 1994 году была отменена воинская повинность, наконец-то была ослаблена власть армии над гражданской жизнью.
Для Аргентины эти четыре заключительных матча Кубка Америки 1989 года стали началом десятиматчевой безвыигрышной серии, которая завершилась, как и аналогичная безрадостная серия четырьмя годами ранее, только победой над сборной Израиля в последнем товарищеском матче перед чемпионатом мира. Однако на этот раз простого начала турнира не будет. С тех пор как Тунис стал первой командой с континента, выигравшей матч на чемпионате мира, победив Мексику в 1978 г., африканские команды постоянно совершенствовались, мало кто ожидал от Камеруна, который несколько месяцев назад неудачно провел Кубок наций, а его игроки выглядели растерянными под руководством российского тренера Валерия Непомнящего. Игроки пригрозили забастовкой из-за невыплаченных премиальных, а состав команды дестабилизировался из-за продолжающейся размолвки между двумя великими вратарями — Томасом Нконо и Жозефом-Антуаном Беллом.
Марадона знал, что ему придется столкнуться с грубыми подкатами, и поэтому надевал щитки не только на голени, но и на икры. Он и так был в плохом состоянии: в его бутсу пришлось вставить имплантат из углеродного волокна, чтобы предотвратить дальнейшее повреждение пальца ноги, распухшего от вросшего ногтя. Болельщики на «Сан-Сиро», помня о том, как он только что привел «Наполи» к чемпионству над «Миланом», ненавидели его, приветствуя каждое грубое единоборство на нем. «В тот вечер я излечил Италию от расизма, — язвительно говорит Марадона. — Весь стадион болел за Камерун».
В перерыве счет был нулевым, но сразу после часа игры, казалось, произошел решающий крен в сторону Аргентины, так как Андре Кана-Бийик был удален французским арбитром Мишелем Вотро за фол на Канидже. Хотя фол — умышленная подножка в пятнадцати метрах от ворот Камеруна — был циничным, это казалось чрезвычайно жестким решением, учитывая, насколько далеко был Каниджа и что в момент совершения фола перед ним находились как минимум два защитника, один из которых не более чем в пяти метрах. Однако шесть минут спустя Камерун повел в счете.
Время шло, и произошел инцидент, ставший самым известным в этом матче. Каниджа убегал в отрыв и его сбивал Эммануэль Кунде, казалось, что он упадет, уклонившись от выпада Бертина Эбвелле, и, наконец, был отправлен на землю ужасным фолом Бенджамина Массинга, который ударил форварда ногой с такой силой, что у того отлетела бутса. Большой центральный защитник уже был на желтой карточке и получил вторую, но нарушение было настолько серьезным, что она могла быть и прямой красной. Однако даже вдевятером Камерун удержался и нанес Билардо то, что он назвал «худшим моментом в моей спортивной карьере».
Марадона был опустошен. «Мы все были потеряны, потеряны от стыда», — сказал он. Автобусная поездка в аэропорт прошла для игроков в молчании. Когда они прибыли туда, оказалось, что их рейс задерживается на два часа. Марадона воспользовался временем, чтобы поговорить с Клаудией и вытащить себя из отчаяния. В самолете Билардо поставил перед игроками цель, переориентировав их на то, что еще возможно на турнире. «Либо мы дойдем до финала, — сказал он своим игрокам, — либо будем надеяться, что самолет, который доставит нас обратно в Аргентину, рухнет на землю».
В остальном Марадона был великодушен в поражении. «Я не думаю, что у них были намерения избить нас, чтобы выиграть матч», — сказал он, хотя у него наверняка было много синяков, которые могли бы свидетельствовать об обратном. В то же время он обрушился с критикой на ФИФА и судейство Вотро, обвинив их в неспособности обеспечить «честную игру». По крайней мере, в этом он был последователен: судьи должны применять правила, а игроки — выкручиваться, как могут.
В последующие дни Менем и Альфонсин звонили Билардо и давали советы. На игру со сборной СССР тренер произвел четыре замены, за которыми вскоре последовала пятая — незадачливый вратарь Нери Пумпидо уже через десять минут сломал ногу и был заменен на Серхио Гойкочеа. В итоге Билардо спас еще один момент «руки Бога» — третий за последние четыре года, когда Марадона забил гол в ворота сборной Англии и реализовал пенальти в ворота «Наполи» в финале Кубка УЕФА 1989 года. Гойкочеа только вышел на поле, как его опередил Олег Кузнецов, и Марадона невидимой рукой выбил мяч с линии ворот. Передохнув, Аргентина повела в счете на двадцать седьмой минуте, когда Педро Трольо головой переправил мяч в ворота после кросса Хулио Олартикоэчеа, а за двенадцать минут до конца матча утвердила победу — Кузнецов отдал странный пас назад, который реализовал Бурручага. Аргентина обеспечила себе проход дальше в качестве лучшей команды, занявшей третье место, сыграв вничью с Румынией (1:1).
Что вряд ли вдохновляло, но Билардо выработал привычку добиваться от своих подопечных достаточного результата, достигать пика именно тогда, когда это было необходимо, добиваться результата в ключевых матчах почти вопреки себе. «Без индивидуального блеска 1986 года, — сказал защитник Хуан Симон, — наша тактика стала мерой, на которую мы пошли, чтобы выжить». В 1/8 финала они встретились с Бразилией в матче, который до сих пор вызывает много споров.
Что точно произошло, так это то, что на Аргентину обрушилась лавина. Дунга головой отправил мяч в штангу. Гойкочеа, переправил кросс над перекладиной, а потом отвел дальний удар Алемао в крестовину. Карека пробил головой чуть мимо, а Мюллер направил явный момент для взятия ворот слишком высоко. Но Аргентина держалась. На Марадоне, у которого была проблема с воспаленным пальцем ноги, неоднократно фолили. А затем, когда до конца игры оставалось девять минут, он получил мяч в центральном круге. Он начал свой проход налево, к боковой линии, затем резко сместился в центр, устремясь к воротам. Алемао тщетно вскинул ногу. Аргентинец обошел Дунгу, но между Марадоной и воротами оставалось еще четыре бразильца — и Каниджа. Проблем не должно было быть, но Бразилия коллективно запаниковала. Все четыре защитника сблизились с ним, после чего Марадона отдал передачу на Каниджу. Когда Рикарду Роша и Рикарду Гомеш столкнулись друг с другом, нападающий устоял, обошел Таффарела и пустил мяч в пустые ворота. «Матч с Камеруном опустил нас на землю, — сказал Симон, — но игра с Бразилией снова подняла нас и заставила почувствовать, что мы не можем проиграть. Мы оживились».
Вполне возможно, что Аргентина вывела Бразилию из строя с помощью воды с наркотиками — одна из тех легенд, которую невозможно доказать, но несколько человек, участвовавших в игре, однозначно считают ее правдой. В перерыве матча аргентинский физиотерапевт Мигель ди Лоренсо бросил бутылку с водой бразильскому левому защитнику Бранко, который позже заявил, что у него закружилась голова после того, как он отпил из нее. Нападающий сборной Бразилии Бебето много лет спустя утверждал, что был на ужине, на котором Ди Лоренцо во всем признался. «Он сказал, что оставил уже подготовленные бутылки, — утверждает Бебето, — и, судя по тому, что он сказал, он, вероятно, сделал это не только с нами». Отвечая на прямой вопрос об этом утверждении в 2005 г., Билардо сказал с издевкой: «Я не говорю, что этого не было». Это была viveza; хитрость, настоящая или мнимая, должна была прославляться, а не отрицаться.
В четвертьфинале Аргентина встретилась с Югославией. Снова давление, снова удача, пока на исходе получаса игры Рефик Шабанаджович не получил второе предупреждение за привычное нарушение — фол на Марадоне. Югославы держались достойно, хотя Руджери попал в штангу, а гол Бурручаги был спорно отменен за игру рукой. Игра дошла до серии пенальти, и хотя Марадона и Трольо промахнулись, Драган Стойкович, Драголюб Брнович и Фарук Хаджибегич тоже смазали свои удары, Аргентина, как это ни невероятно, вышла в полуфинал.
Там они столкнулись с Италией в Неаполе. Когда президент Итальянской футбольной федерации Антонио Матаррезе, понимая симпатию неаполитанцев к своему герою и обиду, которую они испытывают из-за отношения к ним остальной Италии, призвал к единству, Марадона поспешил на этом нажиться. «364 дня в году, — сказал он болельщикам, которые поддерживали его каждое воскресенье, — вы считаетесь иностранцами в своей стране; сегодня вы должны делать то, что они хотят, поддерживая итальянскую сборную. Что же касается меня, то я неаполитанец 365 дней в году». Возможно, двумя годами раньше, когда отношения Марадоны с клубом и его поддержкой стали напряженными, его слова имели бы бо́льший вес. Насколько местные болельщики были преданы сборной Италии, остается открытым для споров, но это точно не был тот случай, когда, как некоторые опасались, на «Сан-Паоло» Аргентина будет казаться домашней командой. «Марадона, — гласил один из баннеров, — Неаполь любит тебя, но Италия — наша страна».
Аргентина с первых минут показала свою атлетичность и уже на семнадцатой минуте уступала в счете, когда Тото Скиллачи, находившийся в офсайде, добил мяч в ворота после того, как Гойкочеа заблокировал удар Джанлуки Виалли. Всем, кроме самых суеверных болельщиков, казалось, что Италия контролирует ситуацию: гол пришел не только через семнадцать минут, но это был еще и семнадцатый международный матч, проводимый в Неаполе, а семнадцать — несчастливое число для итальянцев [Предположительно потому, что число, написанное римскими цифрами, XVII, можно было переставить так, чтобы оно читалось как VIXI — я жил, — что, по аналогии с объявлением Цицерона о казни заговорщиков Катилины, «Vixerunt», может означать «Моя жизнь окончена». Суеверие воспринимается настолько серьезно, что модель Renault R17 была выпущена в Италии под названием R177]. Постепенно тревога охватила хозяев. Следуя десятилетиям традиций, они отсиживались в обороне и подчинялись стереотипу, стремясь сохранить лидерство в счете. По мере того, как они это делали, Аргентина начала обретать уверенность в себе. Симон вспоминал:
Билардо сказал нам: «У Италии два крайних полузащитника: [Луиджи] Де Агостини справа и Донадони слева. Поэтому мы выставим [Габриэля] Кальдерона и Олатикоэчеа, чтобы остановить их. Но когда они теряют мяч, они никогда не возвращаются быстро в защиту, поэтому, когда мы возвращаем себе мяч, у нас всегда будет преимущество два к одному на каждой стороне, плюс две бреши, которыми можно воспользоваться на каждом фланге. Это самая легкая игра на этом чемпионате мира». И на самом деле все было именно так. Когда ты на поле и понимаешь, что он заранее видел игру, то говоришь: «Снимаю шляпу!». Даже их гол был абсолютно случайным, нечаянным, да еще и из офсайда. Мы даже больше владели мячом, чем они.
В середине второго тайма Аргентина сравняла счет: после кросса Олатикоэчеа Каниджа переправил мяч в ворота Вальтера Дзенги, который безнадежно ошибся с выходом с линии, и это был первый гол, пропущенный Италией в финальной части турнира. Игра перешла в дополнительное время, но даже после того, как за одиннадцать минут до конца встречи Джусти был удален за подножку на Роберто Баджо, Италия не смогла забить победный гол.
В серии пенальти было странное ощущение неизбежности. Первые шесть ударов с точки были забиты, но тут в дело вступил Роберто Донадони, 17-й номер сборной Италии. Он пробил справа, примерно на уровне пояса, и чуть в сторону от штанги; удар был неплохой, но Гойкочеа прочитал его и, нырнув в полный рост налево, отбил мяч. Марадона отправил Дзенгу влево, а сам покатил мяч в другую сторону, так что Альдо Серена должен был забивать. Он этого не сделал, его сильный, удар низом Гойкочеа отбил своим телом.
Аргентина каким-то образом пробилась в финал, хотя дисквалификация лишила ее четырех игроков, включая Каниджу, который в полуфинале получил желтую карточку, которой вполне можно было избежать, за игру рукой, когда мяч летел над его головой. И все же было ощущение, что то, как они туда попали, имеет меньшее значение, чем то, что они вообще туда попали. «Я никогда в жизни не видел ничего подобного, — сказал Билардо. — Я никогда не видел, чтобы что-то так объединяло нацию. Ни политика, ни музыка, ни что-то еще. Все смотрели и надеялись на команду. И когда мы вернулись домой, они были рады за нас. Мы гордились тем, что вышли в финал».
Итальянцы были не очень довольны, что привело Марадону к очередным мыслям о заговоре. Через два дня после полуфинала брат Марадоны Рауль, известный как «Лало», был арестован за превышение скорости на «Феррари» Марадоны. У него не было при себе документов, удостоверяющих личность, поэтому полиция сопроводила его обратно в аргентинский concentración под Римом. По словам Марадоны, они приехали «с неправильным настроем», и начался скандал, в котором на первый план вышел Габриэль Эспосито, шурин Марадоны. На следующее утро аргентинский флаг в concentración был сорван, и на шесте осталась лишь развевающаяся тряпка.
Та враждебность, которую Марадона испытывал от толпы во время стартового матча с Камеруном, не шла ни в какое сравнение с финалом. Билардо был настолько обеспокоен антипатией толпы, что решил сократить время исполнения гимна, чтобы уменьшить время, в течение которого он и его игроки будут слышать свист. В итоге, с некоторой долей иронии, учитывая, как яростно Марадона протестовал против якобы существующего всемирного заговора против Аргентины и трех голов рукой, которых ему удалось избежать в ключевых моментах за последние четыре года, Аргентину подвело сочетание судейства — Эдгардо Кодесаля, который родился и вырос в Уругвае, а затем принял мексиканское гражданство, и собственной недисциплинированности.
Фол Монсона на Юргене Клинсманне на шестьдесят пятой минуте был неудачным, но у форварда сборной Западной Германии не было особых причин реагировать на него толчком плеча. Красная карточка, которую Кодесаль показал за выгнутую спину, прямую руку и театральный взмах — первое удаление в финале чемпионата мира — показалась чрезмерной. Точно так же, когда он назначил пенальти после 85-й минуты за предполагаемый фол Нестора Лоренсо на Руди Фёллере, оказалось, что защитник заполучил мяч до того, как его бедро воткнулось в немца. При этом Аргентина потеряла всякое подобие самообладания. Трольо мог быть удален за толчок судьи в знак протеста, и не было ничего удивительного, когда через две минуты после того, как Андреас Брёме реализовал пенальти, Густаво Десотти был удален за то, что схватил Юргена Колера за шею. Когда аргентинские игроки окружили Кодесаля, на него набросились еще как минимум дважды, и он вполне мог показать еще несколько красных карточек, но довольствовался тем, что показал карточку Марадоне.
Аргентина уезжала домой с привычным чувством возмущения, обрушиваясь на Италию, ФИФА и весь мир в целом. Менем приветствовал игроков как вернувшихся героев и подчеркнул, что они являются примером для подражания. Он бесхитростно привязал их прогресс к своей программе социально-экономических реформ. «У нас на поле было 11 титанов, — сказал он. — Сегодня нам нужно 33 миллиона титанов, чтобы вывести Аргентину из этой ситуации».
Оппортунизм был настолько вопиющим, что выглядел почти покровительственно, однако он подчеркивал как непреходящую силу футбола в Аргентине, так и почти всеобщее чувство аргентинцев, что они снова стали моральными чемпионами. Возможно, в финале им не повезло, но к сборной Аргентины, которая дошла до финала с рычанием и стравливаниями, мало кто испытывал симпатию. Циничная сборная, игравшая на грани правил, в итоге была поглощена собственным негативом.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
