Джордан Хендерсон. «Автобиография» 11. Достижение вершины
***
В следующее воскресенье мы встречались с Волками в последнем матче нашего внутреннего сезона. Болельщики все еще были в приподнятом настроении после игры с «Барселоной», и мы добирались до стадиона по Энфилд-роуд среди еще более удивительных сцен фанатичной поддержки, но мы понимали ситуацию: все, что мы могли сделать — это победить и надеяться, что «Сити» потеряет очки в Брайтоне.
Садио вывел нас вперед на семнадцатой минуте матча, и в течение следующих двадцати одной минуты мы возглавляли турнирную таблицу. Это подвело итог тому сезону: мы были в пятидесяти двух минутах от того, чтобы стать чемпионами впервые за двадцать девять лет. На стадионе царила такая атмосфера, какой я еще никогда не испытывал. Лучше всего описать это как смешанные вместе надежда и отчаяние, осознание того, что мы были так близко, но на самом деле все еще были так далеко. Ситуация лучше всего объясняется, когда стало известно о том, что «Брайтон» вышел вперед, но оказалось, что это была ложная тревога.
Затем раздался рев, превосходящий даже тот, которым был встречен гол Садио. На этот раз все было по-настоящему — Гленн Мюррей забил на «Амексе». В течение нескольких минут нам казалось, что это будет наше время, но в то же время мы знали, что не стоит тратить слишком много эмоций. Это был еще один из тех проблесков надежды, которые нам пару раз давали в прошлом во время наших сражений с «Сити».
Мы были правы, что проявили осторожность. «Брайтон» еще не успел закончить праздновать, как Серхио Агуэро сравнял счет за «Сити». Мы по-прежнему лидировали в чемпионате, но наше пребывание там продлилось всего двадцать одну минуту, когда за семь минут до перерыва Эмерик Лапорт головой переправил мяч в ворота соперника с углового. «Сити» вышел вперед и в итоге выиграл со счетом 4:1. Мы выиграли 2:0, но это не имело значения. Мы установили всевозможные рекорды, но не получили желаемого трофея. Садио и Мо стали лучшими бомбардирами Премьер-лиги вместе с Пьером-Эмериком Обамеянгом, забив по двадцать два мяча. Алиссон стал обладателем Золотой перчатки, не пропустив в двадцати одном матче. За весь сезон мы проиграли только одну игру в лиге. И мы финишировали с девяносто семью очками, что стало третьим по величине результатом в истории Премьер-лиги. Больше набрали только «Сити» того сезона, который обошел нас в борьбе за титул с 98 очками, и «Сити» предыдущего сезона, который выиграл со 100 очками.
Это была одна из величайших гонок за титул, и было приятно слышать от людей столько положительных слов в наш адрес, но когда я шел по полю после финального свистка с Элексой и Альбой на руках, нет смысла говорить что-то еще, кроме того, что я был опустошен. Я люблю своих детей больше всего на свете, но в этот раз мне хотелось бы, чтобы я шел с трофеем в руках, а они танцевали бы рядом со мной. Справедливости ради надо сказать, что «Сити» был великолепен, но отрыв был очень уж незначительным. Оба клуба продолжали выигрывать, и никто не дрогнул. Могли ли мы сделать что-то большее? Сомневаюсь. Знаю только, что это придало нам еще больше решимости не стать снова вторыми в финале Лиги чемпионов.
В другом полуфинале Шпоры обыграли «Аякс» в матче, сюжет которого был почти таким же драматичным, как и наша победа над «Барселоной», а Лукас Моура сделал хет-трик. Все сразу же сделали нас фаворитами, но у них был отличный менеджер Маурисио Почеттино, которого мы очень уважали, и они обыграли «Сити» в четвертьфинале. Это показало, что в Лиге чемпионов форма Премьер-лиги иногда может быть перевернута с ног на голову.
Я ненавидел мысль о том, что все думают, что проиграть мы можем только сами себе. Во-первых, это было неуважительно, и порой мне кажется, что люди действительно не понимают, как трудно выиграть любую игру. Потом я начал прокручивать в голове: представьте, что ты проиграешь в финале другой английской команде? Это не должно иметь никакого значения, но страх перед неудачей будет даже больше, чем если бы мы играли с командой из другой страны. Шпоры были более чем способны нас огорчить, и наш матч с ними должен был состояться на мадридском «Эстадио Метрополитано» в столице Испании.
Между игрой с Волками и финалом был трехнедельный перерыв. Нам сразу дали пять дней отпуска, но я думал только о Шпорах. Каждый божий день. Когда я просыпался, это были Шпоры. Когда я ложился спать, это были Шпоры. В течение дня, пытаясь расслабиться, это были Шпоры. Я только о них и думал.
За год до этого мы проиграли в финале. Мы только что упустили титул в чемпионате. Было много предположений, что это произойдет снова. Страх неудачи был почти невыносим. Он преследовал меня. Он был почти непреодолим. На этот раз мы просто не могли проиграть. Я хотел, чтобы мы показали всем, как далеко мы продвинулись, и мотивация для этого была зашкаливающей.
В составе «Ливерпуля» я провел пять финалов. Я проиграл четыре и выиграл один. А в том, в котором я выиграл, меня рано заменили. Я не мог проиграть в еще одном. Просто не мог. Я чувствовал, что в этом матче все было поставлено на кон. Всё. Это был бы огромный психологический удар для всех нас. Эта мысль постоянно крутилась у меня в голове. Мы не можем проиграть, все просто. Об этом я постоянно думал. Всё доходило до того, что становилось немного нездоровым. Я не мог продолжать в том же духе еще пару недель. Я думал обо всех «а что, если». В частности, «А что, если мы проиграем?».
Я оказывал на себя сильное давление. После того как я взял несколько дней отпуска, мы провели неделю в Марбелье на тренировочном сборе, а затем пять дней на тренировочной базе в Ливерпуле. Я пытался использовать поражение в чемпионате, чтобы подстегнуть себя, но каждое утро я просыпался с узлом в животе из-за матча со Шпорами. Я больше не мог этого выносить. Я написал Стиву Питерсу и спросил, могу ли я ему позвонить. Он перезвонил мне, и я сказал, что меня мучают мысли о финале. Я знал, что думаю не о том. Я был поглощен страхом поражения. Поэтому мы вернулись к первым сессиям, проведенным несколько лет назад, и поговорили о том, что было важно.
— Что самое худшее может случиться? — спросил он. — Давай разберем все по полочкам.
— Самое худшее, что может случиться — это то, что мы не выиграем игру.
Он спросил: «Ты проигрывал в матчах раньше?»
— Да.
— Ты уже проигрывал финал Лиги чемпионов?
— Да.
— И ты восстановился?
— Да.
— С тобой все было хорошо? С семьей все было в порядке? С детьми все было в хорошо? Ты здоров?
— Да.
— Теперь у тебя есть возможность сыграть в еще одном финале Лиги чемпионов, и все потому, что ты хорошо справился с этим, хорошо восстановился, вы всё сделали правильно как команда. Так что, в худшем случае, с этим можно справиться. Ты справился с этим раньше, справишься и сейчас. В лучшем случае ты выиграешь игру. Как ты думаешь, что ты будешь чувствовать, если выиграешь игру?
— Ну, я бы чувствовал, что это лучшее, что когда-либо, черт подери, случалось в мире, в моей жизни, — сказал я. — Это всё.
— Что ж, думай об этом чувстве, и продолжай думать об этом чувстве, и когда ты нервничаешь и волнуешься перед игрой, это хорошо. Это то, что тебе нужно — адреналин, эмоции и энергия. Используй все это в игре и думай о чувстве победы.
После разговора с ним я почувствовал, что с меня как будто сняли груз. С этого момента я переключился на мысли о положительных моментах победы. Я думал о том, каково это — завоевать трофей, ради которого я работал всю жизнь. С этого момента я был готов. Я был готов играть. Это было лучшее состояние как физически, так и психологически.
За четыре дня до финала, в среду утром в Мелвуде, мы с Милли созвали собрание только для игроков и встали перед ребятами. Это не было чем-то тяжелым, я бы даже не сказал, что это было что-то необычное, но мы говорили о том, что мы пережили в прошлом году против «Реала» и как мы будем использовать этот опыт, чтобы быть еще лучше готовыми в этот раз. Из разговора со Стивом я понял, что важно использовать прошлый опыт с пользой.
Я не мог уснуть в ночь перед финалом в Киеве, но когда мы приехали в отель в Мадриде, все было гораздо спокойнее и расслабленнее. Я лег спать немного раньше, и в голове были счастливые мысли; я сразу заснул и спал хорошо. Я знал, что я более расслаблен, чем в 2018 году, и я чувствовал это и в остальных игроках тоже. В день игры я чувствовал, что мы никак не можем проиграть. Это было наше время. Мы все были готовы.
И вот я вышел в стартовом составе на самый важный матч в своей жизни, хотя на каком-то этапе того сезона казалось, что не выйду. И я начал игру на позиции «восьмерки», справа от Фабиньо, который играл в центре, а Джини — с другой стороны от него. Все казалось правильным. Это был момент «пан или пропал».
Обычно Джини мало говорит перед матчем, но в этот раз он нарушил традицию. Он подождал, пока мы выйдем из раздевалки перед началом матча, а затем произнес короткую речь о том, как он гордится тем, что является частью этой команды. Он сказал, что это наш момент, когда мы должны выйти и показать всему миру, насколько мы хороши. Джини тихий, непритязательный парень. То, что он так выступил, произвело на всех большое впечатление.
С самого начала игры мы разорвали Шпоры. В первой же атаке соперника я выиграл верховую борьбу, а затем мяч попал ко мне на стороне поля Шпор. Я передал мяч налево на Садио, тот посмотрел и прострелил в штрафную. Удар с близкого расстояния заблокировал вытянувший правую руку вправо Мусса Сиссоко. Мяч попал ему в руку, и словенский арбитр Дамир Скомина указал на точку. С начала матча прошло двадцать пять секунд. Мо взялся пробивать пенальти. Он сделал ставку на силу, а не на технику, и мяч пролетел над прыгнувшим Уго Льорисом и едва не порвал сетку ворот.
С этого момента некоторые могут сказать, что это был не самый лучший финал всех времен и народов, но мне все равно, что они говорят. Я не был заинтересован в том, чтобы это был величайший финал, если бы мы его проиграли. Финал показал, что мы использовали весь свой опыт участия в больших матчах, весь свой опыт работы под давлением и весь свой опыт работы друг на друга, чтобы управлять игрой. Может быть, мы играли немного глубже, чем обычно, но я думаю, что мы всегда контролировали игру, и я не чувствовал, что Шпоры создали так много моментов. Али совершил несколько хороших спасений. Я могу вспомнить один удар со штрафного от Кристиана Эриксена, но Трент и Вирджил, который совершил невероятный забег назад, чтобы остановить Сон Хын Мина, и Жоэль и Роббо защищались блестяще; на самом деле все мы, как команда это делали. Чтобы выигрывать титулы и трофеи, нужно хорошо обороняться. Кейн вернулся после травмы, и мы не давали ему развернуться. Мы не допускали ситуаций, когда он и Сон могли бы нанести нам контратакующий удар, что является качеством их игры, которое они возвели в ранг искусства. А потом, за три минуты до конца, когда мы чувствовали себя настолько комфортно, насколько это вообще возможно при преимуществе в один гол, наступил момент.
Милли подал угловой, который был почти вынесен. Мы подумали, что снова была игра рукой, и все начали апеллировать к арбитру, но атака была продолжена. Жоэль отпасовал мяч, в итоге он оказался в ногах у Дива, и он пробил с левой ноги через Льориса в дальний угол. Два–ноль. Вот оно — свершилось. Куда бы я ни смотрел, было видно, что все знают, что мы уже почти почти выиграли. Вирдж рухнул на землю, когда мяч влетел в ворота, Роббо и Фаб бежали к Диву быстрее, чем на протяжении всей игры. Я не отставал, вытянув руки, крича во весь голос. Но это был еще не конец, мы положили одну руку на трофей, и я продолжал бежать, бежать и бежать. Затем прозвучал финальный свисток, и это было, наверное, самое лучшее чувство, которое я когда-либо испытывал в футболе.
Это было похоже на внетелесный опыт. Счастье, облегчение, избавление от всех забот. Вдруг проигранные финалы и упущенные трофеи стали для нас сносками, и вот я уже капитан команды, выигравшей Лигу чемпионов. Это было мечтой с тех пор, как я был ребенком, и мы с отцом были на «Олд Траффорд» в 2003 году на матче «Ювентус» - «Милан», и было так много событий, которые привели к этому моменту. Все, через что мы прошли как команда, все неудачи, все финалы, все разочарования, вся решимость вернуться сильнее — когда прозвучал финальный свисток, каждая мелочь на этом пути стоила того. Ты достиг вершины клубной игры, самого высокого уровня. Никто не может отнять это у нас. Нас будут помнить.
Я испытывал невероятные эмоции. Я сорвался, не в силах держать ситуацию под контролем. Я даже не пытался бороться с ними. Я был либо в слезах, либо на грани слез — вокруг меня царил хаос. А потом в суматохе на поле я увидел Юргена, который тоже был в слезах. Я подошел к нему и обнял его, а он просто сказал: «Мы сделали это!». Я уткнулся головой в его грудь и повторял: «Спасибо, спасибо».
Тот финал Лиги чемпионов для меня был больше, чем просто футбольный матч. Это была не просто победа, это было всё для меня как для игрока и как для человека. Наконец-то, наконец-то я почувствовал, что меня будут уважать как футболиста. Мы с Юргеном — эмоциональные люди, и вместе пережили немало неудач в «Ливерпуле». Я не заслуживаю того, чтобы меня ставили в один ряд с ним, потому что он был движущей силой всего, что происходило в клубе, но мы были двумя лидерами клуба, менеджером и капитаном, и мы оба были близки к тому, чтобы быть списанными со счетов как «почти победители».
Босс понял, через что мне пришлось пройти в плане капитанства. Все всегда возвращалось к Стиви и вопросам о том, как он это делал. Но Юрген помог мне стать самим собой. В тот момент, когда мы выиграли Лигу чемпионов, я вышел из тени, и у меня появилась своя история. Юрген помог мне пережить трудные моменты, все потрясения. И это был определяющий момент. Это был первый раз, когда я почувствовал, что люди уважают меня как игрока и как капитана. Не товарищи по команде и менеджер, а люди со стороны. Это был тот самый момент.
Теперь я знал, что нас будут помнить не как героических неудачников, а как великих людей. Больше никаких «если только». Больше никаких «а что, если». Вся эта душевная боль, все эти жертвы и страдания. Перелет домой из Базеля. Перелет домой из Киева. Конец матча против Волков. Знать, что поднятие трофея Премьер-лиги происходит в другом месте. Все эти неудачи ушли на второй план. Они больше не были мельничным жерновом. Это не то, что можно использовать для критики нас как команды. Они были частью нашей борьбы за то, чтобы добраться до сюда, и без этих неудач то, чего мы достигли в Мадриде в тот вечер, не имело бы такого значения. Сейчас наступил наш момент. Все эти неудачи делают еще более особенным тот момент, когда ты реально преодолеваешь черту. Когда неудача за неудачей, а ты продолжаешь идти вперед, продолжаешь после поражения, это становится еще более особенным.
Все это было у меня в голове, когда собирали сцену для вручения трофея, и, учитывая все, что Юрген сделал для клуба, я хотел, чтобы он поднял этот трофей. Когда мы стояли на поле и смотрели, как игроки Шпор получают медали, я наклонился к Милли и сказал ему, что мы с ним поднимем трофей вместе.
«Отвали, — сказал он так, как умеет только он. — Ты капитан, тебе и поднимать трофей».
Я сказал то же самое Юргену. И получил такую же реакцию. Конечно, для меня было большой честью поднять трофей, но в тот момент я также инстинктивно понимал, что для меня достаточно его выиграть. С моих плеч свалился груз целой жизни, в течение которой я стремился к признанию. Победы было достаточно. Это была моя мечта. Это все, что я хотел. Переступить черту — только и всего.
В конце концов, я прислушался к словам Милли и босса и, если честно, не слишком протестовал против того, что подниму его в одиночку! Президент УЕФА Александер Чеферин вручил мне трофей с большими ушами. Я услышал, как он сказал «поздравляю», но мое внимание было сосредоточено на другом, и я повернулся, чтобы пройти с ним несколько шагов к той части сцены, где ждали парни. Я хотел видеть своих товарищей по команде, когда я получу трофей. Я хотел смотреть на них, а не стоять к ним спиной. Я хотел видеть их лица и то, как они счастливы.
Я поднес трофей к ним, затем сделал небольшое движение, повернулся, поднял его над головой и, кажется, никогда в жизни так не кричал и не ревел. Я выпустил все это наружу. В какой-то момент после этого, когда мы шли по полю, радуясь вместе с болельщиками, я обратился к Десу Келли, интервьюеру BT, и попытался подытожить то, что я чувствовал. «На протяжении всей моей карьеру мне было непросто, — сказал я ему в какой-то момент. — Но я продолжал идти вперед — так же, как и эта команда».
Мне казалось, что я все выплеснул, но потом я оказался на другой стороне поля и увидел, что там стоит мой отец. Если раньше мне казалось, что я все выпустил, то теперь я отдал всего себя без остатка. Увидеть отца так скоро после победы в финале Лиги чемпионов, о которой мы с ним мечтали вместе, и после всего, что ему пришлось пережить...
Он стоял с семьями других игроков, и я подошел к нему, широко раскинув руки. Для меня это был момент, который должен был произойти. Я не знаю, как он туда попал, и не знаю, почему я там оказался. Как только я увидел его и мы обнялись, я так растрогался. И не только из-за наших мечт о том, что я выиграю Лигу чемпионов. А также потому, что я знал, через что ему пришлось пройти за последние несколько лет. За очень короткий срок он потерял брата, мать и сестру. Это почти уничтожило его. Моя бабушка тоже сыграла большую роль в моей жизни. Она была рядом со мной, когда мама и папа разошлись, и я приезжал к ней при любой возможности. В общем, на моего отца обрушилось то одно, то другое. Казалось, что наши объятия будут длиться вечно.
Когда мы вернулись в отель «Евростарс», я был эмоционально выхолощен. Можно подумать, что когда ты выигрываешь Лигу чемпионов, кайф длится всю ночь, и ты прыгаешь, смеешься, являешься душой и жизнью вечеринки, наполненной радостью от всего происходящего. Но у меня все было наоборот. Меня просто не было. Люди подходили ко мне поговорить, поздравить, а меня не было. Я как будто не мог этого принять. Я не мог поверить, что мы это сделали. Я не мог поверить, что этот поиск, который я вел, этот поиск самореализации и уважения, закончился. Для меня все встало на свои места, когда я увидел своего лучшего друга Райана. Вот так, спустя двадцать шесть лет с того момента, когда мы впервые оказались вместе в детском саду, мы стояли перед величайшим трофеем. Я не могу сказать, сколько матчей Лиги чемпионов мы смотрели вместе, когда росли, поэтому то, что мы вместе держим этот трофей, просто невероятно. Быть с ним в ту ночь значило для меня все.
Я знаю, что то, что я чувствовал, не было чем-то необычным. Я слышал, как спортсмены говорили об этом раньше. Ты так долго гоняешься за призом, что иногда, когда ты его выигрываешь, это приводит тебя в замешательство. Это потрясающе, но и здесь чего-то не хватает. Одна из тех вещей, которые двигали тобой, исчезла. Поиск, который доминировал в твоей жизни, закончен. Было что-то, что я не мог переварить, а в дни после завоевания трофея чувствуешь себя эмоционально истощенным — почти с похмелья — потому что хочешь ощутить прилив радости, но не знаешь, когда он снова наступит.
Я всю жизнь стремился в Лигу чемпионов, а сейчас просто не верил. Я пытался разобраться во всем этом, когда кто-то подошел ко мне и сказал: «Стиви здесь». Я оглядел комнату. Мы находились в подвальном помещении отеля, освещение было слабым, и я не увидел его. Кто-то указал на дальний угол. Стиви был там с несколькими своими друзьями и родственниками, прямо передо мной. Как болельщик «Ливерпуля», он был рад находиться там, но не для того, чтобы получить почести. Он всегда олицетворял собой многое из того, к чему я стремился, но он также был тем, кто стал для меня поддержкой, когда я принял от него повязку. Уже после первого года работы Юргена в качестве менеджера я разыскал его, когда был в отпуске в Лос-Анджелесе, и спросил, не могли бы мы пообедать.
Когда я чувствовал себя уязвимым, не знал своего места в команде и не был уверен, что меня хотят видеть в роли капитана — мы просидели с ним пару часов, и он был великолепен. Он сказал мне, чтобы я работал не покладая рук, был готов использовать свой шанс и старался наслаждаться тем, что в клубе работает отличный менеджер. Подойдя к углу комнаты, где он сидел, я подумал о его словах о том, что меня как капитана будут оценивать по тому, что команда выиграла. Я подошел и обнял его. Я спросил его, могу ли я сфотографироваться с ним, если принесу трофей.
«Не сегодня, приятель, — сказал он, улыбаясь так широко, как я никогда не видел, как он улыбался. — Это твоя ночь, иди и наслаждайся ею. Я здесь ни при чем».
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
