Д. Хэмилтон. «Только, чур, без поцелуев» Глава 4: Озолотиться в Мэнсфилде
Пролог: Если бы только футбол мог быть таким веселым...
Эпилог: Величайший менеджер всех времен... Даже если я сам так считаю
Хронология/Благодарности/Об авторе
***
Из всех цитатных высказываний, которые покинули уста Брайана Клафа, одним из самых проницательных мне показалось следующее: «Порой ты выигрываешь матчи в необычных местах — часто еще до того, как выйдешь на поле».
После его смерти, когда газеты напечатали колонки самых известных его цитат, я нигде не увидел этой строки. Но это был совет, который он в несерьезной форме часто передавал другим менеджерам. Некоторые из них, как я почувствовал, отмахнулись от него как от типичного клафизма или не совсем поняли, что он имел в виду. Я был там, когда Тони Бартон, выигравший Кубок чемпионов с командой, которую Рон Сондерс создал в «Астон Вилле», получил лекцию в кабинете Клафа. Клаф, как обычно, раздавал виски и быстро говорил. Пока Бартону впихивали в руку большой стакан (хотя у меня сразу сложилось впечатление, что он этого не хотел), Клаф жаловался, что сборная Англии должна мыслить более креативно как вне поля, так и на нем, и делать это на всех уровнях. ФА, сказал Клаф, еще не осознала, что мелочи имеют значение. Он начал излагать свою теорию. Бартон начал кивать головой в знак энергичного согласия. «Да, Брайан», — ответил он. Но, глядя на него, я подумал, что недоуменное выражение на лице Бартона говорит о том, что он не понял, о чем говорил Клаф. Казалось, что он слушает, как кто-то говорит на иностранном языке.
Разговор с Бартоном был способом Клафа объяснить, что подготовка вне тренировочного поля и правильное психологическое понимание игроков имеют первостепенное значение для успеха. Если бы менеджер с виски в руке потрудился попросить доказательств, Клаф бы их предоставил.
«Ноттингем Форест» выиграл Кубок Лиги у «Саутгемптона» в 1979 году после того, как он заставил игроков пить допоздна в ночь перед финалом на «Уэмбли». Он отвел их в отдельную комнату в отеле, заказал шампанского столько, что хватило бы на баркас, и громко повернул ключ в замке. «Никто не уйдет, пока все это не выпьем», — приказал он, указывая на стопку бутылок. Затем Клаф и Тейлор устроили водевильный спектакль о своем опыте в «Хартлпуле».
Через неделю или около того после финала я говорил об этом с Клафом. Он сказал, что забираясь в автобус игроки выглядели напряженными, и вели себя тихо на протяжении всей поездки. Он решил, что ему нужно их расслабить. Единственным способом сделать это была выпивка, и много выпивки. «Мы выпили целый чан этой дряни, — сказал он, — и за завтраком было много обескураженных глаз. Но я предпочитал это альтернативе, когда игроки лежат без сна в своей комнате до раннего утра, беспокоясь о финале Кубка». На следующий день «Форест» обыграл «Саутгемптон» со счетом 3:2.
Питер Тейлор также верил, что матч может быть выигран до того, как мяч будет разыгран с центра поля. Он считал, что сделал все, чтобы «Форест» сохранил Кубок чемпионов в четвертьфинале в 1980 году, наблюдая за соперником, берлинским «Динамо», когда команда выходила из раздевалки. Прежде чем попасть на поле, игрокам пришлось пройти 100 метров через автостоянку. Я помню, это была ужасно холодная ночь в Восточном Берлине. Сидя в ложе прессы, я надел четыре слоя одежды под тяжелым шерстяным пальто, а также лондонку, пару перчаток и шарф. Я все еще был убежден, что умру от переохлаждения еще до конца первой половины матча. Когда я выдыхал, мое дыхание почти замерзало, превратившись в твердую воронку льда.
«Динамо» вело 1:0 в первом матче и было фаворитом на выход дальше. Тейлор, однако, заметил, что немцы были странно смиренны и опасливы. В течение полутора минут, которые потребовались командам, чтобы добраться до стадиона, он видел, как они бросали нервные взгляды друг на друга, а затем на игроков «Форест». Он передал сообщение дальше. Тейлор утверждал, что «Форест» был настолько сосредоточен — с прямой спиной, стальной и непостижимый, — что «Динамо» стало бояться их с того момента, как открылись двери раздевалки. По его словам, выход на поле был для них слишком пугающим. Это был классический пример того, что одна команда была психологически сильнее другой. «Динамо» увидело, что «Форест» не боится, и само стало бояться.
После матча я стоял рядом с Тейлором, пока он давал пресс-конференцию под трибуной, а журналисты сгрудились вокруг него. Клаф благоразумно остался в теплой раздевалке. Тейлор все еще переживал матч, находясь в хорошем настроении после общей победы со счетом 3:2. Его глаза повсеместно закатывались, руки экспрессивно разбрасывались Дважды он чуть не ударил меня по лицу, пытаясь донести свою точку зрения. «Немцы выглядели напуганными, — продолжал он. — Они были так напуганы, что были похожи на зомби. Если бы между нашей раздевалкой и полем находилась букмекерская контора, я бы нырнул туда и поставил на нас. Мы выиграли это противостояние на парковке».
По словам Клафа, чемпионство «Форест» в чемпионате Англии — единственное в истории клуба — было предрешено в тот летний день, когда были опубликованы составы на сезон 1977/78. Клаф медленно скользил взглядом по списку: игра в первый день сезона — «Форест» против «Эвертона», «личная война» против «Дерби» на «Сити Граунд» через неделю, затем матч с «Арсеналом» в первую субботу сентября. Ему было все равно. Как всегда, Клаф не слишком переживал о сопернике. Он знал, что «Форест», только что вышедший в Первый дивизион, может сбить с толку букмекеров, которые оценивали их как почти безнадежных с шансами 30 к 1, просто еще одна из задних кляч в гонке, которую чистокровный «Ливерпуль» должен был выиграть галопом.
Интерес Клафа был вызван тем, что в день открытия в Мидлендсе играл другой клуб — еще более немодный, чем «Форест», который всего за два месяца до этого вылетел из Первого дивизиона. «Сток Сити» должен был встретиться с «Мэнсфилд Таун» на «Филд Милл». «Сток» проиграл матч со счетом 1:2 перед аудиторией менее 15 000 человек. Этот матч почти не волновал национальные СМИ; только местная еженедельная газета проявила к нему небольшой интерес. Но по дороге домой после неожиданной победы «Форест» со счетом 3:1 над «Эвертоном» в тот же день Клаф первым делом обратил внимание на результат «Стока».
«Филд Милл» был настолько унылым местом, что скромный домашний стадион «Форест» выглядел просто роскошным. Мэнсфилд был не тем местом, где ты хотел бы начать новый сезон — конечно, если ты был лучшим вратарем в Британии.
«Когда я посмотрел на то расписание, я чуть не подавился от смеха. Питер Шилтон в Мэнсфилде? Черт меня дери! Это все равно, что спросить Ричарда Бертона, не против ли он сняться в нескольких эпизодах сериала "Улица Коронации" [Coronation Street]», — сказал Клаф, когда мы говорили об этом в начале сезона, который ознаменовался десятой годовщиной чемпионства «Форест».
Клаф всегда хотел купить Шилтона, который в то время уже третий год прозябал в «Стоке». Вратарю было почти двадцать восемь лет, и он никогда не выигрывал трофеев. Его единственной медалью стало второе место в Кубке Англии в составе «Лестер Сити» в 1969 году. Пока «Ливерпуль» доминировал в местном футболе в середине семидесятых, а Шилтон трудился в наполненных дымом Гончарнях [прим.пер.: Город Сток-он-Трент — мировая столица керамики], Рэй Клеменс утвердился в качестве вратаря номер один в сборной Англии. За почти два с половиной года Шилтон сыграл всего в двух матчах, а в 1976 году он попросил больше не рассматривать его кандидатуру в сборной Англии из-за вечного разочарования быть под Клеменсом. Он вылетел вместе с «Лестером», а теперь снова смирился с тем же и в «Стоке».
Для Шилтона сезон тянулся непривлекательно. Были матчи с «Ноттс Каунти», «Блэкпулом», «Олдхэмом» и, где Клаф нашел его, на фоне Мэнсфилда. Клаф полагал, что день в Мэнсфилде будет для Шилтона как удар током. Если бы это было не так — Шилтон оглядел стоячие трибуны «Филд Милл» и понял, насколько быстро ему нужно уходить из «Стока» и начать новую жизнь в Первом дивизионе.
Он стал самым значительным подписанием «Форест» в их титульном сезоне. Без него Клаф и Тейлор не выиграли бы чемпионат. Вратарь, по словам Клафа, изменил динамику игры его команды.
Клаф и Тейлор за предыдущие двенадцать месяцев вырастили команду талантов, а затем посыпали ее опытом. Шилтон был топ-вратарем Британии. Вив Андерсон провел тридцать матчей за сборную Англии. Ларри Ллойд и Кенни Бернс надежно закрыли центр обороны. Арчи Геммилл был трудолюбивым и пронырливым. Впереди Тони Вудкок, худой и шевелюристый, был достаточно впечатляющим, чтобы его переманил «Кельн» в немецкую Бундеслигу. Гармоничное сплетение команды включало Мартина О'Нила, провидца в полузащите, и надежных, хотя и не впечатляющих профессионалов, таких как Джон Макговерн, Питер Вит, Иан Бойер и Фрэнк Кларк. А еще был несравненный Джон Робертсон.
Робертсон не был похож на спортсмена. У него был небольшой животик, и он часто приходил на тренировки небритым и с нечесаными волосами. Его кожа была цвета алебастра. На нем были длинноносые ботинки и джинсы. После тренировок он часто появлялся в баре клуба, чтобы выкурить сигарету и поиграть в слот-автоматы или викторины. На поле ему не хватало скорости. Но все это не имело значения.
Наблюдать за Робертсоном было привилегией. Он жался к бровке, его плечи ссутуливались, как у человека, ютящегося в дверном проеме от дождя. Но как только ему давали пас, он отправлялся в путь с мячом, приваренным к левой бутсе. Ему каким-то образом удалось протащить мяч назад, а затем обходить защитников. Этот трюк он выполнял с таким завораживающим мастерством, что казалось, будто все вокруг — зрители и игроки — на мгновение замерли, и только он и мяч движутся в преувеличенно замедленной съемке. Сколько бы раз ты ни видел, как он это делал, оставляя позади себя смущенного защитника, твои глаза никогда не уставали от этого, и ты никогда не терял чувства благоговения перед тем, как его ловкость прикосновения выводила его за пределы влияния опекунов. Ты также не мог понять, как именно ему это удавалось.
Когда Робертсон играл, я бы приплатил за то, чтобы сидеть в ложе прессы. Когда он тренировался на негостеприимных открытых полях, которые «Форест» использовал на берегу Трента, я регулярно стоял под проливным дождем, чтобы взглянуть на мастерство, которое другие могли увидеть только во время матчей.
«Форест» завоевал восхищение нейтральных болельщиков, которые хотели посмотреть на хороший футбол. Трудно не уважать команду, которая придерживается столь строгого кодекса поведения. Принципы Клафа, основанные на подходе Алана Брауна и Гарри Сторера по управлению людьми, запрещали инакомыслие, что означало запрет на споры с судьей или менеджером. Он не любил, чтобы его игроки отбивали подальше мяч, тянули время, не потакали симуляциям или жестоко показушничали.
«Все, чего я хочу, это чтобы мяч чистил траву — просто передавайте его туда-сюда. Нам не нужны хитромудрые. Нам нужны игроки, которые будут делать всё просто и быстро, и когда им скажут», — говорил он во время пятничных пресс-конференций, которые слишком часто проходили в тесном коридоре возле его кабинета. Клаф прислонялся спиной к стене, как будто отвечать на вопросы было для него утомительно. Казалось, ему не терпелось поскорее отправиться дальше.
Робертсон и окружавшие его творческие искры были обязаны ненавязчивым, менее гламурным работникам, которые отдавали им мяч. Как игрок, Джон Макговерн никогда не привлекал внимания зрителей, большинство из которых не понимали, зачем он вообще выходит на поле. Он бросался в глаза своей неказистостью. Когда он бежал, он выглядел неуклюжим с широко расставленными ногами, как утка, выныривающая из пруда. Но если снова посмотреть яркие моменты победных сезонов «Форест» в чемпионате Англии и Кубке чемпионов, то можно оценить его позиционное чутье, время, которое он создавал для себя на поле, его надежное распределение мяча, его бескорыстную работу и ту важную функцию, которую он выполнял рядом с более яркими фигурами.
Лишь позже я понял, что имел в виду Клаф, когда подписал Макговерна и так вызывающе заявил, что купил его, чтобы «научить играть других». Рядом с ним Арчи Геммилл никогда не стоял на месте, рыская повсюду. Ни одна травинка не была для него чужой. Ларри Ллойд и Кенни Бернс были столь же приветливы к форвардам соперника, как средневековые тюремщики. Подкат Бернса должен был быть подобен удару кольчужного кулака. Во время своих единоборств он увлекал мяч, а порой и игрока вместе с ним, в безопасное место. Со своими длинными светлыми волосами и хмурым выражением лица Бернс казался мне полудиким. Я помню, как впервые брал у него интервью и подумал, что он может съесть меня, как ребрышки. Ллойд обладал непреодолимой силой и, как и его партнер, дробил кости и сшибал мышцы.
«Мне нужны были два жестких ублюдка в центре четверки защитников — и я их получил», — так лаконично отозвался Клаф. Ллойд и Бернс охотились парой, вместе выбирая нападающего и пристраиваясь друг за другом.
В тот чемпионский год Ллойд и Бернс пережили ренессанс, Андерсон и Вудкок дебютировали в качестве игроков сборной Англии, а Робертсон не знал себе равных в качестве нападающего и творца. А Геммилл в последовавшем за аргентинским чемпионатом мира летнем матче против сборной Голландии забил один из самых возвышенно красивых голов, который украсил бы любой финал, гол настолько запоминающийся, что двадцать пять лет спустя он был превращен в балет в знак признания его художественности.
Но именно Шилтон был наиболее важен для «Форест». Именно его звездная игра, кульминация которых пришлась на апрельский день, когда безголевая ничья в Ковентри сделала их недосягаемыми для «Ливерпуля», оправдали финансовую веру Клафа и Питера Тейлора в него.
Хотя сейчас в это трудно поверить, но «Форест» был собран за гроши. Сегодняшний игрок «Челси» за несколько месяцев заработал бы столько, сколько Клаф и Тейлор потратили на завоевание чемпионской лиги [прим.пер.: Книга была написана и опубликована в 2008 году, так что сегодняшним игрокам «Челси» скорее всего для того же самого понадобиться пара дней]. Фрэнк Кларк пришел бесплатно. Ллойд был куплен за £60 тыс. Из остальных Питер Вит стоил £42 тыс., Макговерн — £35 тыс. и Геммилл — £20 тыс. Джон Миддлтон (предшественник Шилтона), Вудкок, Робертсон, Бойер, О'Нил и Андерсон уже были в клубе. До Шилтона только Бернс был куплен за шестизначную сумму — £150 тыс. у «Бирмингем Сити».
£270 тыс., вложенных в Шилтона — тогдашний рекорд клуба — вызвали всеобщее осуждение. Сначала Клафа и Тейлора осуждали за то, что они заплатили непомерную сумму за одного только вратаря. Если Шилтон был настолько совершенен, сказал один критик, то почему «Сток», купивший его за £325 тыс. у «Лестера», все так же шел на дно? Клаф и Тейлор никогда не сомневались в важности высококлассного вратаря как в плане спасений, которые он совершал, так и в плане психологического воздействия, которое он оказывал на команду. Клаф пытался подписать Шилтона в «Дерби» за £175 тыс. Сделка застопорилась и развалилась. Он снова пытался подписать его в «Лидс». Совет директоров уволил его до того, как он смог довести дело до конца. Шилтон не собирался убегать от него в третий раз.
«Нам немного досталось из-за Шилтона», — сказал мне Клаф. Мы шли с тренировочной площадки обратно в его кабинет, прогуливаясь под обеденным солнцем. Его руки были сложены за спиной, что делало его похожим на герцога Эдинбургского, инспектирующего ряд высокопоставленных лиц.
«В нас летело много всего — в основном оскорбления о том, что мы безответственно относимся к своим деньгам. Кто-то из нашего совета директоров спросил меня, зачем нам тратить столько денег на парня, который, возможно, не будет играть восемьдесят пять минут матча».
Клаф никогда не знал такой «ослепленной и глупой» реакции. При необходимости, добавил он, он заплатил бы за Шилтона и в два раза больше. «На самом деле, — сказал он, уточняя сказанное, — я бы заплатил почти любую цену. Если Тревор Фрэнсис стоил миллион, то и Шилтон тоже. Это было похоже на покупку картины, например, Констебла или Тернера, о которой ты знал, что через год или два она будет стоить в два раза дороже».
Мы дошли до поворота на «Сити Граунд», когда Клаф сказал: «Если хочешь знать правду, Шилтон выиграл для нас этот чертов титул. Я, конечно, ничего ему не сказал — в нашем клубе было достаточно одного парня с завышенным самомнением. У нас были Роббо, Вудкок, Бернс, Ллойд, Андерсон и лучшие профессионалы Фрэнк Кларк и Арчи Геммилл. Шилтон все еще был решающим фактором. Он отличался от других — был честным. Он совершил меньше всех ошибок, включая руководство».
Клаф был в самом разгаре своей речи и я не прерывал его. «Только представь, что ты центральный нападающий. Ты обходишь Ллойда и Бернса, или обыгрываешь Андерсона... а потом тебе нужно постараться переправить мяч мимо Шилтона. Это как грабитель банка, который обнаружил, что, как только он попал внутрь банка, на хранилище столько замков и засовов, что ему лучше сдаться и пойти домой. Никто, кто не видел этого, не поверит, как много Шилтон сделал для нас. Он выигрывал матчи и спасал их. Он был самым значительным подписанием, которое мы сделали в том сезоне — с большим отрывом».
Если бы Шилтон не сыграл в той игре в Мэнсфилде, то, по мнению Клафа, он перешел бы в «Форест» гораздо позже, возможно, осенью. «Мэнсфилд? Что ж, он должен был знать, что он получит гораздо лучше. Это значительно упростило нашу работу по его подписанию. Если бы нам пришлось подождать месяц или около того, бог знает, что могло бы случиться, и где бы мы были в таблице».
Статистика подтверждает, что Клаф одобрял Шилтона. Клаф и Тейлор считали, что шансы «Форест» на титул должны быть основаны на том, как мало голов они пропустят. «Мы наставляли о сухих матчах утром, днем и вечером. Мы наставляли их до тех пор, пока у нас не пересохло в горле, и наши слушатели устали от наших разговоров о них».
«Форест» выиграл четыре из пяти первых матчей (проиграв только «Арсеналу»), но при этом пропустил шесть голов: один от «Эвертона», три от «Арсенала» и два от Волков. Джон Миддлтон, игравший в первых пяти матчах, был достойным кипером, членом сборной Англии до 21 года. Но он не был Питером Шилтоном. С Шилтоном в составе «Форест» пропустил следующие шесть мячей лишь за четырнадцать матчей, и эта серия продолжалась до декабря. В том сезоне Шилтон пропустил всего восемнадцать голов в тридцати семи матчах Лиги (три из них в одном матче, против «Норвича») и отыграл двадцать три матча на ноль — любимые Клафом и Тейлором сухих матча. Ни одна команда не завоевывала титул, пропустив так мало голов (24).
Клаф всегда старался подчеркнуть, откуда взялся импульс для подписания Шилтона. «Ты можешь подумать, что Питер Тейлор был движущей силой нашей одержимости Шилтоном», — сказал он. Если честно, добавил он, можно ожидать, что Тейлор, как бывший вратарь, будет страстно желать приобрести кого-то, кто, по его мнению, был лучшим в своем деле — или, по крайней мере, потенциально лучшим, когда «Форест» купил его.
«И Тейлор всегда давил по поводу Шилтона, — продолжил Клаф. — Но нужно помнить, что я был центральным нападающим — и неплохим, если заглянуть в книги рекордов. [Клаф всегда напоминал о своем собственном рекорде по забитым мячам, так он им гордился]. Браконьер всегда знает, кто лучший егерь. Ну, парень с номером девять на спине всегда знает, кто лучший вратарь — и насколько он ценен. Я хотел Шилтона, потому что знал, что как только он окажется в приличной команде, он будет в ней блистать».
Клаф рассказал о том, как он наблюдал за развитием карьеры Шилтона. Когда он был молодым парнем, «совсем еще подростком», он не выглядел неуверенным и нервным, как другие киперы того же возраста. Он командовал в своей зоне и обладал первоклассным позиционным чутьем. Он смотрел на него и думал: «Насколько же хорошим ты будешь?».
К этому времени мы были в кабинете Клафа, и он наливал виски. «Команда с нормальным вратарем всегда играет с опаской, — сказал он. — В глубине души она думает: "Неважно, что мы делаем — парень в воротах может ошибиться". Когда Шилтон был в воротах, это придавало остальным больше уверенности. Она распространялась по всей команде. Мы наслаждались самими собой. Защитники чувствовали себя в большей безопасности, а нападающие считали, что если мы сможем забить гол, то вероятность того, что соперник не забьет на другом конце поля, будет более чем равной. Вот как надо выигрывать титулы, и именно так мы и выиграли свой».
Тейлор тоже так думал: «С приходом Питера Шилтона мы стали другой командой, — сказал он мне однажды. С ним у нас был шанс. Без него мы бы не справились».
На первый взгляд, Шилтон и Клаф были идеальной парой. Высокие стандарты, которые Клаф требовал от игроков, Шилтон обеспечивал как базовую услугу. Он был образцовым профессионалом. Он был щепетилен в том, что носил и как выглядел. Его одежда всегда была стильной и безупречной (в «Лестере» он носил белый вратарский свитер), и он всегда носил с собой набор для ухода за собой. Его подход к футболу был скрупулезно упорядочен, как план военного сражения. Он анализировал игру, свою и соперников, и усердно тренировался, работая над своей силой мышц, а также над основной вратарской техникой. Как и Клаф во времена своей карьеры, Шилтон гнался за совершенством: каждый недостаток, каждый порок выискивался в попытке его устранить. Клаф сказал, что он пытался подписать игрока того типа, который, как он знал, одобрил бы Алан Браун. «Ему бы понравился Шилтон. На самом деле, он поставил бы его в центре раздевалки и сказал бы всем быть похожими на него. Вот насколько он был хорош...».
Шилтон покинул «Лестер», потому что считал, что клуб никогда не купит качественных игроков, необходимых для того, чтобы стать крупной силой. Он покинул «Сток», потому что сомневался в дисциплине и приверженности клуба и, как правильно рассчитал Клаф, думал, что его карьера увянет во Втором дивизионе. В «Форест» он наконец-то нашел команду менеджеров, которые покупали хороших игроков, настаивали на дисциплине и самоотдаче и разделяли его высокие амбиции. Но даже стабильность Шилтона не помешала «Форест» стать «исполняющим обязанности» лидера Первого дивизиона. К команде относились с пренебрежением, как к задающему тон в беге на треке. Предположительно, «Форест» собирался сделать Первый дивизион интересным в соревновательном плане, вырвав максимум скорости из группы преследователей и вежливо уйдя на вторые роли.
Если бы вы попросили меня выбрать период, когда, по моему мнению, Клаф был самым лучшим, самым ярким и самым конфронтационным, я бы безоговорочно выбрал титульный сезон. В нем чувствовалась самоуверенная жизненная сила: он снова на вершине, набивает оскомину своим критикам и наслаждается этим. Зачастую, надо сказать, это проявлялось в запредельной и неуместной грубости. Я часами сидел в коридоре возле его кабинета в ожидании хоть крошки цитаты. Иногда он проходил десять шагов от своего стола до главного офиса и игнорировал меня. Я знал, или, по крайней мере, думал, что знал, что это своего рода церемония посвящения, битва воли, чтобы проверить, как долго я готов терпеть. Я твердо решил, что ничто не сдвинет меня с места. Он должен был сказать мне, чтобы я уходил, и он обычно так и делал — своим «Отвали».
В те дни Клаф много играл в сквош. Корты, которые он использовал, находились на крикетной площадке Трент Бридж. Однажды утром я пошел посмотреть как он играет. Он бил по мячу, совершая либо длинные, косые удары с задней линии корта, либо короткие удары спереди. Когда в конце концов он увидел, что я смотрю на него, он закричал на меня: «Убирайся, пока я не намотал ракетку на твою голову. И я это серьезно». Его голос эхом разносился по корту, отскакивая от стен, так что я услышал сообщение три или четыре раза. Вернувшись на «Сити Граунд», другой журналист спросил его, хорошо ли он поиграл. «Да, — мгновенно ответил он. — Я представлял, что мяч — это твоя голова».
Когда он вернулся загорелым из отпуска в середине сезона, я попытался сделать ему комплимент по поводу того, что он выглядит таким здоровым. Неверный ход. «Я выгляжу так, потому что не видел тебя целую неделю», — сказал он и скрылся в раздевалке.
На пресс-конференциях в первой половине того сезона Клаф тыкал пальцем, как штыком, или размахивал ракеткой для сквоша в сторону любого, кто имел наглость предположить, что «Форест» может оказаться недостаточно солидным, чтобы взять титул. «Ты просто, черт возьми, подожди и увидишь. Мы лучше, чем ты, мать твою, думаешь».
В том сезоне, задавая ему вопрос, я назвал «Ливерпуль» лучшим клубом страны. Это все равно, что сказать Аве Гарднер, что она не самая красивая женщина в помещении. Клаф скривил губы. Он с отвращением отвернулся от меня и толкнул дверь в свой кабинет, выплюнув ответ: «"Ливерпуль" не является лучшим клубом в стране — потому что мы им являемся». Эта цитата, которую я отправил в телеграмме, разошлась повсюду. Он сказал это снова, спустя несколько месяцев, потому что знал, что это все равно что чиркнуть зажженной спичкой по сухой соломе. Конечно, это вызвало недовольство «Ливерпуля» — команда, как и весь Первый дивизион, с трудом приспосабливалась к стремительному восхождению «Фореста».
В нем не было заметно никаких признаков неуверенности в себе, только неохотное признание того, что пройдет некоторое время, прежде чем остальные оценят сейсмические движения, происходящие в Первом дивизионе. Происходила существенная перестановка сил, и «Ливерпуль», как действующий чемпион Англии и обладатель Кубка чемпионов, был оттеснен на второй план.
Титульный год усилил антипатию Клафа к «Ливерпулю». После ухода из «Дерби» он завидовал превосходству «Ливерпуля», которое наступило после окончания эпохи Билла Шенкли: «Ливерпуль» выигрывал то, что выиграл бы «Дерби», если бы им по-прежнему руководил Клаф. Когда «Форест» добился успеха в Первом дивизионе, он почувствовал, что «Ливерпуль» не отнесся к ним (или к нему) с достаточным уважением. По его мнению, «Ливерпуль» считал «нас группой деревенских мужланов, которые не заслуживают того, чтобы находиться с ними на одном поле». Эти ребята так долго наслаждались всем по-своему, что не могли смириться с тем, что кто-то другой вытеснит их с дороги, чтобы собрать трофей или два. Они ненавидели нас за это».
После девятнадцати матчей, почти в середине сезона, «Форест» опережал «Эвертон» на одно очко и был на шесть выше «Ливерпуля». Двадцатая игра была против «Манчестер Юнайтед». На «Олд Траффорд» за неделю до Рождества осознание того, что «Форест» — это серьезно на самом деле, осенило «Ливерпуль» и всех остальных. Разгром «Юнайтед» со счетом 4:0 стал настолько изысканной декларацией о намерениях, настолько символизирующей изящную и образную форму команды, что тем, кто все еще сомневался в «Форест», пришлось отбросить эти сомнения. Наконец-то «Форест» Клафа и Тейлора заслужил серьезное внимание. «Мы показали всем умникам из СМИ, что достаточно хороши, чтобы выиграть титул, — заявил Клаф. — Мне это понравилось».
Клаф и Тейлор также понравилось кое-что еще. Последний матч руководя «Дерби» они провели на «Олд Траффорд». В разгроме «Форест» над «Юнайтед» была прекрасная симметрия. Спустя годы, вспоминая о нем во время предсезонного турне, Клаф сказал мне: «Менее чем за пять лет до этого я сидел на "Олд Траффорд", не желая ни смотреть на Сэма Лонгсона, ни разговаривать с ним. И Сэм Лонгсон не хотел ни смотреть на меня, ни разговаривать со мной. Мы не могли заставить себя сказать друг другу ни одного вежливого слова, и мы с Тейлором знали, что для нас это конец. Это был ужасный день. Поэтому по дороге из Манчестера, после того как мы как следует накостыляли "Юнайтед", я некоторое время сидел в автобусе в тишине. Я повернулся к Тейлору, он повернулся ко мне, и мы оба знали, о чем думает другой. Мы просто вместе вспоминали...».
Третий из четырех голов, забитых «Форест» в тот день, воплотил в себе мастерство и дух, которые привели их к чемпионскому титулу. «Форест» смертельно контратаковал. Удар защитника головой с края собственной штрафной был подхвачен Геммиллом, который прорвался так быстро, что «Юнайтед» сильно растянулся. Их игроки полузащиты слишком поздно осознали опасность. Геммилл преодолел один подкат, провел мяч на половину поля соперника по правой бровке и совершил смелый, взвешенный кросс на Робертсона. Оказавшись на пространстве, Робертсон непринужденно обошел вратаря, как он мог бы сделать на утренней тренировке в понедельник, и переправил мяч в пустые ворота. С соревновательной точки зрения матч был окончен.
«Ливерпуль» приехал на «Сити Граунд» в День подарков и сыграл вничью 1:1. Через пять дней там же был обыгран «Эвертон» со счетом 1:0. Вот убедительное доказательство того, что «Форест» будет трудно поймать. Ни во время матча с «Ливерпулем», в котором «Форест» угрожал доминировать, ни после него чемпионы не выглядели способными их превзойти. В поведении «Форест» появилась развязность, которая напрямую вытекала из высокомерия менеджера. «Я не думаю, — сказал Клаф, — что "Ливерпуль" когда-нибудь сможет в это поверить. Я видел, как они все время ждали, что мы споткнемся и вернем им титул, как будто мы стащили трофей из шкафа на полдня».
После Рождества «Форест» было не остановить. «Арсенал» был обыгран 2:0, Челси разгромлен 3:1, а «Вест Хэм» и «Ньюкасл» — 2:0 каждый. Вполне уместно, что заключительная игра сезона была сыграна на «Энфилде», через две недели после того, как «Форест» выиграл титул с четырьмя матчами в запасе. «Ливерпуль», все еще ошеломленный всем этим, аплодисментами проводил их на поле. «Мне это понравилось», — сказал Клаф с намеком на озорство. «Форест» выиграл чемпионат с отрывом в семь очков в эпоху, когда за победу давали только два очка.
В апрельский день, когда «Форест» получил трофей чемпиона Англии, перед безголевой ничьей с «Бирмингемом», Клаф и Тейлор вышли на поле «Сити Граунд», безупречно одетые в клубные блейзеры и галстуки, чтобы получить медали и признание толпы. Походка Клафа была бодрой. Поприветствовав толпу, он едва взглянул вокруг себя, пока не взял в руки красивый трофей, который он сжимал в руках, как младенца. Тейлор, на полшага позади него, взял свою медаль и очень недолго держал ее полуопущенной, как будто это действие смущало его. Когда команда выстроилась в линию через центр поля, как войска перед инспекцией, Тейлор встал рядом с Шилтоном и немного впереди него. Он полуобернулся и протянул руку в его сторону, как бы показывая, что толпа должна выразить свою признательность вратарю за то, чего он достиг за предыдущие восемь месяцев.
Ассоциация футбольных журналистов признала Кенни Бернса Лучшим игроком года. Бернс, необходимо еще раз подчеркнуть, провел замечательный титульный сезон, свой первый сезон в качестве центрального защитника. В предыдущем сезоне он забил девятнадцать голов за «Бирмингем». Его трансформация, как в личном, так и в профессиональном плане, стала неотразимой историей человеческого интереса, которая подвела итог масштабам того, чего добился «Форест». Это было похоже на басню с моралью: футбольный грешник раскаялся. До того как «Форест» подписал его, дисциплинарные проблемы преследовали Бернса в начале его карьеры и умаляли его мастерство. Его воспринимали как угрюмого и надутого человека, чей дух соперничества мог перерастать в боевую злобу.
Вопрос заключался в том, сможет ли кто-нибудь управлять им достаточно жестко — действительно ли Бернс в свои двадцать четыре года хотел, чтобы им управляли, — чтобы его природная агрессивность усиливала, а не мешала его игре. Решение Клафа и Тейлора перевести Бернса из нападающих в центральные защитники многое сказало об их суждениях и вере в него. То, как Бернс отреагировал на это, взяв под контроль свой характер и направив его в позитивное русло своей игры, многое говорит о его прилежании и способности меняться. Он также показал, насколько проницательно он умеет читать игру. Для него это был сезон искупления. Ему была показана всего одна желтая карточка.
Однако коллеги-профессионалы выбрали Шилтона Лучшим игроком года по версии PFA — награда тогда только зарождалась и была омрачена давней традицией вручения премии футбольных журналистов — Стэнли Мэтьюз стал ее первым лауреатом в 1948 году — поэтому голосование за Бернса вызвало гораздо больше шума. Если не считать всего остального, Шилтон заслужил награду за сейв, который обеспечил победу в чемпионате над «Ковентри»: акробатический прыжок и кончики пальцев отклонили удар Мика Фергюсона, который летел в верхний угол. Фергюсон покачал головой, не в силах поверить в чудо, свидетелем которого он только что стал. Этот момент определил Шилтона в «Форест» даже больше, чем его безупречная игра два года спустя в финале Кубка чемпионов против «Гамбурга».
С ноября 1977 года по декабрь 1978 года «Форест» провел сорок два матча без поражений, что, по мнению Клафа, было равносильно завоеванию еще одного чемпионского титула. Он очень гордился этим достижением и еще больше гордился серебряной салатницей в память об этом подвиге. На ней был выгравирован результат каждого матча. Он держал тарелку в руках и смотрел в нее, рассматривая собственное отражение и позволяя свету поймать названия команд, которые не смогли победить «Форест». «Просто прекрасно», — повторял он, словно не в силах поверить в рекорд, который установил «Форест».
«Я расскажу тебе, как мы это сделали, — сказал он. — Если мы становились слишком возвышенными и могущественными, я просто созывал командное собрание и обходил комнату. Я мог указать на Роббо и сказать: "Когда я пришел сюда, ты был бродягой, а теперь ты лучший нападающий в футболе". Я мог сказать Бернси и Ллойди, что без меня они оба оказались бы на свалке. Я мог указать на Фрэнка Кларка и сказать, что только что подарил ему лучшие годы его карьеры после того, как "Ньюкасл" выбросил его на обочину».
«И если я когда-нибудь захотел опустить Шилтона на ступеньку-другую, я мог обратиться к нему в раздевалке и сказать: "Не забывай, умник, что ты играл в Мэнсфилде до того, как я тебя подписал. В гребаном Мэнсфилде!" А потом я спрашивал его: «Хотел бы вернуться туда?"».
***
Хотите поддержать проект донатом? Это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
