«В молодости у меня был пульс 47. У спортсмена должно быть большое сердце»
Вспоминаем Александра Аверьянова — футболиста и человека с большим сердцем. Вчера его похоронили в Москве на Востряковском кладбище
… Как-то пришёл на базу «Крыльев» и застал Николаича и президента клуба Бориса Валькова в глубокой задумчивости.
— Не знаешь, случайно, сколько стоит вагон сахара? — вдруг спросил кто-то из них.
Оказалось, что одного из наших игроков захотел приобрести какой-то украинский клуб, и вот такой способ оплаты он предложил.
Трансфер, насколько помню не состоялся, хотя история для тех лет была типичная. Однажды «Крылья» и вовсе обменяли футболиста на комплект формы на сезон…
Футбол 90-х — это вообще был немного другой вид спорта по сравнению с нынешним. Другие поля, другие деньги (не столько даже суммы, сколько их происхождение и пути следования), совершенно другая субординация. Тогда почти за все отвечал главный тренер, и именно от него зависело — будет ли у клуба человеческое лицо, или он превратится в тупую машину по сохранению места в своей лиге.
Аверьяновские «Крылья» — все запомнили именно как команду с человеческим лицом.
Это было в первую очередь про футбол — про тактику и «физику», про тренировочный процесс и создание коллектива. Поэтому команду и обожали болельщики: их же не обманешь, они всегда видят — есть у неё душа или нет. «Крылья» тех лет не блистали, но не фальшивили — вот люди и потянулись на стадион.
Рекорд посещаемости домашних матчей имени Александра Аверьянова — лучшее доказательство. Он был установлен 3 апреля 97-го, в матче четвёртого тура чемпионата. Самара открывала футбольный сезон в роли лидера турнира, не потерявшего вдали от родных стен ни одного очка. Плюс и соперник подъехал тоже подходящий — грозная в те годы «Алания», серебряный призёр прошлого сезона. Короче, все предпосылки аншлага были налицо.
Но действительность превзошла ожидания — билеты в кассах закончились где-то за полчаса до начала игры. Точнее, сами бланки, их по привычке напечатали около 20 — 25 тысяч, при том, что официальная вместимость деревянных трибун «Металлурга» равнялась тридцати восьми.
И тогда произошло то, чего в современной жизни уже просто не представить — главный тренер футбольной команды убедил милицейское начальство просто открыть ворота стадиона и запустить вообще всех!
Сколько зрителей было на той игре на самом деле? Честно говоря, эта цифра — 44 000 — вошла в историю с моей легкой руки, я просто написал своё любимое число. Но, с учетом того, что людей набилось гораздо больше, чем мог и, наверное, должен был вместить стадион, она недалека от истины. Может, ещё даже и занижена чуток…
Но хорошо, что планка установлена именно на этой высоте. Потому что у новой самарской арены, если она когда-нибудь заполнится под завязку, остаётся шанс побить рекорд. Но тут всего-то нужно — чтобы команду любили так, как это было во времена Александра Аверьянова.
Нет, точнее даже — благодаря ему.
Вера во всемогущество главного тренера футбольной команды была тогда почти абсолютной.
16 марта 1996 года «Крылья Советов» провели один из своих самых героических матчей того времени. Когда мы приехали в аэропорт «Курумоч», чтобы вылететь в Волгоград, началась такая снежная буря, что в ужасе замерли не то что самолёты — встали автобусы и даже такси. В результате, команда полтора дня околачивала груши в аэропорту, потом, едва в небе обнаружился минимальный просвет, рванула-таки на игру и ближе к полуночи завершила ее вничью с грозным соперником, будущим бронзовым призером первенства.
И вот, после всех этих приключений, родная газета дала мне достаточно нетривиальное задание — поговорить с пилотом нашего чартера. И, в том числе, задать ему такой вопрос — а не главный ли тренер команды настоял на том, чтобы самолёт бросил вызов непогоде?
— Аверьянов? А кто это? — простодушно переспросил лётчик. И подробно объяснил, как и кем принимаются подобные решения.
Я оставил эту фразу, и на какое-то время она стала в редакции хитовой. Но, пока после выхода газеты не побывал на базе, находился в легком напряжении, скрывать не буду.
— Вот ты написал, конечно, — по-доброму усмехнулся Николаич. И больше к этой теме не возвращался.
Даже при том, что тогда у журналистики были совершенно другие стандарты и горизонты, кто другой такую фамильярность, думаю, не простил бы…
Вообще, для футбола это совершенно нетипично — до чего же Александр Николаевич по-доброму относился к людям и насколько спокойно встречал разные мелкие неудобства и житейские сложности. «Крылья» никогда не гнались за роскошью, не колотили понты и вообще во всем руководствовались здравым смыслом. Прочно стояли на земле, словом. Только с годами до меня стало доходить, до чего же это важно. И в футболе, и вообще в жизни.
Хотя, с другой стороны, кто знает — может, именно это отсутствие внешнего напускного лоска и помешало Аверьянову обратить на себя внимание больших клубов, тренер-то он был замечательный. Об этом можно судить хотя бы по тому, сколько футболистов, игравших у него в той же Самаре, и сами стали очень неплохими тренерами…
Однажды мы и сами были в шаге от большого спортивного успеха. Сейчас Самара как-то подзабыла эту игру, но 28 мая 97-го «Крылья» были в шаге от от выхода в финал Кубка России. У меня до сих пор перед глазами, словно играли вчера — прострел с фланга, Циклаури вылетает на мяч, защитник «Локомотива» откровенно валит Зурика на землю, но этот гдденнш Левников как будто бы смотрит в другую сторону… Одного из самых мерзких судеек того времени за такое, конечно, дисквалифицировали, но нам было не легче. А забей «Крылья» первыми — эх, с нашей тогдашней обороной мы ни за что не отдали бы этот полуфинал!
Когда искал обзор игры с «Локо», хотел увидеть именно этот эпизод, но москвичи даже не включили его в хайлайты. Зато, глядя на картинку, вспомнил другую историю, может, даже и более интересную.
В то время, и сейчас в такое уже сложно поверить, «Локомотив» чаще всего играл в жёлтом, причём считал эту форму счастливой для себя. И вот «Крылья», пользуясь правом гостей выбирать цвета, сами вышли на игру в футболках именно этого цвета — Николаич решил, что так будет на фарт. И рассказал в подтверждение одну давнюю-давнюю историю, которая подтолкнула его к такому решению.
В 69-м «Судостроитель» из Николаева, где Аверьянов начинал свой путь в большой футбол, вышел в четвертьфинал Кубка СССР и играл в Москве с «Торпедо». А тогда снимали какой-то художественный фильм — я не помню не то что его названия, но даже и не уверен, что он вообще увидел свет — в котором звездная команда играет в «Лужниках» против каких-то колхозанов и, наверное, уступает им. И вот, команду из Николаева, которая, хоть и играла далеко не в высшей лиге, но с экипировкой проблем не имела, обрядили в какое-то рваньё. Понятно, что все это было задумано только для того, чтобы на экран попало только несколько кадров из этой игры, но футболисты из Николаева настолько вошли во вкус, что грохнули грозного соперника, а Аверьянов в той игре ещё и забил.
Увы, в следующий раз маскарад не помог. А ещё через пару лет Николаичу, уже с «Ураланом» из Элисты, снова очень не повезло в кубковом полуфинале с «Локо»: обиднейшее поражение в овертайме, стоившее ему работы. Хотя команду он собрал интересную. Если ничего не путаю, именно «Уралан» при Аверьянове стал вторым в России клубом после ЦСКА, который в обороне начал играть в линию. По крайней мере, точно помню, с каким увлечением он рассказывал об этой тактической перестройке и о том, сколько новых на тот момент нюансов ему удалось обнаружить в этой схеме.
Он работал там, куда позовут, и столько, сколько позволяло здоровье. Находка — так Находка, Андижан — так Андижан, и «Кунцеву», ставшему последней строчкой его биографии, отдавал столько же сил и души, сколько и любому клубу высшей лиги.
И везде его вспоминают с добром и теплотой.
У Александра Аверьянова была очень яркая и насыщенная самыми разными событиями жизнь. И поэтому, когда он предложил мне вместе поработать над книгой про самарский этап его карьеры, я попытался переубедить Николаича, чтобы он рассказал обо всем. Я предлагал самые разные форматы повествования и не сомневался в том, что в любом случае это будет бестселлер. Но Самара и «Крылья» настолько запали ему в душу, что он не хотел говорить ни о чем другом. Общаться с ним всегда было в радость, но в творческом плане такая работа меня привлекала не слишком — как мне казалось, она едва ли дала бы что-то новое.
Николаич, конечно, сделал так, как считал нужным. И в результате получилась книга, очень похожая на ее автора — спокойная, глубокая и честная.
Написанная человеком с большим сердцем. фото — sports.ru, kc-camaraderie.ru, из личного архива автора
