У «Спартака» лицо Доменико Тедеско. Что команда потеряет с его уходом?
Прощание домашнего стадиона «Спартака» с Доменико Тедеско выглядело трогательным и спонтанным, а потому немного неуклюжим. Леонид Федун, говорящий в микрофон в толпе людей, неотличимый от нее визуально, без минимально необходимых в этой ситуации сценографических решений — это хорошо? Да, потому что естественно и человечно. Нет, потому что во всей этой ситуации должен быть определенный пафос и продуманность, а смотрелось это так, будто попросили произнести тост человека, который собирался, скорее, послушать чужие выступления.
Лучшими сценами были короткая речь на русском самого тренера и его стремительная пробежка сквозь почетный коридор. Но что ему и двум помощникам теперь делать с этими громоздкими багетами с сувенирными футболками? Представьте на секунду день отлета Доменико из России. Легко представить, кстати, потому что совсем недавно так улетал обожаемый фанатами Массимо Каррера, которого сотни людей провожали в аэропорту, помогая итальянцу толкать багажную тележку. И вот — вернемся к сценке из ближайшего будущего — проводы Доменико. Фанаты в масках, тележка, на которой аккуратно, слоями, разложены опрятные чемоданчики: три побольше, пять средних, два сверху. И на всем этом багаже Тедеско, аккуратно обмотанная стретч-пленкой, — рамка с сувениром. А дальше ведь ее только в ручную кладь…
Но Доменико увезет из России не только все эти корзины, картины и картонки. Из «Спартака» в очередной раз уезжает носитель клубного темперамента. Дирижер, определяющий амплитуду поведения всей команды.
Каким был «Спартак» Тедеско? Он был гладиатором, которому нравилось каждый раз выходить против смерти. Он был немного слишком взвинченным. Как будто его только что перед выходом на поле погладили против шерсти. Это темперамент самого Тедеско, целиком состоящего из энергичной жестикуляции рук, из подпрыгиваний и падений на колени, из судорожных оттягиваний медицинской маски с лица и последующих ее туда натягиваний. Его заклинание «пуш-пуш» приучило команду мгновенно включаться в прессинг. Его главные футболисты, ипостасные воплощения тренера на поле, — это Джикия, Жиго, Ларссон и особенно Соболев. Играющие всегда как будто на грани исступления и даже истерики.
Доменико уезжает. Каким останется этот «Спартак»? Сможет ли он быть таким же при тренере другого темперамента, другого публичного поведения? Дело ведь не только во внешних проявлениях. Это у тренера его жесты — просто часть внешнего облика, а у команды с таким поведением связаны бойцовские качества вообще. Стремление и умение проживать каждый матч как последний.
Сможет ли Соболев при другом тренере играть так же, чтобы земля летела из-под шипов? Ведь «Спартак» довольно, если не сказать — полностью, зависим от модели поведения своего тренера. Вспомним команду Олега Кононова. Не правда ли, на фоне нынешней она покажется нам несколько анемичной? Там были проблески интересной, умной игры, но не было ощущения сплоченной, безжалостной к сопернику стаи. А при Каррере, если вспоминать слой поглубже, стая была. Были свои жесты, элементы игры на публику и с публикой, и публика это ценила.
С другим тренером «Спартак» снова сменит лицо. Или маску. В любом случае предполагается какое-то пластичное, легко меняющее форму содержание. Но если эстетика порывистых движений и ощеренных пастей сменится культурой сдержанных похлопываний ладонями и доброжелательных улыбок, не будет ли это означать и радикальную смену самого игрового стиля?
«Было бы, что менять», — можно заметить на это. Действительно, «Спартак» стилистически в последние годы нестабилен и даже всеяден. Похоже, единственным требованием, которое к нему предъявляют болельщики, начиная примерно с эпохи тренера Карпина, становится требование самоотдачи. Но тогда слова каждого приходящего в «Спартак» тренера о том, что это самый большой и важный клуб в России, — просто вежливые слова. Какой бы он ни был большой и важный — потерпит, подстроится, подвинется. И станет на год-два-три таким, как его тренер.
