Робби Фаулер. Моя футбольная жизнь: 9. Вызов в сборную
***
***
В том, оказавшемся блестящим сезоном для меня лично, я получил свой первый вызов в старшую сборную Англии. Терри Венейблс несколько раз наблюдал за мной и в последний раз, когда он был на Энфилде, он разыскал меня и попросил продолжать делать то, что я делаю, и я получу вызов. Сколько раз я уже слышал это раньше? На этот раз, однако, я был вдвойне рад поверить ему, так как Евро-96 был уже за углом. Skinner, Baddiel и The Lightning Seeds были в музыкальных чартах, футбол возвращался домой и каждый из нас хотел быть частью этого. Однако главным препятствием для меня были игроки, с которыми я боролся за место в этой команде, не говоря уже о месте в стартовом составе или выхода со скамейки запасных. Абсолютно точно, чтобы начать игру, и, вероятно, первое имя в списке команды Венейблса или любого тренера, было за Аланам Ширером — просто лучшим нападающим в Премьер-Лиге.
Поскольку турнир проводился в Англии, состязательных игр не было почти два года, но в череде товарищеских матчей, приведших к 1996 году, Ширер наладил отличное интуитивное партнерство с Тедди Шерингемом. Они, казалось, более или менее гарантированно начинали матчи в старте. После них было еще много желающих — Лес Фердинанд, Питер Бердсли, Энди Коул, Стэн Коллимор, Иан Райт, Ники Бармби, Роберт Б. Фаулер... все хотели попасть в эту команду из 22 человек, но кто-то, где-то на этом пути, должен был остаться разочарованным. Тем временем я цеплялся за слова ободрения Эль Тела. Я делал свое дело, забивая красивейшие голы практически каждую неделю и держа Ширера в поле зрения, но когда мы оставили Новый год позади и направились к Пасхе, я начал терять надежду.
Как это часто бывает, как раз в тот момент, когда я начал отпускать свои мечты о том, чтобы пройти отбор, я получил-таки свой шанс. Я попал на скамейку запасных во время товарищеского матча с Болгарией на Уэмбли и провел большую часть второго тайма, разминаясь. На 75-й минуте я получил разрешение раздеться и приготовиться и с чуть более чем десятью минутами, оставшимися до конца игры, я был выпущен на поле.
Вот оно, я вот-вот стану полноправным игроком сборной Англии!
Игра за свою страну для разных людей означает нечто разное, но, честно говоря, я был на седьмом небе от счастья. Я думаю, что те отказы на давнейших юношеских просмотрах в сборную Англии все еще допекали меня на каком-то уровне. Для меня всегда было важно, чтобы я добился должного признания как лучший, топовый нападающий на каждом этапе своей карьеры. На людях я мог бы сказать, что меня не очень беспокоит, что меня не выбрали, но в частном порядке я хотел этого и думал, что заслужил это.
Когда я ждал на бровке, собираясь выйти на поле, чтобы совершить свой настоящий дебют, мне казалось, что еще одна часть путешествия была завершена: для меня это было существенно. Я чуть ли не как во сне шагнул на газон Уэмбли и, если честно, почти ничего не делал, кроме как бегал и старался изо всех сил. И все же мы выиграли со счетом 1:0, а потом подошел Венейблс и обнял меня, еще раз заверив, что хочет каким-то образом ввести меня в стартовый состав.
Верный своему слову, я начал в стартовом составе следующий товарищеский матч через месяц, против Хорватии. И вот уже второй сезон подряд я становлюсь Молодым игроком года по версии Ассоциации профессиональных футболистов. С финалом Кубка Англии на горизонте и еще одним прекрасным уловом голов уже последние несколько недель сезона 1995/96 начинали выглядеть аппетитно. Победа в Кубке Англии вместе с медалью победителей Кубка лиги была главным приоритетом — тогда, если бы я мог просто занять одно из этих последних мест в команде Евро-96, это был бы такой сезон, на который можно было бы оглядываться назад с настоящим удовлетворением!
Но тут возникла проблема. Независимо от того, насколько хорошо «Ливерпуль» играл как команда, независимо от того, кого мы победили, независимо от того, насколько решительно мы победили их, мы обнаружили, что нас преследуют имя и репутация. К нашему величайшему изумлению, мы стали «Cпайс Бойз». Сначала мы посмеялись над этим — в ту эпоху мусорных журналов это был почти оскорбительный комплимент. Называя нас Спайс Бойз, пресса говорила, что парни из «Ливерпуля» жили своей жизнью в пространстве. В то время, в ту эпоху, от тебя почти что ожидали, что ты «будешь отрываться». Существовало сфабрикованное соперничество между Blur и Oasis, двумя крупнейшими группами в стране, которые были больше сосредоточены на своих эксцессах, чем на своей музыке. Существовал целый тип телепередач под названием «Зоопарк», таких как TFI Friday, на которые люди, по сути, подписывались, чтобы публично себя унизить себя. Новый лидер Лейбористской партии Тони Блэр преподносил себя в качестве будущего премьер-министра не в силу своей политической программы, а в силу того, что он сам когда-то был в музыкальной группе и, возможно, когда-то (пих-пих) грубо развлекался. Новые лейбористы стремились использовать поп-культуру и огромный общенациональный футбольный профиль, а Блэр адаптировал гимн Евро-96 Lightning Seeds на конференции Лейбористской партии 1996 года, когда он сказал бессмертную фразу: «Семнадцать лет боли никогда не мешали нам мечтать. Лейбористы возвращаются домой!»
Даже у Радио 1 — части BBC, помните, моральные стражи нации — был популярный дневной кусок под названием «Птица или парень», где слушатели должны были угадать пол какой-нибудь бывшей знаменитости (или нечто существующего), которую они вытащили из шляпы. По правде говоря, Великобритания была немного тщеславной, и это было фоном для так называемых Спайс Бойз — звезд на поле и звезд вне него, как утверждается, тоже.
И это та часть, с которой тебе трудно смириться: твоя жизнь вдали от футбола, полностью размазанная по всем таблоидам. Полное разоблачение — мы не заслуживали ярлыка Спайс Бойз. Если бы мы выиграли Кубок в том году, все могло бы быть совсем по-другому. Дальнейшее разоблачение — мы сами, вероятно, тоже подкидывали дровишек в огонь. Ни одна вещь не указывала на коллективное нарушение стандартов, но справедливо сказать, что у Билла Шенкли, возможно, были бы проблемы с некоторыми вариантами действий, которые мы выбирали. Дэвид Джеймс позировал в мужских трусах для Армани. Джейми Реднапп встречался (а впоследствии женился) с поп-звездой Луизой Нурдинг из Eternal. Парни вроде Джона Скейлза и Фила Бэбба ходили на вечеринки и в клубы Лондона — но в основном после субботних матчей с лондонскими командами. Джейсон Макатир снимался в рекламе шампуня. Менеджером Стива Макманамана (выговори его имя с набитым ртом!) был Саймон Фулвелл, который присматривал — как вы уже догадались-за The Spice Girls. И из-за этой связи, и из-за того, что Джейми встречался с Луизой, и из-за того, что связи Джеймо в мире моды привели к тому, что Армани поставлял нам костюмы для финала Кубка, мы все вместе получили прозвище Спайс Бойз.
Мы с Маккой часто ходили в Wade Smith, магазин дизайнерской одежды, который открылся в Ливерпуле на фоне повального увлечения ношением труднодоставаемых кроссовок и спортивной одежды. Мы любили свою одежду, но костюмы от Армани были на другом уровне. Я имею в виду, да ладно, кто бы не хотел, чтобы Джорджио Армани смоделировал для них костюмы? Может быть, быть футболистом означает, что ты должен носить какой-то неряшливый экземпляр, чтобы показать, насколько ты «приземлен»? Не скрою, когда Армани подключился к процессу, я был счастлив. Я думал, что костюмы были шикарными, и в тот век Крутой Британии, да, они были крутыми!
Конечно, наши легкие, стильные наряды от Армани вошли в фольклор как вечный символ того, как футболисты превращались в беспомощных плейбоев и теряли из виду саму игру. Положа руку на сердце, ничто не могло быть дальше от истины. Я повторю это еще раз — если бы мы выиграли тот финал против «Юнайтед», костюмы в стиле «мороженого» стали бы частью фольклора, в тот день, когда Ливерпульские классные парни перехитрили и превзошли Манчестерские надежных ребят. Но ведь мы их не победили, верно? Каким-то образом этот причмокивающий губами финал так и не состоялся, и одна из самых скучных игр в истории Кубка Англии заканчивалась длительной агонией дополнительного времени, когда самый жестокий из ударов был нанесен ... да, Эриком Кантона!
Хуже всего было то, что «голевая передача» отскочила от Иана Раша в том, что оказалось его последним штрихом в качестве игрока «Ливерпуля». Мы были выпотрошены. Для команды, которая якобы потеряла из виду, кто мы и откуда, мы были безутешны.
Я не хотел подниматься за медалью, я просто хотел уйти оттуда — ограничиться историей об очень плохом дне в офисе и начать, как можно быстрее, оставлять все это позади. Но это было больно... очень больно.
