Он уволился из «Газпрома» и полетел в Африку ради футбола: был в доме Мане, убегал от толпы камерунцев и узнал, почему Дрогба не любят на родине
Вадим Кораблев поговорил с Виктором Кравченко, новым репортером ютуба Василия Уткина.
В первые дни января монотонность праздников смяло видео с ютуб-канала Василия Уткина. Игрок его любительской команды «Эгриси» Виктор Кравченко проехал от «Лужников» до «Газпром-Арены», чтобы посмотреть, как живет футбол между крупнейшими стадионами страны. Был в Твери, Вышнем Волочке, Великом Новгороде и селе Медное. И там много поводов загрустить: дети без формы и мячей, умирающие клубы, разваленные стадионы и замученные тренеры.
До этого 27-летний Кравченко месяц путешествовал по Африке, пытаясь узнать, откуда в беднейших странах (Сенегале, Кот-д’Ивуаре, Гане, Камеруне) появляются Мане, Дрогба и Это’О. Но у Виктора была еще одна цель: он хотел с нуля начать агентскую карьеру, найдя несколько африканских талантов. А чтобы ничего не сдерживало – за пару месяцев до поездки уволился из «Газпрома».
Мы поговорили с Кравченко о футболе в Африке и России, а еще о том, как перевернуть жизнь и ни о чем не жалеть.
Уткин постоянно отговаривал Кравченко от Африки, говорил, что его там убьют. Но в итоге вложился, бюджет путешествия – 500 тысяч
– Сколько ты работал в «Газпроме»?
– Пять лет. А учился в Томском политехническом университете в институте нефтегазового дела – тоже пять лет. Два года работал монтажником-слесарем в Томске, получил диплом и еще два года занимался строительным контролем в Якутии – в городе Ленск, там шла стройка «Силы Сибири» (магистральный газопровод для поставок газа из Якутии в Приморский край и страны Азиатско-Тихоокеанского региона).
Потом перевели в офис в Москву, мы занимались логистикой и комплектацией всех строек за Уралом.
– Нравилась работа?
– Нет, причем на всех этапах.
– Скучно?
– Все намного шире. Многие знают эту систему: ждешь пятницу, потом выходные, снова наступает понедельник – и так по кругу.
Добило, что люди рядом были с такими же грустными лицами – и в Ленске, и в Томске, и в Москве. Все вокруг хотели уйти, что-то поменять в жизни, но продолжали работать. Я понял, что со стороны наверняка выгляжу так же несчастно.
Ну и, конечно, история с «Эгриси» очень повлияла. Если бы не она, я бы до сих пор работал в «Газпроме», потому что не познакомился бы с Васей. Это он мне показал, как выглядит футбол. Показал, что люди там открытые, кайфовые. И я подумал, что если не сейчас, больше такой возможности не будет. Желания даже не будет.
– Помнишь момент, когда подумал: все, достало, ухожу?
– Я жил с этими мыслями всегда. Тебе просто не понять, потому что тебе нравится твоя работа. Ведь так?
– Да.
– Вот постоянно в голове идея, что нужно что-то менять, здесь нет начала или конца. Думаешь: во вторник начну, в среду, в четверг… И так живет у нас процентов 80 людей, мне кажется.
Я хочу объяснить, но не могу. Просто дошел до точки кипения.
– Сколько ты зарабатывал?
– Порядка 130-140 тысяч.
– Чего еще мог лишиться?
– По сути, я выбросил в помойку 10 лет учебы и работы. Но больше всего думал о жене. Она лишалась многого, не я. Потому что я в любом случае не пожалел бы. Жить, когда точно знаешь, что произойдет во вторник и среду через год-два-три, – невыносимо. Поэтому я не задумывался о потерях.
Рисковал красивыми путешествиями, потерял очень крутую социалку, в том числе бесплатное лечение зубов, тренажерку. К тому же мы с женой снимаем квартиру.
Но в моей жизни за эти полгода столько всего произошло, что о прошлом и не вспоминаю.
– У тебя пока был доход только с видео?
– Да. Живем на накопления и на деньги с роликов. Ну и жена работает.
– Она модель?
– Модель, стилист, снимает клипы. В общем, творческая девчонка. Мы вместе с 17 лет, одногруппники. Она тоже училась на нефтяника, в Томске жили в общаге – впятером в одной комнате. Потом вместе в Ленск поехали и дальше в Москву.
– Что семья сказала про Африку?
– Если бы родители и жена не поддержали, то, конечно, я бы этого не сделал. Но все было очень ванильно, как в классических мелодрамах. Родители молодые, прогрессивные, поэтому отлично меня поняли.
Я же ушел из «Газпрома» не в никуда. Четко понимаю, что хочу связать жизнь с футболом – да, играть уже не смогу на профессиональном уровне, тренировать не очень нравится, поэтому задумался про другие варианты. Самой интересной показалась работа агента или скаута. Еще в «Газпроме» начал ходить на нестандартные матчи: ездил в Чертаново, смотрел третью московскую лигу – просто чтобы набраться опыта, побольше увидеть. Но пришел к выводу, что это все просто полная херня. И нужно делать то, что никто не делал, удивлять.
Попросил Васю познакомить меня с агентами, но даже его авторитета не хватило, чтобы найти адекватные контакты. То есть это настолько закрытая тусовка – там либо бывшие профессионалы, либо околофутбольные люди. Ничего не выйдет, даже если знаешь Васю Уткина, который для меня и есть футбол.
Тут я решил, что нужно удивить даже самого себя. Осенило, что Западная Африка – самое подходящее место. Посмотрел на карту и понял, что побережье – Сенегал, Кот-д’Ивуар, Гана, Камерун, Нигерия – отлично подходит. Решился: надо ехать.
– То есть тебе не помогали выбрать маршрут?
– Не-не-не. Как только посмотрел на карту, сразу стало все ясно. Я просто проложил маршрут сверху вниз, чтобы вернуться в Москву из ближней точки.
Потом встретился с Васей в кафе на Павелецкой. Когда я сказал, что полечу туда, буду искать игроков и вести блог, он ответил, что я ######## [сдвинутый] на всю башку и сошел с ума. Начал отговаривать, возмущаться, что я ничего не знаю про те места, кроме имени Дидье Дрогба.
Мы поели, и Вася предложил встретиться завтра. Навел справки и все-таки сказал, что в деле. Правда, после этого еще пять раз пытался меня отговорить: типа ничего не получится, я звонил людям, и они сказали, что тебя убьют. На следующий день он говорил, что меня не убьют, а сначала изнасилуют.
Кстати, первым делом он позвонил Селюку, но тот сказал, что помогать не будет – нахрен ему эта ответственность. Тем более он сам там ни разу не был.
– Сколько времени прошло от разговора с Уткиным до вылета?
– Уткину я уже презентовал более-менее упакованную идею, чтобы не быть голословным – с маршрутом, планами, примерными расчетами. А после разговора прошло два месяца.
– Как готовился?
– Попросил Васю найти людей, с которыми можно пообщаться. Первым, с кем встретился, был Сергей Соколов, глава отдела расследований «Новой газеты», сейчас он замглавного редактора. Очень серьезный военкор, в Кот-д’Ивуаре снимал сюжет про детей, которых готовили убивать во время гражданской войны. Полный ужас.
Он был в Нигерии, прямо в той зоне, где располагались боевики «Боко Харам» – радикальной исламистской организации. В общем, огромный профессионал.
А я до этого в жизни ничего не снимал – только сторис в инсте. И вот мы с ним встречаемся в «Шоколаднице», я открываю блокнотик и жду чего-то такого: вот Сенегал, население такое, особенности такие. А он берет апероль и начинает рассказывать: надо связаться с «Красным крестом», чтобы они предоставили охрану. В каждой стране тебя должен сопровождать охранник, нужен свой водитель – предварительно его нужно разрабатывать месяц. Ездить только с ним, такси не пользоваться, общественным транспортом – тоже. Останавливаться только в 5-звездочных отелях, есть только там. Ни в коем случае не пить воду. Не ходить, не дышать и так далее.
Два часа с ним просидели, разговор закончился так: «В глаза никому не смотреть». Я думаю: черт, похоже, никуда не еду. Стало очень страшно. Но поскольку я был слишком заряжен, подумал, что он туда гонял снимать войну, а я-то еду за футболом и вообще не столкнусь с проблемами. Рассчитывал, что футбольный язык, который во всем мире один, спасет.
Сергей сказал, что нужно написать российским посольствам во всех странах, куда собираюсь. Они должны встретить и быть в курсе. Вася попросил Алексея Венедиктова подать заявку от «Эха Москвы» в МИД – оттуда уже разослали посольствам. На меня отовсюду начали выходить: кто-то был настроен очень доброжелательно, а кто-то вообще не рад и старался абстрагироваться. А кто-то очень сильно подставил, и в итоге мы не попали в Нигерию.
– Про Нигерию еще поговорим. Что было после писем в посольства?
– Получал визы – это тяжело. Почти во все эти страны нужны приглашения изнутри, чтобы кто-то брал на себя ответственность. Африканцы, кстати, тоже не могут приехать к нам без отдельных приглашений.
В Сенегале я через соцсети нашел русских, они помогли. В Кот-д’Ивуар попали так: парень, который учился со мной в Томске в университете, оказался племянником чувака из посольства – быстро все решилось. В Гане приглашение не нужно. А с Камеруном вышло интереснее всего: я нашел местного, который скинул нам приглашение и следом отправил счет на 2 тысячи баксов. Я объяснил, что экономлю абсолютно на всем, а это гигантские деньги. Мы разругались, но поскольку он прислал приглашение, мы им воспользовались. Только пришлось оглядываться по сторонам.
Меня предупреждали, что Камерун – самая говнистая страна, там люди помешаны на выгоде. Кстати, так я понял, что неслучайно Это’О уехал в «Анжи» – это отражение культуры его нации.
– Сколько ты делал прививок?
– Есть обязательная прививка – от желтой лихорадки. Тебе дают специальную книжку, и если в ней не отмечено, что ты сделал такую прививку, в Африку просто не пустят.
Еще делал от брюшного тифа и какого-то гепатита – не помню. Сделал эти прививки, хотя в списке рекомендуемых – 11 штук. Делал только те, чьи названия мне были хоть как-то знакомы.
Потом еще пообщался с людьми, узнал, что в Африке сотни видов лихорадок – столько прививок все равно не сделать. Единственное, что надо обязательно контролировать – малярия, ей очень легко заболеть. Тут я был предельно внимателен, взял таблетки и все остальное. Посоветовался с ребятами, которые снимали выпуск «ВДудя» в Замбии, они сказали, что пили таблетки три дня. А я был там месяц, все равно столько дней таблетки не попьешь.
Уже вернувшись, сдал анализы – вроде жить буду.
– Сколько денег было на поездку?
– 500 тысяч: вклад Васи, мои накопления и Хасбулат (друг, который ездил с Витей – Sports.ru) скинул 120.
Чтобы понимать: мы брали самые скромные гостиницы (3-звездочные), жили то в пригородах, то в деревнях. Очень дорогие были билеты, ели мы одни бананы.
– Что нужно обязательно взять с собой тем, кто полетит в Африку? Но не в Танзанию, Тунис или Египет.
– Нужно не лететь в Африку, если у вас нет какой-то определенной важной темы или вы не фанат. Серьезно, это не то место, куда стоит отправляться. Особенно девушкам. В плане гигиены и санитарии там все очень печально.
А так – просто все, что думаете взять, умножайте на пять. Главное – настрой. Сюрпризы там на каждом шагу.
Кравченко был в доме Мане: шел туда туда 3 часа при +47 и схватил солнечный удар. Его совсем не впечатлили мечеть и школа, на которые Садьо дал деньги
– Ты высадился в Сенегале. Первые чувства?
– Мы прилетели ночью, от моего спокойного состояния, которое было за месяц до поездки, уже ничего не осталось. В первую неделю думал, что меня реально сожрут, даже последние дни перед вылетом жестко нервничал. Искал в глазах африканцев агрессию, но не находил. Спустя время понял, что по крайней мере в Сенегале все нормально.
Очень переживал за камеру. Во время подготовки нам постоянно говорили, что нужно куда-то сбрасывать инфу. Никто не верил, что можно месяц пожить в Африке и не похерить камеру.
Помню, очень нервничал, не знал, что нужно снимать и как. Мне помогал готовиться Дима Кубасов, режиссер «Эгриси», очень талантливый чувак: он снимал первый и второй сезоны, они были очень жизненные. Дима дал совет: снимай все. И я реально снимал все, привез 120 часов видео. Когда пришел с этим на продакшн, ребята сказали: ты что, дурак?
В общем, боялся что-то упустить и боялся, что вот-вот отнимут камеру. Но успокаивал себя тем, что там пока ничего нет.
– Пытались отобрать?
– Вечером первого же дня. Стоял посреди Дакара, снимал панораму, а мимо проезжала полиция. Вдруг из машины вылетел сотрудник, потребовал камеру. Пока я откручивал селфи-палку, вытащил флешку. 40 минут мы с ними общались, он хотел, чтобы я удалил видео – якобы специально фиксировал машину.
Сначала я пытался на не очень хорошем английском дипломатично объяснить ситуацию, но у африканцев с английским тоже так себе. Все разрешилось, когда я перешел на русский: «Чувак, я тебя вообще не снимал, мне пофиг на тебя и твою полицию. Я сюда за футболом приехал, Мане, Сенегал!» Тут полицейский очень утомился и послал меня подальше, вернув камеру.
Потом еще несколько раз пытались забрать – причины всегда были разные.
– Сенегальское видео стартует на вокзале. Ты улыбаешься, все вокруг кричат «Мане! Мане!», но чувствуется напряжение. Что там было на самом деле?
– Из-за моего непрофессионализма и неопытности все получилось как ты описал – небольшой нерв. А на самом деле там была жесть конкретная! Хаос, страшно, все хватают, цепляют, что-то орут.
Мы ехали к дому Мане, его деревушка находится в регионе Казаманс. Когда в России слышат про Сенегал и отговаривают туда двигать, это абсолютно нормально. Но когда в Дакаре слышали, что мы собираемся в Казаманс, и говорили, что туда не стоит соваться – это уже нагоняло жути. Очень неспокойное место, там постоянно воюют.
Плюс у нас все получилось расхлябанно. Фиксеры, которые тебя сопровождают, должны быть очень надежными. А у нас все было так: я просто писал в инстаграме: «Хеллоу эврибади май нэйм из Виктор» – и находил так людей. Все контакты искал в инсте и на фейсбуке.
На рынке я был в футболке Мане, позабавило, что многие говорили, будто они его родственники. Пока мы ждали электричку, я мог всю семью Мане собрать – не хватало только отца, который умер. Но был, например, двоюродный брат – он продавал билеты на автобусы. Подходила сестра матери. Там его настолько любят, что хотят породниться.
– Прямо обожествляют?
– Сенегал – самая бедная страна из всех, где я был. И там у людей одна надежда – Садьо Мане. Он везде, реально везде, я такого нигде не встречал. Прочитал, что это один из самых дорогих активов, которые есть у топ-клубов. Именно актив. В Африке он рекламирует йогурты, недвижимость, газировку, что-то типа сушеных банановых – чипсов. Еще с ним много социальной рекламы – против СПИДа и детской беременности.
– Ты понял, почему там все молятся на Мане, а не какого-нибудь политика?
– Потому что футболисту намного легче стать надеждой – у него красивая жизнь, его везде показывают. А если начнут показывать богатства политика, пусть он и помогает людям, его все равно будут воспринимать иначе. Классный футболист – это талант, большая работа. Про политика так никто не скажет. А вот Садьо старался, потел, и теперь он наша гордость. Это легче принять.
Плюс в Африке футбол любят так же, как у нас, только раз в 600 больше. Футбольный мяч они делают вообще из любых материалов. С баскетбольным так не выйдет, с волейбольным тоже. Мяч у них первая и, возможно, последняя игрушка. Других там нет.
– Вы полтора часа идете до Седиу (там Мане начинал тренироваться) при +47, чтобы увидеть табличку с названием города. Как ты выдержал?
– А я не выдержал, поймал солнечный удар. Впервые такое испытал, как будто смесь похмелья с отравлением. Болит башка, сильная слабость, тошнит. Я там гонял без кепки, чтобы хорошо в кадре выглядеть. Вот и догонялся.
Ну и главное, что не зря прошли. Табличка была просто охеренная (на всякий случай уточним, что Виктор включил сарказм – Sports.ru): белый фон, красивый шрифт. Не пожалел. Потом все было как в тумане.
– Вы добрались до Бомбали – места, где вырос Мане. Мне показалось, что ты очень скептически относишься к тому, как он помогает деревне. Мне показалось?
– Нет, так и есть. То, что я увидел, совсем не соотносилось с его образом, с тем, что я слышу от комментаторов, смотря матчи «Ливерпуля». Я вообще после деревни Мане скептически отношусь ко всему, что делают футбольные звезды. Мне кажется, это все маркетинг, пиар, образы. Я тоже смотрел на фотографии мечети, которую построил Мане, и восторгался. Но потом я увидел эту мечеть.
– Что не так?
– Не, все круто, но, блин, Мане зарабатывает почти 50 миллионов в месяц, если считать в рублях. И ты строишь мечеть за 5 миллионов. Мечеть твоего отца, между прочим, самое святое место, по твоим словам. Меня обвинят, скажут, что он мог вообще ничего не строить, но это так подается, будто он воздвиг нечто невероятное. Но эта мечеть так не выглядит. Кажется, что он просто скинул денег и ему было все равно, что там сделают. Все очень неухоженно, недоделано, недостроено. Даже для Африки.
И школа там ни о чем, на которую Мане дал денег. Вот вообще. Может, его, конечно, обманули, но мне показалось, что там все сделано на «отвалите». Все говорили, что Бомбали прямо святое место, что он столько туда вкладывает. Но я прошелся по Бомбали и не понял, чем деревня отличается от других мест.
– На видео действительно не восхищает.
– Все оправдывает, что он, наверное, мог вообще этого не делать. И это будет самый весомый аргумент в споре.
– Ты был в его доме. Как там?
– Он выделяется, как «Москва-Сити» над Кутузовским проспектом. Огромный двухэтажный дом с тонированными черными окнами – когда их увидел, у меня аж челюсть отпала. Гигантский бетонный забор. Как будто колонизаторы приехали захватывать страну, а это дом короля.
При этом калитка и дверь дома открыты настежь. Хозяева не боятся, потому что никто не будет нападать на дом Мане – только если чувак, которого он в детстве на банку усадил.
Его дом – это пристанище детей, которые приходят смотреть телик, пьют воду. На территории есть колонка, каждый может подойти, налить и унести домой. Огромная яблоня, многие подходят и срывают.
Видел его мать, мог пообщаться, но мне сказали, что она не любит говорить с журналистами. Я решил: ну ладно, не буду ее трогать. А потом подумал: вот дебил, ты добрался до этой деревни и даже не поговорил с мамой, потому что тебе кто-то что-то сказал.
Мне тогда было плохо, мы добирались из Дакара больше суток, проходили пешком по три часа. Но в Бомбали я почувствовал что-то особенное. Вот я, парень из Томска, стою на пороге дома Мане. С профессиональным футболом меня никогда ничего не связывало, я даже с российскими игроками не общался. Посмотрел на часы: в Москве было 13:00, офисные работники шли обедать. И я подумал, что не зря оставил работу в «Газпроме» и все это затеял.
Стоял весь грязный, потный, голодный, но очень счастливый.
В Кот-д’Ивуаре все набрасывались на Селюка: говорят, он обманывает клиентов и академии. Кравченко общался с тренером, который вырастил кучу звезд и подгонял их Венгеру в «Арсенал»
– Чем Кот-д’Ивуар отличался от Сенегала?
– Сенегал и Гана – желтая зона опасности, а Кот-д’Ивуар, Нигерия и Камерун – красная. В Кот-д’Ивуар нельзя поехать туристом – только если есть какие-то важные дела и это можно подтвердить.
В Абиджане (крупнейший город страны, население – около 4,5 млн человек) нас встретил представитель посольства. Мы приехали на позитиве из-за того, что в Сенегале с нами ничего не случилось и вообще было круто. И тут нам протягивают бумагу: посольство предупреждает о напряженной политической ситуации в стране, о ряде военных конфликтов… И дальше список терактов: взрыв возле магазина, 20 погибших. Столкновение в районе Абоба, 40 погибших. Длиннющий список с января по июль.
Спокойствие мгновенно сменилось на жуткую тревогу. Рассказали, куда нельзя заходить, я ответил: окей, не будем.
– Назвали районы Япугон и Абоба. Вы были в обоих.
– Так получилось, что мы заселились в гостиницу, а Япугон был через улицу. Пошли найти место, где можно поесть. Заходим – встречает девчонка, с ней был очень странный разговор. Спросила, откуда мы. Рассказали, что из России, она загорелась: «Ух ты! А Россия большая или маленькая?» Мы сказали, что самая большая страна в мире. А она ответила: «Нет, не самая большая».
Спросили ее, куда лучше не ходить. Она назвала те же районы, подняла руку и изобразила, что могут пырнуть ножом.
Потом приехали в местную федерацию футбола, я знал, что профессиональных игроков там не трогают, у них очень высокий авторитет. Попросил дать нам в сопровождение какого-нибудь бывшего футболиста, поэтому с нами везде ездил Ибрагима Коне: он играл где-то в Тунисе, но зато вырос в Абобо. Было жестко, но все равно намного спокойнее.
– В Кот-д’Ивуаре все мочили Селюка. Объясни тем, кто еще не смотрел видос: почему его не любят?
– Недавно Селюк, кстати, сказал, что видео – говно, а я очень плохой человек.
Но у меня вообще не было мнения о Селюке до поездки, знал только, что есть вот такой крутой агент. Мы не собирались ему уделять много внимания, но я не мог не поспрашивать – все-таки он считается главным по Африке, тем более там были его бывшие футболисты.
Как работает Селюк. Его клиенты, которые заканчивают карьеру и возвращаются в Африку, подгоняют ему новых игроков – такое колесо сансары. Но Селюк с теми, кто предлагает ему новичков, не делится деньгами. А если игрок, например, хорошо себя показал и его купил серьезный клуб, то воспитавшая академия тоже ничего не получает. Так было с академией Ибрагима Коне: Селюк забрал у него Ласина Траоре («Кубань», «Анжи», ЦСКА, «Монако»), а когда пошли трансферы, академия ничего за них не получила.
Коне ездит на потрепанном «Хендае», он только при мне раз 20 заглох. И у его академии почти нет денег.
Игроков возмущают решения Селюка. Есть история Марко Нэ, который играл за «Кубань». Когда он только перешел, получил травму и заболел туберкулезом, но восстановился, залетел в основу и стал основным. Получил награду «Открытие года», помог выиграть Первый дивизион и выйти в Премьер-лигу. Когда вышел видос, болельщики «Кубани» мне писали: «О, Марко Нэ! Мы его помним, крутой игрок».
И вдруг после отличного сезона Марко Нэ переходит в великую «Таврию». В команду, про которую даже не слышал и куда не хотел.
Есть история Зезето. Он играл в Бельгии, вызывался оттуда в сборную, потом был основным в «Металлурге» и «Металлисте». И вдруг перешел в финский клуб «Яро».
А еще история Сенина Себаи, которая протекает сейчас. «Тамбов» выходит в Премьер-лигу, Себаи там один из лидеров. И вдруг его продают в Казахстан. Он постоянно звонит приятелям, говорит, что ничего не понимает. Они меня просят: Витя, ты из России, сделай же что-нибудь, помоги, пожалуйста. Сказали, что у Себаи в Казахстане вымогают деньги, он несчастен.
– То есть Селюк намеренно продает игроков, даже когда это никому не нужно, чтобы заработать на комиссии?
– Да-да. Трансферы не по спортивному принципу. Когда у человека все хорошо, он не поедет играть в Казахстан.
Ну и меня очень удивило, что Селюк ни разу не был в Африке. Это совсем не укладывается в голове.
– Давай о более приятном герое. Почему французский тренер Жан-Марк Гийу так увлеченно работает в Африке?
– Я спрашивал, зачем ему Кот-д’Ивуар. Он ведь работал с Венгером в Японии, они большие друзья. Гийу посоветовал Венгеру Эбуэ, Жервиньо, Коло Туре. Все ивуарийцы, которые были в «Арсенале», – парни Гийу.
Это мировой чувак. Такие люди делают футбол. Он просто в Европе как-то увидел несколько ивуарийских ребят, и они настолько его зацепили, что он поехал в их страну. А когда увидел все своими глазами, понял, что потенциал зашкаливает. Остался выращивать футболистов, создал свою академию, которая превратилась в клуб. И в итоге перевез в Европу 14 футболистов, среди которых уйма звезд. Все разом оказались в бельгийском клубе «Беверен» (с ним у академии соглашение), начали рвать и разлетелись по всей Европе.
Справа от Виктора – Жан-Марк Гийу
Зезето и Марко Нэ тоже были среди них, но подписали контракт с Селюком.
Просто приехал правильный футбольный человек с правильными критериями и задачами. Федерация увидела, что появился большой профессионал, принесший им денег, и они вместе организовали турнир, где участвуют уже 7 тысяч детей. Туда может заявиться любая команда.
– Расскажи про турнир.
– Механика такая. Предположим, я собрал в округе команду из школьников, тренирую их, хочу, чтобы кто-то пробился наверх. Живу я в Кот-д’Ивуаре, денег у меня нет, условий тоже. Но я могу приехать в Абиджан на этот турнир, заплатить условные 5 тысяч рублей и заявить команду – не только на этот год, а вообще на всю оставшуюся жизнь.
Причем ты играешь не где-то на пустыре, а на базе сборной. Детишки получают практику, а Гийу ходит и отбирает лучших в академию. Я много играл на детских турнирах, когда занимался в ДЮСШ в Томске. Видел, как устроены мини-футбольные турниры в Якутии. Сейчас играю за «Эгриси» в ЛФЛ в Москве. Клянусь: по организации турнир в Кот-д’Ивуаре – это лучшее, что я видел. Там вообще ничего лишнего. Все четко, у всех формы, над каждым судьей есть зонтик, зоны для тренеров. Это как ферма, а Гийу – хозяин. Ходит и собирает ягоды.
Вот это сила человека. Он в одиночку все изменил, живет там уже 20 лет. Филиалы академии есть на Мадагаскаре, в Мали, Алжире, Египте, Гане. Когда мы были там, на Кубке Африки выстрелила сборная Мадагаскара, все ей восхищались. Оказалось, в основе играли четыре воспитанника Гийу.
На Sports.ru, кстати, есть неплохой текст про него, почитайте.
– В Кот-д’Ивуаре ты смотрел футбол на закрытой вечеринке – с президентом федерации и бывшими звездами. Показалось, что ты там очень пьяный.
– Слушай, не слишком уж и пьяный. Все-таки с кем-то говорил, ходил, снимал. Но выпил литра четыре, да. А еще ведь жара была.
– Как пиво?
– Классное, Дрогба его рекламирует. Кстати, Дрогба в Кот-д’Ивуаре почти не видно. Я думал, что к нему там относятся практически так же, как Александр Мостовой сам к себе. Но оказалось, что многие Дрогба просто ненавидят – считают, что он предатель и не патриот. После окончания карьеры он вообще никак не развивал футбол, даже чуть-чуть не помогал, хотя величайший игрок в истории страны. А там есть тема, что все ивуарийцы, закончив карьеру, вкладываются в академии и клубы. Даже 23-летний Франк Кессиэ из «Милана» присылает деньги.
– Как ты попал на тусовку?
– Марко Нэ познакомил с бывшим футболистом Зезето, сказал, что он второй человек после Дрогба. Я подумал: что за бред, какой еще нахрен Зезето, кроме Бельгии и Украины, он нигде не играл. И тут мне объяснили, что когда Зезето было 17-18 лет, он вышел на 87-й минуте финала африканской Лиги чемпионов и забил победный гол. Все сошли с ума и влюбились в него. Зезето вернулся на родину легендой, этот гол помнят до сих пор.
После встречи с ним мы не потратили ни копейки – нас везде угощали. Был еще один классный момент: мы опаздывали в гостиницу на выселение, а им там лишь бы с белых денег содрать. И я попросил Зезето помочь. Он позвонил в гостиницу, объяснил, что его друзья не успевают, надо бы отнестись снисходительнее. Но ему категорично ответили: «Не получится, нужно дополнительно оплатить сутки». И тут он говорит: «Ну так это же я, Зезето!» Они закричали: «О, Зезето, мой друг! Конечно, все будет отлично, не переживай!»
Дубль Зезето в финале
На тусу мы прошли с этим Зезето. Там было все включено, и я немного слетел: пиво, шашлыки, до этого ничего толком не ел. В Кот-д’Ивуаре почти во всех кафе ты напряжен, думаешь, что сейчас кто-то подойдет и докопается. А здесь я максимально расслабился, кайфовал.
– Твой лучший день рождения был в Кот-д’Ивуаре?
– Попахивает каким-то сюрреализмом, но это 100% так. Когда чуваки (Марко Нэ, еще там был, например, Сириль Доморо, который играл за «Марсель», «Интер» и «Эспаньол») принесли торт, на котором было написано Viktor, я чуть с ума не сошел. Накормили вкуснейшим шашлыком, играли в фифу под Obladaet. Помню момент: я ем торт и наблюдаю, как чуваки смотрят на ютубе «Эгриси». Им прикольно, что парень на экране из России сейчас прямо рядом с ними.
Все это придумал Марко Нэ: позвал народ, девчонок каких-то… Кстати, всю дорогу нам предлагали девчонок. У них там вообще отношение к сексу другое – как к хобби. Вот мы можем сходить на футбол, в бассейн, в кино, повтыкать в ноуте. А у них нет досуга, поэтому они замещают его сексом. Надо же как-то развлекаться.
Мне постоянно предлагали девок пачками, а я все отказывался. Держали меня, наверное, за гея.
– Ты объяснял, что есть жена?
– Ну, они не понимали все равно. Есть жена где-то в России – и че теперь? Да даже если бы не был женат, все равно бы не рискнул с кем-то там потрахаться. Да даже в России жена – это не аргумент.
– Ну…
– Ну что, аргумент разве?
– Для многих, к сожалению, нет.
– Да для всех почти. Что и говорить про Африку.
– Что ты чувствовал в тот день рождения?
– Меня все отговаривали от поездки, говорили, что я пропаду. И вот вижу, как ребята, которых я почти не знаю, устроили мне такой сюрприз. Все перевернулось с ног на голову. Подумал: почему мы так всего боимся, почему не любим других людей, считаем, что они какие-то ужасные, хотя даже не знаем их.
У инженеров самолетов нет аэрофобии, потому что они понимают, как все устроено. А когда ты не разбираешься, то, конечно, боишься. Так же, наверное, и с Африкой. Я понял, что мы не имеем права обобщать и вешать ярлыки. Все везде по-разному. И люди везде разные.
Вот я приехал открытым, был очень дружелюбно настроен, дарил им водку, паштетов всяких, вместе с ними варил гречку. И они отвечали мне добротой.
Кравченко (случайно!) четыре дня ел собачатину, хотя его мама – кинолог. В парикмахерской Кот-д’Ивуара ему отрезали родинку, а в Камеруне за ним гнались ввосьмером
– В Гане ты общался с еще одним братом Айю, который очень хочет стать футболистом, но которого не продвигает дядя Абеди Пеле. Как у него дела?
– Все так же. Вася недавно предложил подписать его в «Эгриси».
– Серьезно?
– Да-да. Я говорю: Вася, ты с ума сошел? А он: ну если бы у тебя была своя команда, неужели ты бы не хотел, чтобы там играл племянник Абеди Пеле?
– Это будет крутая история.
– Очень крутая, особенно по сравнению с жизнью этого чувака. Ладно бы он просто был одним из миллионов парней, которые хотят выбиться, но не получается. А у него два брата играют за сборную, а дядя входит в топ-100 игроков ФИФА за всю историю.
Они с Пеле, видимо, очень сильно поссорились – рассказывали, что у них семейные проблемы.
– Но он тебя не восхитил?
– Неа. Конечно, ему всего 16 лет, может, еще будет шанс где-нибудь в низших лигах.
Он ведь еще заранее знал, что едет парень из России снимать, думал, что получится начать карьеру в Европе. Мне кажется, он ночами не спал и уже не надеялся ни на Андре Айю, ни на Абеди Пеле. А вот на Витю из Томска очень надеялся.
В общем, его жизнь – это пранк, который зашел очень далеко.
– Ты еще должен был лететь в Нигерию. Почему сорвалось?
– Нигерия – это страна, где у населения, даже самого-самого бедного, есть огнестрельное оружие. Но мы все равно хотели туда попасть, в город Джосс – родину Йона Оби Микела и Ахмеда Мусы.
В посольстве России в Нигерии сказали, что помогут с визой, но ее надо было получить в Сенегале. Когда я туда приехал, они вообще не вышли на связь, даже не дали контакты человека.
– А почему не вышла серия про Камерун?
– Что-то не особо заходило по просмотрам, решили придержать. Еще выбросим серию из Африки, какие-то отрывки из Камеруна вошли в фильм про Россию.
– Как тебе вообще перелеты внутри Африки?
– Это большое удивление, кстати. Если сравнивать со внутренними перелетами по России, то здесь тотальный размот в пользу Африки. Я очень много летал по нашему Дальнему Востоку, знаю, что такое авиакомпания «Алроса», как выглядит любимая «Якутия», где двери в кабину пилота не закрываются, тебя бешено трясет. Квест на выживание.
А в Африке просто суперские авиалинии – с новыми самолетами, отличным сервисом. Все очень цивильно. Я вообще боюсь летать, но чувствовал себя комфортно и безопасно.
– Что ты ел в Африке?
– Мы не заморачивались. Когда уже теряли рамки реальности, увлекся стрит-фудом. Что на улице жарили, парили, то и пробовал. С мясом была напряженка, все основано на бананах. Это 80% их рациона: каша банановая, стейки, да любое блюдо.
Как-то шел по улице, где стоял огромный мусорный бак, а на нем – решетка с огромным количеством мяса. Оно такое копченое, красивое, края облизывает огонь – в общем, я перестал себя контролировать. Подошел, набрал кучу этого мяса, с удовольствием ел его 4 дня и запивал водой.
А это оказалась собачатина.
– Оуу.
– А у меня еще мама кинолог, дома 12 лабрадоров, я всю жизнь с собаками. Получается, за четыре дня пару собак точно съел.
– Как на вкус?
– Сейчас я бы оценил объективнее. А там после трех недель без нормальной еды было очень вкусно. Оно еще казалось сладковатым, думал, что это соус.
– Момент, когда тебе было особенно страшно?
– Самый жесткий случился в Камеруне, там ужасно – все разрушено, идет гражданская война. Но мы были в идиотском состоянии, шел где-то 29-й день в Африке, и нам уже стало похрен на происходящее вокруг. Мы сами стали африканцами.
Возвращались в гостиницу ночью, шли мимо бара. Я поворачиваю голову, и один чувак показывает на меня пальцем. Срывается толпа из 6-8 человек и резко бежит на нас. Что им было нужно – непонятно, но мы сразу забежали в гостиницу. Туда они не сунулись.
– Хотел все бросить и уехать?
– Задумался после истории с родинкой, она есть на видео. Пошел подравнять бороду в Кот-д’Ивуаре, там парикмахерская в каком-то шалаше. Этот чувак очень неосторожно меня брил, вдруг вижу, что пошла кровь – он содрал родинку, которая меня ни разу в жизни не тревожила. Указываю на это, а он начинает какой-то перхотью обрабатывать рану, берет со стола полотенце и прикладывает.
Выхожу из парикмахерской и думаю: ну вот как можно было так затупить? Это же самый нелепый способ заразиться СПИДом.
Кровь не останавливалась. Позвонил Васе, он спросил, хочу ли я вернуться. Объяснил, что не знаю, как быть.
В отеле еще совершил самую ужасную ошибку – начал гуглить, что делать. Набрал «отрезал родинку», выплыли ответы пользователей в «Яндексе» – про смерть, кладбище и завещание. И это я даже не добавил, что был в парикмахерской в Кот-д’Ивуаре.
Но все обошлось, никаких болезней в России не нашли.
– Ты понял, почему люди в Африке не могут обустроить свою жизнь?
– По крайней мере, у меня есть мнение на этот счет. Когда ты живешь в Сибири, то понимаешь, что если не построишь дом – умрешь. Ведь на улице может быть минус 30. А в Африке считают, что строить дом необязательно, там и так тепло, ничего не случится.
В Африке не надо закапывать в землю зерно, чтобы выросла еда, а потом собирать урожай – там можно протянуть руку и сорвать еду. У нас нужно сделать десять действий, а там – одно. Им не нужно изобретать лопату, потому что нечего копать, природа не требует усилий. Чтобы выжить, не нужно ничего, кроме защиты от диких животных. Поэтому там так много бездомных и совсем опустившихся людей: у нас они быстро умирают, а там – нет.
Плюс африканцы были очень долго колонизированы, все вопросы решались иностранцами, другого мнения они не спрашивали. Африканцы только делали, что им говорили, не думая. Колонизаторам не нужно было учить рабов, ведь легче управлять тупым, необразованным человеком.
– В Сенегале ты качался с одним парнем и сказал, что темнокожие такие мощные не из-за генетики, а потому что фигачат. Прямо есть разница, с какой отдачей они занимаются спортом и с какой мы?
– Этот чувак сказал мне: «Когда я не тренируюсь, я болею». То есть это не строение мышц, а генетически заложенная потребность двигаться. Возможно, труд, которым их заставляли заниматься большую часть истории, въелся под кожу.
Парковая зона в Сенегале, переполненная молодыми людьми, – одно из главных впечатлений поездки. Я просто не могу представить, чтобы зона воркаута напротив МГУ была заполнена хоть наполовину. Говорят, у нас холодно. А там они занимаются в +50. Что лучше?
– Что объединяет Африку? У них есть идея, к которой они стремятся?
– Все думают, как было бы хорошо уехать из Африки. Мне кажется, они хотят находиться под кем-то, помнят, что при европейцах у них хотя бы что-то было. В Африку приезжают разные белые, но там всех белых считают богатыми, успешными и счастливыми.
Но вот в Кот-д’Ивуаре национальная идея – футбол. Они реально уверены, что их страна безумно талантливая. Вот как мы считаем бразильцев рожденными для футбола, так они считают себя.
– Мне кажется, если я когда-то окажусь в Африке, то у меня сильно изменится восприятие жизни. Как у тебя с этим?
– После Африки я не хочу ни на что жаловаться. Вот недавно вызвал такси, а оно сильно опаздывало. Я злился, но потом задумался, что ужасно глупо раздражаться из-за таких вещей.
– Сравнивал Россию с Африкой?
– Это получалось невольно. Вот Камерун – худшая страна, в которой я был, там просто разруха, без мата не объяснить. Все разрушено, гниет. И там президент на втором месте в мире по сроку службы – 32 года.
– Ты старался найти игроков для своей базы, взял контакт 18-летнего ивуарийца Фофана. Как с ним дела?
– Он уехал на просмотр во французский «Страсбур», протусил там полгода, сейчас решается, что дальше.
– А был шанс пристроить его в Россию?
– Я понял, что у такого ноунейма, как я, нет возможности. Нельзя даже просто привезти и показать кому-то. Очень надеюсь еще вернуться к этой теме, но нужны связи и авторитет.
– То есть пока твоя агентская карьера не сдвинулась?
– Да, ничего не вышло.
– Что будешь делать дальше?
– Очень хочу работать в футболе. Возможно, побывав в медиаполе сейчас, что-то смогу найти.
Оказывается, смешной чиновник из Вышнего Волочка сам позвал снимать к себе. Зрители помогают героям ролика деньгами, мячами и атрибутикой
– Как решил проехаться по России?
– Долго думал, продолжать историю с блогом или нет. С просмотрами было не очень, но приходили положительные отзывы. Задумался, как могу использовать африканский опыт, решил, что нужно бы сравнить с Россией.
Обговорили с Васей и решили сделать в таком формате – посмотреть, что между двумя крупнейшими стадионами страны.
– Был готов к тому, что все окажется настолько мрачно?
– Здесь важно сказать, что я не ездил специально снимать плохо или хорошо. Когда писал героям ролика в соцсетях, они спрашивали, что надо показать: хорошее или плохое. Я отвечал, что нужно показать, как есть на самом деле.
Да мне даже Александр Викторович из Вышнего Волочка сам позвонил! Видимо, до него дошел слух, что мы едем, и он позвал нас к себе. Сказал тогда по телефону: «Знаете, Виктор, я человек советский, прямой. Не люблю выдумывать, говорю как есть. Так вот, у нас все отлично. Приезжайте – покажу».
Когда гуглил Великий Новгород, подумал, что и ехать, может, не стоит. Все так шикарно: поля, манеж…
В итоге я охренел, конечно. Думал, что в Томске жопа, но оказалось, что там еще все блестяще.
И это мы еще не все показали. Припрятали туза на всякий случай – вдруг кто-то начнет против нас выступать, чиновники умеют. Тогда мы ответим новым доказательством.
– Как думаешь, почему чиновник из Вышнего Волочка так себя вел? Мне было его жалко: так выглядит человек, который очень боится потерять работу.
– Я много думаю о нем, наверное, позвоню на днях. Вот друг, режиссер фильма Влад Пушкарев, который ездил со мной, говорит, что он просто трус. А мне кажется, что это государственная профдеформация, он там 8 лет работает. Сам нас позвал, какую-то заученную речь пробубнил. На политических каналах и на «Матч ТВ» такое, наверное, постоянно можно услышать – только без музыки из «17 мгновений весны».
У меня мало опыта общения с чиновниками, но, вероятно, они все так себя ведут. Момент, когда мы на заросшем поле и он говорит, что это плодородная земля – совсем какой-то ужас, я растерялся.
Мне его жалко, но детей Вышнего Волочка жалко чуть больше.
– Ты сохранил контакт с Женей из Медного – самым трогательным персонажем ролика?
– Да, конечно. Женя сказал, что в Твери даже что-то зашевелилось, люди, которые раньше не брали трубку, сами им теперь звонят. Каждый, кстати, разных героев выделяет, но Женя точно всем понравился.
Мне вчера «ВКонтакте» прилетело 5 тысяч рублей. Отправитель попросил перевести их Татьяне (тренеру женской команды из Великого Новгорода) и написал, что хочет оплачивать тренировки трем девочкам. Позвонил Татьяне – оказывается, она хочет заводить отдельный счет, потому что ей пишут со всей страны и даже из ближнего зарубежья.
Еще после репостов известных людей не могу разобрать директ, там много сообщений по поводу формы и мячей от академий, у которых все хорошо.
Очень счастлив все это наблюдать. Точно делали не зря.
– Будешь следить, что изменится у героев?
– Конечно. С дядей Костей [главным тренером ДЮСШ деревни под Новгородом Федорково], кстати, каждый день переписываемся. Он рассказал, что с ним связался русский из Германии и пообещал выслать несколько комплектов формы.
– Почему чиновница Елена, которую ты просишь скосить траву, так разозлилась и обиделась?
– Вообще не понял. Я, кстати, не знаю: это нормально, что чиновники так себя ведут? В моем понимании – должны по-другому. Ну какой я вопрос задал, что она так поступила?
Мне кажется, она просто не думала, что будет резонанс. Ну что, стоит перед ней пацан какой-то в спортивной одежде и с маленькой камерой. Поэтому повела себя высокомерно, типа, отвалите уже.
– Ты показываешь питерскую команду священников «Митрополия», которую спонсирует «Газпром». Как ты понял, почему только у священников всех супер?
– Почти сразу после выхода ролика мне позвонил отец Богдан и сказал, что очень расстроился, не ждал, что все будет подано под таким соусом. Но мы же нигде не наврали – просто общались с героями, я размышлял о чем-то.
Ну и все-таки «Митрополия» находится в Питере. Если к одному человеку придут Женя из Медного, Таня из Новгорода и отец Богдан, то из миллиона рублей Женя получит 0, Таня за красивую улыбку – 200, а отец Богдан – 800. У нас люди охотно верят попам и с церковью делятся деньгами. Ничего удивительного.
У них бюджет 600 тысяч – это как у «Эгриси».
– Когда ты спрашиваешь у священников, как они играют в пост, один отвечает, что помогает сила духа. В этот момент играет очень веселая музыка. Ты что, не веришь ему?
– Нет, это просто был динамичный момент. История-то позитивная, очень интересная.
– Почему обратил внимание, что у священника на номерах машины одни двойки?
– Ну а как не обратить? Возле храма сразу бросается в глаза. Это просто очень круто.
– На российском видео ты сильно меньше материшься. Почитал комментарии к африканским?
– У меня же нет ни соответствующих знаний, ни опыта. Дворовой стиль. Единственный мой опыт – это «Эгриси». Два года мы жили с камерой и не обращали на нее внимания, нас так попросил режиссер. И сейчас я снимаю так же – не обращаю внимания на камеру.
Просто тут я общался с людьми, но все равно матерился. А в Африке не материться невозможно.
– Одна из претензий к тебе: ты сравниваешь топовые академии в Африке, которым помогают европейцы, с разбитыми полями у нас. Хотя в Африке почти все дети играют в убогих условиях, а у нас тоже есть хорошие академии.
– Я просто напомню, что страны, в которых я был, – одни из беднейших на планете. А Россия – одна из богатейших.
Ребята, Тверь – это 150 км от Москвы, а Абиджан – это разруха, бедность, неграмотность и убийства чуть ли не каждый день.
– Принимается. На одном африканском видосе ты говоришь: вот, пацаны, какие у вас в Томске или на Дальнем Востоке могут быть отмазоны? Посмотрите, в каком дерьме начинали Мунтари и Асамоа. А потом снимаешь видос в России с посылом: как здесь вообще могут заниматься дети?
– Не вижу противоречия. В первом случае это обращение к пацанам, речь про мотивацию. Я так же и себе могу сказать: Витя, ты не хочешь играть в феврале, но вспомни про Гану и не ной. А во втором случае – обращение к тем, кто создал такие условия для детей.
– Побывав в Африке, ты можешь объяснить, почему там страны выпускают больше суперзвезд, чем Россия?
– Просто в России большие люди занимаются спортом не ради спорта. Из-за этого тренеры готовят пацанов не для того, чтобы выиграть чемпионат мира, у людей даже нет сил об этом подумать. А в Африке все очень любят футбол, пусть и профессионалов на местах не так много. Зато все тренеры мне отвечали, что готовят будущих сборников. В России так не сказал никто.
У нас футбол – это цель для достижения влияния и власти. Но не спорт как он есть.
Статью можно описать словами автора - это пранк, который зашёл слишком далеко.