3 мин.

Взгляд на вершину у подножья горы

19

Адриано Галлиани лучше знать. В сентябре, отчаявшись приобрести кого-нибудь стоящего, он отрапортует своему лучезарному другу: «Сильвио, мы подписали Боатенга и Папастопулоса, продлили контракт с Гаттузо и Пиппо, перевели из примаверы Родни, Верди и Фоссати. Все цыплята собрались в курятник, а их, как известно, в кальчо по весне считают. Конечно, мы обязательно поборемся за скудетто, но только в том случае, если решим снимать жильё арбитрам в престижнейшем отеле «Парк Хайатт».

В стародавние времена каноны советской журналистики потребовали бы ввернуть в этом месте что-нибудь про «звериный оскал капитализма», но, по правде говоря, я бы и сегодня сделал это с большим удовольствием. Галлиани – типичный владелец заводов, газет и пароходов, настоящая капиталистическая акула, которой, к сожалению, уже не получается восхищаться так, как раньше. Нет, он по-прежнему похож на актёра Кристофера Ллойда в образе Фестера Адамса, и нос у него выгнут всё тем же, совершенно причудливым для итальянца способом (а уж как он пугает по ТиВи мою младшую сестрёнку, ooh La La!). Но, по всей видимости, что-то в этом шикарном носе хрустнуло, надломилось; быть может, Галлиани всё чаще задумывается о домике с голубым бассейном на берегу Тирренского моря, о велосипедных прогулках с другом Сильвио по брусчатым дорожкам сицилийских городков; в конце концов, представляет день своего выхода в отставку: шоколадный торт высотой с Эйфелеву башню, дорогие подарки от самых высокопоставленных особ, поздравительный звонок от Моратти и негритянские гетеры, одетые в ненавистные чёрно-синие футболки с надписями «Это’О» и «Балотелли». «Мечты, мечты, мечты…», - шепчут они, боконисты, раздумывая о том, как сложна и необъяснима хитрая механика жизни… А в это же время опытного негоцианта, почитавшегося всем миром за первостатейного трансферного гуру и боровшегося за звание лучшего из лучших с самим Лучано Моджи, обскакивают две деревенские выскочки – Пантелео Корвино и Беппе Маротта. Можете спорить, но явным тому подтверждением оказался переход звезды всея Скоттлэнд-лиг Боруца в стан «Фиорентины». В «Милан», напомню, отправился Марко Амелия – тот ещё лажевик.

О том, что Галлиани постарел, ударился в дзэн-буддизм и стал экспериментировать, свидетельствует ещё и мутация на тренерском мостике. Посоветовав президенту попробовать Леонардо – этого абсолютного тактического девственника, он тем самым расписался в своём творческом бессилии. «Милан» больше не создаёт моду, теперь он ей следует, беря в пример далеко не лучшие образцы современного менеджмента. И надежда на гений отдельно взятой личности - как раз из этого списка.

Это я, конечно, об Аллегри, смахивая со щеки скупую слезу. Я верю в тебя, приятель…

В новый сезон «Милан» входит с новым головным, но постаревшим спинным мозгом, и до сих пор ничего не было сделано для того, чтобы вживить в него пару новых клеток. Мы слышим трогательные заявления управленцев о прекрасных семейных отношениях, сложившихся внутри клуба, когда каждый готов друг другу подставить плечо и помочь. Хочется уповать на эту гармонию, но невольно замечаешь, что с каждым месяцем жизнь миланской семьи всё больше напоминает комедийный сериал, где милый, немного стеснительный внук Пато читает вслух дедушке Джузеппе, пока тот разыскивает свои очки, запрятанные одним шаловливым и зубастым внучком в клозете на стопке туалетной бумаги. Как-то так…

Между тем, Галлиани сделал решающую ставку. Если в ближайшие несколько лет «Милан» не выиграет какой-нибудь серьёзный титул, некогда грозного кардинала перестанут принимать даже в самых захудалых публичных домах Милана. Перед ним стоит сложная задача, ведь компаньон моложе не становится, зато прижимистее – очень даже. Почти десятилетие в футболе тон задавали Пирло, Неста и Зеедорф, были любимы и уважаемы Индзаги, Гаттузо и Амброзини, но сейчас, похоже, их время подходит к концу. Динозаврам свойственно вымирать, об этом наслышан каждый ребёнок, и пора бы уже лысым мошенникам раскрыть учебники на той странице, где рассказывают о теории эволюции. Ещё не поздно, вот только одна мысль никак не даёт покоя - а если их всё устраивает, если всё идёт по плану, то что… что тогда?

Не знаю. И никто не знает.