Валерий Рейнгольд: «Если и ставить в «Спартак» антикризисного тренера, то Бышовца»

Бывший игрок «Спартака» Валерий Рейнгольд раскритиковал игру красно-белых в матче 25-го тура РПЛ с тульским «Арсеналом» (0:3).

«Вчерашняя игра – футбольный бардак. Хочу, как-то подбодрить «Спартак», но не получается. Играть на поле без огня нельзя, особенно на таком уровне. Кононов говорит, мы нормально готовимся, у нас всё в порядке, всё по плану, но то, что было вчера – это издевательство. Он нас обманывает. Не видел его стратегии о достижении успеха по приходу. Хочу услышать от него план развития. Пусть в прессе напишет.

Мы с Евгением Ловчевым и другими ветеранами футбола Кононова поддерживаем. Он очень интеллигентен. Но для чего «Спартак» приехал в Тулу? На экскурсию или самовары смотреть? Это слишком. Айртон – авантюрист высшей категории. Что он вчера творил на поле? Мирзов возил его, как хотел. Даже вратарь растерялся в той ситуации перед воротами.

Требования к игре «Спартака» страшно завышены. Прежде чем принять «Спартак» нужно было 100 раз подумать. Футбольное окружение Кононова вызывает у меня большие сомнения. Команда, которая его окружает, не профессиональна. Есть много заслуженных профессионалов своего дела: Горлукович, Юран, Шалимов, Мостовой. Если и ставить антикризисного тренера, то назначил бы Анатолия Фёдоровича Бышовца.

Игра с «Арсеналом» – это ещё один пинок болельщикам «Спартака». Команда сменила огромное количество тренерских кадров. Настоящий проходной двор. Недавно в команде наконец-то появился человек, который своим не безразличием, своей страстью, любовью к этому обществу, хотя он не спартаковец – это был Каррера. На месте Федуна я бы поставил Каррере в Тушино памятник. Вместо того, чтобы помочь ему в трудную минуту, задержать его в команде, руководство выгнало его.

Трудно ответить на вопрос о возможных достижениях «Спартака» в этом сезоне. У футболистов на уме одни деньги. Великий Николай Петрович Старостин сказал: «Разрежь меня, и ты увидишь красно-белую кровь», —, а сейчас души нет спартаковской», — сказал Рейнгольд.