17 мин.

Юрию Авербаху – 100 лет!

24

Едва ли среди шахматистов последних ста лет, а именно столько 8 февраля исполняется гроссмейстеру Юрию Львовичу Авербаху, можно найти столь же разностороннего человека. В шахматах он попробовал себя чуть ли не во всех ипостасях! Крупный игрок, теоретик и исследователь эндшпиля. Аналитик и секундант, к которому становились в очередь чемпионы мира. Просветитель и популяризатор шахмат, автор десятков книг, вошедших в золотой фонд, и многолетний главный редактор трёх журналов. Глава советской шахматной федерации и член исполкома ФИДЕ в ее золотые годы. А еще он – историк и неутомимый исследователь, известный во всем мире коллекционер.

Англичанин Реймонд Кин, не в силах представить всей широты его интересов, как-то назвал Авербаха «человеком эпохи возрождения». Для него просто нет границ. Как оказалось, и границ времени. Уже много лет он – старейший гроссмейстер мира, а теперь он стал первым, кто разменял 100 лет!

Известная латинская поговорка гласит: «тот, кто везде – тот нигде». Авербах это – человек, который всей своей жизнью опровергает это утверждение! За что бы Юрий Львович ни брался – играл сам, тренировал или секундировал, изучал эндшпиль и комментировал, писал ли статьи и книги, стоял во главе журналов или целой шахматной федерации СССР, был большим чином ФИДЕ или главным арбитром, изучал историю или просто был путешественником и коллекционером – он всё делал, если не хорошо, то превосходно. И даже по алфавиту известный московский гроссмейстер почти всегда был первым!

Шахматы для Авербаха были естественной средой обитания. А как человек образованный и любопытный от природы, в разные моменты своей жизни он проявлял интерес к различным их областям, – с головой погружался в них. В этом ему помогал как системный ум инженера (Авербах закончил механико-машиностроительный институт им. Баумана), так и его великолепная память – он и сейчас практически ничего не забывает, – позволяли ему попусту не терять время, и не распыляться. Но, главное, все делать с удовольствием. 

Вся жизнь Авербаха была связана с Москвой, хотя он и появился на свет в Калуге 8 февраля 1922 года. Его родители перебрались в столицу через три года после его рождения, в самый центр, на Афанасьевский переулок, рядом с Кремлем. Как и многие интеллигенты в СССР в 1925 году, они заразились «шахматной горячкой», и в доме появился обязательный комплект шахмат. Впрочем, сын долго не проявлял к ним интереса – у высокого и атлетичного парня на уме был волейбол, футбол и хоккей, а с годами плаванье, которым он будет заниматься всю свою жизнь.

Лишь в 13 лет, когда в Москве проходил второй международный шахматный турнир, Юрий в школьном турнире выполнил «законную» пятую категорию… «Помнится, я был чрезвычайно горд, когда мне вручили красненький с позолотой документ, удостоверяющий в этом», – вспоминал Авербах.  

Потом он стал посещать шахматную базу ЦПКО, где целыми днями сражался со всеми и с каждым, даже поучаствовал в знаменитом сеансе на 155 досках Андрэ Лилиенталя. А в конце 1935 года Авербах оказался уже в Московском шахматном клубе, где попал на лекцию Григорьева, который показывал свои удивительные пешечные этюды. «Тогда я скорее почувствовал, чем понял всё богатство, всю глубину и красоту шахмат, увидел, как человеческая мысль одухотворяет маленькие деревянные фигурки, – и те начинают играть свой чудесный спектакль, способный воздействовать на человеческую душу…» – обозначил свою «точку невозврата» будущий гроссмейстер.

В 1936-м Авербах с горящими глазами пришел на Стадион юных пионеров, и прошел конкурс решения задач, заработав себе место в старшей группе. А в качестве приза он получил «Учебник шахматной игры Ласкера», который ему вручил второй чемпион мира, лично. Вскоре Юрий перебрался во Дворец пионеров, где его тренером и другом на много лет станет Михаил Юдович. Он вложит в него мысль, которой тот будет следовать всю свою длинную жизнь: «Ничего не принимай на веру, до всего доходи своим умом!» 

Лучшего совета для его натуры исследователя и спортсмена придумать было невозможно. В 1938-м Авербах стал чемпионом СССР среди школьников, еще через год пробился в финал чемпионата Москвы. А в 1940-м, став студентом МВТУ им. Баумана, активно включился во взрослую шахматную жизнь. Об Авербахе, наряду со Смысловым, тоже москвичом, который был на год его старше, уже заговорили как об одном из самых перспективных молодых игроков страны, – но тут началась Великая Отечественная.

О шахматах пришлось забыть на несколько лет. Настоящее чудо уже то, что Авербах не попал на фронт и не погиб в первые месяцы войны, как тысячи других мальчишек его возраста… Он потом не раз говорил и писал о своем преклонении перед памятью своих, не вернувшихся с войны сверстников, и глубоком уважения к фронтовикам, добывшим Победу в 1945 году. Полагал, что теперь должен жить не только за самого себя, но и за них!

В своем первом турнире после эвакуации – полуфинале первенства Москвы 1943-го – он взял первое место, попав в финал. Там, в борьбе с сильнейшими игроками страны (первым стал, игравший вне конкурса, Ботвинник, вторым – Смыслов), занял 6-е место, и завоевал звание мастера. Кстати, свою первую партию против будущего чемпиона мира Авербах уверенно завершил вничью, да и в целом получил в прессе отличные отзывы о своей игре. 

Несмотря на это, в шахматные профессионалы он не торопился. Сказать, по правде, он вообще об этом не думал. С отличием закончил свой ВУЗ, стал инженером-механиком в одном из закрытых НИИ, он уже всерьез думал о поступлении в аспирантуру, написании диссертации. Какие тут шахматы? В то время он играл только во время отпусков – регулярных или за свой счёт. На серьезную же работу над шахматами времени у него не оставалось вовсе. Отсюда – и три кряду проваленных полуфинала чемпионата СССР, в которых мастер раз за разом занимал места вслед за выходящими. Когда же в 1948-м удача, наконец, улыбнулась Авербаху, – в финале его ждало горькое разочарование: лишь 8 очков из 18, и дележ 13-15-го места. 

Он хотел вовсе уже закончить с шахматами, но выигрыш чемпионата Москвы 1949 года изменил его планы. Однако по-настоящему гамлетовский выбор – быть или не быть шахматам в его жизни? – Авербаху пришлось делать через год, когда ему вдруг предложили шахматную стипендию взамен стабильной зарплаты в институте. Решение он принял не сразу. Тут интересно, что если шахматисты все как один отговаривали его от такого «опрометчивого шага», то коллеги по НИИ наоборот лишь подбадривали: «Это же здорово: станешь чемпионом, будешь играть в международных турнирах, мир повидаешь!» 

За советом Авербах пошел своему научному руководителю, – и тот заметил: при желании он всегда сможет его взять назад в НИИ, а вот если спортивная карьера сейчас от него уйдет, – уже не нагонишь. И дал Юрию несколько лет отпуска от науки. «И хотя моя семья была против такого решения, – шутил потом будущий гроссмейстер, – я все-таки решил рискнуть!»

Начало было так себе. Снова выиграв чемпионом Москвы в 1950-м, Авербах занял в следующем чемпионате СССР то же 14-е место... Не если в тот раз он был перегруженным работой инженером, то теперь считался профи, для которого не было никаких оправданий. Было от чего прийти в уныние. Но тут на память Юрию пришли слова Николая Рюмина, сказанные ему еще в 1939-м: «Если хочешь стать хорошим шахматистов, научись проигрывать! Научись держать удар, чтобы следующую после поражения партию играть в полную силу – так, будто ничего не случилось». И он засучил рукава.

С этого момента Авербах фактически заново начал лепить себя, методично исправляя недостатки в игре и в мышлении. В ту же пору он начал серьезно заниматься эндшпилем, что несколько позже, в середине 1950-х привело к созданию первой в истории шахмат энциклопедии эндшпиля. 

«Вопреки расхожему мнению, я никогда не был сугубо техническим игроком, – писал он о своем стиле игры и подходе к шахматам. – Хотя в целом я игрок позиционного стиля, но при этом универсал, достаточно сильный и в атаке, и в защите, и в маневренной игре, и в острых комбинационных схватках».

Огромная работа, проделанная в ту пору 28-летним мастером, создала ему мощный фундамент, который в последующие десять лет позволил Авербаху выдвинуться в число ведущих шахматистов Союза! Работа была проведена очень вовремя – чемпионат СССР 1951 года был одновременно отборочным к межзональному турниру. И если в самом первенстве он с большим трудом сумел втиснуться в пятерку лучших, то в Стокгольме-1952 он уже знал, что делает. И хотя незапланированное поражение заставило его спуртовать на финише, желанная цель была достигнута. Авербах не только вошел в топ-5, дававшем право на шаг в претенденты, но и стал гроссмейстером.

Вместе с ним место в Цюрихе-1953 получили еще Котов, Петросян, Тайманов и Геллер, что заставило ФИДЕ даже расширить число его участников, пустив в него еще трех иностранцев – Глигорича, Сабо и Штальберга, разделивших с Юрием 5-8-е место. Иначе 11 из 12 участников были бы из СССР.

Подготовка к самому турниру отняла у Авербаха несколько месяцев, и он в Швейцарии был если не реальным претендентом на первое место и на матч с Ботвинником (выиграл Смыслов), то тем, кто «делал погоду» в турнире! Если бы не два его ужасных поражения от Штальберга, – а Юрий проиграл ему и в Стокгольме, – он мог закончить турнир на 5-м месте. А так – лишь 10-11-е с Болеславским, далеко позади Смыслова, Кереса, Бронштейна.

Внутренняя неудовлетворенность результатами «претенденткой кампании» принесла ему титул чемпиона СССР! Турнир в Киеве в 1954 году стал едва ли не лучшим в его карьере… Гроссмейстер победил в 10 партиях, 9 завершил вничью и не проиграл ни разу. Он оторвался от преследователей, Корчного с Таймановым, аж на 1,5 очка. «Игралось легко, свободно, я даже и не понял, как набрал так много очков!» – вспоминал он о своем триумфе. Конечно, тут не обошлось без везения, но после доминации Ботвинника в 1940-е годы в чемпионатах СССР никто не выигрывал с таким запасом прочности.

Удивительно, что чемпиона страны Авербаха, в том году уже сыгравшего за сборную СССР в выездных матчах против Аргентины, Уругвая, Франции, США, Англии и Швеции, не было в ее составе на олимпиаде-1954 в Амстердаме. А всё дело в конфликте с зампредом Спорткомитета, у которого «возникли вопросы» к идеологически неправильному поражению Юрия от американца Бирна. На полгода его вывели из состава сборной и срезали стипендию.

Интересно, что через каких-то 18 лет тот же Постников выдвинет Авербаха на пост председателя федерации Советского Союза.

Что ж, на полгода оказавшись «невыездным» Авербах нашел свои плюсы и в этом отлучении от профессии. «У меня, наконец-то, появилось время, чтобы закончить капительный труд по теории эндшпиля», – писал он. Уже в 1956-м вышел первый том «Пешечные, слоновые и коневые окончания», в 1958-м – второй: «Ладейные окончания. Конь против слона», а через четыре года – и третий: «Ферзевые окончания. Ладья против легкой фигуры». Этот труд был по достоинству оценен профессионалами как в СССР, так и в мире.

Спустя четверть века, в 1980-е при переиздании Юрий Львович разобьет их уже на пять гораздо более структурированных томов. Они станут предтечей капитальной «Энциклопедии эндшпиля», которая через несколько лет начнет выпускаться «Информатором», и перетечет в «Таблицы Налимова».

Авербах, который жил в «эпоху Ботвинника» – и даже секундировал ему! – никогда не был мастером интриги, предпочитая во все времена «заходить через парадный вход» и без стыда смотреть по утрам в зеркало. Он никогда не вел подковерных игр, но искренне и бескорыстно старался помочь, иногда даже совершенно посторонним ему людям. По этому поводу Юдович как-то ехидно заметил: «Ах, как же хорошо, что Юрию Львович – не женщина! Ведь с таким характером, как у него, он никому не мог бы отказать…»

Он в ответ лишь разводил руками: «Шахматы многолики! – тут же уточняя. – С одной стороны, игра королей и высокоинтеллектуальный, благородный спорт. С другой – вечный конфликт личностей, столкновение самолюбий, что неизбежно вызывает как проявление самых низменных инстинктов, так и взаимную неприязнь. В жесткой борьбе неизбежно пересекается все самое высокое и низкое. Жизнь – это игра, а игра – это сама жизнь!»

Ему нравился этот конфликт, когда он ограничивался рамками шахматной доски. Он не позволял, чтобы спортивная злость, желание победить во что бы то ни стало, вдруг в какой-то момент перерастали в личную неприязнь к человеку. А потому Авербах всегда был одним из самых уважаемых игроков, неизменным членом апелляционного комитета в каждом турнире, в котором он принимал участие. Что скрывать, к нему нередко обращались арбитры, боясь принимать окончательные решения и часто видя в нем третейского судью. Не удивительно, что с годами он и сам вошел в пантеон «главных» – как на матчах на шахматную корону, так и на олимпиадах.

Впрочем, в середине 1950-х он видел себя активным шахматистом. А в 1956 году должен был стать двукратным чемпионом СССР. Он на всех парах летел к победе в Ленинграде. Единственным реальным конкурентом в том турнире у него был Спасский – они прошли всю дистанцию ноздря в ноздрю. А когда дело уже шло к дополнительному матчу, в их спор вдруг вмешался третий лишний, – Тайманов, выигравший три последних. И вместо матча внезапно случился матч-турнир, превратившийся в комедию ошибок, где в «дамки» к общему удивлению прошел именно Марк. А Юрий остался вторым.

Вспоминая перипетии чемпионата-1956, знающие люди годы спустя шутили: не мог же Авербах «обидеть» своего будущего зятя! Забавный факт: через 20 лет Тайманов… женился на единственной дочери Юрия Львовича.

В 1958-м в Риге, на первом победном для Таля чемпионате СССР, Авербах снова мог сразиться со Спасским в матче – теперь уже за 4-е место, которое давало право пропуск в межзональный турнир. Но… как известно, Борис не выиграл, а проиграл ту злосчастную партию, сделавшую Таля победителем, а Юрия – участником цикла первенства мира. Увы, для того чтобы снова стать претендентом в Портороже-1958 ему не хватило половинки очка – последние выходящие места в Бледе-1959 заняли 15-летний Бобби Фишер и будущий президент ФИДЕ Фредрик Олафссон. На пути же Авербаха и Бронштейна поставили «блок». Сперва ФИДЕ, ограничившая количество выходящих мест для советских участников тремя (а выше были Таль и Петросян), а потом еще филиппинец Кордосо, сделавший ничью с Юрием и обыгравший Давида.

«Десятилетка» профессионала Юрия Авербаха закончилась в 1959 году, на чемпионате СССР в Тбилиси, где он разделил 7-8-е места. Справив по ходу турнира свое 37-летие, москвич понимал: играть на равных со страшим и со своим поколением он еще в силах, то бороться с молодыми звездами – с Талем, Спасским или с Фишером – уже нет. И если он хочет оставаться в шахматах, то хорошо бы найти себе новое применение.

Им стала журналистика! Отзывчивый, коммуникабельный, знающий языки и обладающий огромным кругозором, Авербах был просто создан для этой профессии. У него было и еще одно редкое для редактора качество – Юрий Львович умел собирать вокруг себя блестящих авторов, и объединять их в сильные творческие коллективы. Так сначала в 1958-м появился бюллетень «Шахматная Москва», в котором феерил Виктор Хенкин. Пять лет спустя, в 1962-м в содружестве с Михаилом Юдовичем, возникли «Шахматы в СССР» и «Шахматный бюллетень», ставший прообразом для будущего югославского «Информатора»… А с крушением СССР, продолжением этих изданий стали «Шахматный вестник» и «Шахматы в России», которые вели под его мудрым руководством новые гуру – Дмитрий Плисецкий и Сергей Воронков.

Выросший на книгах Тарраша, Ласкера, Капабланки, Алехина, Нимцовича, Юрий не без оснований считал: любой комментарий партии – это маленький спектакль, который должен разыгрываться перед зрителем. Поэтому он, как мог, боролся с языком значков, не признавая сокращения «информатора». «Язык символов привел к тому, что в комментариях напрочь исчезло самое главное, что есть в шахматном поединке, – не без раздражения писал он. – Это конфликт личностей, столкновение замыслов и борьба идей… Увы, бездушные значки ничего этого не отражают, да и отразить не могут!»

Он внимательно следил за «чистотой языка» в журналах, которые выходили под его редакцией, устраивая различные курсы повышения квалификации. И постоянно боролся за авторов, выбивал для них всякие привилегии, а порой даже подкармливал своих постоянно нуждающихся сотрудников.

Часто Авербаху приходилось руководить своими изданиями из-за границы. «Всему виной» – то, что Юрий Львович свободно изъяснялся по-английски и по-немецки, и его раз за разом отправляли в различные командировки как руководителя советских делегаций. Фельетонист Ильин даже посвятил ему один из своих эпиграмм, в которой были строки: «Шахматы в СССР, а редактор – за границей!» Он и вправду был везде – на турнире претендентов на Кюрасао-1962, на шахматных олимпиадах: в Варне, Тель-Авиве, Гаване, Лугано, Зигене, Скопье, Ницце и Буэнос-Айресе. А потом к ним добавилась еще и «общественная работа», которая в один прекрасный момент отправила Авербаха сперва в федерацию СССР, а вскоре – и в ФИДЕ.

В 1972 году, после того как Спасский проиграл шахматную корону Фишеру, эта должность – «председатель шахматной федерации» была, что называется расстрельной, и никто не хотел оказаться крайним. Интересно, что Авербаха выбрали на нее… без его личного присутствия, когда его не было в Москве. Но – в его жизни никогда не было безвыходных ситуаций, и Юрий Львович справился даже здесь, пять долгих лет прикрывая своим честным именем далеко не самую чистоплотную федерацию. Ну а зампредом ее он пробудет вплоть до распада Союза, если считать с 1962 года – то 30 лет!

Как председатель советской федерации шахмат Авербах входил и в ФИДЕ при двух лучших ее президентах – Эйве и Олафссоне – с 1974 по 1982 годы. Он входил сперва в ее Центральный комитет, а с 1978-го – в Исполком. Ну а пять последних лет существования СССР на него бросили самое важное, но и самое привычное для него – пропаганду и печать ФИДЕ.

Но ему и этого оказалось мало. Благодаря его активности, в 1969-м году на телеэкранах страны появилась регулярная передача «Шахматная школа». А ее постоянным автором и ведущим оказался Юрий Львович. Эта программа прожила в эфире невероятные для советского телевидения 22 года. Через нее прошли десятки, если не сотни будущих мастеров и гроссмейстеров. Ну а сколько детей и взрослых полюбили древнюю игру благодаря его затее, – невозможно и посчитать. Говорят, ее посматривал даже сам Таль.

Надо сказать, шахмат по «ящику» в таком объеме не было никогда!

Обобщенный опыт многих лет преподавания шахмат на широкую аудиторию позволили ему вместе со своим старинным другом Бейлиным (Михаил был его секундантом еще во время подготовки к Цюриху-1953) написать книгу, ставшую настольной для нескольких поколений шахматистов – от мала до велика. Она была переведена на три десятка языков, выдержала больше 20 переизданий. Конечно, речь о «Путешествие в шахматное королевство».

Такого искреннего и яркого представление о шахматах, которые дали в ней соавторы никогда не было. Шахматы действительно представали в ней как волшебная страна, в которую хочется окунуться, фигуры начинали говорить с читателем, а чемпионы представали в роли мудрых наставников.

Всегда мудры и содержательны были автобиографические книги Авербаха: «В поисках истины» (1970), «Шахматы на сцене и за кулисами» (2003). Острые, почти что вечные проблемы ставили его «О чем молчат фигуры» (2007) или «Метеоры» (2005). А глядя на широкую полку, занятую его книгами, невольно задумываешься, неужели все это мог сделать один человек?

Много путешествуя по миру, выступая с лекциями и общаясь с шахматистами из разных стран, видя различия в восприятии и происхождении игры, Авербах просто не мог не заинтересоваться их историей. Причем, как всегда, составил свое представление: в поисках истины он облазил десятки музеев, архивов и изучил не одну частную коллекцию, держа в собственных руках раритеты, о которых многие из профессионалов игры даже и не слышали.

Как шахматный просветитель, истинный человек эпохи возрождения, Юрий Львович проявил себя наиболее ярко. В отличие от большинства ученых он не просто знал, но еще и умел всё это объяснить простым и ясным языком, предъявить доказательства, выдержать любую полемику, доказывая свою правоту. Его книги, рассказывающие об истории шахмат – истинный подарок для любопытствующих. И не имеет никакого значения, играют ли они сами в шахматы или нет. Его с любовью написанная книга «В поисках истины» (2017) по полочкам, буквально «от и до», раскладывает всё, что человечество когда-либо знало об этой игре. Читается она как настоящий детектив.

«Я бесконечно благодарен королевской игре за то, что принесла мне немало радости, – с благоговением говорит о шахматах Юрий Львович. – Не столько радости успехов или побед, сколько радости творчества. Вслед за Таррашем я могу повторить слова, что шахматы, как любовь или музыка, могут сделать человека по-настоящему счастливым». И помочь прожить сто лет!

Юрий Авербах