Райли Леонард: сообщение для моей семьи из «Нотр-Дам»
У меня есть забавное воспоминание из детства.
Я средний ребенок, один из трех мальчиков, и в детстве мы были неразлучны. В нашем доме было несколько дополнительных спален, так что у каждого из нас могла бы быть своя, но мы настояли на том, чтобы не разделяться. Родители уступили и позволили нам втиснуть три кровати в одну комнату. Мы вместе попадали во всевозможные неприятности. Мы строили безумные крепости, используя все случайные предметы, которые могли найти. Мы были одержимы «Звездными войнами» и постоянно сражались на световых мечах (нам подарили их на Рождество в один год). И, конечно же, мы много занимались спортом, как вместе, так и друг против друга.
Но это воспоминание не о чем-то таком. Оно об одном случае, когда мы копали яму.
Хаха.
Нет, в этом-то все и дело. Не было никакой причины. Это не было каким-то проектом с целью. В один прекрасный день мы просто сказали: «Хорошо, давайте выкопаем яму». Так мы и поступили. Мы втроем взяли лопаты и начали копать... и копать... и копать... и копать. И яма получилась довольно глубокой!!! Это было лето, и мы были тремя мальчишками в Фэрхоупе, штат Алабама, которым нечем было заняться — это, по сути, полноценная строительная бригада, понимаете? Мы очень увлеклись. И в какой-то момент яма стала настолько глубокой, что мы просто решили, типа....... OK. Если честно. Мы должны копать до самого Китая.
После этого это действительно стало проектом с целью. Так что мы еще больше увлеклись, копали еще глубже, еще шире, начали строить все эти планы для системы туннелей и...
Да. И тогда наша мама закрыла его. Хаха. Это было разумно, потому что мы определенно собирались нанести серьезный ущерб заднему двору. И как бы ни было смешно вспоминать об этом... Я люблю это воспоминание по-настоящему. Потому что я всегда буду помнить, насколько реальным было это чувство – как мы действительно думали, что сможем это сделать. Мы действительно верили, что сможем добраться до Китая или до любой другой точки мира. Может быть, это будет долгий путь, и он займет много времени. Но мы доберемся туда. Мы найдем его.
Нужно было только продолжать копать.
Есть одна знаменитая цитата Теодора Рузвельта, которой однажды поделился со мной мой дедушка. Она взята из речи, которую произнес Рузвельт, где он говорит о «человеке на арене». Смысл ее в том, что, хотя никто никогда не хочет оступиться, каждый должен изо всех сил стараться быть тем, кто готов рискнуть оступиться. Вы должны быть готовы спотыкаться и совершать ошибки. Жизнь может быть нелегкой. В ней может быть много критики и много сложных моментов. Но именно так и рождается величие. «Если он потерпит неудачу, то, по крайней мере, потерпит ее, будучи очень смелым». Таков человек на арене.
А для меня? Это быть квотербеком.
Всю свою жизнь... Я просто всегда хотел быть квотербеком. В этом всегда что-то было, понимаете? Масштаб позиции. То, как она требует от тебя противостоять собственным недостаткам. То, как она требует от тебя лидерства.
И «человек на арене» определенно занимал мои мысли в прошлом году, после того как наш сезон закончился, когда я играл за Дьюк (прим. Дьюкский университет), как он закончился, я начал думать о своем будущем. В моем сердце столько любви к Дьюк – они дали мне шанс, когда многие другие этого не сделали. Когда я пришел в осенний лагерь новичком, я был, возможно, шестым по счету квотербеком, и я помню, как думал про себя: «Чувак, было бы так здорово, если бы я вышел на поле во время игры». Потом, на седьмой неделе, я вышел на поле и несколько раз отдал мяч раннинбеку. Без шуток, после этого я праздновал с семьей, как будто выиграл Супербоул. Но в конце концов я вышел в стартовом составе на игру (я был ужасен), а затем еще несколько раз. В тот год, когда я был новичком, мы шли 3-9... а на следующий год – 9-4. Это было очень круто.
Но мой первый год, если честно, был разочарованием. Было несколько хороших моментов: меня начали узнавать – внезапно люди заговорили о том, что меня могут выбрать на драфте в первом раунде, или считали меня темной лошадкой на Хайсмен трофи и тому подобное. И как команда, мы одержали одну из самых больших побед в истории программы, обыграв посеянных 9-ми Клемсон в прайм-тайм у нас дома. Но были и плохие результаты: мы играли с Нотр-Дамом в еще одном матче в прайм-тайм, я сильно повредил лодыжку, и мы проиграли в концовке. А через три игры мы проиграли Луисвиллу, и я сломал палец на ноге, выбыв из игры до конца сезона. Казалось, что у нас был шанс на этот особенный сезон... но этого просто не произошло. И даже если не считать травмы, не буду врать, во многом это из-за меня. Я не знаю, может быть, это из-за успеха, которого я добился, будучи второкурсником, и я просто не был достаточно зрелым, чтобы справиться с этим, или что еще. Но в юниорском возрасте я не добился тех успехов, которых хотел.
И я думаю, что именно здесь мне важно поговорить о своей вере. Потому что моя вера — это то, что руководило мной как личностью на протяжении долгого времени – как на футбольном поле, так и за его пределами.
На самом деле я начал ходить в церковь только в 9-м классе. Когда я рос, то мечтал только об одном – стать игроком футбольной и баскетбольной команд в средней школе Фэрхоупа. Я помню, как мама отвозила нас в школу, или я шел в класс и просто мечтал об этом. А потом это случилось! На первый год я попал в команду по обоим видам спорта. И я думал, что это самая крутая вещь в мире... около недели... Но потом кайф от этого как бы улетучился. И я помню это чувство так сильно. Это было типа: «Чувак. В жизни должно быть что-то большее, чем недельная радость от того, что ты попал в какую-то команду.» Я чувствовал странную пустоту внутри. И тогда я начал обращать внимание на то, что все эти люди в моей жизни проповедовали Библию. Будь то на уровне наставников, как некоторые из моих футбольных тренеров и пасторов в общине, или на личном уровне, как, например, когда я встретил свою девушку Молли и она привела меня в церковь. Как только я начал обретать свою веру и находить цель, помимо того, чтобы быть просто спортсменом, я почувствовал, что мир как будто открылся для меня. И я последовал за ним.
Я начал погружаться в Библию и узнавать все эти ценные уроки. Один из самых больших уроков заключался в том, что никто не превосходит никого. Возможно, это звучит очевидно, но жизнь иногда ставит нас в такие положения, когда легко игнорировать очевидные вещи. Быть стартовым квотербеком – определенно одна из таких позиций. Я думаю, что из-за того, что к тебе относятся как к КБ1, и из-за ожиданий, которые на тебя возлагают, возникает соблазн поставить себя выше других людей. Заманчиво начать думать, что ты кто-то есть. Но это не так. Один из моих любимых стихов из Библии, Матфея 23:12, гласит: «Те, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится». Я ношу эти слова на запястье каждую игру.
И я думаю, что то, как прошел мой первый год в Дьюке, то, как я реагировал на внимание и ожидания, и полученные травмы заставили меня усомниться во всем. Я думал: «Почему это? Почему именно сейчас?» И тогда я действительно начала спрашивать себя: как я могу полностью раскрыть свой потенциал – и как футболист, и как верующий человек? И я не был уверен, что ответом будет остаться в Дьюке.
Однако мысль о трансферном портале далась мне очень тяжело. Мне нравится думать о себе как о верном человеке. И у меня было так много хороших отношений в Дьюке, что мне казалось, что, уезжая, я их немного предаю. Так что в тот момент мне определенно было нелегко. Но я также знал, что если я собираюсь уйти через портал, то я хочу сделать это как можно быстрее и самым честным образом, на какой только был способен.
Спустя некоторое время Нотр-Дам вышел на связь.
И я скажу вам правду об этом – даже как человек, выросший в Алабаме: когда вы получаете сообщение, будучи футболистом, и там написано Нотр-Дам.
Чувак... Это просто по-другому воспринимается.
Мне нравится в Нотр-Даме то, что несмотря на то, что это особенная футбольная программа, чувства, которые привели меня туда, были связаны вовсе не с футболом. Например, я никогда не забуду свой первый официальный визит. Я не собираюсь сидеть здесь и писать кучу слов о том, как я был потрясен элитными условиями, элитными тренерами или элитными игроками... потому что, как только вы достигаете определенного уровня, они появляются у всех. А Нотр-Дам мне понравился тем, что когда я ужинал с несколькими ребятами из команды в стейк-хаусе в центре города – и если мы хоть раз говорили о футболе, я уже не помню. На самом деле, нет, один раз речь зашла: Говард Кросс был там!!! Он тот самый парень, который приземлился на мою лодыжку в прошлом году, так что это был забавный момент. Мы просто посмеялись над этим, и я сказал ему, что лучше бы он заплатил за мой стейк. Но кроме этого? Клянусь, мы просто говорили о жизни. Мы говорили о нашем воспитании. О нашей вере и духовном росте. О том, как люди думают, что знают тебя, только на основании двух часов в субботу.
И хотя вы, наверное, не представляете, что эта тема может возникнуть за столом футболистов, мы действительно провели большую часть ужина, разговаривая о «Звездных войнах». Я думаю, ребята говорили о разных фильмах, которые им нравятся, и кто-то упомянул фильм «Звездные войны» и сделал такой вид, будто ожидал, что все за столом будут смеяться над ним. Но потом кто-то другой сказал: «Да, мне это нравится», и тогда все больше ребят начали рассказывать о том, как они любят «Звездные войны». Очень скоро мы заговорили о «Войнах клонов», о фигурках Чубакки, о том, как мы с братьями были штурмовиками на Хэллоуин в один год – я занудствовал, понимаете? Это было так весело. Братство много значит для меня... и это именно то, что я чувствовал в той комнате.
Но даже если бы я так хорошо относился к выбору Нотр-Дам, не думаю, что что-то могло бы подготовить меня к тому, как началась моя карьера здесь.
В прошлое межсезонье мне сделали три операции: две на лодыжке и одну на пальце ноги. Поэтому я полностью пропустил весенний сбор. И это было тяжело для меня, потому что из-за трансфера я жаждал проявить себя. Потом я выздоровел, и это было так безумно: наша первая игра в году – против Texas A&M... и их тренирует Майк Элко, который только что пришел туда после того, как был моим главным тренером в Дьюке. Так что это важная игра с разных точек зрения – самая важная, конечно, в том, что нужна была победа для хорошего начала сезона. И мы ее получили! В последние несколько лет Нотр-Дам испытывал трудности, проигрывая на старте сезона. Огайо Стэйт дважды, а до этого Цинциннати. Поэтому я думаю, что эта игра была очень важна для программы. И для меня лично это было таким облегчением – просто прийти и показать, что я могу играть. Надеть эту майку и почувствовать, что я этого достоин.
Но потом ты выигрываешь такую игру, и я не знаю. Думаю, вместе с облегчением может возникнуть ощущение, что ты на коне, верно? Ты как бы забываешь, насколько тонка грань между победой и поражением, и принимаешь это как должное. И это не значит, что вы ленитесь – все, кто меня знает, знают, что такого не бывает, – но, может быть, на следующей неделе, вступая в игру, где вы являетесь большими фаворитами, вы уже не так сосредоточены на деталях. Может быть, вы немного расслабляетесь перед самой игрой, даже не осознавая этого. К этому следует добавить, что это была моя первая домашняя игра на стадионе Нотр-Дам... первый раз на Player Walk (прим. одним из самых ожидаемых событий в кампусе Нотр-Дама в футбольные выходные является прогулка игроков субботним утром после мессы на стадион. Болельщики толпами выстраиваются в очередь, чтобы дать пять, подбодрить и пожелать игрокам удачи на пути к стадиону Нотр-Дам)... первый раз встреча с болельщиками команды, поддерживающих меня. Думаю, я был немного ошеломлен всем этим и не был уверен, как с этим справиться. У вас есть только один шанс произвести первое впечатление, понимаете?
И мое первое впечатление было таким: я сыграл худшую игру за всю свою жизнь.
Мы проиграли NIU (прим. Университет Северного Иллинойса), и это была полностью моя вина. Это не значит, что я «взял вину на себя» или что-то в этом роде. Это просто факт. И после игры трудно даже описать, насколько плохо я себя чувствовал. За себя, наверное, но больше за своих товарищей по команде и за университет. Я чувствовал, что они позволили мне быть частью этого особенного события, а я поступил безрассудно. Я чувствовал, что подвел многих людей.
Помню, после окончания игры я подошел к одному из местных полицейских на стадионе и сказал: «Вы не могли бы... подвезти меня до моей апартаментов?». Вот как мне было неловко в тот момент – я не хотел показываться за пределами стадиона. Он был достаточно любезен, чтобы согласиться, и когда я добрался до дома, помню только, что мое сердце колотилось так быстро. Я попытался заснуть, но это было невозможно. Поэтому я не спал часами, прокручивая в голове эту игру. Я думал: «Пожалуйста, пусть я засну, а потом проснусь, и все это окажется кошмаром». Но наступило утро, и все было по-прежнему реально.
В воскресенье я встретился с тренером Фрименом в его офисе и рассказал ему о том, как ужасно себя чувствую и что поражение было на моей совести. Самое приятное в тренере то, что он считает, что его работа заключается не только в том, чтобы сделать программу лучше, но и в том, чтобы сделать нас лучшими людьми. И когда он говорит с тобой, ты не чувствуешь, что он говорит свысока, как авторитет или что-то в этом роде. Это почти отношения товарищей по команде, что, честно говоря, вряд ли удается многим тренерам. Но именно так тренер Фримен завоевывает ваше уважение. Он заставляет вас чувствовать, что вы играете не за него, а с ним.
В общем, я захожу в офис тренера в то воскресенье после NIU и говорю ему, как мне плохо, как я сожалею, и все такое. А он просто смеется. Знаете, как кто-то может смеяться в трудную минуту, но не в плохом смысле, а в таком уверенном, как будто он знает будущее? Это был тренер Фримен. Он просто сказал: «Райли, я тебе говорю. Однажды ты будешь благодарен за то, что произошло». В моей голове пронеслась мысль: «Бро... нет ни малейшего шанса, что я когда-нибудь буду благодарен за это». Но даже если я не поверил ему, когда он это сказал, то, как он это сказал, все равно было так утешительно для меня. Он был таким спокойным и уверенным.
В понедельник я пошел на занятия, а это был сентябрь, поэтому на улице было жарко, около 27 градусов. Но я был одет во все черное: черный спортивные штаны, черная толстовка. Я чувствовал себя так, словно был гостем на собственных похоронах. И я думаю, все могли понять, как мне плохо, понимаете? В ту неделю со мной связалось много хороших людей, и я им очень благодарен. Тайлер Бюхнер (прим. ресивер Нотр-Дам) набрал меня практически сразу, и мы поужинали однажды вечером. Он рассказал мне обо всем этом и просто помог дать столь необходимый взгляд на все происходящее. Кроме того, на той же неделе позвонил Сэм Хартман (прим. бывший квотербек Нотр-Дам), который играл здесь и обыгрывал Дьюк, когда я играл за них, а сейчас он в команде Commanders. И он дал мне невероятный совет, просто из того, чему он научился за свою карьеру. Он сказал: «Чувак, поверь мне. Играй в свою игру. Ни о чем не жалей».
А потом я никогда не забуду, как зашел на базу перед нашей первой тренировкой после поражения от NIU. Я иду медленной походкой, опустив голову, очень расстроенный. Все сидят в раздевалке, как бы рассаживаясь по местам. И пара наших молодых игроков... они просто окликнули меня. Они сказали, что я лицемерю. Что я парень, который всегда говорит о своей непоколебимой вере. А они такие: «Ты говоришь, что ты верующий человек. ХОРОШО. Что ж, мы верим в тебя. Мы верим в тебя. Мы верим в то, что ты будешь нашим квотербеком. Но тебе лучше начать верить в себя». И это ударило по мне, как тонна кирпичей. Они даже не говорили о том, как я играл. Они даже не говорили, что я подвел их против NIU. Они говорили, что я подвожу их прямо сейчас, в раздевалке, просто тем, что не являюсь лидером.
Чувак... после этого я был так готов выйти на тренировку. В итоге у меня получилась одна из лучших тренировочных недель за долгое время – и это перешло на игру с Пердью, где мы сыграли очень хорошо. И я просто думаю, что с этого момента мы все были на одной волне. Типа: «Да, NIU нас обыграл. Это правда. Мы это понимаем. Может быть, любой может победить нас. Но мы также знаем, что можем победить любого». И, как ни странно, после NIU нам не нужно было беспокоиться о «попадании в плей-офф». Потому что мы уже были как бы в своем собственном плей-офф. Мы знали, что не можем позволить себе еще один проигрыш, и нам нужно было побеждать.
Вот что мы сделали: мы выиграли. 10 игр подряд. Это большая заслуга ребят из этой команды, людей из этой программы, и я не хочу никого выделять, потому что, честно говоря, это все. От начала и до конца ростера. Вот кто несет ответственность за этот сезон. У нас есть защита, которая не сдается и каждый раз спасает меня от моих ошибок. У нас есть линия нападения, которая была просто нереальной, ребята выкладывались на протяжении всего сезона. У нас столько прочности в бэкфилде, и среди ресиверов... в общем, везде на поле. Для меня большая честь играть с этими парнями. И я так горжусь тем, чего мы добились. Как я уже говорил, «человек на арене». Эта команда? Это все мужчины на арене. Это группа людей, которые провалились так публично, как только можно провалиться, и столкнулись с такой критикой, с какой только можно столкнуться, и пережили такие сложные моменты, какие только можно пережить, – но все равно выходили на поле каждую неделю и рисковали сделать это снова.
Это противостояние собственным недостаткам. Это и есть лидерство.
И это, на мой взгляд, больше, чем что-либо другое, то, чем является эта футбольная команда.
По мере приближения плей-офф я все чаще вспоминаю то давнее воспоминание – как мы с братьями копали яму на заднем дворе. Возможно, это немного глупо и не совсем подходит для сравнения с тем, каким был нынешний сезон Нотр-Дам. Но я думаю о том, какой путь мы прошли, чтобы оказаться там, где мы сейчас находимся, в удивительном месте, где у нас есть шанс сыграть за победу в национальном чемпионате. И я думаю о том, что у нас было так много путей, по которым мы могли бы пойти... и о том, что мы выбрали самый трудный, самый запутанный, самый сумасшедший путь. Иногда я оглядываюсь на наш сезон и думаю: «Вы же знаете, что есть обычные способы сделать это, верно? Вы можете просто полететь в Китай. Есть много более простых способов добраться до другого конца света, чем копать.
Но я бы не променял наш путь ни на один из них. Не только потому, что этот путь привел нас сюда... но и потому, как много я узнал о себе, пока шел по нему. И из-за того, насколько значимо было пройти этот путь вместе. Как команда, как программа, и особенно как семья Нотр-Дам – которая больше и сильнее, чем я мог себе представить.
Посмотрим, что произойдет в пятницу вечером... и, надеюсь, в течение следующих нескольких недель. Вероятно, шансы на победу в плей-офф невелики. Это нормально. Вот уже несколько месяцев шансы были невелики. Но мы больше ничего не боимся – я знаю это об этой команде. Я знаю, что, выиграем мы или проиграем, мы сделаем это по-своему: мы будем очень смелыми. И, возможно, мы снова оступимся. Может быть, мы не справимся. Но пока наш сезон продолжается, я могу обещать вам, что мы будем стараться изо всех сил, чтобы достичь величия. Если оно есть на этом футбольном поле, мы его найдем.
Нужно только продолжать копать. Райли
Оригинал: https://www.theplayerstribune.com/riley-leonard-ncaa-notre-dame-football
PS: В плей-офф «Нотр-Дам» в четвертьфинале обыграли «Джорджию» 27-10, в полуфинале – «Пенн Стейт» 27-24. В финале, который пройдет 20 января, «Нотр-Дам» встретится с «Огайо Стейт».
Интересный парень, а на драфт он не в этом году выходит?