«В баскетбол я попал благодаря самогону». Тренер ЦСКА Антон Юдин – об играх в США, опасных поездках и победах в Евролиге
Интервью Денису Романцову.
В середине 90-х атакующий защитник Антон Юдин блистал в волгоградском «Аквариусе» – выносил из Кубка Корача «Црвену Звезду» и бился за бронзу с саратовским «Автодором». А потом шумел в еврокубках не только с ЦСКА, УНИКСом и питерским «Спартаком», но даже с тульским «Арсеналом». Недавно – после восьми лет в штабе Димитриса Итудиса – Юдин стал помощником и нового главного тренера ЦСКА Эмиля Райковича.
В конце августа Антону исполнилось 50.
- В Волгоград вы ездите каждое лето. Как провели там время в этом году?
– Сходил на первый матч «Ротора» в сезоне. На стадион пробирался 45 минут, но все равно понравилось. Собралось 23 тысячи – неплохо для Второй лиги.
Думал, меня уже там никто не помнит, но – останавливали, фотографировались. В перерыве спросили: «Вы Юдин?» – «Да». – «Из ЦСКА?» – «Да». – «А что тут делаете?» – «Так я волгоградский».
Видимо, знают меня уже только как тренера ЦСКА.
- Как вы из Волгограда попали в юношескую сборную СССР?
– Меня заметили в 9-м классе, когда команда РСФСР с шестью волгоградцами выиграла чемпионат страны. Я так много забивал, что грузинские ребята шутили: «Мы тебе руку отрежем!»
В 1989-м я поехал со сборной на юношеский чемпионат Европы в Испании, но мы чуть-чуть сыроватые были и стали пятыми.
За нас играл отец Токо Шенгелии Каха. Сильный баскетболист – чуть постарше нас (хотя по паспорту – тоже 1972-го) и почти с нами не тренировался, появлялся уже перед отъездом на турнир. А еще на [тренера Станислава] Еремина обижался.
- За что?
– Тот не выпускал Каху в американском турне. Играли молодежкой на Аляске, паркет лежал на хоккейной площадке, а Шенгелия не вышел в первой половине и стал переодеваться. Мы ему: «Ты чего?» – «Не трогай меня. Я сейчас горячий».
Зашел Еремин: «Что происходит?» Каха: «Холодно на скамейке сидеть». Союз распадался, и больше Шенгелия за нашу сборную не играл.
«В магазинах Волгограда – трехлитровые банки из-под сока да консервы. И отсюда я попадаю в Нью-Йорк, вижу вечерний Манхэттен»
- Когда вы впервые попали в США?
– В 1989-м. Здесь все черным-черно. Фонари, условно говоря, только на Тверской горят. В магазинах Волгограда – трехлитровые банки из-под сока да консервы. И отсюда я – 17-летний – попадаю в Нью-Йорк, вижу вечерний Манхэттен, смотрю по телевизору матчи НБА и НХЛ.
На второй-третий вечер спускаемся к ужину как оборванцы – в трико и шлепках. А нас везут в концертный зал, где люди в костюмах и платьях. Оказалось – шоу Дэвида Копперфильда. На сцене – чудеса, а мы с [разыгрывающим из Волгограда] Саней Гуторовым из-за джетлага засыпаем и по очереди толкаем друг друга.
- Сыграли-то как?
– Сначала выиграли 3 из 11 матчей (за 20 дней – сумасшедший график). Но мы были помладше соперников. Через год, напротив, только 3 проиграли. Потом с удивлением увидел в архивах, что нам противостояли будущие звезды НБА: Пенни Хардуэй, Гленн Робинсон, Дэймон Стадемайр, Грант Хилл.
Ходили на нас по-разному, но, например, игра с Кентакки Рика Питино собрала полный зал – 24 тысячи.
- Кто вас тренировал, кроме Еремина?
– В одно из турне вторым тренером поехал Кондрашин. Внимание к своей персоне он особо не любил, но американцы-то все равно тянулись – из-за Олимпиады-1972. После тренировки к нему подошла русскоязычная сопровождающая: «Вы не видели Кондрашина? У него интервью хотят взять». – «Кондрашин? Он уже в номер ушел».
И почапал оттуда потихоньку.
- Что тогда привозили из Америки?
– Организаторы турне подарили сумку подарков – кроссовки, поло, другая экипировка. У нас это золотом считалось: я ж до девятого класса в кедах играл.
Еще нам кто-то рассказал, что продал в Америке красное знамя «Слава КПСС» за 500 долларов. Мы с пацанами сбросились и за 90 долларов купили на Арбате два знамени. Думали: ну, все, разбогатеем.
В итоге прилетели, таскали их из города в город, предлагали всем подряд, но продали только одно, за 50 долларов – старому еврею в Бостоне: «Ладно, давайте – повешу как память».
Второе знамя увезли обратно. Коммерсанты из нас так себе.
«Дома обыграли «Црвену Звезду», но нас все похоронили. В Белграде с трибун летели файеры»
- Когда «Ротор» осенью 1995-го выкидывал из Кубка УЕФА «МЮ», вы с «Аквариусом» тоже удивляли в Европе.
– Дома обыграли «Црвену Звезду» с разницей в 7 очков, но нас все похоронили. Югославы же вернулись в еврокубки после дисквалификации и жаждали победы. В Белграде был аншлаг, с трибун летели файеры и пакеты с шелухой от семечек, но мы как-то зацепились и прошли дальше.
- В чем секрет?
– Мы с детства играли в быстрый баскетбол. Такую манеру привил тренер Сергей Прыгунков.
Он очень много в меня вложил. Помню, пришел к нему в брюках и свитере. Жался к стеночке, стеснялся бросать. А он: «Давай-давай, не бойся». Так и бросаю до сих пор.
- У Прыгункова вы играли с 9 лет до еврокубков. С чего началось?
– В баскетбол я попал благодаря самогону. Прыгунков искал по школам высоких детей и, увидев меня, позвал к себе. Но родители в баскетбол не пустили и отдали в легкую атлетику. Потом я перешел в третий класс, и начался новый учебный год.
Мы жили в частном доме и в какой-то день, когда отец варил самогон, к нам пришел Прыгунков. Он был в кожаной куртке, и отец жестко перетрухнул – решил, что из милиции. А когда понял, что это тренер переманивает сына в баскетбол, обрадовался: «Да, конечно, пусть занимается. Я только за».
- Кто в вашей волгоградской команде мог пойти так же далеко, как вы с Гуторовым?
– Серега Клюшин – невероятно талантливый. Яркий чувак. Но из не самой благополучной семьи. В 14-15 лет начал погуливать, пить-курить и сел. После трех лет в тюрьме Прыгунков пытался вернуть его в баскетбол, но ничего уже не вышло.
- Кто главный не раскрывшийся талант на уровне страны?
– Серега Грезин очень выделялся. Безумно одаренный. Атлетичный, верткий, быстрый, с броском. Он 1971 года, но играл за сборную СССР 1969-го, что считалось фантастикой. Потом, увы, Грезин не соблюдал режим.
«В Москве перед игрой нам подали похоронный автобус – с лавками по бокам»
- Что за история, как вы 200 км ехали в автобусе с открытыми дверями?
– Перебирались из Казани в Саратов – на турнир. Двери заклинило, и водитель не стал чинить – так и погнали. Но было лето, жара, так что ехали и ржали.
В другой раз возвращались с «Аквариусом» из Саратова в невероятный холод – на пазике, который разгонялся только до 60 км/ч. Печка замерзла, внутри все обледенело, и мы грелись друг о друга. Даже носки на руки надевали.
А однажды в Москве перед игрой нам подали похоронный автобус – с лавками по бокам.
- На пике «Аквариус» дважды уступал Саратову в плей-офф – в четвертьфинале-1995 и матче за третье место-1996. Обыграть «Автодор» было нереально?
– В 1995-м у «Аквариуса» был хороший сезон. За нас играли Дайнеко и [победитель молодежного Евробаскета-1994] Бойдаков, но против «Автодора» нам не дали шансов. Дома-то легко с ними разобрались, а в Саратове вмешались судьи.
- Прыгунков объяснял закат «Аквариуса» бегством с клубными деньгами президента Татьяна Богдановой. Какова ее судьба?
– Я с ней мало соприкасался и ушел в ЦСКА до ее отъезда. Слышал, что она умерла от рака.
- Прыгунков обиделся, когда вы с Гуторовым в 1996-м ушли в ЦСКА?
– Конечно. Он вообще не хотел нас отпускать, но мы и так пересидели с Саней в Волгограде. Еремин-то приглашал давно – с тех пор, как заиграли у него в молодежной сборной.
Лет в 18 мы с Саней приезжали на стажировку в ЦСКА и даже участвовали в нескольких матчах Чемпионата СССР – игрокам низших лиг этого тогда разрешалось. Потом настойчиво звали на постоянку, но что-то не складывалось. Надо было уезжать на пару лет раньше.
- Как Прыгунков удерживал в «Аквариусе»?
– Правдами и неправдами. В девяностые всякое бывало. Проблема еще в том, что у меня слабая спина, а в феврале 1996-го я травмировал ее в игре с ЦСКА. Но в Волгограде не лечили, а делали какие-то припарки. Боль снимали, а проблема оставалась. Спину окончательно угробили, и я пропустил первые полгода в ЦСКА. Последствия сказывались всю карьеру.
«Еремин так активно жестикулировал, что порвал штаны. Установку в перерыве давал в трусах»
- В 1997-м совладельцем ЦСКА стала американская компания SC Marketing. Обещали «создать команду по принципу НБА», а что было на деле?
– Привели разыгрывающего Майкла Дженнингса, но Еремин убрал его после нескольких игр. Американцы устроили собрание, дали нам проспекты с какими-то домами, но как появились, так и пропали.
Привел их в ЦСКА наш центровой Маркус Уэбб. Видимо, тусовался с ними в одном клубе. Он добрый и порывистый парень. Жил по принципу – гулять так гулять.
- Как проявлялось?
– Славно куролесил и любил всех угощать. Очень редко приходил на тренировки без перегара.
А еще собирался жениться на дочке посла какой-то африканской страны, но, кажется, передумал.
- В середине сезона-97/98 президентом ЦСКА стал Александр Гомельский. Чем запомнился?
– Он и раньше был рядом с командой, а, когда тот сезон перевалил за зиму, встретил в коридоре меня и еще кого-то из команды: «Как дела, ребята?» – «Подустали». – «Мне 70 лет, и я полон энергии. А вы устали?» Взбодрил нас.
Мы тогда вышибли из плей-офф Евролиги «Барселону» с Джорджевичем, а я играл на непривычной позиции разыгрывающего.
- Кстати, брат Гомельского начинал тренерскую карьеру в Волгограде.
– Рассказывали, что у него была сильная команда – Болошев, Сидякин, Блик.
Анатолий Блик тренировал меня на Спартакиаде школьников в Саратове. Они с Сидякиным были тренерами-новаторами. Знали английский, переводили американскую методику. Устраивали убийственные по интенсивности тренировки. Блик – очень умный дядька. Потом в коммерцию ушел, управлял банком.
- С Ереминым в клубах и сборных вы работали почти 15 лет. Как он менялся?
– Когда я попал к нему мальчишкой, он дал массу деталей с точки зрения бывшего игрока – как встать, как отдать, где подождать, где ускориться. И он постоянно развивался – даже приглашал в ЦСКА итальянского тренера для работы с защитой.
Его юмор – отдельная тема. Как-то раз позвонил 40-летнему Тараканову: «Серег, много травм, выручай». Тот сразу начал думать: «Колено больное, надо набирать форму». Не сразу понял, что первое апреля.
А однажды в УНИКСе Еремин так активно жестикулировал, что порвал штаны. В перерыве отдал их кому-то, чтоб быстро зашили, и установку давал в трусах.
«Белов меня позвал в московский «Спартак, но после недели тренировок объявил: «Денег не будет. Расходимся»
- Из ЦСКА вы ушли к Сергею Белову в московский «Спартак». Что там случилось?
– Белов меня позвал, но после недели тренировок объявил: «Денег здесь не будет. Расходимся». Он потом уехал в Пермь, а я в начале сезона-98/99 остался без команды.
Звали в Казань, но как-то странно: «Приходи, но в принципе ты нам не особо нужен». И я поехал в Тулу к Олегу Киму. Денег там тоже не было, но мы нанесли ЦСКА единственное поражение в суперлиге, стали третьими и дошли до четвертьфинала Кубка Корача.
- В УНИКСе вы застали много иностранцев. Самые интересные?
– Канадец ямайского происхождения Майкл Микс на все выезды брал электрогитару, надевал наушники и бренчал. Я с этим делом не знаком, и удивлялся, почему слышу только «дрын-дрын». Потом он сказал: «Я новую музыку сочинил. Заценишь?» И протянул наушники – оказывается, вся музыка в них.
Позже приехал Дики Симпкинс, трижды чемпион НБА с «Чикаго». Я долго заставлял его показать хоть один из трех перстней. В рождественской паузе он слетал в Америку и привез.
Каспарс Камбала – это вообще сборник историй. Весной 2005-го спешил на тренировку, объезжал пробку и провалился на «Лэнд Крузере» в реку Булак – она, к счастью, неглубокая.
- Как Камбала стал боксером?
– Когда он играл в Университете Невады, тренер по боксу решил проверить, насколько быстро человек меняет один спорт на другой. Каспарс тренировался с ним, а после дисквалификации в баскетболе провел четыре боя. Но потом вернулся, перешел в «Енисей» и был в идеальной физической форме – лучшей за карьеру.
- В УНИКСе на ваших глазах Руслан Авлеев избил сербского судью Йовчича. Как это было?
– Мы принимали «Бешикташ», а в Казани работало много турецких строителей. За гостей болело две тысячи человек, а дворец вмещал четыре. В тот момент меня заменили, я сел на скамейку и увидел, как судья падает, а потом Рус бьет его ногой. Сидевший рядом Игорь Грачев резюмировал: «Как в кино».
- Мирсад Туркан, с которым играли в ЦСКА Ивковича, – тоже эмоциональный парень?
– Сумасшедший. В тайм-ауте Дуда что-то чертит на доске, а Туркан еще кипит: хватается за полотенце, за бутылку воды и даже не смотрит на тренера.
Так же запальчиво говорил на нашем языке. Драгану Тарлачу понадобилось отправить жену в аэропорт, и Мирсад вызвался помочь: «Я знаю русский – сейчас все сделаем». Берет телефон: «Э-э, девушка! Э-э, аэропорт, девушка!» Других слов не вспомнил.
- Каким вспоминается противостояние с «Маккаби» в Евролиге-2003/04?
– В группе обыграли их там, проигрывая 20 очков, а они нас – в Москве, последним броском Паркера.
Но в домашний Финал четырех они могли не попасть. Я смотрел их последний матч в группе с «Жальгирисом»: [игравший за «Маккаби»] Ясикявичюс после пятого фола уже поздравлял Сабониса с победой, но литовцы смазали штрафные, а Шарп с сиреной забил невероятный трехочковый.
В овертайме «Маккаби» дожал, а в полуфинале обыграл нас.
- Самое обидное тренерское поражение в Финале четырех?
– Белград-2018. Мы весь сезон доминировали, стали первыми в регулярке, а перед Финалом четырех травмировались Де Коло и Хайнс. Оба сыграли, но в плохих кондициях, а в начале полуфинала с «Реалом» мы потеряли Воронцевича.
«Дима Домани сказал: «Приезжай. Ничего нет, но надо ехать на турнир»
- С питерским «Спартаком» вы как капитан выходили в полуфинал суперлиги-2009, а как тренер – в полуфинал Еврокубка-2012. До банкротства было далеко?
– У клуба был сильный спонсор, и я чувствовал, что клуб нужен городу. Я тогда, кстати, полюбил Питер. До сих пор каждое лето там бываю.
Интересно, что в сезоне-2008/09 мы долго запрягали, но всплеск произошел после драки с «Локомотивом» в Ростове – заканчивали «4 на 4», и наших американцев Вишневски и Блэра дисквалифицировали. Мы как-то сплотились и выиграли без них два матча.
Через несколько лет я вошел в штаб Здовца и как тренер многому научился. Юре – очень фундаментальный тренер.
- Принимая юношескую сборную в 2013-м, знали, что будете работать с боссом «Автодора» Владимиром Родионовым?
– Нет. Все как-то аврально получилось. Директор РФБ Дима Домани сказал: «Приезжай. Ничего нет, но надо ехать на турнир».
- «Ничего нет» – это о чем?
– О штабе. Сказали: «Возьми с собой какого-нибудь тренера». Я позвал Олега Игумнова, с которым играл за «Аквариус». Началась подготовка, и дня через три появился Родионов – как куратор сборной.
Из «Автодора» в сборной было четыре человека, и он сказал: «Эти-то точно будут в составе, но у меня в Саратове есть еще трое».
Я: «Из этих четырех: один в составе, второй под вопросом, а два – точно нет. Про тех трех – не знаю».
Родионов: «Ты че, такой умный? Давай сыграем: Саратов против сборной».
Я: «Давай».
Позже Родионов признал: «Ты молодец, принципиальный». А Домани добавил: «Звонили из федерации. Просили поставить другого тренера».
- Что пошло не так в работе с молодежной сборной?
– Я третий или четвертый тренер, который пытался поднять молодежку из Дивизиона B.
Поколение 1998 года – неплохое по силе, но один игрок приехал со справкой, что у него хроническое воспаление колена. Доктор сказал: «Можно что-то сделать, но впечатление, что он не хочет играть».
Я удивился и спросил парня напрямую: «Не хочешь?» – «Хочу, но в клубе говорят, что сначала лучше вылечиться».
Из восьми лучших игроков я потерял пятерых. Кто-то травмировался, кто-то операцию сделал перед турниром.
- А кто-то в отпуск ушел.
– Это в следующем году. Поколение-1999, увы, не такое сильнее, а ребят из 2000-го мне не дали. Один из них не приехал, потому что заранее оплатил путевку в Турцию.
- В итоге вылетели в полуфинале.
– Если объективно, мы прыгнули выше головы. Со стороны удивлялись: как вы проиграли Португалии? Но никому же не интересно, что за состав у португальцев и что их центровой Неэмиаш Кета подписал контракт с «Сакраменто».
- Вернувшись в ЦСКА в 2014-м, ощущали давление из-за серии неудач в Финалах четырех?
– Об этом все говорили, но мне нравится работать под давлением. Спасибо ЦСКА и Андрею Ватутину, что дали такую возможность.
Сильнее всего, наверное, давили на Теодосича. Говорили, что с ним невозможно победить, но мы в нем никогда не сомневались. Да и он – в себе. Однажды мы отрабатывали броски, и я рассказал, как «Лейкерс» в 60-е проиграли 7 финалов.
Тео: «И что потом?» – «Потом выиграли». – «А, ну ладно».
В 2015-м мы обидно проиграли «Олимпиакосу», после чего сделали выводы и усилили состав. Может, чуть не повезло с большими, но Хайнс играл за двоих. К тому же невероятный сезон выдал Нандо Де Коло. А в решающий момент финала с «Фенером», когда чуть не упустили победу, потрясающе сыграл Витя Хряпа.
От той – первой для нашего штаба – победы были невероятные эмоции. Вторую – в Витории-2019 – восприняли спокойнее, хотя нас штормило до самого Финала четырех. Менеджмент тогда гениально снял давление, показав видео с интервью мам и жен игроков – было и смешно, и трогательно.
Мы потом уступали в полуфинале «Реалу», но Чачо Родригес переломил игру. В финале уже спокойно превзошли «Эфес» и тоже, конечно, радовались, но уже не так, как в 2016-м.
Шутили тогда: «Наверное, после третьей победы просто руки друг другу пожмем и поедем домой».
Фото: РИА Новости/Юрий Тутов; cskabasket.ru; Gettyimages.ru/Uriel Sinai; архив Антона Юдина
Но даа..как будто вчера он за УНИКС играл.
Но увы, оно не реализовалось даже на 30%.
Многие (прежде всего Фетисов; а король трех Куделин мог стать Карри до Карри - и я почти не шучу) не рискнули уехать в НБА, а со сборной не повезло - обидное поражение на Евро-95 и пролет мимо ОИ-96, пол-шага не хватило до золота ЧМ-98...
И все-таки мы их помним! Битвы с Дрим-тим-2 на ЧМ-94, то самое отравление в Афинах, Финал 4-х Евролиги-96, медали Евро и ЧМ, неожиданные чемпионства Перми.
Как же далеко мы сегодня от всего этого, как наш баскетбол деграднул... ужас!
PS.
Обидно за Дайнеко ("заигран" за Белоруссию), если бы он сразу играл за Россию, то возможно и его карьера сложилась получше, и сборная могла взять титул в 90-е.
Янушко сам виноват (как и Авлеев, который мог лучше, имхо). Начинали они вместе и одинаково.
Спасибо за комментарий.