«Можешь не осознавать, что забыл поесть». Наш бегун поставил рекорд на ультре – бежал 4,5 дня
В конце июля Иван Заборский выиграл с рекордом России один из самых интересных и сложных забегов в мире – Backyard Ultra – «ультра на заднем дворе». Именно там, на заднем дворе своего дома в Теннесси, Лазарус Лейк провел первую гонку в 2012 году.
Это гонка на выбывание: атлеты бегут круг длиной 6,7 км и должны уложиться в час. В начале нового часа они вновь выходят на старт. Забег может длиться сутками, до тех пор, пока не кончатся силы у одного из двух последних атлетов.
В России «бэкъярдов» много, но последние два рекорда – в 2024-м и 2025-м – установили в Ленинградской области на Biotropika Ultra Trail (BUT). Обладатель свежего рекорда, Иван Заборский, бежал четыре дня и 10 часов – это 106 кругов, 710,8 км.
Болельщики сутками следили за гонкой по видеотрансляции, называли это «реалити-шоу», спорили о правилах и держали кулаки за новый мировой рекорд. Но не в этот раз – не хватило 14 кругов. На 106 круге Петр Жариков не уложился в час и завершил гонку, а по правилам, если не осталось ни одного соперника, в одиночку можно пробежать только последний, финишный круг.
Победитель гонки Иван Заборский – уникум:
в начале мая пробежал шестисуточный забег во Франции – почти 1048 км – и это был бы мировой рекорд, если бы не российский флаг на финише;
ему принадлежит неофициальный рекорд России в суточном забеге – 284 км;
работает в офисе 5/2, а каждые выходные бегает от 3 до 13 часов в день;
набегает по 550 км в месяц;
считает, что тренер в основном нужен для «коротких скоростных дистанций»; для Заборского это – марафон, полумарафон и 10 км.
Мы поговорили с ним.
«Неофициальный мировой? Какой смысл? Чтобы все говорили, что вот Иван такой принципиальный?»
– Мы говорим через 3 дня после гонки, которая длилась больше 4,5 суток. Вы восстановились до конца?
– После таких забегов так быстро не восстанавливаются. На это понадобится недели две-три. Так нормально все, ну, потертости, мозоли, ноги опухшие – за неделю-полторы все должно полностью уйти. На следующей неделе пройду обследование, проверю, все ли нормально.
Вообще две недели – это достаточно быстро. Некоторые люди месяцами восстанавливаются. Как правило, длительные соревнования бегают раз или два в год. Да люди и марафоны бегают три раза в год. Если соревнования какие-нибудь короткие, часов по 12, по 200−300 км, то восстановиться можно быстрее.
– Вы каждый раз проходите обследование после забегов?
– Не каждый, но когда такие сверхбольшие дистанции, более 700 км, то да. Чтобы исключить внутренние воспаления или еще что-то, лучше сразу пройти и начать лечение.
– Какая у вас была цель на этот забег?
– Ориентир был – мировой [рекорд], и у организаторов тоже. Они провели техническую работу: очистили трассу от камней, выровняли немного, граблями проходили, сделали водоотведение, чтобы при дожде вода не скапливалась на трассе. Все были нацелены на то, чтобы установить мировой рекорд. Плюс призы были хорошие – за побитие мирового давали автомобиль. Но надо понимать, что формат соревнований такой, что одному его нельзя поставить, хоть у тебя еще и есть силы кругов на 40-50.
– Многие задаются вопросом, почему вы не продолжили дистанцию один – могли поставить неофициальный мировой.
– Какой смысл? Чтобы все говорили, что вот Иван такой принципиальный и ему нужен мировой рекорд? Соревнования же придумали не мы. Было бы странно, если бы на Олимпийских играх люди ядро не рукой толкали, а чем-то еще. У меня даже мыслей не было, чтобы еще 14 часов побегать и показать, что можно было еще.
Все здесь в одних условиях. Не только мы, но и другие страны. На backyard могут приехать очень сильные ребята, но будут плохие погодные условия и не будет соперников, и тогда эти атлеты выигрывают с результатом 40-50 кругов.
У нас в 2025-м собрался сильнейший состав в России, поэтому мы много пробежали. Недавно в Австралии, где поставили мировой рекорд, было человек 5-6, которые уже бегали 100+ кругов. Понятно, что чем больше соберется людей с большим опытом и часто стартующих в backyard-гонках, тем вероятность поставить рекорд выше. Так и произошло: 119 кругов. В этом году уже второй раз перебили.
Действующий рекордсмен – австралиец Фил Гор – делал репост моего результата на «Биотропике» и написал, что это первое такое соревнование, где человек пробежал больше 100 кругов на backyard и при этом не стал чемпионом мира. Вот к чему идет наш спорт. Он быстро развивается. Раньше если человек пробегал больше 100 кругов, он автоматически становился чемпионом мира. Сейчас этого [результата] уже не хватает.
«Спал по 15 минут: организм – не дурак, быстро восстанавливается»
– На этом забеге у всех разная тактика: вы в основном быстро пробегали и отдыхали, ваш соперник Петр Жариков, наоборот, преодолевал дистанцию медленнее…
– Петр сдерживал себя. Он быстрее меня бегает короткие дистанции. У него была тактика: равномерно разложиться, пульс держать низким, бежать спокойно и потом прибегать, быстренько делать дела в лагере и опять на новый круг уходить. У меня – бежать в комфортном темпе и побольше отдыхать.
– За сколько вы преодолевали круг и как отдыхали?
– Темп постоянно менялся. В начале – в районе 35 минут на круг (5 мин/км), потом – 40-45 минут. Больше 45 минут, мне кажется, я круг не пробегал.
В остальные 20-25 минут днем я сидел, ел. Вечером больше отдыхал и спал минут 15. На самом деле, даже такой сон очень много дает. Организм тоже не дурак, он быстро восстанавливается. Если ты вообще не спишь, то усталость накапливается, потом начинаются галлюцинации на трассе. Так у многих. У меня в прошлом году тоже было, что ты не понимаешь, что здесь делаешь, куда бежать, в какую сторону, хотя там все очевидно. Не получалось тогда заснуть. Днем-то, понятно, не сильно хочется спать, а ночью прям тяжело.
В этом году у меня были наушники и маска. Мне Никита Торопов помогал, он сам тоже бегал, но сошел из-за жары на 24-м круге и остался меня поддерживать. Он мне дал свою маску для сна и шумоподавляющие наушники. С ними действительно очень хорошо, даже днем можно заснуть. Сразу темно и тихо.
– Я раньше думала, что атлеты все делают сами, а оказывается, на таких гонках есть помощники – саппорты. Кто был вашим?
– Так получилось, что у моих саппортов произошел форс-мажор. Поэтому приехал я без них, но организаторы очень быстро нашли мне палатку, матрас.
В этом году очень много команд, и у каждого атлета был свой саппорт, а у многих – и не по одному. Они если что-то готовили, то и мне помогали. Такая взаимопомощь. Потом у меня друзья из Питера приехали, Сергей и Наташа, Никита, Маша. Мы давно друг друга знаем, что для саппорта и атлета немаловажно.
– Какую роль саппорты играют в таких гонках?
– Большую. Если ты бежишь кругов 20-30, то можно и без саппорта справиться. Соревнования продолжаются, а ты сойдешь и все. На быстрых соревнованиях, тех же сутках (суточном забеге – Спортс’’), все равно саппорт нужен. Потому что там надо все делать на ходу, на бегу, тебе должны передавать еду.
Здесь соревнования не быстрые. Если планируешь всего сутки побегать, то спокойно можешь поставить себе столик, прибегать, что-нибудь есть, спать-то не надо. Понятно, что если у тебя будет саппорт, то это облегчит жизнь, будет с кем поговорить. Может ты вообще задумаешься: почему только сутки, а может, и двое?
Приятно, когда тебя поддерживают, а не когда молча что-то делаешь. Бывают такие моменты, когда тебе ничего не надо, ты уже не хочешь ни есть, ни пить. Можешь не осознавать, что забыл поесть. Саппорт тебе подскажет, особенно на очень длинной гонке.
– Кстати, чем вы питались?
– Обычной едой. Брал с собой гели, но мы их даже не использовали. Каши, супчики, картошка, лапша, пюрешки, батончики, мишки. Организаторы давали гречку, арбуз был.
«У меня предрасположенность к длинным дистанциям, на них больше перспектив. Но сверхдлинный бег не приносит деньги»
– Вы как-то специально готовились к этому старту?
– Нет, тренировался как обычно. Может, даже делал чуть меньше. Старт достаточно специфический, к нему не нужна скорость. Я какие-то скоростные работы убрал, которые обычно делаю перед другими асфальтными соревнованиями. Тут нужно уметь хорошо питаться и быстро засыпать. Также быть готовым к такому [большому] объему, чтобы не было травм, а их не бывает, если у тебя есть хорошая беговая база.
– А у вас было спортивное детство, секция легкой атлетики?
– В детстве мы с братом занимались каратэ. Были периодические пробежки с отцом по 1-1,5 км по набережной. Как все ребята, я в футбол играл во дворе.
– В 2010 году, в 23 года, вы пробежали первый марафон, а уже в 2014-м начали бегать ультрадистанции. Быстрый переход…
– Я в институте захотел попробовать полумарафон, пробежал и не то чтобы результат был плохой... По-моему, 1:47. Потом марафон пробежал, улучшил немного время на полумарафоне и… зарегистрировался на 13-часовой забег в парке «Красная Пресня».
– Что происходит в голове у человека, который после марафона решается на ультру?
– Мне кажется, есть два пути. Кто-то начинает работать со скоростью, улучшать результат на марафоне. Мне было интересно, наоборот, пробежать то, что больше, длиннее, проверить, насколько вообще меня хватит. У меня никогда не было такого, чтобы я хотел еще быстрее. Короткие стадионные дистанции – 1, 3, 5 км – я в принципе никогда не бегал.
– Ваши первые ультры – как это было?
– «Красная Пресня» была в июле, а в июне, перед ней, я решил пробежать дружеский пробег вокруг озера Ильмень в Великом Новгороде. Там за три с половиной дня преодолеваешь 250 км. Но он не соревновательный. С вами едет машина сопровождения, каждые 5 км останавливается, кормит, поит всех бегунов, ну и ориентируется на последнего участника по темпу.
Потом месяц практически не бегал, как и все новички, которые резко уходят в длину. Неделю потренировался и в июле за 13 часов пробежал 137 км и выиграл.
– Это вдохновило?
– Я понял, что у меня есть предрасположенность к длинным дистанциям. На таких дистанциях у меня больше перспектив в плане результатов. Если готовиться к таким техническим дистанциям, как полумарафон, марафон, то подготовку надо строить с детства, юношества, со спортшкол. У меня же такого бэкграунда не было.
Обычно люди начинают со 100, 400, 800 м, потом уходят в длину. В возрасте 25-27 лет смотрят в сторону марафона. Я все эти этапы пропустил, потому что сразу начал с марафона и ушел в сверхдлинный бег. Многие к нему даже и не приходят, потому что он не сильно приносит деньги.
Те же марафоны хоть как-то оплачиваются, призы и спонсоры есть, которые более заинтересованы в марафоне, как в скоростной дистанции. Сверхмарафон – он такой медитативный, дружеский, атмосфера совершенно другая, чем на марафоне. На марафоне, если бежишь на результат, у тебя нет времени даже по сторонам посмотреть.
– А «Бэкъярд» – это про что?
– Многие ультры я бегаю, потому что хочется себя познать. Хотел посмотреть, проверить, что происходит в дальних сутках. Я 6 суток пробегал, но здесь формат совсем другой. Здесь надо каждый час выходить на старт, несмотря ни на что. Не вышел? Все, закончил.
Некоторые готовятся целенаправленно весь сезон к «Биотропике». Они больше никакие старты не бегают, никуда не ездят.
Здесь есть возможность и побегать, и пообщаться. Мини-жизнь такая. Все помогают друг другу. Каждый борется с самим собой, преодолевает себя. Тут скорее нет соперников.
«Все говорят про марафонскую стену. На ультре их десятки, а то и сотни»
– Вы рассказывали в других интервью, что у вас нет тренера. Как возможно бегать такие длинные дистанции без контроля тренера?
– На мой взгляд, тренер необходим, если занимаешься на короткой дистанции: марафон, полумарафон, десятки. Если хочешь хорошо бегать на время, он нужен. На длинной дистанции тренер по-хорошему тоже нужен, особенно людям, которые не могут себя заставить выйти на тренировки, план себе написать.
Я сторонник больше ориентироваться по ощущениям. Я в своей длительной могу прогрессию (постепенное ускорение в течение пробежки – Спортс’’) сделать, с темпом поиграться. Рваные тренировки делать. Поэтому, когда меня просят тренировать, я отказываю. Не потому, что не готов делиться своими секретами, а в том плане, что у меня нет профильного образования. Я не хочу экспериментировать на людях. То, что заходит мне, не факт, что зайдет кому-то другому. Брать на себя ответственность, что человек травмируется, перебегает, перетренируется, тоже не хочется.
На длинной дистанции нет необходимости в больших технических работах. Это больше про психологию. Понятно, что у тебя должно все внутри организма должно функционировать: и пищеварение, и опорно-двигательный аппарат.
– Почему так важна работа с головой?
– Тяжело будет всем. Не бывает такого, что кому-то легко 100-200-300 км. На ультре тоже есть спады и подъемы. Если на марафоне все говорят про эту марафонскую стену, которая на 32-м километре, то здесь таких может быть десятки, а то и сотни.
Если ты уже несколько раз это проходил, то прекрасно понимаешь, что за каждым спадом будет новая возможность. Ты сейчас перетерпишь час, другой, третий, и тебе опять станет полегче. Тут нужно уметь договариваться с своим организмом, искать компромиссы.
– А вы как договариваетесь?
– У меня все просто. Если у меня нет серьезной травмы, то я буду в любом случае продолжать. А если по-другому, то смысл было выходить на старт? Если травма серьезная, я анализирую: стоит продолжать или нет, на каком этапе, насколько это важный старт.
На прошлой «Биотропике» я сошел на 66-м круге – я восстанавливался после травмы ахиллова сухожилия после Венгрии, у меня колено болело. Мне на 60-м круге затейпировали ногу, я еще 6 кругов побегал, но почувствовал, что колено уже практически не сгибается и болит. А у меня через 2 месяца важный суточный старт в Волгограде, потом забег в Греции. Можно было, конечно, продолжать. Там еще оставалось 2-3 человека, но непонятно, насколько целесообразно было до конца бегать и рисковать тем, что на полгода вылетел бы из тренировок.
– Вам не бывает скучно с самим собой находиться так долго? Бежишь-бежишь, наверное, и уже все мысли передумаешь…
– Нет, не скучно. Мне сложнее сделать скоростную работу, где нужно прямо врабатываться, все силы отдавать, работать на максимальный износ. Гораздо проще выйти и спокойно так, медитативно побегать.
Мне никакого труда не составляет в 4−5 утра, когда люди еще из клубов возвращаются, выйти на пробежку и пробежать полгорода. У меня две длительные подряд – в субботу и воскресенье – от 40 км, часа 3-3,5. 40 км – это минимум, они иногда доходят до 80 км, это часов 5-7. Самая большая длительная, наверное, перед Францией была, 160 км – часов 13.
– Это у вас каждые выходные полноценные ультрамарафоны получаются.
– Я бы размазывал их равномерно по неделе, но учитывая, что я работаю, не могу в будний день 30-40 км пробежать. Поэтому приходится выходные сильно загружать.
– Как к таким выходным относится ваша жена?
– Да хорошо относится. Поддерживает. Она не такой человек, который постоянно ждет меня. Пока я бегаю, занимается своими делами. Но я тоже стараюсь вставать в 5-6 утра, пока она спит, чтобы в 12-13 быть дома. Понятно, что времени с тренировками и с работой меньше остается. В полноценном отпуске мы уже года два не были. У нас все отпуска совмещаются с соревнованиями.
– Вы уже давно работаете в Fix Price. Какую должность занимаете?
– Начальник отдела корпоративного финансирования.
– Как удается совмещать с подготовкой офисную работу 5/2?
– Тайм-менеджмент. Я до работы бегаю от 10 до 20 км. Иногда в загрузочные недели, ближе к старту, бегаю два раза в день. Вечером получается 10-15 км. Основные работы интервальные и горки тоже вечером делаю.
Бег тут тоже в помощь. Когда я после Франции вернулся, то не бегал, а отдыхал – была проблема с коленом. Я думал, что у меня свободного времени будет оставаться гораздо больше, так как тренировок нет. Пришел с работы, все, можешь дома делами заниматься. По факту время быстрее утекает. Когда ты тренируешься, то грамотнее его распределяешь. Когда организм так мобилизуешь, он сразу со всем справляется.
Мне кажется, что не только с бегом так, а с любым спортом. Прекращаешь заниматься, начинаешь лениться, и время утекает как песок сквозь пальцы.
«Все и так во всем мире прекрасно понимают, чей сейчас рекорд на шесть суток»
– Три месяца назад у вас был шестисуточный ультрамарафон во Франции. Какой там формат?
– За шесть суток ты должен пробежать как можно больше километров. То есть, если ты спишь каждую ночь полноценно по 8 часов, то это время ты потерял. Там можно было пробежать даже 100 км, а в остальное время просто ничего не делать, сидеть, гулять, пройти по этому кемпингу, и ты бы финишировал с результатом 100 километров.
– Вы спали?
– Первые сутки вообще нет. Со вторых по пятые спал днем часа полтора, может чуть больше, и ночью где-то минут 25−30. Часов 9-10 получается.
– Выйти на финиш с флагом было достаточно смелым шагом. Это было как-то согласовано с организаторами?
– Да, но потом они сказали, что это не было согласовано с ними. Перед финишем я попросил Диму, мужа Ирины (Масановой – россиянки, показавшей второй результат среди женщин – Спортс’’) подойти к организаторам и уточнить, можно ли финишировать с флагом, мы идем на рекорд. Они сказали: «Да, без всяких проблем, спорт и политика – это разные вещи. Если вдруг возникнут какие-либо последствия, то мы берем на себя всю ответственность».
– Что почувствовали, когда узнали, что рекорд не засчитан?
– Больше волновались и переживали мои родственники и друзья, чем я. Неприятно, но не смертельно. Мне больше непонятна позиция федерации, которая не засчитала, потому что с ними были договоренности, и они были не против. Атмосфера на момент финиша была мегадоброжелательная и мегапозитивная. Все фотографировались с флагами друг с другом, и я с американкой, которая установила новый рекорд. Абсолютно ни у кого не было негатива. Даже на церемонии награждения говорили «Иван Заборский from Russia».
– Вы с ними связывались потом?
– Я им написал, а они сказали, что не было такого разговора. Они же тоже прекрасно понимают, что если бы они ответили по-другому, то переписку можно было бы использовать в качестве доказательства. Для меня лично ничего криминального не случилось. Меня спрашивали после Франции, не собираюсь ли я завязывать, что вот большой рубеж достигнут, рекорд поставлен, можно уже не бегать.
Я-то к этому не относился, как к вершине карьеры. У меня первый опыт был на шести сутках. Сейчас не признали. До сих пор непонятно, что происходит, процесс-то еще идет. Французы, которые проводили старт, все документы собрали на меня, все подали в федерацию IAU и ждут от нее официального ответа. Поэтому я не знаю, на каком этапе их политической борьбы друг с другом это все. Там же разные федерации. Я, получается, бегаю в федерацию GOMU, которая занимается организацией многодневных забегов, а признает [рекорды] федерация IAU. У них тоже какие-то внутренние пертурбации.
– У вас, получается, уже второй такой случай. В Волгограде на соревнованиях по суточному бегу вам не засчитали рекорд России – из-за того, что не заявились на Кубок России в рамках этого забега. Не обидно?
– Я бегаю не для рекордов, а для себя. Все и так во всем мире прекрасно понимают, чей сейчас рекорд на шесть суток. Мне очень много бегунов писало из Франции, Италии, да из всех стран практически, что если чиновники не признают, мы все равно понимаем, кто лучший на шести днях.
У меня нет такого, что мне нужно собрать в книжечке и записать на всех скрижалях, что я чемпион. Я бегаю для удовольствия. Родные и близкие друзья все прекрасно понимают. Настанет время, когда их засчитают. Не сегодня, так завтра. Это же все временно. Но я уверен, что и у бельгийца Матье Бонна, которому сейчас принадлежит рекорд (в 2024 году атлет пробежал 1045,5 км – Спортс’’), осадочек имеется. Он в любом случае соберется перебивать его в ближайшее время. Я сейчас во Франции его подвинул на два километра, но официально пока все равно остается он.
– По сравнению с шестисуточным забегом во Франции, четырехсуточный backyard для вас как разминка?
– На мой взгляд, backyard тяжелее, чем формат шестисуточных бегов. Backyard очень сильно играет на психологии. На шести сутках ты четко знаешь, что шесть дней прошло, ты в любом случае остановишься, не будешь бегать дальше. Ты можешь построить себе стратегию. Хочешь – вначале беги быстро, хочешь – можешь сон распланировать. Сейчас я посплю 3 часа, а потом буду без сна бегать. Ты сам управляешь своим временем.
А здесь ты никак не управляешь, тебе нужно четко каждый час стартовать. Если ты очень быстрый бегун, ты за 2 часа пробежал бы 5 этих кругов, а остальные 3 часа бы спал. Тут так нельзя сделать. Ты не понимаешь, когда соревнования закончатся. Когда вы вдвоем с соперником остаетесь, гонка может идти бесконечно. Залезть к сопернику в голову? Ну, я не обладаю такими навыками.
– Вы не общаетесь с ними по ходу гонки?
– Общаемся, но никто же не будет напрямую говорить, что сейчас сойдет. Это может быть часть игры: он скажет так, а потом бежит, бежит и не сходит, а ты уже понадеялся, распределил силы, что еще два кружочка осталось и соревнования кончатся, я выиграю. Может быть, соперник в тот момент думал, что все, а потом пробежал 2-3 круга, и ему стало легче. Все меняться в одночасье, не угадаешь.
Еще backyard может закончиться спустя 4 суток, как сейчас было, а может – через день.
Мне рассказывали, что на «Биотропике» в 2022 году пошел ливень ночью, и там практически половина участников сошла. Они чуть ли не по колено в грязи бежали, все вещи были мокрые. Старт стал уже как трейл. Понятно, что они физически готовятся к backyard-гонке совершенно по-другому. На асфальте дождь не даст таких масштабов.
Однако для меня backyard интересен тем, что условия довольно необычные и немного некомфортные. Нельзя же всегда бегать в тех условиях, которые нравятся. Если ты, например, никогда не делаешь тренировки в дождь, то что будешь делать на старте в дождь? Все, закончишь соревнования? Поэтому нужно тренироваться и в некомфортных условиях. Я, например, зимой никогда не тренируюсь в манеже, все время бегаю на улице.
«Если уж ехать, то за результатом». Поездка во Францию стоила около 700 тысяч, чемпионат мира выйдет дороже
– Какие у вас теперь планы?
– Это зависит от того, какие визы получу. Тогда уже можно планировать дальнейший забег. Одну гонку на конец года я еще планирую. Понятно, что это будет не 42 км, а что-то, что начинается от двух суток – в той же Франции, например.
– Благодаря победе вы автоматически квалифицировались на чемпионат мира по backyard. Будете пробовать?
– Чемпионат мира очень близко – 18 октября. Если бы это был соседний город, тут вопросов бы даже не возникало. Он проходит в Штатах, а сейчас получить визу в Штаты – тот еще стресс.
– Это реально?
– Сейчас отказов очень много. Основатель backyard Лазарус Лэйк писал, что понимает, что миграционная политика в Штатах настолько серьезная, что он ожидает, что много сильных спортсменов не попадут на чемпионат мира просто потому, что им не дадут визу.
Я пока в процессе, изучаю. Опять же, надо посмотреть, насколько я прав в том, что никакого серьезного влияния не получил по результатам [по здоровью]. Потому что ехать желательно здоровым и полностью подготовленным. Это не такая поездка, чтобы приехать, просто побыть, посмотреть и вернуться. Если уж ехать, то за результатом.
– Сколько денег нужно на такую поездку?
– Полагаю, что очень много. Во Францию я ездил плюс-минус за 700 тысяч. Сейчас же билеты стоят 1100-1200 евро на человека.
– Что вообще вас мотивирует это продолжать? Не ходить в отпуск ради поездки на старт, бегать каждую субботу и воскресенье по 40-80 км в день…
– Мне это доставляет удовольствие. Нравится, что можно перезагрузиться и посмотреть новые маршруты. В какой-нибудь новый город поедешь, с утра пробежался, все достопримечательности посмотрел, уже сам можешь посоветовать, куда сходить.
Я понимаю, что это необходимо, если хочешь показывать результаты на забегах. Я до 2023 года бегал регулярно, но не такие большие объемы. У меня не было длительных каждые выходные, зимой я не бегал, убирал кроссовки, а когда все таяло, доставал. У меня годовой объем был 2000-2500 км, что очень мало. Я готовился буквально под одно-два соревнования.
С 2023-го уже начал более целенаправленно готовиться. Решил попробовать, пока есть время и возраст позволяет, регулярно заниматься и посмотреть, что это даст. Я начал стабильно стартовать 5-6 раз в год и тренироваться весь сезон. Объем стал 6000-6500 км в год, примерно по 500-550 в месяц.
У меня сейчас много вопросов и советов спрашивают. Мне нравится, что люди что-то новое перенимают. На стартах я люблю общаться, особенно когда мы вместе с кем-то бежим с одинаковым темпом. Ультра – это хороший повод для обмена опытом. Ты можешь что-то из своего опыта рассказать, и тебе дадут новые советы.
У меня есть очень много примеров, как люди после того, как прочитали обо мне или услышали подкаст со мной, начали бегать или перешли в ультру. Я наглядно показываю, что все ограничения у нас в голове. Это не обязательно только про бег, может быть, человек в детстве баскетболом занимался, посмотрел сейчас и думает: почему бы нет? Мне все-таки тоже уже 38 лет, это не юный возраст. Если у тебя была мечта, никогда не поздно ее воплотить.
Как устроен Backyard Ultra? Рассказывают организаторы забега в Петербурге
Фото: личный архив Ивана Заборского, vk.com/ph_alicelutay/Алиса Лутай
Давно такой радости от прочтения статьи не испытывал!