Анна Кареева. Хрустело колено, а менялась судьба…
Она из гандболисток славного поколения, сделавшего звездные карьеры в первое десятилетие века, но так не добравшегося до главной победы — олимпийской. У Анны Кареевой прощание с этой красивой мечтой выдалось печальнее, нежели у подруг по той пекинской сборной России. Те просто проиграли тогда финал норвежкам. А она в том финале не играла. Она к тому времени, как оказалось, уже простилась с большой игрой...
— Последним в вашей карьере был матч против сборной Бразилии в олимпийском Пекине. Вы травмировали тогда колено...
— У меня еще до игры было предчувствие чего-то неладного. В сборной на каждой позиции было по два равноценных игрока. Левые полусредние — Люда Постнова и я. Кто лучше чувствовал себя в день игры — тот и выходил в "старте". Перед матчем с бразильянками Трефилов спросил: кто себя плохо чувствует и не совсем готов?
Но не могла же я сказать ему о каких-то своих предчувствиях! Вышла играть и на ровном месте получила нелепую травму. Приземлилась после прыжка, услышала в колене хруст и поняла, что карьера завершена.
Разорвалась боковая связка. Она была моим слабым местом. Задолго до Пекина, когда играла еще в Майкопе, стояла в защите на тренировке сборной. А Оксана Роменская вышла в нападение. Она как-то неудачно повернулась и упала мне на ногу. Связка и надорвалась. Тогда я месяц не играла, лечилась. Но где тонко, там и рвется. Через столько лет эта связка меня подвела.
— Надежда все-таки оставалась?
— Врачи старались вернуть меня на площадку еще на той Олимпиаде. Делали уколы, накладывали тейпы, отправляли на тренажеры, в бассейн. Но бегать было очень больно. И я прекрасно понимала, что любимую "напрыжку" мне не сделать уже никогда. Колено сразу уходило в сторону. Печальная история. Столько лет идти к цели, но так ее и не достичь...
— Что сказал после вашей травмы Трефилов?
— Ничего не сказал. Сильно расстроился. А вот Ира Полторацкая тогда рыдала вместе со мной.
— Оксана Роменская назвала вашу травму одним из главных факторов, помешавших сборной России взять в Пекине золото. Каково было досматривать тот турнир с трибуны?
— Словами не описать. Лучше быть в этой каше, рубиться, выплескивать эмоции. А когда сидишь, смотришь и ничем не можешь помочь — это просто ужасно. Не дай бог кому-то такое испытать.
Перед глазами до сих тот момент четвертьфинала, когда Рома во время уже дополнительного времени повернулась и крикнула: какой тайм играем?! Я, кстати, согласна с Оксаной, что в том матче против француженок нас душили судьи. Это был изматывающий бой, в котором девчонки оставили все. А я помогала потом чем могла: подбадривала, утешала, успокаивала. Жаль, что на той Олимпиаде у нас не получился финал. Команда до него как-то перегорела.
— У вас ведь, помимо травмы колена, были проблемы со зрением?
— Да, оно начало резко ухудшаться, когда играла еще в Майкопе. Упало до "минус семи". Даже в линзах играть не могла, поскольку глаза сразу начинали болеть. Меня отправили на операцию в Санкт-Петербург. Там мне восстановили зрение до единицы.
— И никаких противопоказаний?
— Напротив, сплошные! Запретили кувырки, прыжки, советовали беречь голову даже от малейших сотрясений. А как без всего этого в гандболе? Но я решила играть, несмотря на запреты. Врачи сказали, что в сетчатке глаза от нагрузок могут образоваться дыры и их придется спаивать. После чемпионата мира 2007 года во Франции, который мы выиграли, я легла еще на одну операцию в Москве, и там мне сделали эту спайку. Потом месяц ничего не делала. Евгений Васильевич отпустил домой на восстановление.
— А потом? Ведь нагрузки же никуда не делись.
— Да. Сказали, чтобы больше никогда не поднимала больше шести килограммов. А у нас блины — и по десять, и по пятнадцать. Но Трефилов здесь пошел мне навстречу. Разрешал штангу не тягать, с набивными мячами не работать.
— Вы ощущали себя звездой мирового гандбола хотя бы в какой-то период карьеры?
— Нет, никогда. Я была одной из многих, у кого неплохо получалось играть в гандбол. Мы играли в то время, когда сплошь сильные игроки были и в сборной России, и в других командах.
— А как отнеслись к признанию вас лучшим игроком десятилетия в российском женском гандболе? Причем это был выбор самих игроков национальной команды.
— Да, помню то голосование в Новогорске. Приятно было, что девчонки меня ценят. Но первой в том опросе могла стать любая из нас.
— Случалось говорить перед игрой, как в "Ералаше": играйте все на меня, я решу?
— Спортсмены всегда чувствуют, когда у них "обязательно пойдет". Но вряд ли кто-то вслух говорит об этом. Я точно не говорила. Когда игра удается, партнеры и так сразу это видят и стараются больше нагружать, выводить на бросок.
— Кстати, про бросок. Это Султан Джанчатов вам его так поставил?
— Кажется, это у меня от природы. А Султан Мосович его заметил и развивал. Честно говоря, даже не помню, чтобы оставалась после тренировок, чтобы дополнительно побросать. Я исполняла бросок не прямой рукой, а согнутой. Евгению Васильевичу Трефилову, например, это не нравилось. Он пытался переучить меня до тех пор, пока я не перестала играть.
— Можете сравнить Трефилова и Джанчатова?
— Абсолютно разные тренеры. И по поведению, и по методике, и по видению игры. Если чуть упростить, то у Трефилова больше кнута и меньше пряника, а у Джанчатова — наоборот.
Джанчатов начинал работать с детьми, воспитал очень многих хороших игроков, отдал их в разные клубы. А потом группа, в которой занималась я, доросла до готовности играть на высоком уровне. И он создал команду АГУ-"Адыиф", с которой мы играли и в молодежном первенстве, и в первой лиге, и потом на элитном уровне.
— А как вы вообще попали к первому тренеру?
— Случайно, как многие. Мой папа играл в гандбол на любительском уровне, но Султана Мосовича знал хорошо. Однажды Джанчатов увидел нас на улице и предложил отцу привести меня к нему в секцию. В десять лет и начала заниматься. До этого мои знания о гандболе ограничивались уроками физкультуры, где мы играли без всяких правил.
Мой первый наставник и сделал из меня ту гандболистку, которую потом все узнали. Он относился к каждой из нас как к своему ребенку: всюду с нами ездил, нянчил, ругал, никогда и никому не давал нас в обиду. Но и дисциплину любил. Не позволял гулять, запрещал косметику, жвачку, семечки. Майкоп — город маленький. Сделать что-то втайне было невозможно. Поэтому к дисциплине я приучена с детства.
— Анна Кареева на пике карьеры не затерялась бы в нынешней сборной России?
— Сложно сказать. Гандбол стал другим, скорости намного выше. В наше время хватало фактурных игроков, которым сейчас было бы сложно. Возможно, мне и удалось бы приспособиться к нынешнему стилю — ведь и тренировки были бы уже другими.
— Кого назовете лидером нынешней сборной России?
— Никого не выделяла бы. Девочки очень хорошие, все высокого класса. Думаю, для команды это лучше, чем когда есть один премьер, как Роналду или Месси в футболе, а все остальные — только подносчики снарядов. Когда много равных игроков, есть взаимозаменяемость, и любой может взять игру на себя. Это лучше, чем расчет на одного-двух человек.
— В ваши времена у Трефилова было в сборной прозвище?
— Нет. Между собой мы звали его Евгением Васильевичем или по фамилии. Ни Треф, ни как-то еще. Кажется, в нынешней сборной прозвище у него есть. А нам такое было непозволительно. А вот нам прозвища придумывать тренер любил. Меня, например, звал Кореш или Кареш. Он просто подхватил то, что придумали девчонки. Подруги по той команде меня до сих пор называют Кареш.
— У кого из вас было самое смешное прозвище?
— Надеюсь, Аня Кочетова на меня не обидится, если я расскажу, что Евгений Васильевич называл ее Петушковой. Хотя для нас она была Кочей.
— Наверняка у вас заготовлен стандартный ответ на стандартный вопрос: какая победа самая памятная?
— Да не настолько часто я с журналистами общаюсь, чтобы придумывать заготовки. По эмоциям выделяются победы на чемпионатах мира 2001 года — потому что первая, 2005 года — потому что дома, в Питере. А еще выигрыш Лиги чемпионов со "Звездой" в 2008-м. Но на самом деле каждая победа очень дорога, потому что за каждой стоял огромный труд.
— В середине "нулевых" вы уехали из успешной "Лады" в датский "Гудме". Почему?
— Нужно было что-то поменять, отдохнуть друг от дружки. Обойдемся без подробностей — как сложилось, так сложилось. Наверное, слишком долго вместе — тоже тяжеловато. А в Дании тогда, как мне кажется, был самый сильный чемпионат.
То, что разъехались, дало результат. Годик отдохнули, потом собрались в сборной и выиграли чемпионат мира.
— Насколько ваши ожидания от Дании совпали с реальностью?
— Честно? Реальность оказалась намного лучше любых ожиданий. Я попала в другой мир. После "Лады" — словно отпуск. Другой подход к тренировкам, к игрокам, к их здоровью. Возможно, такой подход был только в Дании, так как девочки, которые играли в Австрии и Македонии, говорили, что пахали там никак не меньше, чем в России. Не скажу, что в "Гудме" мы не тренировались. Но половина игроков были заняты на основных работах, и это нужно было учитывать.
— На каком языке общались в команде? Состав же был многонациональным.
— Начинали с ломаного английского, а потом перешли на датский. Пришлось учить его в школе для иностранцев. Утром — в школу, вечером — на тренировку. Так и выучили более или менее, экзамены сдавали. Состав у нас был и впрямь очень разношерстным: и шведка, и норвежки, и голландки, и даже японка — сплошь игроки национальных команд. В общем, все нормально.
— Почему же тогда вернулись?
— Не выдержала таких райских условий. Ну не моя страна — морально было тяжело, да и муж вынужден был уехать в Россию. Только сезон и отыграла, хотя контракт был на два года. На то время просто решила завершить карьеру и отправилась домой.
— Завершить карьеру?!
— Да, так и было. Отдыхала до августа 2006 года. Пока не приехал Трефилов, который предложил вернуться. Он как раз стал главным тренером "Звезды". Потом приехал начальник команды, тоже убеждал продолжить карьеру. Короче, поехала с командой на сбор в Анапу. Решила попробовать, что получится. Контракт подписала позже.
— Ощущения после возвращения?
— Постепенно проснулось желание вновь побеждать, доказывать, что еще что-то можешь. Но было тяжело — ушла всего на пару месяцев, а казалось, словно целый год не играла. Но ничего — втянулась и отыграла еще два сезона.
— Кому-то другому, кроме Трефилова, удалось бы уговорить вас вернуться в спорт?
— Вряд ли. Мне после возвращения в Россию звонил Алексей Гумянов, предлагал вновь играть за "Ладу", но я даже не рассматривала такой вариант. Евгений Васильевич прекрасно знал меня, а я — его. К другому тренеру уже не пошла бы. А в Звенигороде постепенно собрались те, с кем мы раньше играли вместе: Ирина Полторацкая, Оксана Роменская, Наталья Шипилова... Этим составом мы выиграли Лигу чемпионов.
— А сейчас вы где работаете?
— Уже второй год директор спортивной школы олимпийского резерва в филиале ЦСКА в Геленджике.
— Отделение гандбола в этой школе есть?
— Нет. Есть художественная гимнастика, спортивное ориентирование и рукопашный бой. Руковожу школой и подчиняюсь непосредственно начальнику филиала.
— И как вам в роли спортивного чиновника?
— Лучше быть спортсменом, чем их обслуживать. С утра до вечера разговоры с родителями, детьми, тренерами, сотни писем в рабочей почте. Нелегко, я вам скажу.
— Не хотите ли получить армейское звание?
— Ни в коем случае! Я гражданский человек. Прихожу со службы и превращаюсь в хозяйку, которой все домашние дела доставляют удовольствие.
— У вас есть дети?
— Пока нет. Но я еще не старая. Надеюсь, будут.
— В какой степени гандбол сейчас присутствует в вашей жизни?
— Смотрю по телевизору, общаюсь с девочками. Что успеваю посмотреть, то успеваю.
— Когда играли последний раз?
— Тогда в Пекине, в 2008-м. С тех пор не выходила даже на благотворительные матчи.
Сенцов
