Андрей Чичкин: Благодарен судьбе за матч с Бразилией
«РАВНЯЛСЯ НА БАЛАХНИНА И ШМЕЙХЕЛЯ»
– Андрей, прежде всего, с возвращением! Соскучились за столько лет «отлучки» по родному дому?
– Конечно, соскучился! Считайте, как в 18 лет в Волгоград уехал, так с концами… И вырываться домой редко получалось. В тех же «Роторе» и «Крыльях» отпускали в год на пару недель – все. Когда в Ростове играл, приезжал чаще: всего-то три часа езды на машине. Да и от Химок, где два сезона провел (2007-й и 2008-й – прим. М.Г.), до Краснодара два часа на самолете. Тогда удавалось на пару месяцев отлучаться. А вот из Мурманска, где последние два с половиной года за «Север» играл, домой часто не полетаешь.
– То есть тоска по родине на решение повесить бутсы на гвоздь повлияла?
– Честно говоря, устал уже кататься. В 36 лет многочисленные переезды по стране в тягость. Это в последнее время «Север» чаще самолетом путешествует – до того больше поездом. А в зоне «Запад» второй лиги расстояния между городами немалые. В ту же Вологду, представьте, мы на поезде 38 часов ехали! Причем в жару, без кондиционера… От такого даже морально устаешь. Поэтому, хоть и были приглашения от команд второй лиги, сказал себе: все, хватит.
– А решение стать детским тренером по вратарям у вас давно созрело?
– Тренировать я начал еще в Мурманске. В «Севере» было несколько молодых голкиперов, взял их «под крыло». И сам тренировался, и ребят подтягивал. Одному было 16 лет, когда я пришел, а второй, Артем Бондаренко, чуть старше. Кстати, Бондаренко местный парень – сейчас за Кубанский госуниверситет играет. Еще год с Олегом Смирновым поработал, он в свои 24 теперь основной вратарь «Севера». Так что определенный тренерский опыт есть.
– Почему же оказались именно в краевой СДЮСШОР-5, что на стадионе «Кубань» базируется?
– Во многом тому способствовал Максим Фролкин, известный на Кубани вратарь, мой друг. Уж как лет двадцать мы с ним знакомы. Он раньше работал в интернате «Кубани», а сейчас пошел на повышение – в дубль желто-зеленых. Максим, собственно, мне этот вариант и предложил. Я, естественно, был не против – все-таки два года к тренерской карьере готовился.
– На ваш взгляд, важно, чтобы вратарей готовил именно вратарь?
– Это очень важно. Ведь в наше время такого не было. Например, взять моих тренеров в школе – Александр Иванович Чугунов, Михаил Максимович Рубан, Сергей Константинович Григорьев. Они возились с нами, с голкиперами, давали некоторые специальные упражнения. Но они не вратари. Да, любовь к игре привили, а о полноценной подготовке речь идти не могла. Более того – я вам скажу, даже во многих клубах в 90-е не было тренеров по вратарям! В том же «Роторе», например, с нами занимался третий тренер – в прошлом полевой игрок.
– И как же тогда получилось, что встали в ворота?
– Меня в «рамку» с детства тянуло. Во дворе когда играли, кем только не был – и нападающим, и последним защитником. Но тянуло в ворота. Отец рассказывает, что впервые взял меня с собой на футбол в три года: «Кубань» тогда в союзной «вышке» выступала (1980-й – прим. М.Г.). И однажды спросил: «Сынок, кем хочешь быть в будущем»? Я сразу сказал – вратарем. Всегда, как на футбол ходил, особенно следил за голкиперами. Из той «Кубани» 1980-х помню урывками игру Александра Балахнина. Мне с ним, кстати, посчастливилось в Ростове два года поработать (в 2005-2006-м – прим. М.Г.). Он и тренер отличный, и человек замечательный.
– То есть Балахнин для вас кумир детства?
– Старался на него равняться. А еще мне нравилась манера игры Петера Шмейхеля, легенды «Манчестер Юнайтед». Он сам по себе фактурный и действовал в воротах очень уверенно. Особенно запомнилось, как он играл на перехватах: одной рукой мячи ловил! Сам так, правда, по молодости не пробовал делать, только сейчас уже на тренировках. А в краснодарском «Колосе», куда мы с Фролкиным в 1993-м после спортшколы попали, познакомился с Алексеем Прудниковым. Представьте только – попасть в одну команду с олимпийским чемпионом Сеула-1988!
– Алексей Павлович, я так понимаю, и делал из вас вратаря?
– Да, от него я получил базовый багаж знаний. Дальше эти знания только пополнялись, когда работал с другими тренерами. Порой подходы у них сильно разнились, но в основном отличались лишь деталями. Так что воспитан я еще по советской методике – той самой, по которой учились и Балахнин, и Прудников. Она направлена прежде всего на эффективность, а не на эффектность. По ней же, кстати, сейчас готовит Акинфеева в ЦСКА Виктор Чанов. Суть методики в том, чтобы не совершить красивый прыжок, а действовать рационально и надежно.
– То есть такие вратари, как Руслан Нигматуллин, запомнившийся своими эффектными сэйвами, в систему не вписываются?
– Они, скорее, исключение из правил. Хотя и такой подход у нас в стране присутствует. В Ростове еще до прихода Балахнина работал тренер Волков. Так вот он тоже требовал играть эффектно. Честно говоря, я этого не понимал. Тот же Прудников учил меня другому: быстрому перемещению ног, выбору позиции. Показывал, как правильно ловить мяч, ложиться под удар, как руки поставить, чтобы мяч не пролетал. Вот этому и буду учить ребят, чтобы у них была основа.
– А если увидите, что у парня вратарских задатков нет, как поступите?
– Главное, чтоб желание было. Желание именно играть в воротах, а не стоять, как любят у нас говорить. Платон Захарчук, которого я в 1998-м в «Роторе» подменял в «рамке», особенно эту фразу не любил. Когда ему так говорили, отвечал: «Стоят слоны в зоопарке». По нынешним меркам голкипер фактически полевой игрок, активно участвующий в процессе. Так что желание именно играть в воротах восполняет недостатки.
– И недостаточную реакцию может восполнить?
– Реакцию, кстати, вполне реально подтянуть. Она ведь есть у каждого, просто развита в разной степени. Есть специальные упражнения для развития реакции, причем эффективные. Вот антропометрия – проблема поважнее. Сейчас же идеальные параметры для вратаря какие? Высокий рост, длинные руки. Конечно, я знаю и невысоких киперов с отличными реакцией и прыжком, здорово действующих ногами. Но все равно роста им порой не хватает, чтобы вытащить тяжелый мяч.
– А бывают моменты, когда высокий рост, наоборот, мешает?
– Лично мне мои 195 сантиметров только помогали. А вот сейчас, когда смотришь на игру высоких молодых парней, подмечаешь: они играют зачастую только за счет роста. То есть совершенно не подключают ноги. И иногда прыжка им не хватает. У вратаря ноги должны работать постоянно, чтобы прыгнуть в нужный момент. Ведь просто лечь под удар порой недостаточно: пролетит мяч чуть дальше от тебя, и можешь не достать.
– Но ведь, чтобы достать сложный мяч, нужно еще правильно позицию выбрать?
– Это, кстати, важнее всего. Давайте не будем далеко ходить за примером – возьмем мексиканца Гильермо Очоа. Гремит ведь его фамилия нынче на чемпионате мира. Говорят, фартовый он. Мол, часто нападающие прям в него бьют. Извините, но так не бывает. Это не нападающий во вратаря бьет, а вратарь правильно позицию выбирает. Встань он на сантиметр левее или правее – быть голу. А раз Очоа команду постоянно спасал, значит, классно читает игру.
– Умение читать игру появляется с опытом или отрабатывается на тренировках?
– Мне кажется, оно должно быть изначально, потом ты его только совершенствуешь. Плюс тренер тебе подсказывает, что делаешь неправильно. Тут же много нюансов: например, как расположиться во вратарской, куда посмотреть. Когда следует подача, обязательно нужно сначала глянуть, где находится нападающий. Потом оценить, по какой траектории летит мяч. Если по уходящей, нужно выдвинуться с линии ворот… В общем, тонкостей хватает. Чтобы данное умение оттачивать, приходится кипера на тренировках «таскать» по воротам: так он быстрее свои ошибки поймет.
– А практику с разбором видеозаписей тренировок будете применять?
– Обязательно, это хорошая практика. Мы так делали в «Крыльях Советов» в 2003-м: тренер по вратарям собирал нас троих и по видео проводил «разбор полетов». Анализировали именно тренировки: как здесь, там удар отбил, почему в двусторонке мяч пропустил. Буквально каждую ошибку обдумываешь, чтобы в матче не допустить осечку.
– Правда, что прошедший матч футболист старается сразу выкинуть из головы?
– Честно говоря, не знаю ни одного игрока, который мог бы заснуть после матча. Даже если не думать об игре, мысли о ней будут крутиться в голове. Это происходит на автомате. Тяжело забыть игру, поверьте. Бывало, пропускал я за матч и по пять, и по шесть мячей. Такой кошмар хочется поскорее забыть. Но волей-неволей ты мысленно прокручиваешь эпизоды игры…
– Как думаете, смог Акинфеев к матчу с Бельгией забыть тот нелепый мяч, что «запустил» от корейцев?
– Собраться Игорю удалось, но все равно против бельгийцев, мне показалось, он действовал неуверенно. Наверняка это нервы. Все-таки первый чемпионат мира для него, и ляп в первом матче сказался. А еще, думаю, сказалось, что Игорь выступает в России. Не скажу, что у нас чемпионат слабый. Но здесь нашим игрокам зачастую нет нужды выкладываться на сто процентов. На чемпионате мира же спуску тебе никто не даст. Вот эта расслабленность, неспособность перестроиться, думаю, и сыграла со сборной злую шутку. В том числе с Акинфеевым.
– А что, на ваш взгляд, случилось с Икером Касильясом в Бразилии? Все-таки о недостатке опыта здесь говорить глупо.
– Здесь налицо недостаток игровой практики. Он ведь играл в «Реале» в минувшем сезоне только на Кубок Испании и в Лиге чемпионов. И все. По себе знаю, каково это. Два сезона в «Химках» (в 2007-2008-м – прим. М.Г.) фактически просидел за спиной у Романа Березовского. Но когда изредка выходил на поле, в принципе, не «пожарил». А многие, например, два-три матча пропустят и теряют форму. То же самое наверняка произошло с Касильясом. Голкипер-то он классный, не поспоришь. Но раньше за «Реал» без замен играл, а тут сел на лавку. Отсюда и его осечки в Лиге чемпионов, и семь пропущенных голов на чемпионате мира.
«В БРАЗИЛИИ ТРЕНИРОВАЛИСЬ ПОД АПЛОДИСМЕНТЫ»
– Считаете, вам повезло, что сразу по окончании спортшколы попали в команду?
– Считаю, повезло. Пусть в «Колосе» выходил на поле нечасто, зато была практика. Сначала два года играл за дубль по второй лиге. А в 1995-м, когда «Колос» стоял на вылет, два матча провел в первой. Повезло, что и в «Роторе» не сидел без дела. После двух лет игры за дубль в 1998-м полсезона подменял травмированного Платона Захарчука. В следующем году играли уже по очереди, а потом он ушел, и я стал первым номером.
– Свой дебют в элите в матче с московским «Локо» помните?
– Помню, в каком шоке ходил до игры. Платон на предсезонных сборах руку сломал, его подменял второй голкипер. А потом и он заболел – дошла очередь до меня. Подходит ко мне за три дня до встречи с «Локо» клубный доктор: «Готовься». Я не понял сначала: «К чему готовиться?» – «Будешь играть». И все, шок. Три ночи не спал! Но отстоял ту встречу на «ноль». Очень помогли, конечно, ребята и тренер наш, Виктор Евгеньевич Прокопенко. Поддержали перед игрой, взбодрили, зарядили энергией.
– Говорят, Прокопенко был искусным психологом?
– При нем в команде уверенность присутствовала. Он как истинный одессит мог к делу с юморком подойти, а мог и вставить по первое число. У Прокопенко почти не было теоретических занятий. В отличие, например, от подхода Гаджиева в «Крыльях». Сидишь по часу в темной комнате, смотришь на экран и чувствуешь, как в сон клонит. Потом выходишь тренировку и к ее концу только просыпаешься. Прокопенко попробовал так два раза сделать – и плюнул на это дело. Десять минут посидели и пошли тренироваться.
– Правда, что у Виктора Евгеньевича предмачтевая установка полминуты длилась?
– Да, и это тоже любопытно. Сейчас, например, установка в командах длится минут 20. Владимир Сальков в «Роторе» в 2002-м вообще по полчаса настраивал. А у Евгеньича было так. Заходит и говорит: ребята, сегодня соперник такой-то, состав тот же, что в прошлом матче. Все! И тренировки у Прокопенко интересные были. Как, кстати, и у Александра Побегалова в «Луче-Энергии» в 2009-м: что ни занятие, то новое упражнение. В итоге занятия рутиной уже не казались. А Прокопенко любил упражнение «один в один» – расставлял игроков по трем зонам и наблюдал за «сечей» на поле. Потом этот боевой настрой переносился на поле. Вот потому «Ротор» при нем никого не боялся – ни «Спартак», ни «Манчестер Юнайтед».
– Как вам посчастливилось попасть в ту чудо-команду середины 90-х?
– В 1995-м поехал с юношеской сборной России на турнир в Швейцарию. В это же время там проходила жеребьевка еврокубков – «Ротор» как раз в Кубок УЕФА пробился. Так вот, в аэропорту в Шереметьево стояли в одной очереди с президентом клуба Горюновым. Он в пиджаке был, в галстуке клубном, черно-синем. Потом видел его раза два на трибунах во время турнира. А потом поступило официальное предложение. Звали еще, правда, в «Ростсельмаш», но выбрал Волгоград.
– Выбирать долго не пришлось?
– Мне «Ротор» давно нравился. Как раз за то, что никого не боялись ребята. Никогда не забуду, как приехал в декабре 1995-го на сбор в Кисловодск и попал на обед. Захожу в столовую – сидят они. Веретенников, Есипов, Нидергаус… Те, которых по телевизору только видел. Дар речи, конечно, пропал. Это потом уже, когда с ними пообщаешься, понимаешь – такие же люди, как и ты. Когда в 1997-м с основой начал тренироваться, помогали, подсказывали. Но порой, конечно, могли «напихать».
– Трудно было молодому игроку пробиться в основу того «Ротора»?
– При Прокопенко трудно. Он делал ставку в основном на опытных игроков. Из молодых при нем появились разве что мы с Денисом Матьолой (играл за «Кубань» в 2003-2006-м – прим.М.Г.), Вова Смирнов, волгоградский парень, да чуть раньше Саша Беркетов. Но зато не было легионеров. Вплоть до 2004-го, когда из «вышки» вылетели – ни одного иностранца! Только украинец один да узбек. При этом Горюнов детский футбол в городе развивал, спортинтернат содержал. Откуда, например, Алдонин появился в команде? Из клубного интерната. Значит, у клуба была правильная кадровая политика.
– А сейчас наш футбол идет, как ни печально, в никуда?
– Куда идет наш футбол, показала сборная. А нынешние игроки карьеру закончат – что тогда? Вы новые таланты видите? Я не вижу. Ходят сейчас споры по поводу лимита на легионеров. Да нельзя его отменять, нашим ребятам тогда вообще доверять не будут. А без доверия не будет у нас игроков. В легионерах не панацея от бед: они не поднимают уровень российского футбола. Редко кто из них играет у нас в полную силу. Да взять тех же бразильцев Леилтона и Соузу, пересекался с ними в «Крыльях Советов». Они так рассуждали: вы все тут рабы, а мы цари. И так повсеместно.
– Не кажется вам, что наши молодые игроки берут с них дурной пример?
– У нынешней молодежи зачастую деньги на уме. Получил первые тысячи долларов и думает, что жизнь в шоколаде, расслабляется. А футбол такого не прощает. Я, например, в дубле «Ротора» получал шесть тысяч рублей, по тем временам деньги солидные. А в «вышке» зарабатывал уже раз в пятнадцать больше! Но было осознание того, что расслабляться нельзя. Работа эта, кто бы что ни говорил, тяжелая. Слышал от многих: мол, чего трудного – вышел, полтора часа побегал, миллионы получил. А ты выйди, побегай на сборах где-нибудь в Турции по жаре. Или сыграй матч в той же Элисте, где температура даже вечером за сорок.
– Каково же тогда было играть в Форталезе, куда вы со сборной на матч с бразильцами летали?
– Очень тяжело, очень. Во-первых, летели целых 30 часов, что уже само по себе утомительно. А во-вторых, когда в середине ноября из Москвы улетали, в столице было двадцать градусов мороза. Прибыли в Форталезу, а там на десять градусов больше, только с плюсом! Амплитуда бешеная, отсюда проблемы с адаптацией. Только вышли из самолета, как обратно домой захотелось. Конечно, к их климату привыкнуть трудно.
– На ваш взгляд, бразильский климат сказывается на игре европейцев на чемпионате мира?
– Мне кажется, это основная причина провала тех же англичан и итальянцев. Почему вышли в плей-офф Колумбия и Коста-Рика? Во многом потому, что они к условиям более привычны. Не сплоховали, как видим, только немцы, голландцы и бельгийцы, у которых с «физикой» все в порядке. Я вам скажу, раньше в Бразилии играть было еще труднее. Сейчас там газоны по европейскому образцу, а мы, когда вышли на поле на стадионе «Кастелао», удивились – ноги проваливаются. Оказалось, трава у них там особенная, плетеная какая-то и очень мягкая. Нам бегать было жутко неудобно, а они-то привычные!
– Во многом поэтому так крупно «сгорели» – 1:5?
– Помню, перед началом матча на полчаса на арене погас свет. Зрителям-то ничего: люди в темноте танцевать умудрялись! А вот мы, видимо, успели «перегореть». Готовишь себя, настраиваешься – а тут бац, и форсмажор. Хотя нельзя, конечно, только на косвенные причины все валить. Есть объективные: у них в основе половина вице-чемпионов мира-1998 вышла, а у нас в заявке 11 дебютантов. Тому же Семаку, получше остальных смотревшемуся, всего 22 было. Понятное дело, даже на ничью не рассчитывали. Когда я вышел на поле за полчаса до конца, мы «горели» 0:4. Встал в «рамку» и не понимал, где нахожусь. На трибунах 75 тысяч, все поют, танцуют, веселятся. А как вышли на тренировку, нам аплодировать начали. Необычно, конечно.
– То есть несмотря ни на что идея проведения чемпионата в Бразилии оправданна?
– Думаю, что да. Нам ведь после той игры дали три дня выходных, сборную повезли в Рио-де-Жанейро. Сезон в России закончился, так что отдыхали, купались, гуляли. Удалось попасть на пляж Копакабана – ощущения непередаваемые. Ночью там включают искусственное освещение, и народ играет в футбол. Круглыми сутками мяч гоняют! По футболу там, конечно, сходят с ума. А когда побываешь в фавелах, местных трущобах, понимаешь: для многих это путевка в жизнь.
– Тот же Кафу, двукратный чемпион мира, против которого вы тогда играли, вырос в фавелах Сан-Паулу.
– Там не только он такой. Вообще команда у них была сумасшедшая: как вспомню, так мурашки по коже. Эмерсон, Кафу, Вампета, Сержиньо, Аморозо, Ривалдо, Денилсон, Рожерио Сени… Аморозо, кстати, мне гол забил, постоянно в напряжении держал. Да от них от всех, в принципе, опасность исходила. А вообще, так или иначе, благодарен судьбе за то, что довелось сыграть с бразильцами. Да еще с теми бразильцами, вице-чемпионами мира. Память, как говорится, на всю жизнь.
– Не получилось на память свитерами с Рожерио Сени обменяться?
– К сожалению, нет. У вратарей это не так распространено, как у полевых игроков. Хотя парочка свитеров у меня дома лежит. В том числе француза Ландро (вице-чемпион мира-2006), с которым не раз встречались не раз еще на юношеских турнирах. А во французской «молодежке» вместе с Ландро играли Анри, Трезеге, Сиссе. Причем первые двое уже тогда, в 1998-м, в национальную команду привлекались, чемпионами мира стали. И, представьте, мы этих парней обыграли. Встречались с ними в рамках отбора к сиднейской Олимпиаде-2000 и дома победили – 2:1.
– Этот тот самый отбор, когда мы каким-то чудом не попали на Олимпиаду?
– Да, жалко, что не попали. Команда-то отличная была: Ролан Гусев, Володя Бут, Макс Бузникин,Денис Лактионов, Дима Булыкин…Все уже на тот момент выступали в высшей лиге либо за рубежом. И по турниру мы шли довольно гладко, французам всего очко в группе уступили. Оттого и задаешься вопросом, как уступили словакам в «стыках». Не знаю даже, что тогда сыграло ключевую роль. Наверное, недооценка соперника. Потому что даже в Москве они смотрелись лучше нас (россияне уступили 0:1 – прим. М.Г.).
– И все-таки перед ответным матчем у нас оставались хорошие шансы, согласитесь?
– Оставались – нужно было дважды забить и не пропустить. Но стали словаки проверять табло, когда мы тренировались, и высветился счет 3:1 в их пользу. В итоге так и сыграли! Не знаю, что это – совпадение или злой рок. Но за ту «молодежку» действительно обидно. Главное, у нас была команда. Никто никому не завидовал, никто никого не «подсиживал». Причем играли за страну, а не за зарплату. И многие ребята из той «молодежки», заметьте, потом не затерялись в национальной сборной. Чего не скажешь о нынешней команде.
– То есть в 2002-м, когда Валерий Газзаев вызвал вас на сбор перед матчем со шведами, встретили старых знакомых?
– Конечно, многих знал. Кого-то еще по «молодежке», кого-то по чемпионату. Но то уже была своем другая сборная, нежели в 1998-м. Взять ту же вратарскую линию. На матч с бразильцами Анатолий Бышовец взял меня и Новосадова, двух дебютантов. У Газзаева же был выбор погуще: тут и молодой Малафеев, и опытные Овчинников с Нигматуллиным. Со шведами поэтому я так и не сыграл, но опыта поднабрался. У того же Овчинникова можно было многому поучиться. У него ведь сумасшедший авторитет: попробуй на поле не сделать того, что он сказал – получишь по первое число.
«ГОЛ ТОПЧУ ПОМНЮ ДО СИХ ПОР»
– Вы как-то признались, что не любили кричать на защитников во время матча. Экономили силы?
– На крик действительно тратишь много энергии, но иногда это необходимо. Допустим, вовремя подскажешь защитнику, что у него за спиной нападающий, и у тебя же меньше работы будет. Вот Овчинников умел голосом игроков «расставлять» и потому часто без работы оставался. В том, в общем-то, и заключается класс вратаря. У меня понимание таких нюансов появлялось с годами – все-таки опыт штука важная. Голкипер вообще как хорошее вино: чем старше, тем лучше становится. И потому, когда вижу, что ребята боятся лишний раз крикнуть, подсказываю им.
– В молодости в «Роторе» к Веретенникову и компании как обращались – по имени-отчеству?
– Поначалу было такое, но только первое время. В игре ведь не до званий и регалий, там отчество выговаривать некогда. У каждого в команде была кличка, ее и использовали. Бывало даже такое, что кличку помнишь, а имя – нет. И голос подать первое время стеснялся, ребята сами сказали: если по делу, то кричи. От вратаря должна исходить уверенность – тогда команда не будет играть с оглядкой на свои ворота. Если защитники чувствуют, что сзади все надежно, то действуют увереннее. Бывает даже так: вытащил «мертвый» мяч, и команда ловит кураж.
– Часто вы лично ловили в «рамке» кураж и творили чудеса?
– Такие игры бывают, но их не так много. Например, матч с украинцами в отборе к Олимпиаде на киевском стадионе «Динамо». Уступили тогда 0:1 плюс еще вдесятером остались, но могли и пять, и шесть мячей пропустить. Или матч в 2002-м с «Крыльями», после которого тренер самарцев Тарханов обещал к себе забрать. Помню, вытащил тогда пенальти от Андрея Каряки, а потом еще и добивание Влада Радимова отразил. Трудно объяснить, как поймать кураж, это нужно раз почувствовать. Но определенная доля фарта здесь, безусловно, есть.
– А вот для отражения пенальти что важнее – фарт или опыт?
– Можно попробовать предугадать удар. По многим признакам: по разбегу игрока, повороту стопы, по взгляду. По мячу же реагировать трудно, все равно действуешь наугад. Но отрабатывать пенальти можно, что мы и делали в «Роторе». В итоге в сезоне пару-тройку «пеналей» да возьмешь. Тут ведь тоже есть свои хитрости: например, показываешь, что идешь в один угол, а прыгаешь в другой. Но прыгать нужно тогда, когда игрок уже опустил глаза на мяч перед ударом.
– То есть мастерство заключается в том, чтобы поймать нужный момент?
– В принципе, да, но это тяжело. Игрок ведь тоже пытается тебя перехитрить, и тут, как говорится, кто кого. Так, когда я только-только в «Крылья» перешел, мы играли на Кубок премьер-лиги (турнир проводился только в 2003-м – прим. М.Г.) с … «Ротором». Дважды судья назначал в наши ворота пенальти. И дважды к мячу подходил Валера Есипов. Я точно знал, куда он пробьет, куда прыгать. Но оба раза он забил. Удары был настолько сильные и точные, в угол, что просто не дотянуться. Вот тебе, казалось бы, и опыт.
– Но в целом запоминали, у кого из партнеров какой удар?
– На тренировках волей-неволей запомнишь. У Веретенникова, например, очень неприятный удар, точный и сильный – руки потом побаливали. А Нидергаус, напротив, никогда не бил на силу, но довольно часто попадал. Я вам скажу, в «Роторе» хороших исполнителей хватало. Но особенно тяжело было в «Крыльях» отражать удары Андрея Тихонова. Еще по «Спартаку» его помню – очень умный, грамотный футболист. До последнего смотрел на вратаря, и если малейшее движение в сторону сделаешь, пробьет в другую. А таких мастеров среди красно-белых было еще больше, чем в «Роторе».
– Именно поэтому матчи со спартаковцами для многих незабываемы?
– После таких поединков голова еще долго кружится. Настолько они своими «кружевами» тебя запутывали, что приходил в себя часами. Но «Спартак», скажу честно, никогда не любил. И даже поэтому отказался туда переходить, когда в 2002-м приглашали. Почему не любил? Потому что с детства болею за киевское «Динамо» (улыбается). Правда, ни разу на матчах киевлян так и не был. Да сейчас и не съездишь туда… Но в «Спартак» идти желанием не горел. Потому, собственно, и выбрал вариант с «Крыльями».
– Тяжело было расставаться с Волгоградом и командой, в которой стали по-настоящему вратарем?
– Для меня Волгоград как второй дом. Собственно, потому я туда дважды возвращался. В первый раз в 2004-м, тогда мы вылетели. А во второй – в 2010-м, когда команда уже в первой лиге выступала. В Волгограде ведь и болельщики особенные. Когда с «Севером» на сборы туда приезжали, они приходили, активно поддерживали. Всегда приятно, когда тебя помнят. Да еще помнят в городе, где прошли лучшие годы твоей карьеры.
– Не ощущаете сейчас себя больше волгоградцем, чем краснодарцем?
– Нет, такого нет. Хотя многие путают, думают, я с Волгограда. Конечно, жалею, что не довелось-таки поиграть дома, на малой родине. Хотя шанс был: перед сезоном-2004 Александр Борисович Молдованов, на тот момент президент «Кубани», звал к себе, но тогда я выбрал «Ротор». А в итоге случилось так, что вылетели и те, и другие. Кстати, тот матч в Краснодаре (1:1 – прим. М.Г.) помню до сих пор, особенно помню гол Топчу со штрафного метров с 30-ти. Сумасшедший гол получился: мяч сначала в меня летел, а потом прямо передо мной изменил траекторию и «юркнул» в угол.
– Часто вам такие шальные мячи залетали?
– Самый шальной и обидный я пропустил в 2006-м от Кавенаги. «Ростов» играл как раз со «Спартаком», и я далеко вышел из вратарской. Аргентинец это увидел и пальнул по воротам – до них метров сорок, наверное, было. В итоге забил… Такие обидные голы бывают у каждого в карьере. Бывают и еще обиднее, но в данном случае нужно неудачу просто пережить. Некоторые в такой ситуации психологически ломаются, падают духом. Здесь все зависит от человека, насколько крепок он нервами.
– Именно поэтому считается, что голкиперы – люди, так сказать, не от мира сего?
– Вы знаете, мне часто задают подобный вопрос. Причем задают его опять же игроки – нападающие, защитники. И я отвечаю: «Вы же сами видите, что это не так». Нельзя ни в одной профессии судить обо всех людях по одному человеку, и наоборот. Все мы, голкиперы, разные. У каждого свои заморочки, сильные и слабые стороны, даже приметы свои.
– Кстати, о вратарских приметах. Вы в них верите или не верите?
– Не сказать, чтобы совсем не верю, но отношусь к ним спокойно. Единственное, что делаю постоянно, так это первыми надеваю левые перчатки и бутсу. На том мои приметы заканчиваются. Помню, один тренер мне сказал: попробуй перед очередным матчем повторить все то, что делал перед удачно проведенной игрой. То есть спать на том же боку, встать с той же ноги и так далее. Мне не помогало – проверено на личном опыте. А вот кому-то, может, и приносит фарт.
«И ЗАХАРЧУК СКАЗАЛ: «Я У ТЕБЯ ЗА СПИНОЙ»
– Какой сезон для себя считаете самым фартовым или, по-другому, лучшим?
– Наверное, все-таки 1998-й: уж больно много событий он в себя вместил. Что касается «Ротора», то за все шесть лет мы тогда были ближе всего к медалям, четвертыми стали. Было много и личных успехов: дебют в чемпионате страны и национальной сборной, а также в еврокубках. В Кубке УЕФА, правда, оба матча проиграли сербской «Црвене Звезде» – оба по 1:2. Но все-таки международный опыт как-никак. Плюс еще лучшим молодым игроком чемпионата признали… Действительно успешный сезон.
– Не возникло у вас тогда своего рода «звездной болезни»?
– Пожалуй, чрезмерная самоуверенность присутствовала, но футбол сам ее лечит. Достаточно одной неудачной игры, чтобы спустить человека с небес на землю. У меня таким «спуском» стал матч с ЦСКА в следующем сезоне. Как сейчас помню, разгромили нас 1:5. Ощущение, конечно, было жуткое. Вроде все до того шло неплохо, а тут… В такие моменты нужно хорошенько подумать. Подумать над тем, что же делаешь не так и что нужно исправить. Другими словами, произвести «перезагрузку».
– Что особенно встряхивает в такие моменты? Быть может, конкуренция?
– Да, здоровая конкуренция всегда подстегивает. Прокопенко говорил так: «Шанс тебе я дам, а воспользуешься им или нет – уже твое дело». Мне такой шанс представился в матче в Ярославле, когда мы «горели» «Шиннику» к 10-й минуте 0:2, и Захарчука поменяли на меня. Отыграл, помню, неплохо, а потом в подтрибунке Платон мне сказал: «Помни, я у тебя за спиной». Это своего рода подстегивание: мол, не расслабляйся, я рядом. Мы с Захарчуком за пределами поля прекрасно общались, даже дружили. Но на тренировке мы уже конкуренты, и так и должно быть.
– Когда выступали за «Луч» уже по первой лиге, стимулы для себя было труднее найти?
– Стимул у вратаря есть всегда: отстоять на «ноль». Выйти на поле и оставить свои владения «сухими». В чем, собственно, суть вратарской профессии и заключается. После премьер-лиги перестроиться на первую для меня было нелегко. Не в плане расписания, расстояний и нагрузок – прежде всего в плане психологии. Даже в первой лиге нужно, так сказать, «держать марку», не опускаться ниже определенного уровня. И интенсивные тренировки Побегалова позволяли не опускать планку, быть в хорошей физической форме.
– А ставшие притчей во языцех долгие перелеты на «физике» сказывались?
– Когда летишь «на континент», то есть из Владивостока, перелет переносится легче. Достаточно одного дня, чтобы привести организм в чувство, адаптироваться. Но обратный путь превращается в сущий кошмар. Три дня потом не можешь заснуть! Как правило, после прилета мы собирались на базе в четыре часа утра … пить чай. Спать не хотелось совершенно.
– В Мурманске с его полярными днями и ночами была схожая история?
– Трудно было прежде всего поначалу, с непривычки. Приезжали новые ребята и удивлялись: «Парни, как вы тут спать умудряетесь? Ночью светлее, чем днем». А потом спустя какое-то время они уже слушали ту же самую «песню» от новоприбывших. Человек ко всему привыкает, в том числе к экстремальным условиям.
– В «экстремальный» Мурманск поехали по приглашению возглавившего клуб Есипова?
– Да, именно он меня в «Север» позвал. Ведь со знакомыми, да еще с хорошо тебе знакомыми людьми работать проще, общий язык искать уже не нужно. Он пригласил многих ребят с Волгограда, с которыми еще в 2010-м в «Роторе» играли. Вокруг них строился костяк команды, появлялась постепенно сыгранность. И, считаю, за пару лет Есипову удалось создать в Мурманске боеспособный коллектив. Но в прошлом году он уволился, и я тоже стал подумывать об уходе. Новый тренер, Леонид Иванович Ткаченко, предлагал мне стать играющим тренером, но я отказался.
– Решили дать, как говорится в таких случаях, дорогу молодым?
– В какой-то определенный момент нужно сказать себе: стоп, хватит. Нужно переступить через игроцкое самолюбие и предоставить шанс молодому, перспективному парню. В «Севере» сейчас такой есть – это Олег Смирнов. Кстати, он был недавно на просмотре в нижегородской «Волге». Но там нынче три голкипера на контракте, так что не срослось. Около года я с ним работал, а когда он проводил очередной матч, повторял слова Платона Захарчука: «Я у тебя за спиной». И парень прибавлял от игры к игре. Ему важно было почувствовать уверенность, ощутить себя первым номером в команде.
– Сейчас, уже по завершении карьеры, сильно скучаете по тому, что недавно оставили?
– Конечно, очень тянет обратно. Вот смотришь по телевизору чемпионат мира и анализируешь: а как бы я поступил в данной ситуации, как бы сыграл. Любого футболиста по окончании карьеры, скажу вам честно, тянет обратно, это естественный процесс. Есть люди, которые подаются потом в бизнес или еще куда, но сердце не обманешь. Лично для меня футбол – это все, жизнь моя. Теперь вот тренируюсь с краснодарским «Олимпом-Универспортом», буду форму через игры краевого первенства поддерживать. Ну и параллельно, конечно, заниматься с детишками.
– Возможно ли ребятам передать весь тот огромный опыт, который у вас накопился?
– Во всяком случае, я очень постараюсь. Знания ведь мои не в тетрадках записаны, они все в голове хранятся. Плюс читаю специальную литературу, Интернет штудирую: недавно, например, изучал тренировки Петра Чеха. Скажу вам, европейская вратарская школа от нашей немногим отличается, наоборот, там во многом переняли советскую методику. Большое внимание уделяется работе ног, ловле мяча, правильному отражению ударов.
– Но к каждому воспитаннику нужно разработать индивидуальный подход, правильно?
– Это обязательное условие. У одного, допустим, ноги развиты лучше, у другого хуже. Один уже уверенно ловит мяч, другой еще совершает ошибки. Нужно смотреть, у кого какие проблемы, и решать их в частном порядке. Ведь после развала Союза российской вратарской школы так и не возникло, нужно пробел восполнять. Кстати, в Краснодаре данный процесс идет полным ходом. Посмотрите: открыл свою вратарскую школу Максим Фролкин, появился краснодарский филиал Школы вратарей Руслана Нигматуллина. И это правильно – за детьми будущее. Значит, нужно их хорошенько подготовить, чтобы в футболе они не затерялись. И в этом на данный момент вижу для себя цель.
