Игорь Киреев: «Карпин показал на Диму Комбарова и сказал: «Вози этого клоуна. Он боится тебя»
Денис Романцов поговорил в Перми с одним из открытий сезона – воспитанником «Спартака», который осенью забивает и отдает за «Амкар».
Фото: fc-amkar.org
В кофейню на Комсомольском проспекте Перми Игорь Киреев приходит со своей девушкой Катей – сразу после спектакля в местном академическом театре, которому полузащитник «Амкара» посвятил вечер выходного дня.
– Ходили на «Чужого ребенка» Владимира Гурфинкеля. Выбор не очень большой: я покупал две недели назад – и билетов на другие спектакли уже не оставалось. Полный зал, нам очень понравилось. В Перми мы первый раз выбрались на спектакль – тут еще есть хороший театр «У моста», но туда вообще билеты не достать.
В Москве тоже несколько раз ходил в театр. Первый раз – еще когда в школе «Спартака» был. Там для приезжих ребят всех возрастов организовывали мероприятия – в тот раз ходили на «Ромео и Джульетту», человек двадцать нас из «Спартака» набралось. Мне лет четырнадцать было. После этого долго не был в театре, а потом стал встречаться с Катей и с ней в Москве два раза сходил – понравилась «Последняя жертва» Островского.
– В команде «Спартака» вашего возраста было много приезжих?
– Пол-команды, человек десять. Когда я приехал, мы жили в гостинице «Измайлово», а потом посчитали, что выходит дорого и стали снимать квартиры. Позвали некоторых родителей, приехала моя мама и с ней в квартире жили четверо – я и еще несколько ребят: например, Каюмов и Обухов.
– Каково это – переехать в Москву в 12 лет?
– Сначала тяжело было. Мой родной Железногорск – это всего 100 тысяч населения, город за пять минут можно проехать на машине. В Москве я никак не мог запомнить, куда идти – все время за пацанами цеплялся, чтоб не потеряться. Деньги нам начали платить только лет в четырнадцать – 500 рублей в месяц. У меня не такая богатая семья, так что было обидно – у москвичей есть все, а у тебя вообще ничего. По выходным ходили в магазины, чтобы просто на бутсы посмотреть – они тысяч шесть – семь стоили, я такое не мог себе позволить. Еще ездили на Горбушку телефоны смотреть. Потом стали платить по 1500 рублей. Я копил их три-четыре месяца и купил домой телевизор. На кухню, маленький, а то дома совсем старый стоял.
– Правда, что в детстве вы и дзюдо занимались?
– Да, год. На футбол я пошел в шесть лет, но выбора, с кем заниматься особого не было, поэтому приходилось играть с ребятами на 3-5 лет старше. В таком возрасте даже год лишний чувствуется, а тут в меня мячом попадут – такая боль, а мне еще говорили: «Иди на ворота». Как ни приду – меня мячом дубасят. Подумал: «Ну его, этот футбол – что-то не могу я здесь». И папа повел меня на дзюдо. Там мне нравилось только по четвергам, потому что во время разминки мы играли в регби или футбол. А сама борьба – не очень. Я занимал третьи места в городе, но понял, что в секции дзюдо нравится только играть по четвергам в футбол и вернулся к тому, с чего начинал.
Играл как-то во дворе. Подошел какой-то парень: «Ты чего серьезно футболом не занимаешься?» – «Да я был в группе, но там все старше меня». – «А я как раз у тренера занимаюсь – там все 1990 года». Это на два года старше, чем я – но уже получше, чем в прошлый раз, так что пошел туда.
– На каком поле во дворе играли?
– Вместо ворот – деревья с одной стороны и сушилка для белья с другой. Нормальных коробок в Железногорске тогда не было, разве что бетонные поля, где убиться можно. Когда еще отец мой был жив, мы с ним сделали перекладину между деревьями и у нас наконец-то появились настоящие, профессиональные, как мы их называли, ворота. Раньше, если мяч высоко летел, всегда спорили – гол или нет, а тут – перекладина, все красиво. Правда, потом я уехал, а, когда вернулся, перекладины уже не было. Папа умер и следить за воротами стало некому.
– А в секции в каких условиях занимались?
– Одно поле треугольное: мини-футбольные ворота и сбоку кусты – это разметка. Было и нормальное поле для основной команды, но нас туда не пускали. Начал там заниматься, а потом образовалась новая команда, где была группа именно моего возраста. Сыграли в Железногорск отборочный турнир Кубка ДФЛ, но не прошли дальше, а меня пригласили в Орел – и в детской лиге меня присмотрел «Спартак».
– Как это произошло?
– Играли летом. Я выходил то опорником, то атакующим полузащитником и забил семь мячей, а лучший бомбардир турнира – восемь. Мы заняли шестое место, прошло полгода и тренеры мне говорят: «Тебя в «Спартак» хотят взять» – «Какой «Спартак» вы чего?» – «Вот письмо пришло – приглашают на просмотр тебя и вратаря». Я не то чтобы переживал, просто не понимал, как такое возможно. Мама, конечно, не хотела меня отдавать, но тренер ее уговорил – со слезами на глазах отпустила.
Поехали на просмотр – тренер, я и вратарь. Провели игру и я услышал: «Приезжай через неделю с вещами». Вратарю сказали: «А ты – через полгода». Наверное, вратарей достаточно было. Он тоже потом играл за спартаковскую школу, но в дубль его не взяли – теперь либо в Железногорске играет, либо в низших лигах.
– Как вас приняли в «Спартаке»?
– Тяжело было из-за того, что пацанов особо не знал. К приезжим настороженно относились. У тех, кто был в команде, были мысли: приехал и мое место занимает, а раньше я спокойно играл. С интернатовскими пацанами я сразу сдружился, а остальными – так, по чуть-чуть. Иногда чувствовал с их стороны высокомерие. На просмотр я приехал в синих кедах – типа «адидас», но на самом деле не «адидас» (в Железногорске не было настоящей обуви «адидас»). Еще у меня были бутсы за 600 рублей, а у парней в команде – блестящие бутсы зеркального цвета, как у Роналду, Mercurial Vapor. Спросил, сколько стоят. Ответили: «Семь тысяч. Шипы из слоновой кости».
– На зарубежные турнира со «Спартаком» ездили?
– Как только перебрался в Москву, поехали во Францию. Прикольно получилось. Для меня это в новинку было: много темнокожих ходит. Нам сразу сказали: «Не называйте их неграми, шоколадками. Ваши шутки они не поймут». У них еще волосы другие были – я ко всем подходил и головы трогал: думал: как так? Я ко многим ребятам подходил пообщаться, потому что в железногорской школе хорошо освоил английский. На одном турнире за канадскую команду вообще девочка играла: причем неплохо обращалась с мячом.
Во Франции мы жили в пансионате: стояло по две кровати – сверху и снизу. Сначала я плохо играл, самому не нравилось, зато в полуфинале раскрылся. В один день играли полуфинал (я забил) и финал (хет-трик сделал – первый в карьере) и после них меня даже спросили: «Ты что на завтрак ел?» – «Персики», – говорю. В финале первый раз головой забил – раньше и не знал, что головой умею играть, а тут угловой подали и я замкнул. Сам себе удивлялся: «Что ж я делаю-то!»
После того турнира стал уверенней себя чувствовать. В Железногорске я выделялся, а в «Спартаке» сначала был как все: кто-то быстрее бежит, у кого-то сильнее удар, а кто-то на год переписал паспорт – и вообще сильнее всех. В детстве же всегда так: если ты на год старше – тебя не догнать. Когда в «Спартаке» играл мой 1992 год с 1991-м, всегда выигрывали те, кто старше: невозможно было с ними играть. Но с годами разница уходила.
– Что за команда была в «Спартаке» вашего возраста?
– У нас не было ни ничьих, ни поражений. Мы выигрывали вообще все матчи. Если где-то на заграничных турнирах вдруг проскакивала ничья, мы плакали. А в Москве нашими конкурентами были ЦСКА и «Локомотив», и мы постоянно выигрывали, пока в дубль не начали уходить.
– Год занятий дзюдо пригодился на поле?
– Ни разу. Единственное – тренер по дзюдо заставлял нас садиться на шпагат и в школе «Спартака» я был один такой, с нереальной растяжкой. Не знаю, правда, пригодилось мне это или нет, но я, по крайне мере, не дерево. Если в детском возрасте не тянешься, то потом с каждым годом все хуже и хуже, а если в детстве хорошая растяжка, то и потом она останется нормальной.
– А кто вас тренировал в «Спартаке»?
– Практически до конца – Леонов Алексей Николаевич. Сейчас он в «Локомотиве» школу тренирует. Очень хороший тренер. Сейчас как раз хочу ему позвонить. Когда играли с «Локомотивом», он встретился с моей мамой на трибуне, а у меня его номера не было. Сейчас взял и хочу поблагодарить: он в меня больше всех вложил. Пять лет меня тренировал. Бывает, я сыграл игр пять хорошо, а шестую неделю тренировался в пол-силы. На игру он меня еще ставил, но если я ее проваливал – все, садился в запас. Для Леонова не было авторитетов. У других-то тренеров бывало – кто-то из игроков гуляет, но если играет неплохо – остается на поле. У Леонова не так – если классный руководитель говорил ему, что ты, например, не выучил стих, тебя могли на тренировку не пустить. Помню, перед уроком решили всей командой, что не будем стихотворение учить, а потом пришлось сидеть перед тренировкой и дружно его зубрить, чтоб нас пустили на поле. Иногда даже на игру не ставили, если в школе что-то не так было.
Только у Леонова такое было. Обычно-то футболисты сидели на уроках и просто ничего не делали. Газету «Спорт-Экспресс» читали – чтобы попонтоваться. Но у нас такое только один раз прокатывало. Учитель жаловался классному руководителю, тот – Леонову – и все.
– В Железногорске же вы отличником были?
– Родители говорили, что надо хорошо учиться. Не знаю, почему надо, но надо. А у меня всегда так: если берешься за дело, надо выполнить его хорошо.
– Игорь – перфекционист, – добавляет его девушка.
– В Железногорске мне вложили сильную базу английского – в пятом классе и половине шестого. Одного слова не знаешь – ставят «два» (а это для меня катастрофа – у меня даже четверки редко бывали). Мне этого запаса до сих пор хватает. А в Москве учительница английского – добрая, мягкая и дети стали неуправляемыми. Я и хотел продолжать учить английский, но в таких условиях было трудно.
– Английский – любимый предмет?
– Больше всего нравилась математика, пока она не разделилась на алгебру и геометрию. Тогда уже я на алгебру перешел, а геометрию не любил. Еще русский нравился, потому что я внутренне – не знаю, почему – чувствовал, как правильно пишутся слова. Не могу сказать, что много книг прочитал, но мне это как будто генами передалось – если вижу неправильно написанное слово, сразу чувствую, где ошибка.
– В Москве было труднее учиться?
– Представьте: задают тебе упражнение, ты его решаешь в интернате, а рядом сидят пацаны и в PlayStation играют. Естественно, я тоже начинал играть. Или решал упражнение, но одним глазом смотрел на них. В этом плане тяжело было, но попалась хорошая учительница по русскому, так что я не пропал – знаю, как правильно запятые расставлять.
– В дубль к вам часто спускали опытных игроков из основы «Спартака»?
– Как раз когда меня взяли в дубль, из «Спартака» выгнали Титова, Калиниченко и Моцарта и они тренировались с нами. Было упражнение, где нужно играть в футбол, держа за руку другого игрока. И меня Калиниченко взял, бегали с ним в паре. Для меня это фурор был. Я старался, как никогда за всю жизнь – чтоб Калиниченко не подумал, что я дерево. Для меня счастьем было, что я оказался рядом с такими игроками. Титов стоит к тебе спиной и может в касание отдать пас, а ты такой же в пять касаний не можешь отдать. Я увидел уровень, к которому надо стремиться.
А вот, когда иностранцев спускали в дубль, они часто играли в пол-силы. Не старались получше сыграть, чтоб их вернули в основу, а воспринимали это как ссылку. Был такой аргентинский полузащитник Майдана. Помню, мы молились: «Только бы Майдану к нам не отправили. Только бы не Майдану». Потому что, если Майдана в составе, выходит не одиннадцать человек, а десять. У него были неплохие качества, но нужно же еще и желание. В турнире дублеров у нас были свои зарубы с ЦСКА, боролись за первое место, а тут спускают игрока, который фигней занимается. Ему и сказать ничего не можешь, потому что он ничего не понимает. А если понимает – в одно ухо влетело, в другое вылетело.
– Вы и в дубле правым полузащитником играли?
– В 2008-м я только тренировался и играл товарищеские игры – для меня и это за счастье было. Лидером в атаке был Амир Бажев – капитан, лучший игрок дубля – и справа играл он, так что, когда я начал выходить на поле, стал играть правого защитника, типа Дани Алвеса. Отыграл так полгода, пока Бажев не ушел. Я бегал по всей бровке, прибавил в отборе (хотя сначала с этим тяжело было – с меня плевались люди), приносил пользу в атаке. Обычно-то защитник отдаст мяч вперед и стоит, а я же привык впереди играть, так что старался и атаке помогать. Когда Амир ушел, я стал играть правого полузащитника. Реже – левого.
Фото: spartak.com
– Как в основу к Карпину попали?
– Отыграл я 2009 год и в начале 2010-го сказали: «Летишь на сборы с основой». Я: «Как так?» У меня был план: сезон в дубле на нелидирующих ролях, потом сезон на лидирующих, а потом уже в основу. Честно скажу, до сих пор не понимаю, почему меня после первого же сезона в дубле взяли в основу. Забил мяча три всего, пусть и играл полгода защитника, но все равно. На сборах основы я чувствовал себя уверенно – хотя сам от себя этого не ожидал. С такими, как Алекс, быстро набираешь уверенность: он мог получить передачу от левого защитника, повернуть голову и сразу в касание переправить мне направо в свободную зону – делай там что хочешь.
– Чем запомнилась первая игра за «Спартак» в 2010-м?
– Перед первым туром не было правого полузащитника вообще. Карпин поставил на эту позицию Макеева. Накануне я прилично сыграл за дубль – мы выиграли 7:0 и я за тайм три гола помог забить. Во втором тайме игры основы против «Динамо» Карпин подозвал к себе, сказал что-то по позиции, а потом показал на Диму Комбарова, который мимо пробегал, и сказал: «Вози этого клоуна. Чего ты, не сможешь, что ли? Иди да отвози его. Посмотри на него – он боится тебя». В той игре я мяча особо не получал и в атаке ничего не сделал. Ехал после игры и только тогда узнал, что победный гол, оказывается, «Динамо» из-за меня забило. Но Карпин ничего плохого не сказал.
– А что за травма у вас потом была?
– Порвалась связка в плече и ключица болталась туда-сюда. Месяца три ничего не делал. Летом вернулся, но на моей позиции уже появились Макгиди и Кирилл Комбаров, и я продолжил играть за дубль.
– Во время лечения наверняка не раз сталкивались с китайским доктором.
– Доктор Лю однажды мне в нос иголку засунул. У меня был насморк, но из-за того, что у меня перегородка искривлена – иголка не помогла. У него визит плакат, где точки для иглоукалывания расставлены по всему телу – он их уже наизусть знает. Смысл в том, что в месте, куда вставляешь иголку, усиливается кровообращение – если мышцу потянул, то помогает. Недавно Широкова так лечился и вот «Локомотиву» забил – значит, помогло. Вообще доктор Лю – добрый и по-русски говорит смешно.
– Впечатления от работы с Гунько в дубле?
– Он нам все разжевывал – основные комбинации, запасные, варианты розыгрышей стандартов. Любил после утренней прогулки ввернуть на установке афоризм какого-нибудь писателя. Перед игрой с ЦСКА удивил: обычно установки минут 15-20 длятся, а тут он просто назвал состав и сказал: «Игра через 40 минут – говорить нечего». Постоянно что-нибудь новое придумывал, говорил ярко, не монотонно. Ребята – ну, молодые еще были – немножко посмеивались над ним: говорили, что он переигрывает. Поработав с другими тренерами, я теперь понимаю, насколько грамотен Гунько. Я бы с радостью с ним еще поработал.
– Что говорил Карпин во время вашей последней встречи?
– В 2012 году мы разговаривали насчет продления контракта. Карпин говорил, что надеется на меня. «Сейчас переподпишем, уйдешь в аренду, наберешься опыта, вернешься. Понимаешь, «Спартак» и без нас с тобой проживет. Это тебе нужен «Спартак», а не ты ему. Сейчас я есть, а завтра меня нет, так же и ты – если уйдешь, на твоем месте появится кто-нибудь другой. Подумай». Я подумал, что в ближайшее время пробиться в состав будет трудно и не стал продлевать контракт.
Константин Советкин: «Сначала Карпин подбадривал, а потом уже здоровался так, ради приличия»
– Чему научились у партнеров по «Спартаку»?
– Мне нравились финты Макгиди – пытался их перенимать. Квинси Овусу-Абейе интересные штуки во фристайле делал – просто, чтобы для себя с мячом повозиться. У Алекса и Титова пытался учиться играть в одно касание. Веллитон умел так пробить, что мяч всегда летел мимо ноги вратаря – но это, наверное, врожденное, не знаю, как этому можно научиться. Причем у Веллитона не было суперского удара. Когда мы били серию, он до ворот, образно говоря, еле добивал. Но как только выходил один на один, всегда бил мимо вратаря в ворота. Ари здорово корпусом играл – у него вообще мяч невозможно отобрать: вроде стоишь перед ним, сзади ворота, а в следующую секунду он разворачивается и оказывается у тебя за спиной. Как так у него получалось, не понимаю.
– В «Ростове» вам тоже травмы помешали?
– Полгода играл только за дубль. Все было отлично – уже надеялся, что начну играть в основном составе, но на второй день зимних сборов порвал крестообразную связку. Еще полгода без игры. Восстановился, на тренировках с основой вроде были удачные действия, Божович иногда хвалил, но перед матчами говорил: «Завтра играешь за дубль». В итоге за год я не провел за основу ни одной игры – даже на Кубок не взяли. Понял, что если буду выходить, то только минут на 15 и зимой уехал в аренду Нальчик.
– А как жилось в Ростове?
– Там я снимал квартиру. Со мной мама жила. Иногда Катя приезжала, ходили в кино, кафе. Друзей у меня там особо не появилось. Бывало, говорил тем, с кем хотел общаться: «Если что, напиши вечером». Но никто не писал, а сам я не навязывался.
Раки там очень вкусные. Многие команды, которые приезжают в Ростов играть, обратно берут с собой раков в чартер – заранее заказывают и им все организуют. Есть там тетя Валя, чудесные раки делает.
– А в Нальчике где жили?
– Снимать квартиру на полгода смысла не было, так что жил на базе. База, конечно, не супер, но там собралось человек десять пацанов моего возраста и жилось очень весело – даже на шашлыки ездили. Я жил в комнате с Рябокобыленко и Костиным.
– Тоже в PlayStation играли?
– У них был X-Box, но я на нем в футбол не люблю играть. Мы сейчас с Катей в X-Box играем, но в основном в игры на прохождение. А в Нальчике я чаще читал и сериалы смотрел. Ездили в выходные на Чегемские водопады – там красивая природа. Но игры шли через три дня, так что особо некогда было путешествовать. Мы с Катей хотели съездить на Эльбрус, но туда на два дня надо, а мне только один давали. Нальчик – простой городок, ничего страшного.
– Там же не очень регулярно платили зарплату?
– Первый месяц не платят, а потом сразу за два. И потом через два месяца – так же. Нам, приехавшим на полгода, все выплатили. Единственное – пацанам за прошлый сезон оставались должны.
– Как в Перми оказались?
– Позвонил агент: «Тобой интересуется «Амкар». Приехал, сыграл две товарищеские и Муслин сказал: «Ты в команде. Хотим с тобой сотрудничать». А на следующем сборе мне трудно далась первая тренировка (мне всегда трудно после отдыха) и Муслин сказал: «Ты чего? Мы тебя взяли – и все? Не останавливайся». Постоянно так подстегивает. После игры с «Локомотивом», например, сказал: «Ты чего, забил один гол и закончил играть?» А я никогда не расслабляюсь на тренировках, вот Катя не даст соврать, просто тогда болел долго и мне было тяжело тренироваться на холоде.
– В игре со «Спартаком» вы забили и отдали голевую передачу. В том «Спартаке», что приезжал в Пермь, остались те, с кем вы дружили в Москве?
– Макеев, Брызгалов, Дзюба, Песьяков, Митрюшкин. Перед игрой спросил Дзюбу: «Ну как, другим стал «Спартак»?» – «Да, вроде получше стало». Минут двадцать поговорили, посмеялись. То, что именно со «Спартаком» у меня такой результативный матч получился – просто совпадение. Я в каждой игре пытаюсь доказать, что я не игрок для второй или первой лиги и достоин играть в премьер-лиге. Я мог и «Кубани» забить, но получилось именно «Спартаку» – к тому же у них игра не получилась, да и в принципе они не такой соперник, как «Зенит», который вообще не дал нам ничего сделать.
– А после игры друзья из «Спартака» что вам говорили?
– Только Дзюба что-то сказал. Что Дзюба сказал, когда мимо нас проходил? – спросил Игорь у подруги.
– Это нельзя говорить.
– По-моему, сказал, типа, что молодец.
– Сказал, что говнюк, – добавила Катя.
– Ну да. А я его спросил: «Ты-то чего не забил? Моменты были». – «Да Герус все вытащил».
– А ветераны вроде Пеева как к вам относятся?
– Как они ко мне относятся? – Игорь снова повернулся к девушке. – Тебе со стороны виднее.
– Клево. Очень хороший коллектив. Пеев все время ко мне подходит: «У тебя очень перспективный мужчина. Ты выбрала то, что нужно. Он будет играть, он молодец». После игры со «Спартаком» собрались всей командой. Даже тосты за Игоря произносили. В общем, приняли и его, и меня.
Ходит в театр, понтов не видно.
Удачи тебе, Игорь! Почаще в матче со Спартаком забивай!
Удачи тебе, Игорь, от болельщиков Спартака.