Любимые футболисты нашего детства. Синиша Михайлович
Как же приятно иногда отложить все в сторону, отвлечься от десятков ежедневных обязанностей и погрузиться в ностальгию. Курсируя в океанах памяти, сложно остановиться на чем-то одном, легко сбиться, еще проще – поддаться эмоциям и, срывая голос до хрипоты, отрывисто и браво выдергивать кусочки из детских впечатлений. Как только ностальгия берет верх, жизнь замирает, все многообразие интересов перестает существовать, а взгляд сосредоточенно устремляется в глаза собеседника, требуя от того предельного внимания.
В те далекие дни, когда пузатый телевизор важно занимал всю площадь тумбочки, а могучий ремень деда висел на спинке кровати как атрибут непререкаемой верховной силы, я начал смотреть футбол. Мне многое было непонятно, но пазл постепенно складывался в общую картинку, а затем в ней – цельной, но столь же серой и монотонной, как ночное небо, начали зажигаться звезды. Они манили к себе, каждую пятницу я с одержимостью вчитывался в мелкие строчки телевизионной программы, надеясь встретить в ее безучастных к моим надеждам полосах, названия команд, за которые выступали любимые футболисты.
Удача была редкой спутницей таких поисков. Мне непростительно мало довелось видеть в игре Синишу Михайловича. Каждый матч с его участием умещался в короткий миг, а все эти миги разделяла крохотная игрушечная вечность. Поэтому абсолютно каждая возможность еще раз увидеть этого югославского футболиста с задранным вверх воротником приравнивалась мной к государственному празднику, а то и к чему-то еще более грандиозному, что разжигалось где-то внутри меня, торжествующей и пляшущей душой.
Я мало обращал внимания на то, как он обороняется, я не мог уличить его в тактических просчетах, малой подвижности и прочем. Мне просто не хотелось этого делать. Мне некогда было заниматься этим, весь матч, все 90 минут я не просто смотрел футбол, я ждал. Я посматривал на главного арбитра и караулил едва ли не каждый фол на чужой половине поля. Когда это, наконец, случалось, переставали биться маятниковые часы, а подростковый восторг сжимался в тугую пружину, готовую моментально распрямиться в унисон удару Михайловича.
Я слышал, что у него уникальный размер ноги. 40-й для 185-сантиметрового мужчины, и правда – редкость. Шарм его ударов состоял в богатырской мощи, которую футболист с видимой легкостью подчинил мастерству. Михайлович отличался непостижимым чувством мяча. Можно вспомнить десятки игроков, способных ударить по пятнистому с той же силой. Само по себе это неудивительно, это не требует особенной подготовки. Здесь можно обойтись и врожденными физическими данными. В Михайловиче впечатлял контроль. Любой из его штрафных угрожал воротам соперников никак не меньше пенальти. Мяч, в полете страдавший от контузии, не летел куда попало – он мгновением позже оказывался в сетке, либо срывал непроизвольный вздох, пролетая с присвистом возле каркаса ворот.
Естественно, собираясь вечером на стадионе, многие мои приятели да и сам я, чего греха таить, пытались выполнить подобный удар. Приходили какие-то мальчишки в небесно-голубой форме «Лацио», тоже пробовали, но и одежка не помогала. А вратарь тем временем скучал. Ему приходилось искать мяч в зарослях акаций, куда тот то и дело улетал после очередной неудачной попытки продемонстрировать простой на вид, но не на ощупь удар Михайловича.
А ведь он никогда не был выдающимся защитником. Он не стелился в подкатах, как Неста или Каннаваро, он не совершал дерзких вылазок вперед, как Лоран Блан и не вбивал мячи головой на бреющем полете, как Роберто Айяла. Он не отличался прытью Лизаразю или невозмутимостью Стама. Он никогда не был быстрым и резким, а под конец карьеры и вовсе превратился в защитника-тихохода, над которым многие посмеивались. Так чем же он зацепил, что именно выделило его из массы других защитников, которые ко всему прочему были сильнее, чем он?
Мне не сложно ответить на этот вопрос. Синиша Михайлович – один из последних представителей ныне почти исчезнувшего амплуа защитник-бомбардир. Именно поэтому сегодня из сотен других игроков обороны я внимательнее всего слежу за Сергеем Игнашевичем. Во времена Михайловича было сразу несколько великих дальнобойщиков, и каждый мог по-своему очаровать публику. Вообще, вид пущенного издали и отчаянно трепыхающегося в полете мяча завораживает. Такие мячи нередко возглавляют всевозможные голевые хит-парады и возглавляют по праву. А в моем собственном почти сакральном рейтинге еще дюжину лет назад первенствовал чуть сутулый югославский защитник с задранным вверх воротником.
И, к слову, Синиша был не самым плохим защитником