Майкл Кэлвин. «Жизнь на вулкане. Секреты выживания футбольного менеджера». Глава 6. Вид с вертолета
…
6. Вид с вертолета
Считается, что человеческий организм находится в самом низком состоянии между 3 и 4 часами ночи. Именно в это время Шона Дерри неизменно можно найти записывающим свои самые глубокие мысли, личные страхи и случайные озарения в черную книгу, которой он дорожит, как ребенок дорожит любимым плюшевым мишкой. Он повсюду носит ее с собой, как напоминание о пагубности своих амбиций.
«Это смешанная книга обо всем на свете. Если бы мы открыли ее вместе, она не имела бы для вас особого смысла. Но для меня она смысл имеет. Это все мои мысли, все мои запросы. В ней есть заметки, списки, каракули, идеи, вещи, которые я видел или делал, и я знаю, что всегда могу вернуться к ней на десять или пятнадцать минут после обеда и найти что-то ценное».
«Я жалею, что не начал вести книгу раньше, потому что забываешь, насколько сильным может быть опыт профессионального футбола. Есть несколько ключевых событий, которые произошли не только в моей карьере, но и в карьерах других людей, и которые следовало бы записать, пока они были свежими. Полагаю, только достигнув определенного возраста, ты чувствуешь необходимость начать разбирать все по косточкам».
«Каждый менеджер скажет вам, что, когда он просыпается, его первые мысли — о футболе. Я отлично спал, когда был игроком. Теперь я сплю плохо. Возможно, я посплю четыре или пять часов, а потом проснусь. Как говорила моя мама, посреди ночи все кажется еще хуже. Не могу сказать, что я получаю удовольствие от этой работы, но это просто то, что я должен делать».
Он готовит третье издание своей черной книги, которое выйдет через два года. Ему было бы уже 30 лет, если бы он решил записать все нелепости, предательства, мимолетные триумфы и вопиющие оскорбления своего времени в «Куинз Парк Рейнджерс», где угасание амбиций всей жизни — выход в Премьер-лигу — стало движущей силой его перехода в менеджмент».
Дерри был одним из тех кавалеристов, которые следовали за Нилом Уорноком в его стремительном движении к повышению в классе, но превратились в пушечное мясо, когда Марк Хьюз собрал одну из самых неблагополучных групп футболистов-мультимиллионеров, когда-либо существовавших в английском футболе.
«Одна история подводит итог. Не забывайте, что в течение нескольких лет я менялся вместе с такими игроками, как Люк Янг, Клинт Хилл, Брэдли Орр и Джейми Маки. Такие хорошие парни, такие отличные профессионалы. Приходит Жулио Сезар, вратарь сборной Бразилии. Милый парень, надо сказать. Раньше, чтобы попасть в КПР, мне приходилось ехать по автостраде. В некоторые дни на это уходило час двадцать, в другие — два часа».
«Я гордился тем, что никогда не опаздывал на тренировки, не считая одного дня, когда у меня был абсолютный кошмар, и каждое мое решение, когда я крутился и вертелся, чтобы избежать пробок, было неправильным. Жулио увидел меня и спросил: «Где ты живешь?» И я сказал: «Кент» «А где Кент?» И я объяснил, где находится Кент. Он сказал: «Почему бы тебе не купить вертолет?» Я сказал: «Неплохой вариант, Жулио. Я подумаю над этим, Жулио.»»
«К этому моменту Люк Янг шел по раздевалке, и я окликнул его: «Эй, Янг, почем нынче вертолеты?» Он услышал, что происходит, и заткнул уши руками. Жулио подумал, что я говорю серьезно. Он сказал: «Ты можешь купить его за сто пятьдесят штук». Сто пятьдесят штук! Я ездил на тренировки на «Гольфе»! Это было невероятно, абсолютно невероятно. Так далеко от реальности, как только можно».
«Мы поднялись в Премьер-лигу со стереотипной, честной, трудолюбивой, благодарной группой. Мы с Клинтом были соседями по комнате четыре года. Мы часто общались в пятницу вечером. Мы что-то обдумывали, говорили о том, что бы мы сделали, если бы были у руля. Когда Нил потерял работу, спектр игроков изменился. Можно было сказать, что их единственным намерением было заработать как можно больше денег».
«Я был оскорблен. На протяжении всей своей карьеры, с восемнадцати лет и до тридцати пяти, я никогда не забывал, что быть футболистом — это привилегия. Я играл с единомышленниками, которых объединяло стремление стать лучшим из всех, кем они могли быть. Мне нравилось, невероятно нравилось. Но последние два года в КПР были для меня худшими. Я подумал, что это не может быть правильным. Я играю на вершине своей профессии, я боролся за каждый миллиметр пути, чтобы попасть сюда, но я не получаю от этого удовольствия. Как такое может быть?»
«Клуб практически в одночасье потерял свою идентичность. Когда вы работаете в клубе низшей лиги и видите людей, приезжающих на огромных суперкарах, с разными часами каждую вторую неделю и в одежде, которая стоит три, четыре, пять, шесть тысяч фунтов за штуку, значит, где-то что-то не так. Я никогда не забуду, что Харри Реднапп сказал мне о Фрэнке Лэмпарде».
«Он сказал, что заслуживает каждого пенни, который получает от игры, потому что он больше всех работает. И это все, что он сказал. Не самый лучший игрок. Не самый одаренный, технически. Не самый приятный человек вне поля. Он работает больше, чем кто-либо из профессионалов. Именно поэтому Фрэнк Лэмпард заслуживает похвалы. Мне было горько, потому что все эти парни, которых мы привлекли на многомиллионные контракты, не заботились о клубе».
«Но вот что. Проходит несколько месяцев, и я попадаю в эту среду, в «Ноттс Каунти». Персонажи, пусть и на меньшую зарплату, были очень похожи. Отсутствие признательности к футбольному клубу было таким же. Вот почему я сделал это по-своему, используя ценности старой школы».
«Все эти пятничные вечера с Клинтом, когда мы обсуждали, как поступать в сложных ситуациях, были использованы с пользой. Так что после всего я был благодарен за время, проведенное в КПР, потому что оно показало мне, как не надо управлять людьми, и как надо смотреть на характер игроков, прежде всего».
Он работал не по ту сторону Трента, чтобы сравнение было совсем точным, но в его работе в «Ноттс Каунти» были заметны проблески молодого Брайана Клафа. Он придерживается язвительных взглядов, но не особо обращает внимания на то, кого он расстраивает, потому что считает свои принципы здравыми. Его нрав может быть коротким, а язык — жестоким, но он способен на инстинктивную доброту и умеет находить общий язык.
Ему 36 лет, но футбольный возраст не обязательно равен биологическому. В духовном плане он — возвращение в ту эпоху, когда защитники не убирали ноги, выпивали пинту пива с противниками и сильно газовали, прежде чем исчезнуть в ночи. Он — человек без узости знаний, хотя он и старается избегать ношения узких джинсов. Он уже бывал здесь раньше.
Грег Эбботт, бывший менеджер «Карлайла», играет роль Питера Тейлора для своего Клафа. Он фигурировал в нацарапанном списке потенциальных помощников в «черной книге» и согласился присоединиться к Дерри, пока шел процесс найма. Об этом стоит рассказать подробно, потому что это дает представление о силе личности и о средствах, которые необходимы для спасения больного клуба.
Дерри проходил тренерские курсы, чтобы получить лицензию А УЕФА, когда получил сообщение от друга о том, что Крис Кивомья только что был уволен после 34-матчевого пребывания на посту менеджера. Клуб находился в пяти очках от дна Лиги Один и искал своего 14-го менеджера за десять лет. Дерри хотел получить эту работу, поэтому просто попросил ее.
«Я все еще чувствовал, что мне есть что предложить как игроку, но я просто знал, что это то, к чему я должен стремиться. В тот вечер я позвонил Джиму Родуэллу, генеральному директору. Моими первыми словами, обращенными к нему, были: «Привет, Джим, ты разговариваешь со своим джокером». Дальше разговор пошел по нарастающей. Я встретил его во вторник в отеле «Джордж» в Стэмфорде. Джим был с председателем, Рэем Трю, его женой Эйлин и их сыном».
«Мы сели за большой стол, и я просто сказал: «Вот кто я такой. Я не могу сказать вам, что я за тренер или менеджер, потому что я им не был, но вот мои убеждения как человека». Я объяснил ситуацию, сложившуюся в КПР, и предположил, что у них похожие проблемы. Я объяснил, как буду с ними разбираться».
«В первую очередь я ожидаю, что все будут приходить вовремя. У меня сложилось впечатление, что это была небольшая свобода для всех. Я не хотел, чтобы за моей спиной игроки обращались к начальству, потому что знал, что такое тоже происходит. Я сказал, что мы будем организованы, я и Грег, и тренировки будут сложнее. Мы не просто будем их гонять кругами, но и сделаем много работы с футбольной формой, дабы сделать ее более организованной».
«Я просто хотел объединить людей. Я знал, чего хотят здешние болельщики, потому что у меня есть друзья-болельщики и семья, живущая в Ноттингеме. Я не говорю, что мой путь будет длиться долго, но я знал, что в тот момент, в той ситуации, клубу нужен именно я».
Он был риском, но он был одним из них. Он провел вдали от родных мест 15 лет, играя за «Шеффилд Юнайтед», «Портсмут», «Кристал Пэлас», «Лидс Юнайтед» и КПР , но в его голосе по-прежнему звучали нотки Восточного Мидленда, призрак диалекта, в котором прослеживались нордические и англосаксонские влияния.
Ему было не все равно. В истории клуба были периодические потрясения, но он представлял собой нить, которая проходила через всю его жизнь. Он ярко рассказывал о себе, как о восторженном мальчике, который впервые сыграл за них в свой десятый день рождения, представляя команду «Ноттс Каунти Интермедиэйтс» в Лестерширской лиге.
Его отец, Джон, владелец абонемента, регулярно звонивший в клуб и жаловавшийся на ужасные результаты, брал его с собой на тренировки на прорезиненную площадку для игры пять на пять, расположенную позади стадиона, по вечерам в понедельник и четверг. Это была военная операция. Обратно с работы водителем грузовика в 16:15. В машине в 16:30. Готовность к тренировке в пять часов.
Шон вспомнил еще одно формирующее влияние, почти как о тяжелой утрате. Он был в начале второго года обучения по программе обучения молодежи и играл на передней линии в предсезонном товарищеском матче с «Окхэмом». Менеджер Колин Мерфи и его помощник Стив Томпсон были очень довольны его партнером по атаке Тимом Уилксом.
В тот вечер они вызвали Дерри к себе, сказали ему, что он зря тратит время и может уходить. Затем мальчик нашел мужчину внутри. Он сказал им, что будет продолжать работать. Он опустил голову и продолжал заниматься. Никогда не говори никогда. Он докажет, что они ошибаются.
Дерри был очарован Джимми Сэррелом, который трижды занимал пост менеджера в период с 1969 по 1987 год. У него была выразительная фигура, глубоко нахмуренные брови и неровный ряд зубов, напоминающий сломанную клавиатуру старого пианино. Его глазговианский акцент был непробиваем, а его экономный стиль управления вывел «Каунти» в старый Первый дивизион.
Все ребята из молодежной программы любили наблюдать, как он подъезжает к клубу по утрам, но не из чувства почтения или долга, а чтобы посмотреть, сколько раз его потрепанная машина ударится о стену у главного входа. Он был безнадежно близоруким, легко отвлекался и имел односторонний склад ума, сосредоточенный на футболе. Еще одним неизбежным препятствием на пути к главным воротам стало дерево конского каштана.
Любимая история Дерри связана со случайной встречей, когда он занимался домашними делами: «Была моя очередь убирать раздевалку после тренировки, и когда я вошел, то увидел Джимми одного в большой старомодной ванне, которая была у нас раньше. Это был один из его маленьких ритуалов, так что я не придал этому значения. Потом я увидел, что его глаза закрыты. В воде была кровь. Господи, он мертв, подумал я. Я запаниковал. Что мне делать? К кому я должен бежать и рассказывать? Я решил, что нужно посмотреть поближе, чтобы убедиться. Я стою рядом с ванной, когда он открывает один глаз и говорит: «Какого хрена ты делаешь, молодой человек?» Оказалось, что он сильно поранил губу, когда пытался побриться в ванной».
Имя Эббота было в черной книге, в списке пожеланий, составленном после разговора с хорошим другом, бывшим игроком «Ноттс Каунти» Энди Хьюзом, тренером по развитию в «Болтон Уондерерс». Дерри знал его восемь лет, впервые встретившись с ним, когда Эбботт был тренером молодежной команды «Лидса».
«Мы поддерживали контакт. Он не был мне другом как таковым, но я уважал его и знал как очень хорошего тренера, который добился успеха в «Карлайле» в условиях огромных финансовых ограничений. География была против него, потому что, находясь так далеко на севере, только определенное количество игроков захочет поехать туда. Мой шанс совпал с его увольнением, и я понял, что не смогу сделать это один».
«Если бы я пришел в футбольный клуб с молодым вторым номером, игроки бы повернулись и сказали: «Подождите минутку, сейчас как мы его». Они бы рискнули со мной. Но с Грегом все было иначе. Он опытный первый номер, номер два только по названию. Я даю ему право делать и говорить все, что он хочет, потому что доверяю ему. После этой встречи я почувствовал, что моя жизнь изменится, и так оно и случилось».
Его первый день на посту главного тренера продемонстрировал танец скорпиона, который исполняет любой новый менеджер, впервые заходя в раздевалку. Дерри подготовился к этому, созвав в 9:30 утра собрание вспомогательного персонала, который работал в лабиринте крошечных комнат с низкими потолками под главной трибуной. Он заверил их, что ответит взаимностью на их преданность, и установил основные правила.
«Мы — синие футболки, — сказал он, имея в виду цвет тренировочной формы клуба. — Игроки — это черные футболки. У власти находятся синие футболки. Не позволяйте черным футболкам считать, что они могут управлять этим клубом, потому что это не так. Это все, что я видел за три года в КПР, и мне это не понравилось».
«Эта профессия не похожа ни на одну другую. Одним из главных слов, которые сейчас на слуху, является «сетевое взаимодействие», но речь идет не только об этом. Все дело в доверии и уважении, в общении с людьми на личном уровне. Это то, в чем я никогда не участвовал как игрок. В футболе нужно быть эгоистом, но при этом уметь работать в группе».
Собрание команды было назначено на 10:30 утра, и недовольные должным образом сыграли ему на руку. «Всякий раз, когда я говорю, что у нас собрание, я не прихожу на две минуты раньше. Я вхожу ровно вовремя. Как вы можете себе представить, на меня уставились множество глаз, и я думаю: лучше бы это была хорошая речь. Я был так счастлив, когда понял, что два игрока не явились. Это дало мне прекрасную возможность заявить о своем авторитете и сказать: «Вот кто я такой». Вы должны подчиниться, иначе наши отношения на этом прекратятся. Я избавился от одного из игроков в конце сезона. Другой, парень по имени Йоанн Аркуин, который казался довольно серьезным персонажем в раздевалке, провел за меня всего два матча, после чего был отправлен в «Росс Каунти»».
«Он опоздал на сорок пять минут, и я попросил его зайти ко мне сразу после собрания. На нем была сдвинутая набок бейсболка, а во рту леденец. Я велел ему снять кепку, избавиться от леденца и сказал, что мы поссоримся. Что мы и сделали, во время нашей первой тренировки, когда он убрал ногу».
«В конце тренировки мы играли в формате девять на девять, и два других больших героя, Андре Буко и Жосс Лабади, сцепились. То, как они разговаривали друг с другом, было позором. С обеих сторон это было невероятно неуважительно по отношению к товарищу по команде и коллеге-профессионалу. Тогда я вмешался и объяснил, что никогда не приму это как менеджер».
«Я бы предпочел, чтобы они начали бить друг друга, потому что тогда с этим будет покончено, но такие словесные перепалки затягиваются и всегда снова поднимают свою уродливую голову». В таком контексте термин «большие персонажи» не является комплиментом. Контракт с Лабади был быстро расторгнут. Буко был в числе 17 игроков, отчисленных летом 2014 года. Странно, но новый сезон они начали в команде «Дагенхэм энд Редбридж».
Дерри должен был сделать невозможное: «Каунти» избежал вылета в Лигу Два, выиграв шесть из девяти последних матчей, и выжил благодаря минимальному требованию — ничьей с «Олдхэмом» в последний день. Негативный менталитет был преодолен, хотя миссионерская работа велась и ближе к дому.
«Я провожу примерно седьмой или восьмой матч за команду и нахожусь на бровке. Там было всего около трех тысяч человек, и все, что я слышал, — это как мой отец, сидящий на самом верху трибуны, ругал команду. После этого я возвращаюсь домой, а там он. «Папа, — говорю я. — Заткнись, пожалуйста. Ты больше не обычный фанат». Он ухмыляется, а мама начинает смеяться. Что ты сделал?»
Он жил в одном доме с Эбботом, который был на 15 лет старше, но обладал тем же подростковым юмором. Они готовили карри по четыре дня подряд, носили прозвище «Мистер и Миссис», но при этом легко общались как братья. Сходство между Дерри и другим бывшим менеджером «Ноттс Каунти», Нилом Уорноком, было не совсем случайным.
«Нил умеет привлечь пять, шесть или семь парней, чтобы управлять раздевалкой по-своему. Это люди, которым он доверяет, которые в первую очередь ценят клуб. Они — стабильные игроки, которые постоянны не только в субботу днем, но и с понедельника по пятницу. Чем Нил отличается от других, под руководством которых я играл, так это тем, что он оживает в день игры».
«Он получает от вас дополнительные десять процентов. Его управление людьми в первый день сезона, когда мы проиграли дома «Болтону» со счетом 0:4 в нашем первом матче в Премьер-лиге, было настолько хорошим, что это пугало. Парни были подавлены и жалели себя. Он зашел в раздевалку, закрыл дверь, начал хлопать в ладоши и улыбаться».
«Я знал, что будет дальше, но один или два парня не могли понять, что происходит. Он сказал: «Разве это не здорово — проиграть дома ноль – четыре? Я, мать вашу, лучше проиграю ноль-четыре дома в Премьер-лиге, чем выиграю два – ноль дома в Чемпионшипе». Весь гнев, беспокойство и расстройство исчезли в одном предложении. На следующей неделе мы отправились на «Гудисон Парк» и обыграли «Эвертон» со счетом 1:0.
«Я могу сказать, даже на этом младшем этапе моей карьеры менеджера, когда парни собираются выложиться. Я вижу это в их глазах. Я узнаю о разных личностях. У меня есть игрок, Гэри Джонс, который просто лучший. Я знаю, когда Газ на взводе, потому что он злится, чешется и не может сидеть на месте. Он разминается, передвигается по раздевалке, и с ним все будет в порядке. С другой стороны, у меня есть Лиам Нобл. Если он весел и спокоен, я знаю, что с ним все в порядке».
«Мною было трудно управлять, я был очень своевольным игроком. Я ожидал, что все будут соответствовать моим стандартам. Я держал себя в руках, потому что мне было комфортно с тем, кем я был. Сейчас я начинаю понимать, что нужно строить отношения, и в определенное время нужно опускать барьер, чтобы можно было повести людей за собой».
«Когда я иду на игру, чтобы разведать команду или отдельного игрока, я прекрасно понимаю, что я новичок на новой работе. Меня уважали как игрока Шона Дерри, теперь мне нужно добиться уважения как менеджера Шона Дерри. Это можно заслужить только своими действиями. Помню, как Грэм Рикс, мой менеджер в «Портсмуте», сказал мне, что он должен относиться к администратору по экипировке точно так же, как к своему лучшему игроку. Принцип общего уважения имеет первостепенное значение».
Я внимательно изучал Дерри во время двух домашних матчей в начале сезона, чтобы составить представление о нем и о клубе, который он пытался возродить. У него была команда ограниченного качества, которая явно стремилась вперед, словно движимая силой его личности.
Он был отправлен на трибуны после гневной стычки с четвертым судьей во время победы над «Колчестер Юнайтед» со счетом 2:1 в одном из последних матчей Джо Данна на посту менеджера. «Каунти» заканчивал игру вдевятером; он занял место на трибуне и использовал Алана Смита, своего тренера игроков, чтобы передавать сообщения Эбботту в техническую зону.
«Мидоу Лейн», залитый поздним вечерним солнечным светом, который освещал поле под углом 45 градусов, был местом маленьких святынь и незначительных достижений. Флаги были наполовину приспущены в память о болельщике, который недавно скончался. На внешней стене главной трибуны был выложен кирпич, посвященный «Кейт и Джиму Маллену. Преданные. Вместе навсегда».
Стадион был темным и безмолвным, когда мы задержались на бровке после матча. Дерри остановился, чтобы пожелать спокойной ночи запирающему на ключ стадионному смотрителю. «Честно говоря, так и было задумано, — сказал он, его голос отшлифовался от напряжения. — В нескольких играх я чувствовал себя на грани удаления». Он жестом указал через левое плечо на поле. «Они просто не понимают, что на кону стоят жизни людей».
Он отстаивал интересы своего вспомогательного персонала, чьи трехмесячные контракты «не стоили той бумаги, на которой были написаны». Сейрон Кин, перспективный ирландский защитник, был удален с поля в своем дебютном матче. Он был одним из четырех игроков в составе, зарабатывавших £150 в неделю. «Наш бюджет меньше, чем в прошлом году, поэтому фунтовые банкноты значат для ребят больше».
Второй матч, состоявшийся четыре недели спустя, действительно должен был проходить на «Тайберн Хилл». Это было похоже на публичную казнь. Рассел Слейд, первый менеджер молодежной команды Дерри в качестве стажера «Каунти», подвергался ритуальному унижению со стороны новых владельцев «Лейтон Ориент». Я сидел прямо за гостевой трибуной среди болельщиков, которые были бы не к месту в монологе Алана Беннетта.
Взрослые мужчины обращались ко мне «ми дак» (по-видимому, это слово происходит от «Дука», уважительного англосаксонского термина, а не от водоплавающей птицы) и предлагали мятные конфетки. Мужчина сзади поинтересовался моим новым другом: «Как поживает ваша дочь? Все еще живете в Скегнессе?» Ответ — «Нет, в Ливерпуле» — был задушен ошибкой в обороне, которая послужила поводом для причудливого напутствия «черт подери».
Слейд оказался в безвыходном положении. В присутствии игроков ему сказали, что его уволят, если «Ориент» проиграет. Самопровозглашенный президент Франческо Беккетти, сделавший состояние в сфере переработки отходов и возобновляемой энергетики, использовал клуб, чтобы запустить реалити-шоу для своего итальянского телеканала. Он, как римский император, восседал на директорском балконе над центральной линией поля.
Болельщики «Каунти» пытались подстрекать Слейда — «Скоро ты будешь укладывать товар на полки в Poundland», — но их сердца явно были не на месте. Он покорил их тем, что повернулся лицом к ним, снял бейсболку, чтобы показать лысую голову, которую прославляли в песнях 331 выездной болельщик, и низко поклонился. Он вел себя с огромным достоинством после ничьей 1:1, но не знал, есть ли у него еще работа.
Дерри, прислонившийся к стене, ведущей в раздевалки, на безопасном расстоянии от репортеров, собравшихся в устье туннеля, был полон энтузиазма. «Кем эти люди себя возомнили? — сказал он тихо, но ядовито. — Куда катится игра, когда с таким достойным менеджером, как Расс, который делает правильные вещи с тех пор, как начал работать здесь, обращаются подобным образом? Это абсолютный скандал, и с этим нужно что-то делать».
В конце концов, Слейд сбежал из клуба, который был настолько неблагополучным, что старшие игроки сами проводили предматчевые беседы с командой. Лишь немногие из итальянского персонала говорили по-английски, и моральный дух падал соответственно. Слейд был рекомендован Винсенту Тану тайским партнером одного из ближайших коллег Барри Хирна и перешел в «Кардифф Сити» 6 октября, но, как оказалось, не совсем удачно. Вскоре он оказался под давлением фанатов и скептически настроенных местных СМИ.
Дерри признался, что разговор с менеджером «МК Донс» Карлом Робинсоном о сознательной попытке не забирать результат домой вызвал у него дискомфорт. Он и его жена Джолин прошли процедуру ЭКО, в результате которой на свет появилась их дочь Лилли-Мари. Осознание того, что за первые семь лет жизни у нее было разных 14 спален, побудило их сохранить семейный дом.
Шона, у которого также есть сын Джесси, мучило чувство вины: «В прошлом году я оказался сторонним наблюдателем в своей собственной жизни, наблюдая за своей семьей со стороны. Я проводил ужасно много времени в Ноттингеме, а в дни отдыха в Кенте был там только телом, но не душой. Сейчас я пытаюсь припарковать футбольный клуб в Ноттингеме».
«Я работаю так долго, потому что в выходной день, в среду, я могу насладиться детьми и как следует разделить семейную жизнь. Я ужасно скучаю по ним. Это тяжело, когда ты хочешь видеть, как растут твои дети, но я не могу поступить иначе. Я давно знал, что хочу заниматься именно этим. Это естественное развитие событий. Я больше не футболист. Я менеджер».
«Нахожусь ли я в таком положении, что с финансовой точки зрения могу остаться без работы? Да, на короткое время. Готов ли я уложить работу менеджера в кроватку, если надолго останусь без работы? Это то, о чем мы говорили всей семьей. Есть план Б, который заключается в полной смене образа жизни в другой стране. Это я так открыто, как только могу, говорю о ситуации».
«Кайф — но не такой же, как будучи игроком. Я любил возвращаться домой после игры, девяносто пять минут, ноги просто убивали меня. Раньше мне нравилось чувствовать себя стройным, когда я работал над своим телом. Я любил в воскресенье, когда мне было больно и тяжело, гулять с детьми по парку. Я чувствовал, что заработал свои деньги, выиграв, проиграв или сыграв вничью».
«Как менеджер, я чувствую, что кайф длится от получаса до часа после игры. Затем я смотрю вперед, пытаясь подготовиться к следующим соперникам. Грег помогает мне в этом. Он постоянно говорит, что мне это нравится, но я не могу, потому что хочу продолжать прогрессировать как индивидуально, так и в команде. Я хочу добиться хороших результатов для клуба и открыто говорю, что со временем хочу перейти в более крупный клуб, потому что я всегда ставил перед собой высокие цели».
«Я бы хотел управлять в Премьер-лиге, но этого же хотят и многие другие люди. Я знаю, что некоторые очень хорошие менеджеры остались без работы. Я не выдвигаю никаких требований, а попаду ли я в Премьер-лигу, еще предстоит выяснить. Я должен заслужить этот шанс. Как я уже сказал, в этой роли я — новичок. Но у меня есть цель».
Эти амбиции записаны в черной книге. В ней также содержится версия обвинения, касающаяся Марка Хьюза. Пришло время отправиться в горшочный край, чтобы выслушать доводы в пользу защиты.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
