Саймон Купер. «Барса: Взлет и падение клуба, создавшего современный футбол» ЧАСТЬ 2: V. Кройфф: Моя роль в его падении
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ВНУТРИ СОБОРА
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: АРХИТЕКТОР
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ЗОЛОТОЙ ВЕК, 2008-2015
VI. Коротышки в школе-интернате: больше, чем молодежная академия
VII. Как он это делает? Понимание Лионеля Месси
...
V. Кройфф: Моя роль в его падении
Кройфф так охарактеризовал свое пребывание на посту главного тренера Барсы: «Когда я начал работать здесь, я был в три раза более знаменит, чем «Барселона». Сейчас мы примерно равны». Хотя ему было всего 49 лет, когда его уволили, он никогда больше не будет тренировать клуб. Восемь лет работы главным тренером — до сих пор рекорд клуба — истощили его. «Не обязательно начинать что-то новое, — размышлял он позже. — После побед в «Аяксе» и «Барселоне» что еще можно сделать?»
Многие голландские бэбибумеры из поколения Кройффа ушли на пенсию раньше всех в истории — примерно в 50 лет, чтобы заняться «интересными делами». Кройфф, уже переживший отца и деда, ничего не принимал как должное, особенно после того, как в 1997 году его ненадолго госпитализировали из-за закупорки артерий. Он стал чаще играть в гольф и футбол, возить внуков в зоопарк и устраивать рождественские ужины в своем особняке для детей, их супругов и бывших супругов. Короче говоря, он превратился в отставного члена барселонской burgesia.
Он продолжал формировать голландский взгляд на футбол, выступая в качестве газетного обозревателя и эксперта на общественном телевидении. Во Франции в 1998 году он смотрел игры Оранье на чемпионате мира, стоя на телевизионной платформе в углу каждого стадиона. Его небольшая фигура, силуэт которой вырисовывался на фоне неба, производила аллегорический эффект: отец голландского футбола наблюдал за своим творением сверху. На голландском телевидении его прекрасно сохранившаяся амстердамская дикция рабочего класса 1950-х годов — анахроничная диковинка во все более образованной стране — превратила его в культовую фигуру. Возникла небольшая индустрия пародистов Кройффа.
На пенсии он ходил смотреть местную команду по американскому футболу «Барселона Драгонс», где его зять Ангой (который с трудом нашел себе другую футбольную команду после Барсы) стал удачливым игроком. Кройфф обратил внимание на то, что кикеры бьют, опустив голову вниз. Это был неправильный путь, сказал он одному из сотрудников «Драгонс». Сотрудник ответил, что кикеры в футболе уже 100 лет не поднимают головы. Это все равно неправильно, сказал Кройфф.
Он также посвятил себя своему фонду Johan Cruyff Foundation, который помогал детям, как трудоспособным, так и инвалидам. Он основал Институты Кройффа, Университеты Кройффа и Колледжи Кройффа, в основном в Нидерландах, где спортсмены могли наверстать упущенное в молодости формальное образование. Он дожил до того, что тысячи его студентов ежегодно заканчивали обучение. Сам он никогда не переживал по поводу своего обучения. В конце жизни он сказал: «Единственный сертификат, который у меня есть — это диплом по плаванию, который я получил в восемь лет».
Приезжая в Амстердам, он вливался в ряды стариков, которые коротали свои дни в «Аяксе». Однажды в 2000 году Сьяк Сварт, правый крайний из команды 1970-х годов, зашел в столовую на недавно построенном стадионе «Аякса» под Амстердамом, где за столом сидели бывшая «ложная девятка» Кройфф и левый крайний Кейзер. «Они снова вернулись, великая линия нападения!» — закричал Сварт.
•
В начале тысячелетия я вел колонку о футболе для газеты Observer. Спортивный редактор Брайан Оливер сказал мне, что ищет голландского обозревателя для написания гостевой колонки во время Евро-2000 в Нидерландах и Бельгии. «Кто самый интересный человек в голландском футболе?» — спросил он.
И так Observer связался с Фондом Кройффа. Однажды вечером Брайан позвонил мне:
— Ты можешь прилететь в Барселону завтра утром, чтобы взять интервью у Йохана Кройффа?
Вся моя жизнь была подготовкой к этому моменту.
— Хорошо, — сказал я.
Observer и Фонд Кройффа договорились о сделке: во время Евро-2000 я каждую неделю по полчаса разговариваю с Кройффом по телефону и пишу за него колонку. Взамен Observer обязался собрать для фонда огромную сумму от своих читателей. Если газета не сможет собрать всю сумму, она сама оплатит разницу. Когда редактору Observer рассказали о сделке, он неделю не спал, только потел, но в конце концов согласился. Моей задачей в Барселоне было взять у Кройффа длинное вступительное интервью, чтобы познакомить с ним наших менее просвещенных читателей.
— Во сколько мы с ним встретимся? — спросил я у Брайана.
— Узнаешь, когда приедешь туда, — сказал Брайан. — Просто садись на первый же рейс.
Я подошел к стойке Iberia в Хитроу в 6 утра. Билеты еще были. Около 10 утра, передозировав кофе, я приземлился в Барселоне и позвонил дочери Кройффа Шанталь. «Можете перезвонить мне через минуту?» — ответила она. После нескольких часов перезвонов, в течение которых ее номер был постоянно занят, я дозвонился.
— Мой отец сегодня в Мурсии, — сказала она. — Он позвонит вам, когда вернется. Какой у вас номер?
На такси я поехал в кафе, где встретил своего каталонского фотографа Чему. Я положил свой мобильный телефон — дешевую, тяжелую штуку, у которой часто разряжается батарея — на середину стола. Через несколько минут он зазвонил. Я пару раз кашлянул, взял трубку и четко, но цивилизованно поздоровался на голландском.
— Это Филипп, — сказал мой друг из Нидерландов. — Спроси у Кройффа, помнит ли он меня.
Я тут же повесил трубку. Каждый раз, когда в тот день звонил мой телефон, мы с Чемой подпрыгивали, но это всегда был всего лишь какой-нибудь пустозвон, пытающийся израсходовать заряд батареи.
Около шести вечера мой телефон снова зазвонил. На экране появился британский номер. Значит, не Кройфф. Я взял трубку и нетерпеливо крикнул: «Алло?».
«Саймон», — сказал амстердамский голос. И затем, в этом безошибочном синтаксисе двойного голландского языка: «Говорит Йохан Кройфф». Он объяснил, что только что вернулся из Мурсии и должен был посетить физиотерапевта. «Но, — логично заметил он, — это не может занять больше получаса». Он сказал мне, что я нахожусь в кафе в пяти минутах от его дома, в районе Бонанова. Он позвонит, как только закончит с физиотерапией, и я смогу подойти. Он изложил все так спокойно и ясно, словно это было не какое-то великое событие в его и моей жизни, а обычная встреча разумных людей доброй воли, что я успокоился.
— Да, — сказал я.
Звонок по-прежнему не сбрасывался. Кройфф еще раз удостоверился, понял ли я план, и попрощался.
Через час он позвонил снова: «Саймон, говорит Йохан Кройфф».
Через пять минут мы уже стучались в деревянную дверь квадратного белого особняка с колоннами у подножия горы Тибидабо. Открыла Шанталь. Внезапно, с кройффианским размахом, она исчезла, и на верхней площадке лестницы появилась фигура в черном костюме итальянского модельера. Кройфф радостно пожал нам руки.
Он сказал, что собирался вечером посмотреть Лигу чемпионов. «Какой матч?» — спросил я. Все одновременно, с помощью пульта дистанционного управления. Он указал мне на маленький диванчик, а сам сел в кресло напротив, в то время как Чема ползал по полу, как это делают фотографы. Между нами стоял стеклянный журнальный столик с книгами о Рембрандте и Вермеере. На стенах висели современные картины с изображением детей.
Я почувствовал легкий кайф. Весь день я пил кофе, не спал, а теперь оказался в состоянии, похожем на сон. Кройфф почти ничего не знал о своей сделке с Observer и попросил меня объяснить ее. Позже я узнаю, что в результате развития технологий он оказался хронически неинформированным: он так и не обзавелся мобильным телефоном, адресом электронной почты или не научился пользоваться Интернетом, поэтому, когда все остальные перешли в режим онлайн, он остался за бортом.
В центре моего интервью была Англия и английский футбол. С годами я заметил, что Кройфф был англофилом и всегда говорил об англичанах с любовью, а не со снисхождением, как многие голландцы. В детстве он учил английский за обеденным столом английских тренеров «Аякса» Вика Бакингема и Кита Сперджена. Он вспоминал мне о первом в своей жизни заграничном отпуске, когда он и будущий председатель совета директоров «Аякса» Михаэль ван Праг отправились на маленькой машине в Англию.
«Вы учились в Норвиче, не так ли?» — спросил я. Но оказалось, что я знаю подробности его жизни лучше, чем он сам. Кройфф не мог вспомнить. «Даже если бы вы меня убили», — сказал он.
В своем особняке он смотрел английский футбол по британскому телевидению Sky TV, которое он получил с помощью непрозрачного трюка, о котором я не могу рассказать своим читателям. Выйдя на пенсию, он полюбил путешествовать по английским деревням с ночлегом.
Он оставался прирожденным учителем. В какой-то момент он поднялся со стула, чтобы показать мне, как бить не своей сильной ногой: «Смотрите, неважно, бьете вы правой или левой, главное, что вы стоите на одной ноге. А если стоять на одной ноге, то можно упасть. Поэтому вам нужно отрегулировать баланс, а сделать это можно только с помощью руки». Он пнул воображаемый мяч левой ногой, выбросив правую руку. (Я клянусь, что на следующей неделе в Лондоне в матче пять-на-пять моя левая нога стала лучше).
Он все время пытался свести разговор к своему фонду, а я все время увлекал его обратно к футболу. После двух приятных часов я поблагодарил его. Он сказал: «Я собираюсь посмотреть второй тайм. Мадридский «Реал»», — и начал ускоряться, выходя из комнаты. Чема заблокировал его. Не сдержавшись, Кройфф вскочил на место и начал позировать, в то время как я шнырял по гостиной так, что, как я понял, его это раздражало.
Он проводил нас обратно в прихожую и достал из шкафа наши куртки. Вдруг я увидел, что он пытается надеть на меня пальто, как будто он метрдотель. Это было слишком. Я выхватил у него пальто, мы пожали друг другу руки, он исчез, и через две секунды мы с Чемой оказались на широкой пустой улице. Я был в восторге: Кройфф был мил, и я не выглядел полным идиотом. Но, размышляя об этом после, я понял: он не был гениальным или оригинальным, человеком, который изменил твое представление обо всем. Парень, с которым я познакомилась, больше походил на дружелюбного, умного, много путешествовавшего соседа. Как и многие другие полупенсионеры, Кройфф перестал напряженно думать.
На следующее утро я рано утром вылетел из Барселоны. Когда я приземлился, на моем телефоне было одно новое сообщение: «Саймон, и снова Йохан Кройфф. После того как мы вчера поговорили о том, чем занимается Фонд, я нашел письмо о нем, в нем есть все эти вещи». Затем он зачитал почти все письмо на автоответчик. Фонд что-то делал в Перу, «а также в Боливии, Танзании, Бразилии, кхм». Он дал мне имена людей, которым можно позвонить в Фонд. Он даже зачитал номера их телефонов. Самым трогательным было то, что у меня уже была вся эта информация.
Через несколько недель позвонил Брайан Оливер. «Сделка с Кройффом расторгнута», — сказал он. Оказалось, что в фонде сказали, что мы неправильно поняли условия: мне пришлось бы вести колонку Кройффа во время турнира, не разговаривая с ним каждую неделю. Observer отстранился.
— Очень жаль, — сказал Брайан. — Ты мог бы регулярно брать интервью у героя своего детства.
— Да я и не против, — честно признался я.
Газета Observer опубликовала мое интервью с Кройффом, как мы и договаривались. Тут же пришло письмо из фонда, в котором утверждалось, что мы нарушили условия сделки, и требовалось больше денег. Через несколько месяцев после Евро-2000 я написал пораженный рассказ о встрече со своим героем для голландского литературного футбольного журнала Hard Gras. Когда Кройфф увидел его, он был в ярости. Он думал, что я наживаюсь за его счет, во второй раз написав об интервью. (Мой гонорар от Hard Gras составил около $500). Он сказал, что я должен был заплатить фонду еще раз. (Сейчас я пишу об этом интервью в третий раз). Его сторонники в голландской прессе писали, что я плагиатор, обвинивший Кройффа в мошенничестве. (В свою защиту скажу, что эти утверждения были ложными). Если у кого-то и был более печальный опыт общения со своим героем детства, то мне невыносимо это слышать.
Через несколько месяцев после конфликта я встретил бывшего товарища Кройффа по команде, легенду, сыгравшую в двух финалах Кубка мира. Я рассказал ему, что произошло. Легенда сочувственно кивнула. По его словам, он редко виделся с Кройффом, который больше общался со своими любимцами-журналистами, чем с бывшими товарищами по команде. Я подумал, что это было просто замечание, но тут на лице легенды промелькнул ужас, и он взмолился: «Не пиши, что я это сказал! Йохан может добраться до меня!»
Думаю, мой опыт общения с Кройффом помог мне писать о нем с большей дистанцией.
•
Из своего особняка у подножия горы отец современной Барсы превратился в крестного отца того самого entorno, на которое он когда-то сетовал. Кройфф стал своего рода постоянным шумом за сценой. Он использовал свои газетные колонки в Каталонии и Нидерландах, чтобы нападать на своих врагов, особенно на Нуньеса и Луи ван Гала, менеджера «Барселоны» с 1997 по 2000 и снова в 2002/03 годах. Неважно, что ван Гал был практически его потерянным братом: на четыре года младше Кройффа, одержимого футбольного мыслителя из восточного Амстердама, чей отец тоже умер молодым. Будучи подростком в 1960-х годах, ван Гал стоял в сторонке и наблюдал за тем, как Михелс тренирует великий «Аякс». Как игрок, он был неполноценной копией Кройффа, лишенной скорости (его обычно описывали как «бегущего так, словно он проглотил зонтик»). Он закрепился в резервной команде «Аякса», а затем сделал долгую карьеру во второстепенных клубах. Барса назначила его именно потому, что видела в нем (правильно) Кройффа, хотя и ставившего перед своими игроками гораздо более жесткие ограничения, чем сам Кройфф. После того как ван Гал возглавил команду, Кройфф еженедельно поносил его.
В 2003 году президентом Барсы был избран фанат Кройффа Жоан Лапорта, юрист и самый харизматичный человек в Каталонии. Он спросил Кройффа, кого назначить тренером. У Кройффа не было желания снова работать, но он хотел использовать свою власть, чтобы продвигать людей по своему образу и подобию: бывших великих игроков, а не «школьных учителей» с ноутбуками, как ван Гал. Кройфф поддержал Франка Райкарда, человека, который ушел из «Аякса» после ссоры с ним и который только что стал тренером ротердамской «Спарты», вылетевшей из высшего голландского дивизиона. Как единственный кандидат в списке претендентов Барсы, готовый согласиться на предложенную зарплату, Райкард получил эту работу. Кройфф также назначил на пост технического директора выпускника своей Команды мечты Чики Бегиристайна.
Михелс, признанный ФИФА лучшим тренером XX века, умер в 2005 году в возрасте 77 лет. Кройфф сказал: «Я никогда не встречал никого, кто бы так сильно повлиял на меня. Я часто пытался быть похожим на него». По его словам, все, что сделал Кройфф — это «следовал принципам Михелса». Он переборщил с ложной скромностью, но Михелс действительно заслуживает признания в качестве дедушки сегодняшней Барсы.
На «Камп Ноу» Райкард добился успеха, выиграв Лигу чемпионов в 2006 году, о чем подробнее в следующей главе. В декабре 2007 года, после того как команда начала проигрывать, Лапорта попросил Кройффа вернуться на пост менеджера до конца сезона, а его помощником стал 36-летний тренер Барсы «B» Гвардиола. Как только сезон закончился, Гвардиола смог единолично возглавить команду.
Кройфф ответил: «Пеп готов. Я ему не нужен. Ты должен выбрать его». Другими словами, Кройфф сформировал, а затем помазал обоих тренеров, которые в период с 2003 по 2012 год выиграли три из пяти Лиг чемпионов в истории «Барселоны». «Все наши спортивные решения были одобрены Кройффом», — сказал позже Лапорта.
Лапорта назвал Кройффа «почетным президентом» Барсы, но всегда держал своего героя под контролем. Он никогда не давал Кройффу официальной работы, объясняя это тем, что «он бы поляризовал все вокруг себя». Лучше было иметь Кройффа как гения вне организации и спокойно отбрасывать его самые безумные идеи.
Связь Кройффа с Барсой оборвалась навсегда, когда один из его врагов, Сандро Росель, стал президентом в 2010 году. Кройфф переключил свою энергию на «Аякс», где в 2011 году совершил переворот и привлек к управлению клубом таких бывших игроков, как Марк Овермарс и Эдвин ван дер Сар. Убеждение 1960-х годов, что талант должен управлять бизнесом, превратилось в схему «работа для товарищей». Но Кройфф, оставшись без телефона в Барселоне, потерял представление о том, чем занимаются его ставленники. Еще хуже было, когда он появился в «Аяксе». Он сказал одному из членов совета, бывшему футболисту Эдгару Давидсу: «Ты здесь только потому, что ты черный», а другому, адвокату Марьян Олферс, сказал, что ее назначили только потому, что она женщина.
В конце концов Кройфф порвал с «Аяксом», со своим братом Хенни и с голландским телевидением, потому что ему показалось, что ключевые фигуры ставят под сомнение его взгляды. Он стал пенсионером и смотрел игры дома с выключенным звуком, чтобы давать комментарии друзьям. Тюремное заключение Нуньеса за налоговое мошенничество в 2014 году, в возрасте 83 лет, стало поздним утешением.
Когда не было повода для ссор, Кройфф мог быть прекрасным человеком. Затем он снимал то, что называл «своими доспехами», и прогуливался по своему району в Барселоне или Амстердаме, заглядывая в маленькие магазинчики, потому что помнил, как его родители пытались конкурировать с супермаркетами. Он болтал с каждым встречным, говорил женщине, курящей на велосипеде, что сигареты вредны для здоровья, или давал неточные советы рабочим, ремонтирующим улицу. Однажды утром в Амстердаме одна знакомая голландка сидела на крыльце, когда мимо проезжал Кройфф на велосипеде. Заметив знакомое лицо, она машинально воскликнула «Привет!», а потом поняла, что знает его только по телевизору. Кройфф мгновенно понял, что произошло, усмехнулся и сказал в ответ: «Привет!». Через 15 минут он вернулся оттуда, куда он ездил, и, заметив ее на крыльце, позвал: «А вот и я!»
Его фонд собирал деньги на установку «площадок Кройффа» — небольших искусственных спортивных площадок — в городских кварталах по всему миру. Идея заключалась в том, чтобы воспроизвести утраченный уличный футбол его детства. Открывая одну из таких в своем родном Бетондорпе в 2014 году, он, как сообщается, пролил редкую слезу. Он также провел много часов, тренируя детей-инвалидов. На одном из видео он мягко бьет с точки пенальти в ворота вратаря с синдромом Дауна. Когда мальчик делает сейв, Кройфф предлагает ему «дать пять», но тот проносится мимо него, чтобы отпраздновать со своими не менее восторженными товарищами по команде. Это лучший момент в жизни каждого человека.
В феврале 2016 года, когда Кройфф проходил лечение от рака легких, Месси исполнил пенальти в матче 1982 года против «Хельмонд Спорт». В матче с «Сельтой Виго» аргентинец отдал пас направо с точки, где должен был появиться Неймар. Луис Суарес оказался там первым и забил гол.
Кройфф умер 24 марта 2016 года в возрасте 68 лет в окружении своей семьи. Его прах захоронен в саду его летнего дома в Эль-Монтанье, в Каталонских горах. Он сказал мне: «Я всегда буду голландцем, по очень простой причине: у меня голландский менталитет». Но, подобно швейцарскому основателю клуба Жоану Гамперу и венгерской звезде 1950-х годов Кубале, Кройфф сделал Каталонию своим вечным домом.
Его старый тренерский плащ — уродливый, бежевый и рваный — теперь экспонат в музее Барсы. Можете представить себе восторг его жены, которая наконец-то избавилась от него. В 2019 году клуб открыл у стадиона «Камп Ноу» статую футболиста Кройффа, указывающего (более характерная поза, чем «разворот Кройффа») на эти три знаменитых слова: «Salid y disfrutad», «Выходите и наслаждайтесь».
Жизнь после
Когда он умер и перестал быть несносным, «Аякс» переименовал свой стадион в его честь. Вторым стадионом «Барселоны», на котором играют молодежные команды, резервисты и женщины, стал «Эстади Йохан Кройфф». Стены поблизости расписаны изречениями Кройффа: «Футбол — это игра, в которую играют мозгами». «Если мяч у тебя, то у соперника его нет». «В моих командах вратарь — первый нападающий, а нападающий — первый защитник». Хавьер Фернандес, руководитель отдела спортивной аналитики Барсы, рассказал мне, что часто начинает и заканчивает свои беседы одним из афоризмов Кройффа: «Он обладает удивительной способностью синтезировать главное в очень коротких фразах». Бросивший школу в Амстердаме интуитивно понял систему, которую 50 лет спустя все еще пытаются понять аналитики данных клуба с докторскими степенями.
Кройфф переделал Барсу по своему образу и подобию. Он завещал ей язык треугольников, «розыгрышей на третьего», «между линиями» и «численного превосходства». Хави сказал: «Пришел человек по имени Йохан Кройфф, который изменил метод и философию футбола. Хочется быть главным героем, держать мяч, контролировать игру, играть в атакующий привлекательный футбол. И мы его практикуем на протяжении последних 20-30 лет». Гвардиола отмечает, что немногие проекты в футболе длятся так долго.
Кройфф также изменил расстановку сил в испанском футболе. До его возвращения в 1988 году «Барселона» выиграла 10 испанских титулов, а «Реал Мадрид» — 23; с 1989 по 2020 год «Барселона» выиграла 16, а «Мадрид» — 11. Только при Кройффе Барса стала ведущим европейским клубом: до 1992 года она ни разу не становилась чемпионом континента, а после — пять раз. Соответственно, изменилось и отношение. «Если раньше Барса была клубом-жертвой, то теперь она недалека от высокомерия», — говорит Вальдано.
А Кройфф изменил сам футбол. Фабио Капелло однажды выделил «три великих наследия в современной истории футбола: голландская школа, эпоха Сакки [в «Милане»] и эпоха Барсы [Гвардиолы]». Все эти быстро пасующие команды с высоким прессингом были вдохновлены Кройффом. Его коронным моментом стал финал Кубка мира 2010 года, Испания против Нидерландов. Семь испанцев, игравших в этом матче, прошли через кройффианскую Масию, семь голландцев — через академию «Аякса». Кройфф поддерживал Испанию, как более соответствующую его стилю.
Многие некогда революционные элементы кройффианского «тотального футбола» стали обыденностью сегодняшней игры, пишет немецкий автор Дитрих Шульце-Мармелинг: атакующие защитники, оборонительная линия, направленная вперед, глубокий прессинг на половине поля соперника, быстрые переходы из обороны в атаку, акцент на владении мячом и многое другое. Однажды Юрген Клопп попросил помощника собрать видеоролик о великих прессингующих командах: он начинается с Оранье Кройффа 1974 года, а заканчивается «Ливерпулем» Клоппа.
Позиция, которую Кройфф отмечал больше всего — вратарь. Мануэль Нойер и Марк-Андре тер Штеген — футболисты в перчатках, которые он придумал еще до их рождения. Вратари-распасовщики стали нормой. В Англии, сообщает сайт Stats Perform, в 2000/01 году ни один вратарь Премьер-лиги не имел показатель точных передач выше 62 % (и это был голкипер «Челси» Эд де Гой, воспитанный в Нидерландах Кройффом)... В 2019/20 году 13 вратарей имеют показатель точных передач выше, чем у де Гойя 19 лет назад.
Сейчас даже можно видеть, как команды в Чемпионшипе Англии теперь пасуют в треугольниках от вратаря — отмечает бывший тренер молодежной команды «Барселоны» Капельяс. Вероятно, на них повлиял не непосредственно Кройфф, а косвенно — тренеры, на которых повлиял он. Эта линия начинается с того, что в 1960-х годах подросток Ван Гал наблюдал за тренировками «Аякса». Ван Гал и Гвардиола впоследствии сформировали «Баварию», которая стала основой сборной Германии, выигравшей чемпионат мира 2014 года.
Даже Моуриньо — черная овца в стаде Кройффа. В последние четыре года перед тем, как стать главным тренером, с 1996 по 2000 год, он помогал Бобби Робсону и Ван Галу в «Барселоне». Барса была первой профессиональной командой, которой он руководил на тренировках, и время от времени он тренировал команду «B» и юношей до 19 лет. Когда Моуриньо покидал «Барселону», он сказал, что «будет тренировать «Реал Мадрид» только для того, чтобы уничтожить их». Я никогда не перестану быть culer». Он впитал кройффианский взгляд на футбол как на танец за пространство. Просто если Кройфф был одержим идеей создания пространства, то Моуриньо больше заботился о том, чтобы перекрыть пространство соперника.
Такие люди, как ван Гал, Гвардиола и Сейрульо, сделали то, что никогда не удавалось Кройффу — превратили его интуицию в систему, а затем в соответствии с ней разработали методы подготовки игроков. Футбол развивался так, что Кройфф остался позади: он умер, возмущенный тем, что правоногие футболисты играют на левом фланге, а левоногие — на правом. Но, как заметил Гвардиола, «так или иначе мы все его последователи: тренеры, технические директора, комментаторы». Линекер сказал: «Современная игра возникла именно благодаря идеям Йохана Кройффа».
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только...
