Сид Лоу. «Страх и ненависть в Ла Лиге» 15. Команда мечты, часть 2
Примечание автора/Примечание о валюте и языке
***
Тысяча девятьсот девяносто второй год был годом «Барселоны». Это был тот год, и это была та команда, по которой будут судить всех остальных. Олимпийские игры, проходившие тем летом в Барселоне, стали демонстрацией динамичного, современного, успешного города, уверенного в себе, артистичного и интернационального. Игры символизировали новую эру, и, хотя только 18% финансирования поступило от Женералитата, остальные государственные деньги были предоставлены центральным правительством, опросы показали, что к июлю 50% людей считали их успехом Каталонии, в то время как только 14% отдавали должное испанскому государству. Женералитат профинансировал кампанию в СМИ стоимостью 600 млн. песет, в которой Игры описывались как проходящие «в Каталонии, стране в составе Испании со своей собственной культурой, языком и самобытностью», в то время как Жорди Пуйоль недвусмысленно посоветовал: «Чем больше Игры будут каталанизированы, тем больше они будут выглядеть как нечто каталонское».
Олимпийские игры, казалось, также отражали новое сближение, своего рода каталонско–кастильскую гармонию; церемония открытия объединила испанские и каталонские гимны и символы. «Мы с гордостью восстановили пеструю испанскую идентичность», — объявил Паскуаль Марагалл, мэр города. Победа Фермина Качо на дистанции 1500 метров была встречена ревом толпы на Монжуике, в то время как олимпийская сборная Испании по футболу завоевала золото, когда нападающий мадридского «Атлетико» Кико забил победный гол на девяностой минуте в ворота Польши. Чемпионы Европы Пеп Гвардиола и Альберт Феррер, оба каталонцы, были в составе сборной Испании в ту теплую августовскую ночь. Когда гол был забит, стадион «Камп Ноу», который до этого принимал всего пять матчей сборной Испании в 1960, 1963, 1969, 1980 и 1987 годах и с тех пор ни одного не видел, взорвался. Повсюду были флаги Испании.
Но команда, которая больше всего отличилась на этой Олимпиаде, была американской. Впервые баскетбол на Олимпийских играх приветствовал профессионалов; впервые болельщики увидели Майкла Джордана, Мэджика Джонсона и Ларри Берда вместе, самую невероятно талантливую команду в истории. Неудержимую, одаренную, излучающую класс и уверенность. Другую. Их называли Командой мечты. Это название быстро было применено к ФК «Барселона». В этом была какая-то симметрия; оно каким-то образом им подходило. Дело было не только в том, что «Барселона» наконец выиграла Кубок чемпионов в 1992 году, но и в том, что они выиграли четыре чемпионских титула подряд в период с 1990/91 по 1993/94 годы, никогда раньше не выигрывая больше двух подряд и выиграв всего два за предыдущие тридцать один год, претендуя на единственный титул после смерти Франко шестнадцать лет назад. Это был также и способ, которым они это сделали, изменив идентичность клуба.
Когда Йохан Кройфф занял пост тренера «Барселоны» в 1988 году, клуб был в долгах и переживал кризис. Результаты были плохими, выступления — еще хуже, атмосфера ужасной, посещаемость — низкой, в то время как даже отношения между президентом клуба Жозепом Луисом Нуньесом и президентом «нации», которую они представляли, Жорди Пуйолем ухудшились. Отношения между Нуньесом и игроками были еще хуже. В апреле вспыхнул мятеж в «Эсперии». Скандал начался, когда агент Бернда Шустера Хакинт Солер раскрыл информацию о контракте своего подопечного из-за продолжающейся судебной тяжбы, которая привела к его уходу после финала 1986 года. Утечка показала, что Шустер, как и ряд других игроков «Барселоны», получал часть своей заработной платы в качестве прав на образ, чтобы избежать более высоких налоговых ставок. Когда Налоговая служба Испании провела расследование и потребовала вернуть деньги, игроки настаивали на том, что это ответственность клуба, что вызвало публичную баталию.
28 апреля игроки «Барселоны» под руководством капитана Хосе Рамона Алексанко предстали перед представителями прессы в отеле «Эсперия». Лишь три члена состава не подписали заявление и не присутствовали на собрании: Франсиско Лопес Лопес, который восстанавливался после операции; Гари Линекер, который находился в расположении сборной Англии в Венгрии; и Шустер, который уже подготовил свой отъезд в мадридский «Реал». В заявлении, в котором говорилось о «ценностях этого клуба, которые всегда отражали особенности каталонского народа», Алексанко и его коллеги призвали к отставке президента. Тренер Луис Арагонес поддержал своих игроков, полагая, что у него нет другого выбора. Результатом была фактически чистка. Муньос ушел первым. Пичи Алонсо и Лобо Карраско не сильно от него отстали. В общей сложности ушли тринадцать игроков, и к концу исхода осталось всего девять членов команды, в то время как Арагонес также ушел, его позиция была несостоятельной.
О назначении Кройффа на пост главного тренера было объявлено 4 мая, что совпало с первым выходом «Эспаньола» в финал Кубка УЕФА, а это означало, что соперники «Барселоны» по-прежнему не попадали на первые полосы газет. Голландец не первым пришел в голову Нуньеса, но он был популярным выбором. Как и популистским — средство от кризиса, щит, за которым мог бы спрятаться президент. Одним из первых решений Кройффа было оставить капитана Алексанко в клубе, что противоречило решимости Нуньеса вытеснить его как зачинщика мятежа. Следующим летом Линекер покинул команду, несмотря на свою популярность у болельщиков и то, что он забил в трех дерби, включая хет-трик в своем дебюте. Хосе Мария Бакеро и Чики Бегиристайн, пришедшие из «Реала Сосьедад», присоединились к Роналду Куману, который пришел из ПСВ «Эйндховен», Микаэлю Лаудрупу из «Ювентуса», а затем и Христо Стоичкову из софийского ЦСКА.
Куман в итоге забил самый важный гол в истории «Барселоны», а Лаудруп был невероятно элегантен, Мэджик Джонсон из Команды мечты «Барселоны» — умные передачи не глядя и мягкие касания. Что касается Стоичкова, Карраско назвал его лучшим форвардом в мире, нападающим, который мог «бегать, как Карл Льюис, отдавать пасы, как Роналд Куман, и завершать атаки ничуть не хуже или даже лучше Гари Линекера — и вдобавок ко всему в нем есть mala leche». Mala leche буквально означает «плохое молоко»; резкость, грозный характер, агрессия, соперничество, оттенок безумия. Это тоже как раз то, что нужно. Кройфф сосредоточился на Стоичкове как из-за его темперамента, так и из-за его таланта. «Он был нам нужен. У нас было слишком много приятных парней».
Во время своей первой в истории игры против мадридского «Реала» Стоичков был удален за то, что наступил ногой на судью, который позже назвал его «ангелом вне поля, но самим дьяволом на нем». Еще одна красная карточка была получена за две желтые — всего через шесть минут после начала другой игры. Во время предсезонного товарищеского матча судья подошел к скамейке запасных «Барселоны», чтобы предупредить Кройффа: «Или успокой этого быка, или я отправлю его обратно в загон». Кройфф ответил: «Что же мне сделать?» «Если бы он был актером, Стоичков мог бы быть Мелом Гибсоном в "Безумном Максе", Клинтом Иствудом в "Непрощенном" или Харрисоном Фордом в "Бегущем по лезвию"», — отметил один каталонский обозреватель, и болельщики любили его за это. Готовность принять барселонизм; тот факт, что он так напряженно жил каждым матчем и хвастался ненавистью к «Мадриду», настолько явной, настолько публичной, что возглавляя сборную Болгарии однажды выгнал семилетнего мальчика с тренировки, потому что тот появился на ней в футболке «Мадрида» — сделал его героем. La Vanguardia попала в самую точку, когда заявила: «Мы все — Стоичков; его история могла бы стать историей миллионов болельщиков "Барселоны", которые преображаются, когда приезжают на "Камп Ноу"». «Каждая игра против "Мадрида" была для меня вопросом жизни и смерти, — говорит сам Стоичков. — Несправедливости прошлого стали и моими тоже».
Если сейчас они выглядят очевидными игроками, которые пришли в ту команду, то тогда это было не так, и переход в «Барселону» не был естественным выбором карьеры для всех них. «Это было в начале 1989 года, и Кройфф работал там всего шесть месяцев, — объясняет Лаудруп. — До него "Барселона" пребывала в хаосе. Постоянно "в дверь — за дверь" — как тренеры, так и игроки. Последний титул, который они выиграли, был в 1985 году, и они выигрывали его каждые лет десять или около того, плюс кубок то тут, то там. Я видел серию пенальти, когда они не забили все удары в Севилье. И я приходил из "Ювентуса". Так что нет, это был нелегкий выбор. Мадридский "Реал" был серьезнее. Намного, намного серьезнее. Но Кройфф хотел меня: он пришел со мной пообщаться. Я всегда восхищался им, и его стиль был моим стилем».
Убедить Христо Стоичкова было немного легче. Ходят слухи, что болгарин просил только об одном: красном спортивном автомобиле.
Он ухмыляется. «Да, верно, — говорит он на блестяще идиосинкразическом английском. — Красную. Только красную. Я хотел красную машину. Я пришел только из-за нее. "Ауди". У меня были права, но только болгарские, так что я не мог на ней ездить. Но первым делом — "красная машина"».
У вас все еще есть красный спортивный автомобиль?
«Может быть, один, да».
Кройфф изменил все аспекты, от стиля до мышления, но он находился под давлением. Успех в Кубке Испании против мадридского «Реала» в конце сезона 1989/90 годов дал ему отсрочку исполнения приговора. «И после этого, — заключает центральный полузащитник Луис Милла, — они выиграли четыре подряд чемпионата».
Слово «они» подобрано верно. Тем летом Милла уехал в «Мадрид». «Йохан был grandísimo [великим] тренером, но вел себя так, словно был директором, — говорит Милла. — У меня с ним был ряд трудностей. Мне было двадцать три, и я знал о возможной реакции на мой переход из "Барсы" в "Мадрид", но нужно было решить, что лучше. Болельщики не хотят видеть твои причины, но у меня они были. Когда мы не пришли к соглашению о переговорах по контракту, Кройфф исключил меня из команды, и это разрушило мои шансы попасть на чемпионат мира 1990 года. Он думал, что должен быть жестким, и в конце концов это стало очень неприятно. Я ушел».
Милла ухмыляется. «А потом на моем месте появился Пеп. Для "Барселоны" это был неплохой обмен!»
Пеп Гвардиола стал метрономом «Барселоны», человеком, который определил подход Кройффа, возможно, лучше, чем кто-либо другой: умный и дальновидный, другой. Мало кто говорил о Гвардиоле как о потенциальной звезде, когда Кройфф впервые увидел его играющим за команду «Б», сказал тренеру перевести Гвардиолу на позицию в центре полузащиты, а затем привел его в первую команду и поставил заправилой. Но Кройфф был контркультурным, навязывая клубу новую модель, корни которой можно было проследить до Ринуса Михелса и преемственность которой можно было увидеть у будущих тренеров Луи Ван Гала, Франка Райкарда, самого Гвардиолы и даже сборной Испании.
Не то чтобы всех это убедило. «Все — дело рук Бога, а Бог — это Кройфф, но "Барселона" существовала и до Кройффа, — говорит Пичи Алонсо. — На самом деле, например, именно Терри Венейблс изобрел игру в прессинг». Это проблема, которая разъедает товарища Алонсо по команде, Стива Арчибалда; в его тоне слышится оправдание, когда он настаивает: «Система, которую мы использовали, используется и сейчас. Мы оказывали большое давление на соперника, очень высоко в поле. Мы были первыми, кто это сделал. Можно подумать, что "Барселона" началась с Кройффа, но мы заложили основы и наконец выиграли чемпионат. Мы вывели "Барселону" из темноты, а не Кройфф. Меня раздражает, что нас за это не признают».
Однако есть «До Кройффа» и «После Кройффа». За всю историю «Барселоны» до 1990 года они выиграли десять чемпионских титулов и ни одного Кубка чемпионов; с 1990 года они выиграли двенадцать чемпионских титулов и четыре Кубка чемпионов. За последние два десятилетия они, а не «Мадрид», являются самым успешным клубом Испании. Психология жертвы больше не имеет смысла. Когда «Барселона» Кройффа выиграла свой третий титул подряд, президент Нуньес написал пролог к книге под простым названием «Команда мечты». «"Барселона", — писал он, — больше не ходит по острию, ожидая результатов. Мы забыли плохие моменты прошлого». Пессимизм уступил место уверенности, динамизму. «Я никогда не боюсь совершать ошибки, и я попытался воплотить эту идею на поле, — говорит Кройфф. — Я сказал игрокам, чтобы они не боялись: "Если у вас есть идея на поле, хорошо. Попробуйте ее реализовать. И если что-то пойдет не так, не волнуйтесь, мы разберемся с этим позже"».
Кройфф придал «Барселоне» новую идентичность и новый дискурс: футбольный. Она не заменила общественно-политический дискурс, но дополняла его, углубляла и предлагала альтернативу, фактически основанную на игре, своего рода футбольное пуританство. Лаудруп объясняет некоторые изменения: «Раньше опорный полузащитник всегда был просто еще одним защитником, но Кройфф изменил это: это был Милла, Гильермо Амор или Пеп — а теперь сегодня у нас есть Хави. Он играл 3-4-3, потому что это улучшало углы атаки». Лаудруп поднимает руку к груди. «Шапи Феррер был примерно такого же роста, — говорит он, — Серджи был таким же. Амор, Милла, Бакеро, Бегиристайн. Я не силен в воздухе, Стоичков — тоже. Это была другая идея, другой взгляд на игру. Не имеет значения, какой у тебя рост — 1,65 метра или 2,02 метра. Кройфф — единственный тренер, который сказал бы тактические вещи, о которых ты никогда раньше не слышал, и ты бы подумал: "О, ну конечно". О, ну конечно?! Да, что ж, это может быть логично, но 90% тренеров не сказали бы того же самого. Кройфф оставил след на всех нас. "Барселона" до него была другой».
Кройфф пропагандировал идею, в которую в то время мало кто верил, даже если и были некоторые параллели с «Отрядом стервятника». Как говорит Бегиристайн: «Мы думали, что этот стиль подходит для Голландии, но он не может быть применен к Испании. А что касается Европы, то когда вы столкнетесь с немцами или итальянцами, забудьте об этом. Как можно играть с тремя защитниками? Но он был убежден. Когда есть сомнения, люди склонны искать безопасности в толпе, идти со стадом. Но не Кройфф. Он ничего не боялся. Его первым решением всегда было быть более атакующим, более экспансивным. Трое в обороне, а центральный защитник — Куман? Вместо крайних защитников, полузащитники? Каждый раз, когда он хотел найти решение, он еще больше атаковал. Когда он сказал нам, что он делает, мы подумали: "Он сумасшедший или как?"»
Как же тогда он убедил вас?
Бегиристайн смеется. «Он же Йохан Кройфф!»
Кройфф постоянно настаивал на важности позиции и скорости, с которой передавался мяч. Квадраты, упражнения «поросенок посередине», стали центральными. Лаудруп описывает типичную недельную тренировку: «Игра в воскресенье. Понедельник — расслабон. Вторник выходной. Среда, сорок пять минут бега, затем небольшая игра в пас и позиционная игра. Семь против четырех, шесть против пяти, три команды меняются местами. Пятница, то же самое или, может быть, трое против троих на тридцатиметровом пространстве. Суббота, сорок пять минут. Ни угловых, ни штрафных. Все это требовало определенного уровня интеллекта, и с каждым проходившим днем ты видел, как игроки чувствуют себя все более комфортно во владении мячом».
Стоичков рассказывает похожую историю об кройффистской перестройке сознания: «В первую неделю мы играли во владение мячом. Я всегда бегал. Мы играли вшестером против двоих. Я бегал, бегал, бегал, всегда гоняясь за мячом. Йохан говорил: "Остановись. Ты стоишь здесь, получаешь мяч, отдаешь пас. Пасуй и двигайся. Одно касание, два касания". Но я всегда гонялся за мячом. Он заставил меня остановиться. Я ничего не понимал. К счастью, я умный игрок и научился этому».
Он продолжает: «Первые два года работы Кройффа в 1988 и 1989 годах подготовили команду и изменили менталитет игроков. Точные движения нападающих, полузащитников и защитников — все вместе. В одной игре я пять раз менял свою позицию. Не потому, что я хотел, а потому, что это было необходимо: иногда я иду направо, Гойко — налево или наоборот. Или я играю "девяткой", а Чики идет налево. Если в команде нет дисциплины, играть невозможно. Когда вы теряете владение мячом, даже нападающие опускаются за линию мяча, все очень быстро прессингуют, чтобы вернуть его. Не давать пространства. Такова была концепция Кройффа».
«У нас были одни из лучших игроков в истории. Куман, Микаэль. На поле я никогда не разговаривал с Лаудрупом. Мне достаточно было посмотреть на него».
«Это, — говорит Стоичков, театрально изображая один взгляд, — длинный заброс».
«Это, - добавляет он, делая другой, — короткий пас. Это было очень просто».
Но именно упоминание Ромарио, человека, которого Кройфф называет самым талантливым из всех, кого он когда-либо тренировал, по-настоящему заставляет глаза Стоичкова загореться. «Ромарио — лучшая "девятка" в мире, это правда. А теперь он идет в политику!» он смеется с каким-то легкомысленным восхищением, недоверием.
«Он был лучшим нападающим на чемпионате мира 1994 года, — добавляет болгарин, делая паузу для комического эффекта, — ...после меня! Я никогда не говорю ему, что в 1994 году я забил на один больше, чем он, но когда он останавливался у меня дома, и я включил DVD. «Эй, посмотри, мой гол лучше твоего». Ромарио был экстраординарным, суперзвездой. В штрафной, где нет свободного места, он лучше, чем любой игрок. Ромарио на тренировках был таким же, как Месси сейчас». То есть на тренировках, на которые он приходил. В начале 2013 года сын Ромарио начал строить свою карьеру. «Я буду ходить на его матчи, — сказал Ромарио, — но я не думаю, что буду ходить на его тренировки. Я имею в виду, я ведь даже на свои-то не ходил...» Его игра была настолько естественной, его талант настолько непринужденным, что тренировки мало что значили: с его широкими бедрами, большим, низко посаженным задом и мощными бедрами он был уникален и смертоносен. Поразительный, точный, непредсказуемый, технически безупречный, никто не видел никого подобного ему.
Величайший момент Ромарио наступил в январе 1994 года, когда «Барселона» разгромила мадридский «Реал» со счетом 5:0. Для многих это было символическое выступление Команды мечты: игра искусства и отдачи, разгром их величайших соперников, в которой Ромарио оформил хет-трик. Один из голов был забит после того, как он настолько полностью развернул Рафаэля Алькорту, что удивительно, как баскский центральный защитник не оказался с ногами, завернутыми в мультяшном узле, переплетенными друг с другом, колени направлены назад, бедра сломаны пополам. Пробежав почти полный круг, Ромарио потащил мяч за собой, его нога вообще не теряла контакта с ним, таща его по земле, скользя, как шар для боулинга по лакированной дорожке, прежде чем пробить по воротам внешней стороны бутсы. Прием стал известен как cola de vaca — коровий хвост, вжух, вжух — и навсегда стал ассоциироваться с бразильцем, навсегда стал ассоциироваться с разрушением «Мадрида». Образец мастерства, который мог бы почти стать определяющим футбольным имиджем Команды мечты, если бы не тот факт, что был и еще один: в конце игры Тони Брюинз Слот, помощник Кройффа, поднял руку к толпе. Manita, или маленькая рука, по одному пальцу на каждый гол. «Этот жест, — позже писала Marca, — задел больше, чем сам счет 5:0».
В том сезоне Ромарио и Стоичков были силой природы, разносившей все и вся в пух и прах. Тем не менее, есть что-то противоречивое в их статусе в истории клуба, особенно когда речь идет о бразильце. Его эмоциональное воздействие превосходит его эмпирическую значимость, его партнерство со Стоичковым оказалось столь же кратким, сколь и блестящим. Попросите болельщиков назвать десять лучших блауграна в истории, и многие, возможно, даже большинство, назовут Стоичкова и Ромарио, хотя бразилец не входил в состав «Барселоны», которая в конце концов выиграла Кубок чемпионов в 1992 году, прибыв только в 1993 году и уйдя в январе 1995 года. Почтение, с которым их вспоминают, настолько велико, что кажется каким-то неправильным вспоминать, что Стоичков и Ромарио на самом деле играли вместе чуть больше года.
Но какого года. Драки. Похищение. Гордый отец. Еще более гордый крестный отец. Скандал. Папарацци. Предательство. Красные карточки. И некоторые из самых фантастических футбольных матчей, которые кто-либо может припомнить. Чемпионский титул, завоеванный на последней минуте последнего матча. Исторический разгром вечного врага. Финал Кубка чемпионов. И голы. Много голов. Более пятидесяти на двоих, Ромарио закончил сезон 1993/94 в чемпионате с тридцатью голами в тридцати трех матчах, сделав потрясающие пять хет-триков — один в первый день сезона, еще один против «Реала» и еще один против «Атлетико Мадрид», несмотря на то, что два гола не были засчитаны — и завершил свою карьеру в «Барселоне» с пятьюдесятью тремя голами в восьмидесяти двух играх.
Когда «Барселона» подписала Ромарио из ПСВ в 1993 году, по правилам лиги играть могли лишь три иностранца, а у Барсы уже были Стоичков, Куман и Лаудруп. «Подписывать контракт с четвертым иностранцем — это просто глупо», — огрызнулся болгарин. Это был классический Стоичков: буйный, откровенный, эмоциональный. «Когда Христо был на скамейке запасных, — вспоминает один из товарищей по команде, — он мог затеять драку со своей собственной тенью, а когда Христо злится, он опасен». Кройфф принял политику ротации, которая никого не устраивала — и ни бразилец, ни болгарин не могли смириться с тем, что их не выпускали на поле. «Я помню один раз, когда Ромарио остался вне состава, и я даже не мог с ним поговорить, он был в таком шоке», — позже сказал Стоичков.
И все же, даже если это и грозило вызвать проблемы, Ромарио и Стоичков стали лучшими друзьями. «Ромарио практически никогда ни с кем в команде не разговаривал: он постоянно все делал на своих условиях», — вспоминает один из товарищей по команде. Единственным человеком, с которым он разговаривал, был Стоичков. «Это кажется странным, и я даже сейчас спрашиваю себя, как такое было возможно, — писал Стоичков в своей автобиографии. — Он был интровертом, а я - наоборот. Ему нравится спать, мне нравится жить. Мы были как день и ночь. Но с самого начала мы стали хорошими друзьями. Мы были неразлучны». Их дети учились в одной школе, а их жены, Моника и Мариана, стали лучшими подругами. Они защищали друг друга. Когда Ромарио получил красную карточку за удар Диего Симеоне, Стоичков восхищенно заметил: «Это было достойно Майка Тайсона». А Стоичков кое-что знал о том, как бить людей: он правым хуком огорошил paparazzo [папарацци], когда тот вторгся в личную жизнь Ромарио после рождения его мальчика Ромариньо. Когда Ромарио узнал, что его отец был похищен, именно Стоичков предложил поддержку; когда он узнал, что его отец был освобожден, именно Стоичкова он задушил в поцелуях облегчения; и когда дело дошло до выбора крестного отца для своего сына, Стоичков был очевидным выбором.
Даже сейчас, несмотря на признание того, что отношения испортились и что ему не понравилось окружение, в которое попал Ромарио, несмотря на зловещие истории и безвкусные обвинения, Стоичков защищает своего товарища по команде. «В газетах было много разговоров о Ромарио. Газеты писали: "Вчера я видел Ромарио в пять часов утра". Чушь собачья. Это ложь, парень. Я тебе говорю. Люди говорили, что Ромарио слишком много пьет — Ромарио никогда не пьет, никогда. В 1994 году мы выиграли чемпионат, и после этого мы отправились в [отель] «Принцесса София». Двадцать миллилитров шампанского, и он попадает в больницу. И он говорит: "Что случилось? Хватит, хватит!" Он пьет, он не спит? Ну конечно!»
Вместе Стоичков и Ромарио представляли собой разрушительную пару. «Христо наслаждался этим годом с Ромарио больше, чем любым другим, — говорит Жозеп Мария Мингуэлла, агент Стоичкова. Голы тому свидетельство. Начиная с тех 5:0, «Барселону» было не остановить. Они набрали двадцать восемь из возможных тридцати под конец сезона и выиграть чемпионат в последний день — четвертый титул Барсы подряд. Четыре дня спустя они сыграли свой второй финал Кубка чемпионов, всего через два года после «Уэмбли».
«Команда мечты? — Стоичков улыбается. — Эти пять лет — лучшее, что я когда-либо испытывал. Для меня это была лучшая команда в истории».
Лучшая? Скорее, самая удачливая. Во всяком случае, это контраргумент мадридского «Реала». «Команда мечты — это миф, — отрезал президент "Мадрида" Рамон Мендоса. — Им нужно благодарить "Тенерифе"». Из четырех чемпионских титулов Команды мечты три подряд были выиграны в последний день и благодаря тому, что их соперники продули. Каждый раз судьба «Барселоны» была не в их собственных руках; каждый раз им дарили титул, и часто при невероятных обстоятельствах. Лаудруп говорит, что может назвать двух «счастливых» тренеров: Фабио Капелло был одним из них, Кройфф — другим. «Благодаря третьему титулу, завоеванному в последний день, — улыбается Андони Субисаррета, — мы убедились, что в Кройффе что-то есть. Какая-то магическая сила. Другого объяснения не было».
Два года подряд мадридцы отправлялись на Тенерифе в последний день сезона, зная, что победа принесет им чемпионство. Два года подряд «Мадрид» летал на Тенерифе и проигрывал. Два года подряд «Мадрид» продували титул. Два года подряд «Барселона» была бенефициаром. И два года подряд человеком, который передал титул «Барселоне», тренер «Тенерифе», забиравший титул у мадридцев, был Хорхе Вальдано: их бывший игрок, победитель лиги и Кубка УЕФА в составе «Мадрида» и член «Отряда стервятника». После первой победы «Тенерифе» над «Реалом» Вальдано покинул поле и укрылся в раздевалке: «Я не хотел находиться в том замешательстве; я не знал, какую личину надеть». Помощник главного тренера Вальдано Анхель Каппа говорит о «совпадении тысячелетия».
«Мадрид» отправился на Канарские острова 7 июня 1992 года. «Драма, — говорит Вальдано, — была почти сюрреалистической». Через одиннадцать минут «Реал» «знал», что они станут чемпионами, а «Барселона» «знала», что они не станут: удар Фернандо Йерро головой сделал счет 1:0, а восемь минут спустя Георге Хаджи забил второй гол мадридцев со штрафного с тридцати метров, который залетел в сетку от перекладины. Они вели со счетом 2:0 и плыли к титулу. Все было настолько ясно, что, как рассказывает Бегиристайн: «Мы приняли, что титул их. Потом, счет стал 1:2. Затем, неожиданно, 2:2, потом и 3:2».
«Первая игра была невероятной, — признается Лаудруп. — Я бы не сказал, что Команда мечты была самой удачливой командой в истории, но в этом есть доля правды. Даже при счете 1:2, когда "Тенерифе" отыграл один мяч, у Стервятника было два выхода один на один, чтобы выиграть матч для "Мадрида"». Он их не реализовал. А потом все изменилось. Рикардо Роша забил гол, а мадридцы пропустили, возможно, самый нелепый гол в своей истории: Маноло Санчис отдал пас назад чуть ли не с центральной линии, отправив мяч высоко в сторону вратаря Пако Буйо, находившегося в пятидесяти метрах от него. «Пас» шел мимо, но в попытке дотянуться до него Буйо отбил мяч обратно в сторону створа ворот, мяч летел к линии ворот, и Пьерлуиджи Керубино добил его в сетку. 3:2.
Когда прозвучал финальный свисток, игроки мадридцев не выдержали и разрыдались. Игроки «Тенерифе» праздновали победу. Немного чересчур, считают некоторые мадридские болельщики: два игрока «Тенерифе» позже заявили, что получили специальный бонус за победу над «Мадридом» — печально известные maletines, или портфели, сторонние выплаты, которые неизменно проводятся в последние недели сезона в Испании. Бонус в размере 21 млн. песет, как утверждается, был выплачен «Барселоной».
Получать деньги за победу — это одно, а получать деньги за поражение — совсем другое. Полузащитник «Реала» Луис Милла позже заявил, что ему позвонил кто-то из его бывшего клуба «Барселона» с просьбой сдать игру в обмен на 40 млн. песет, но «Реал» никогда не выдвигал обвинений, настаивая на том, что в этом нет смысла, поскольку они ничего не могут доказать, и никогда не раскрывалось, кто именно звонил.
Когда стали известны матчи следующего сезона, «Мадрид» и «Тенерифе» снова сыграли друг против друга в последний день сезона. И снова «Реал» вышел на матч опережая «Барселону», зная, что победа закрепит за ними титул. Кройфф уже публично отказался от чемпионата, а несколькими неделями ранее Лаудруп признал поражение в борьбе за титул после поражения «Барсы» от «Тенерифе». Да, «Тенерифе». «Это то, о чем люди забывают, — настаивает Каппа. — Мы переиграли "Мадрид"? Нет, мы переиграли их обоих. В том сезоне мы обыграли "Мадрид" и "Барселону" и впервые в истории клуба отправились в Европу».
Предыдущий сезон сидел в голове у мадридцев. Стоял удушающе жаркий июльский день, и они отправились на Канары, втиснувшись в два крошечных самолета. Они, как выразился один игрок, «обделывались». Во второй половине сезона их результаты были ужасны, и в них чувствовался фатализм. «Мадрид» подал апелляцию на три пенальти, но без особой убежденности. Они потерпели поражение еще до того, как начали матч, раздавленные симметрией всего этого. «Тенерифе» выиграл 2:0. «Они никогда не смогли бы выиграть ту игру», — говорит Бегиристайн. Каким-то образом все знали, что второй визит «Мадрида» на то, что стало известно как проклятый остров, неизбежно закончится поражением. После этого президент Женералитата объявил: «"Тенерифе" заслуживают того, чтобы быть награжденными Крестом Святого Георгия», а Гвардиола пообещал сделать их почетными socis «Барселоны». «Тенерифе» были приглашены на «Камп Ноу» в качестве соперников на предсезонный турнир «Трофео Гампер», где им был оказан колоссальный прием.
После этого второго поражения Вальдано пообещал: «Однажды я верну то, что забрал». В следующем сезоне у него появился шанс, когда мадридцы предложили ему и его помощнику Анхелю Капа стать тренерами. Вальдано признает, что они чувствовали себя «обязанными» присоединиться к клубу, что они «в долгу» перед «Мадридом», и когда они прибыли, то изнутри увидели, какой ущерб нанесли эти поражения. «Клуб был подавлен как институт: был организационный вакуум, меланхолия», — вспоминает Вальдано. «Игры на Тенерифе были жестокими», — добавляет Каппа. — Мы должны были побудить их немного поиграть в футбол, сказать им, что они на самом деле достаточно хороши».
«Порой великие перемены в человечестве провоцируются одной-единственной выпущенной пулей, счастливым случаем», — говорит Вальдано. И все же вингер мадридцев Мичел не считает это удачей; несмотря на то, что его слезы были одними из самых горьких, он видит логику в этом проигранном чемпионате. «Чудом был не "Тенерифе", а то, что "Мадрид" вообще добрался до "Тенерифе"», — говорит Каппа, и Мичел грустно кивает головой, когда ему повторяют эти слова. «Это всегда считалось неудачей, но мы уже видели, что у нас заканчивается бензин, — говорит он. — Кажется, мы выиграли только одну игру на выезде за всю вторую половину сезона. Я не помню дату игры. И мы не использовали судью в качестве оправдания, хотя его решения были...»
Мичел надувает щеки. Плохими.
«Это не было единичным случаем, случайностью; это была траектория, — продолжает он. — Этот второй титул кажется более драматичным, чем был, потому что это была "Барселона". Но мы уже бежали с пустым баком. Люди говорят: "«Тенерифе» то, «Тенерифе» это", но никто не забрал у нас ничего такого, чего мы не могли бы отдать сами. На самом деле, это хорошо говорит о нас, что Команде мечты пришлось выиграть две лиги на последних минутах, потому что их команда была абсолютно сильнее нашей. Это определение "Мадрида": мы поставили их на грань. И мы выиграли пять титулов, они выиграли четыре. Может быть, у них не было такого большого сердца, как у нас. Но они были отличной командой, equipazo».
Но все еще удачливой, тем не менее. Как раз тогда, когда казалось, что все не может быть более нелепым, это стало еще более нелепым. В последний день сезона 1993/94 годов это случилось снова. На этот раз соперниками «Барселоны» за титул были «Депортиво де Ла Корунья». «Барселона» дома играла с «Севильей», «Депортиво» дома принимал «Валенсию». «Депортиво», пропустивший всего восемнадцать мячей за весь сезон, выглядел готовым к первому в истории чемпионскому титулу. Повсеместно популярный «Депортиво» лидировал с декабря, и, хотя «Барселона» дышала им в спину, выиграв одиннадцать и сыграв вничью в двух из последних тринадцати игр, включая разгром «Мадрида» со счетом 5:0, галисийцам нужно было только победить или повторить результат «Барселоны».
Их сопернику «Валенсии» играть было не за что. Но, они как раз за что-то и играли. Это была игра, которая создала еще одно соперничество Испании: «Депортиво» и «Валенсия». Когда в следующем сезоне команды встретились друг с другом на «Риасоре», с трибун посыпались поддельные банкноты, и в 2008 году подозрения болельщиков «Депортиво» подтвердились. Фернандо Гинер, центральный защитник «Валенсии», признал, что его игрокам был предложен «значительный бонус» за победу в матче и за титул каталонцев; по его признанию, это были «горькие деньги». Четыре года спустя журналист El Pais Каэтано Рос разыскал еще трех членов той «Валенсии», которые анонимно подтвердили, что они получили премию, забрав 50 млн. песет на встрече на обочине дороги на следующей после матча неделе.
К перерыву «Депортиво» не забил. Удивительно, но «Барселона» проигрывала со счетом 1:2. Это продолжалось недолго: вскоре «Барселона» повела со счетом 5:2 и стала ждать, чемпионы, если «Депортиво» так и не забьет. В Ла-Корунье счет по-прежнему был 0:0. А время шло. Мучительно медленно в Каталонии; ужасающе быстро в Галисии. А потом...
Андони Субисаррета сидит в небольшом современном офисе на тренировочной базе Сан-Жоан-Деспи в Барселоне и драматично раскидывает руки, рассекая воздух, останавливая все.
Тишина.
Вратарь «Барселоны» все еще видит толпу, все еще слышит, как втягивается воздух, душа уходит в пятки. Субисаррета оглядывается по сторонам, воссоздавая этот момент. Этот молчаливый поиск новостей. Что-то происходит, но что? Лига запретила клубам передавать результаты с других стадионов на свои электронные табло, пока матчи еще шли. Но на трибунах у тысяч болельщиков были радиоприемники. Внизу, на скамейке запасных «Барселоны», они тоже слушали. Это оказало глубокое влияние на Субисаррету, как и на его товарищей по команде.
«Стадион ревел, — вспоминает Лаудруп. — И вдруг, на восемьдесят девятой минуте: тссс. Сто тысяч человек и ни звука. Все молчали. Мы остановились! Игроки остановились! Мяч был у одного из игроков "Севильи", и он тоже остановился. Что за...?! Мы бегали, потом почувствовали это и остановились. Что произошло? Пенальти? Черт возьми, на последней минуте...»
На «Риасоре» Нандо был сбит с ног. Это была последняя минута последнего тура. Обычно ответственность ложилась бы на Донато, но его сняли с поля, Бебето не хотел бить, а игрок сборной Сербии Мирослав Джукич тоже не очень-то хотел, но сказал, что пробьет. Он выглядел совершенно перепуганным. Первый титул «Депортиво» в истории зависел от него. Это был унылый удар, слабый и исполненный страха, который легко отбил Хосе Луис Гонсалес Васкес. То, что вратарь, казалось, испытывал такую радость от взятия пенальти, вскочив на ноги и сжав кулаки, навеки снискало ему неприязнь Галисии и благодарность каталонцев. По проводам информация шла от радио к трибунам, а с трибун — на поле. «Депортиво» не забил с пенальти, «Барселона» выиграла чемпионат. «Шум! — вспоминает Лаудруп. — Черт возьми, они промахнулись!»
Субисаррета сидит в анабиозе, затем опускает руки: новость о титуле, доставленная болельщиками игрокам. Теперь он смеется, все еще недоверчиво. «Рев! Мы не могли в это поверить».
«В тот день я был запасным, — вспоминает Бегиристайн. — Вся скамейка запасных спустилась в раздевалку, где был телевизор. Мы даже больше не смотрели за нашей игрой. Когда они заработали пенальти, madre mía. Три года подряд — это просто неправдоподобно, уже слишком. Вот и все, все кончено. А потом, когда он промахнулся... мы бросились на пол, празднуя победу. Некоторые выбежали из раздевалки, дальше по туннелю и поднялись к полю. Все зависело от пенальти Джукича: разница между тем, чтобы быть ничем, и тем, чтобы быть всем. А потом он промахнулся. Наш стиль чего-то стоил, но мы также знаем, что без титулов он не оказывает должного влияния. И три года подряд мы вот так побеждали».
Он продолжает: «Есть что-то странное в том, что "Мадрид" лелеет remontadas и победы на последнем издыхании, когда ты думаешь о том, что произошло в 1990-х годах. И все же, хотя люди говорят, что нам повезло, и это так и было, мы оказывались в таком положении три года подряд, и когда нож был приставлен к нашему горлу, мы победили. Мы победили, они — нет. Пенальти Джукича изменил менталитет всех в клубе: все, мы сделали это. Четыре титула подряд. Теперь мы можем сделать все, что угодно. И титулы были просто вручены нам; казалось, что все будет нам вручено. Нам не нужно было ни о чем беспокоиться. Мы приехали в Афины на финал Кубка чемпионов и подумали: "Дело сделано". Мы уж точно его выиграем. Правда в том, что нас размотали. Полностью fundido, расплавили. Но мы чувствовали себя непобедимыми...
«Слишком непобедимыми».
Четыре дня спустя «Барселона» встретилась с «Миланом» в финале Кубка чемпионов в Афинах. Их второй финал за два года, 18 мая 1994 года, должен был стать вечером, когда Команда мечты станет бессмертной, но стал вечером, когда Команда мечты умерла. Кройфф пообещал покончить с гегемонией «Милана»; «Милан» покончил с их гегемонией. Четыре чемпионских титула и Кубок чемпионов, и конец. Вот так. После Афин «Барселона» не выиграла ни одного трофея под руководством Кройффа.
Позже Кройфф настаивал на том, что «Барселона» «ни за что» не смогла бы выиграть тот финал: они слишком устали, эмоционально и физически. Решак и сейчас высказывает примерно ту же точку зрения. А на предматчевой пресс-конференции Кройфф обнаружил «слишком большую эйфорию», окружающую команду. Но и он также внес в нее свой вклад. «"Барселона" — фаворит, — сказал он. — Мы более целостны, конкурентоспособны и опытны, чем на "Уэмбли". "Милан" — это нечто не от мира сего. Они строят свою игру на обороне, мы — на атаке». Если целью было вселить в его команду веру, то именно игроки «Милана» утверждали, что черпали силу из того, что он сказал. «Слова Кройфа были неуместны и по-настоящему поразили команду, — вспоминал защитник Алессандро Костакурта. — Не скажи он их, все могло бы быть иначе».
Утром перед матчем El Mundo Deportivo заявил, что «Барселона» переживает «самый приятный момент» против «самого бедного "Милана" эпохи Берлускони: Кройфф — победитель. [Фабио] Капелло, напротив, не справился с этой задачей на международном уровне». Гуллит, Ван Бастен и Райкард ушли. «Милан» остался без двух защитников из своей четверки: Костакурты и Франко Барези. «Мы не были фаворитами», — вспоминал Паоло Мальдини. «Барселона» это знала. Salid y disfrutad превратилась в «вы лучше их, и вы победите». Комедийное шоу Crakòvia сделала сатирический скетч, в котором на доске тактики Кройффа нет тактики, только сообщение: «"Барселона", чемпионы». «У них было двое из четырех защитников, и Кройфф говорил так, как будто мы были фаворитами», — вспоминает Лаудруп. Решак заключает: «Мы не подготовились должным образом к игре и отправились туда без концентрации. Афины были началом конца».
В каждой игре Кройфф должен был выбрать одного из своих четырех иностранцев — Ромарио, Кумана, Стоичкова или Лаудрупа — чтобы оставить его вне состава. Все чаще он выбирал Лаудрупа, особенно с начала года, когда появились слухи о будущем датчанина. Работать с Кройффом было тяжело. Лаудруп считал, что голландец играл со СМИ и болельщиками, стремясь всегда быть на высоте: «Он прав, он прав, он прав... но иногда он не прав!» Он также чувствовал, что Кройфф никогда не был доволен его игрой; слишком часто Лаудруп чувствовал, как обвинительный перст указывает в его сторону. И двадцать лет спустя он задается вопросом, мог ли он понять причины этого.
«Я играю хорошо: ничего. Я играю плохо в одном из матчей: Микаэл! Микаэл! Микаэл! Я помню, как однажды мы играли в Бургосе, и я был болен. Он сказал, что я должен играть, и я играл, но я был не в себе. В перерыве мы выигрывали со счетом 1:0, и он снял меня и Стоичкова. После этого меня трясло, я был болен, сидя там, и кто-то подошел ко мне и сказал: "Эй, ты слышал, что сказал Кройфф?" Кройфф сказал: "Здорово, что мы выиграли, играя с девятью игроками". Я сказал: "О, спасибо!" Засранец. Христо вырвало в перерыве. Я сыграл пять хороших матчей, и это было вполне себе нормально. Я играю две плохие игры и читаю об этом в газетах. Он часто делал мне отличные комплименты: "Даже когда Микаэл выкладывается всего на 90%, он лучший, но я хочу 100%". Это очень мило, но речь всегда шла о 10%».
Лаудруп продолжает: «Оглядываясь назад, я не раздражаюсь из-за того, что он говорил, когда я делал что-то не так; чего мне не хватало, так это того, что бы он говорил мне, когда я делал что-то хорошее. Для меня это была одна из его самых больших ошибок, и я думаю, что знаю, почему он это делал, потому что однажды он говорил со мной о чемпионате мира 1974 года. Я помню, как смотрел тот чемпионат мира: Голландия была моей любимой командой, и он был моим любимым игроком. Они владели мячом, но Германия выиграла. Берти Фогтс опекал его по всему полю, а потом в Голландии сказали, что он играл плохо, и это стало причиной того, что они проиграли финал, хотя он невероятно играл на протяжении всего турнира. Я думаю, что это послание все еще сидело в его в голове [как у тренера]. Он думал: "Мне не нужно говорить великим игрокам, когда они делают что-то хорошо, потому что они итак это знают, я должен сказать им, что они делают плохо". Я думал об этом, и я думаю, что он так обращался с игроками, потому что именно так обращались и с ним. Он был лучшим, и никто этого не говорил. Но когда он таковым не был, они говорили ему об этом. И он ретранслировал это будучи менеджером».
В Афинах Лаудруп снова остался вне состава. Это стало для него последней каплей, облегчением для Капелло. «Милан» разгромил полузащиту «Барселоны». Доминировал Марсель Десайи. Гвардиола чувствовал себя не в своей тарелке, а «Барселона» не могла вывести в атаку мяч. Ромарио почти с ним не встречался, как и Стоичков. «Дело было не в том, что мы играли плохо, — сказал позже Кройфф, — а в том, что мы вообще не играли». «Милан» забил дважды в первом тайме, оба гола на счету Даниэле Массаро. На второй минуте второго тайма Деян Савичевич забил великолепным ударом. «Когда был забит третий, мы поняли, что все кончено» — говорит Субисаррета. — Это был худший вечер в моей карьере». В итоге игра завершилась со счетом 4:0: самая большая победа в истории в финале. Вот тебе и скучный, оборонительный «Милан». Массаро подошел, чтобы забрать свою медаль в футболке Стоичкова — болгарин был его героем. Это был пятый Кубок чемпионов для «Милана»; у «Барселоны» все еще был только один.
«В раздевалке было мертво, — вспоминает Мур, — мертво, мертво, мертво. И как раз тогда, когда команда нуждалась в поддержке, они ее не получили». Кройфф молча прошелся по комнате, затем вышел. В конце концов, заговорил Субисаррета, напомнив им, что они выиграли лигу — и что они могут снова бороться за нее в следующем сезоне.
Примерно в то же время президент «Мадрида» Рамон Мендоса менял свой ответ на телефонный звонок. Теперь он гласил: «4:0, здравствуйте?»
Оптимизм Субисарреты был неуместен. «Барселона» не боролась за титул в следующем сезоне, а у вратаря для этого даже не было шанса. Без него они финишировали четвертыми, отставая от мадридцев на девять очков. Усугубившаяся поражением напряженность, накопившаяся перед финалом, вышла на поверхность. На вопрос, почему Барса так быстро развалилась после поражения, Решак отвечает: «Нам не удалось тщательно спланировать будущее. Нам не удалось постепенно восстановить команду. Мы почивали на лаврах, а потом, когда попытались действовать, образовался вакуум». Пострадавший от 4:0 Кройфф отреагировал плохо; процесс обновления был ускорен. Слишком быстро.
Бо́льшую часть сезона Субисаррета был уверен, что его будущее в безопасности, но он еще не подписал новый контракт. «Я продолжал спрашивать Жоана Гаспара: "Жоан, есть новости?" — вспоминает он. — Три или четыре раза я спрашивал его. "Жоан, у тебя есть что мне сказать?" За завтраком: "Жоан?" Когда мы готовились к отъезду: "Жоан?" Он продолжал избегать этого, но к финалу я опасался худшего». Субисаррета был капитаном «Барселоны», но в конце концов Гаспар признал, что Кройфф не хотел, чтобы он продолжал играть. Об этом сообщили Субисаррете, когда автобус пересекал взлетно-посадочную полосу, направляясь к самолету «Барселоны» домой из Афин, и это решение повергло Гвардиолу в слезы. Теперь вратарь должен был рассказать об этом своей семье. «Я сел в самолет и сказал своей жене, которая уже сидела там: "Мы уходим"».
И не только Субисаррета. «За три дня до этого мы все были fenómenos [феноменами], — говорит Бегиристайн. — Салинас, Гойко, Суби... Теперь их всех выгнали на улицу. Нужно быть лучше подготовленным к принятию таких решений, а "Барселона" не была готова к этому». Затем Лаудруп признался, что больше не может работать с Кройффом. Через несколько дней после финала он объявил, что переходит в мадридский «Реал». Он оставил после себя клуб, который начал разваливаться. Ромарио поздно вернулся с чемпионата мира 1994 года, почти не разговаривал со своими товарищами по команде, поссорился со Стоичковым, играл ужасно — «некоторые шутили, что человек в "Барселоне" был его двойником», — вспоминал болгарин, — и через пять месяцев в команде не стало и его. Он был не единственным, чьи показатели упали после чемпионата мира 1994 года, как и предвидели Лаудруп и другие.
Тем временем трения между Кройффом и Нуньесом росли, и голландца обвинили в кумовстве, выставляя своего зятя Хесуса Мариано Ангоя в ворота и своего сына Жорди в атаку. Неважно, что тот отклонил предложения от «Аякса», «Ливерпуля», «Атлетико» и даже мадридского «Реала», или что он остался на контракте с молодежной командой, Жорди Кройфф оказался на линии огня: «Посредством меня люди нападали на моего отца», — вспоминает он.
«Барселона» завершила сезон 1994/95 годов с пустыми руками и приближалась ко второй кампании без трофеев, когда 18 мая 1996 года Гаспар отправился в раздевалку искать менеджера на фоне сообщений о том, что Бобби Робсон займет его место в начале следующего сезона. Кройфф ждал его. Голоса за стенами становились все громче, а обвинения — все ожесточеннее. Вскоре все могли слышать крики. «Игроки слушали в ужасе, — вспоминал Решак, — оскорбления сыпались взад-вперед, напряжение росло, а Кройфф даже схватил стул и швырнул его».
В разгар ссоры Гаспар потерял над собой контроль. Он тут же уволил Кройффа.
Решака попросили возглавить команду на оставшиеся два матча сезона. Он оказался в безвыходном положении, вспоминает Мур: «Кройф ожидал, что Карли поедет с ним, они были друзьями, но он провел в "Барселоне" всю свою жизнь — "Барселона" тоже была его другом». Кройфф так и не простил его. Когда Решак позвонил домой Кройффу, ему сказали, что Йохан не хочет с ним разговаривать. Раскол разрушил дружбу и почти уничтожил клуб. Были вырыты траншеи, началась еще одна гражданская война; Нуньес против Кройффа, раскол, который существует до сих пор. 12 июня Кройфф официально обвинил «Барселону» в нарушении контракта. Он хотел 100 млн. песет, они предложили 17 млн. Дело закончилось судом, о чем новый президент «Мадрида» Лоренцо Санс, не теряя времени, публично позлорадствовал.
В те выходные «Барселона» обыграла «Сельту» со счетом 3:2. Решак снял Жорди с игры за пять минут до конца — символическое решение, которое было согласовано заранее и которое, по его словам, «заставило директоров захотеть вздернуть меня». Когда Жорди уходил, «Камп Ноу» устроил ему бурную овацию во имя отца, повторяя снова и снова: Кройфф! Кройфф! Кройфф!
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
