Оттмар Хитцфельд о триумфе дортмундской «Боруссии» в 1997 году: «После этого я никогда не хотел быть тренером»
28 мая 1997 года дортмундская «Боруссия» в финале Лиги Чемпионов обыграла главного фаворита туринский «Ювентус» со счетом 3-1 — это один из величайших успехов в истории клуба. Мы вспоминаем тот самый легендарный вечер в Мюнхене и последовавшие за ним торжества. Бывший тренер дортмундской «Боруссии» Оттмар Хитцфельд подробно рассказывает о своей внутренней жизни.
73-летний Оттмар Хитцфельд находит время, чтобы вспомнить о тех событиях. Как это произошло в 1997 году, когда «Боруссия» одержала победу в Лиге Чемпионов? Будучи молодым подающим надежды тренером, Хитцфельд сделал дортмундцев номером один сначала в Германии, а затем и в Европе. Не только мысли о великолепном вечере на мюнхенском «Олимпиаштадионе» сразу же приходят ему в голову, но также и о сопутствующих обстоятельствах, которые тяготили его. В интервью изданию RN он рассказал о своем взгляде и о своем внутреннем мире.
Герр Хитцфельд, что первое приходит Вам на ум, когда Вы вспоминаете о финале 1997 года?
Конечно же, момент, когда Ларс Риккен наносит прямой удар. Этот гол символизирует всю эту игру. Это была для нас та самая необходимая удача в битве. Для нас это был день, когда почти все прошло хорошо. Ларс видел Анджело Перуцци, который стоял далеко перед воротами. И тогда мяч полетел просто идеально. С тех пор мечта, фактически невозможная, стала для нас реальностью. В тот вечер мастерство команды было на высоте.
Дортмундская «Боруссия» была явным аутсайдером.
Несомненно. Ювентус выиграл Лигу Чемпионов годом ранее и Кубок УЕФА в 1993 году. В совокупности, у них была выдающаяся команда. Для нас это был огромный вызов. У нас был очень хороший командный дух, высокий уровень мотивации и пара выдающихся футболистов. Герд Нибаум в качестве президента и Михаэль Майер в качестве менеджера привлекли в Дортмунд лучших игроков, многие из которых ранее играли в Италии.
По ходу того сезона Вы когда-нибудь верили в такой триумф?
Нет. Я думал только шаг за шагом, всегда думал о следующем раунде. Шансы на победу в Лиге Чемпионов были, конечно же, невелики. Каждый отдельное продвижение вперед уже было успехом против таких известных соперников, как «Манчестер Юнайтед» или «Осер».
На международном уровне все шло как по маслу, а в Бундеслиге после двух чемпионских титулов ничего хорошего не происходило.
У нас было много игр, приходилось распределять нагрузку и ротировать состав по ходу всего сезона. И уж совершенно точно у меня не было того выбора, который был у меня позже в мюнхенской «Баварии». Кроме того, некоторые игроки получили травмы. В финале отсутствовали Жулио Сезар и Штеффен Фройнд. Тогда играл Мартин Крее, который во многих списках не значился. В полуфинале Рене Тречок забил важный гол в ворота «Манчестера», и, как оказалось, это был единственный гол. Таким образом, игроки замены всегда играли очень надежно.
Одним из самых важных игроков в то время был Маттиас Заммер, не так ли?
У нас была сильная оборонительная линия со Штефаном Клосом, Маттиасом Заммером, Юргеном Колером и Жулио Сезаром. Такие лидеры в обороне были очень нужны. В полузащите у нас были такой диспетчер, как Паулу Соуза, и такой боец, как Пол Ламберт.
Но он был в «Боруссии» только в течение одного того самого года.
Да, и он был невероятным, потому что всегда был в нужном месте и работал на команду. Он был идеальным пополнением. И мне было трудно оставлять в запасе Михаэля Цорка. У него невероятные качества, его всегда тянет в штрафную. Но я должен был смотреть на команду в целом, и Ламберт был более оборонительным игроком.
А атака?
Сегодня едва ли кому-то по карману такой игрок, как Стефан Шапюиза (смеется). И Анди Меллер тоже был очень силен. Оба были мирового уровня.
Заммер должен был сыграть в финале, несмотря на то, что ранее получил травму. Как все прошло с Вольфгангом Фейерзингером, который ранее отлично брал на себя роль либеро?
Это было самое трудное решение в моей жизни. Заммер был лучшим футболистом года в Европе. В день игры я пошел в комнату Фейерзингера и должен был сказать ему, что он не только не сыграет, но даже не попадает в состав. На скамейке запасных мне нужен был Тречок, как более гибкий игрок, потому что мне пришлось бы реагировать, если бы я проигрывал. К сожалению, запасных было всего пять человек.
Фейерзингер простил Вам это?
Я не думаю. Он заслужил играть. Это решение было очень трудным и несправедливым по отношению к нему. Но как тренер нужно было думать о команде. Дело не в человеке, а в клубе.
Вас часто хваллили за то, что Вы умеете руководить людьми и командами. Было ли в то время несколько испытаний с командой Дортмунда, которые потом действительно помогли в дальнейшей карьере?
Я могу сказать, что тяжелые испытания были всегда. У нас в команде было много различных самоуверенных персонажей. Заммер и Цорк, Стефан Ройтер, Меллер. Всегда где-то полыхало, в команде было много огня. Было огромное количество конкурентной борьбы. И каждый желал высказаться.
Заммер хотел все решать сам, верно?
Вы же его знаете. Он был очень амбициозен. Этим он и отличался.
По Вашему личному опыту, насколько важно наличие трений в команде, которые помогут повысить производительность?
Мне это было абсолютно не нужно. Часто слышали, что важно иметь напряженность и конфликты, но это неправда. В мюнхенской «Баварии» у меня не было таких проблем, как в Дортмунде. Хотя давления было гораздо больше и звезд в составе было больше.
После окончания финала Вы поняли, что это самое яркое событие в Вашей жизни – выиграть здесь Лигу Чемпионов после двух побед в чемпионатах Германии?
Всякий раз, когда добиваешься такого огромного успеха, устанавливаешь очень высокую планку и ожидания. Фанаты были в полном восторге. Было просто невероятно приятно испытать это. И в то же время сильно возросло давление. Я был тренером в Дортмунде целых шесть лет и очень хотел уйти. После того сезона 1996-1997 годов я был полностью истощен.
Вам пришлось выдержать много критики, потому что Вы не выиграли третий чемпионский титул подряд. Потом Михаэль Майер, по крайней мере, убедил Вас поработать в управлении.
BVB хотел, чтобы я остался в клубе. В то время у меня было предложение от «Реала», и, по крайней мере, я провел ночь и день, думая о поездке в Испанию. «Реал» — клуб мечты для многих, в том числе и для меня. Но поскольку я не говорил по-испански, то логичным решением было остаться в Дортмунде. Но быть менеджером было не по мне, я очень быстро это понял.
Потому что предпочитаете работать непосредственно с игроками?
Да. Мне больше нравилось работать с игроками.
Помог ли Вам опыт работы с этой непростой командой из Дортмунда вырасти как тренеру?
Да, на этом учился. Я тоже раньше работал в клубах, где были свои трудности. Уже во время моей первой тренерской должности в 1983 году в «Цуге», позже в «Арау» или в цюрихском «Грассхоппере». Иногда ошибался президент, иногда капитан или менеджер. И в какой-то момент я был вынужден двигаться дальше.
В 1991 году вы приземлились в Дортмунде. Как это произошло?
В то время дортмундцы были внизу или на грани вылета. Я даже не знал, будем мы играть в первом или во втором дивизионе. Но я согласился работать в обоих случаях.
Что Вас тогда привлекло? За исключением кубковой победы в 1989 году «Боруссии» особо нечего было предъявить.
Мне импонировала харизма клуба и болельщиков, которые невероятно поддерживали команду. Когда видишь картинки по телевизору и слышишь пение на стадионе, возникает ощущение: дортмундская «Боруссия» — невероятно симпатичный и страстный футбольный клуб.
Тогда ничто не предвещало больших скачков.
Тогда совершенно невозможно было предвидеть, что мы когда-нибудь станем чемпионами Германии. И мы были близки уже в моем первом сезоне в 1992 году, пока в последнем туре «Штутгарт» после гола Гуидо Бухвальда на 86-й минуте не дал нам подняться наверх. В тот год наши отношения сыграли свою роль, а затем год за годом мы укрепляли команду.
И с качественными игроками выступали еще успешнее.
В течение многих лет дела шли только вверх, пока в 1997 году не случился большой триумф.
Вы понимали в то время, насколько плохи были финансовые дела клуба?
Я подозревал об этом. Мне сказали, что было бы хорошо, если бы мы выиграли Лигу Чемпионов. Мы должны были выиграть титул, иначе в следующем сезоне мы бы не попали в Лигу Чемпионов. Нам бы это слишком дорого обошлось, пришлось бы продать несколько игроков. И после неудачного выступления в Бундеслиге давление было чрезвычайно высоким.
Позже Вы добились многих успехов, особенно с мюнхенской «Баварией». Этот триумф с дортмундской «Боруссией» в 1997 году занимает особое место в вашем сердце?
Это был великолепный финал. Как только мы вышли на стадион, фанаты и их пение были потрясающими. Энтузиазм людей, молодых или старых, которые так любят футбол в Дортмунде, глубоко тронул меня. Это была чистая удача, и я в своей жизни никогда не испытывал ничего подобного. Хорошо известны фотографии, на которых я дирижирую группой «Wandervogel» с сигарой во рту и в шлеме с шипами на голове. Это тоже был волшебный момент.
И, тем не менее, Вы должны были двигаться дальше.
Нельзя было вечно оставаться тренером. После 1997 года в Дортмунде планка была недосягаемо высока. Затем я взял годичный перерыв и больше никогда не хотел быть тренером. Но я быстро понял, что офисная работа слишком скучна для меня.
Вам тогда было 48, слишком молоды, чтобы остановиться!
Да, но я был измотан. Сегодня бы сказали, что я был на грани выгорания. Тогда работа тренера была очень, очень изнурительной. В 2004 году, по окончании моего первого периода в «Баварии», Я чувствовал себя таким же опустошенным. Это были шесть напряженных лет.
Три года спустя Вы снова согласились.
Когда в январе 2007 года позвонил Ули Хенесс, я уже подозревал, что трубку лучше не брать. Но меня снова захватило, и я спонтанно согласился. Также, потому что я знал, что если я хотя бы одну ночь буду обдумывать это предложение, то я точно его отклоню. Жена спросила меня, не сошел ли я с ума... Первые полгода прошли хорошо, и я снова смог отпраздновать победы и прибавил к этому еще год. Затем, в 2008 году, мое здравомыслие снова пришло в норму (смеется).
Неужели никогда не было возможности вернуться дортмундскую «Боруссию»?
После второго периода в «Баварии» после 2008 года я был тренером национальной сборной Швейцарии, где было гораздо спокойнее. Я больше не хотел работать клубным тренером. В 2018 году был еще один слабый запрос от «Боруссии», но я сразу же с благодарностью отказался.
В конце июля все победители Лиги Чемпионов 1997 года снова встретятся в Дортмунде. Вы будете там, быть может, с сигарой и в шлеме с шипами?
Я был бы очень рад снова увидеть всех ребят. Но, к сожалению, мне это запрещено.
Тогда Вам не придется обращать внимание на то, все ли игроки вовремя находятся в своих комнатах.
К счастью, этого мне больше не нужно делать (смеется).
Правда ли, что вечером после финала в Мюнхене за обеденным столом Вы снова обсуждали тактику с Маттиасом Заммером и воспроизводили ее?
Заммер очень хотел этого, он всегда хотел обсуждать. Но мне не хотелось, и я сказал ему, чтобы он развлекался и наслаждался победой.
А Вы тогда наслаждались этим моментом?
В тот вечер? Да! Потому что я знал, что этот момент прекрасен и, возможно, неповторим. И потому что я знал, что после этого мне больше не придется быть тренером.
