Гильем Балаге. «Сезон на Грани» 14. Парад Победы
Об авторе/Благодарности/Вступление
***
В один год вы лучшие, а в следующем — худшие!
«Я видел, как он двинулся вправо и попытался пробить по центру, но левая нога Дудека волочилась за ним, и ему удалось поднять ее и совершить сейв. Существует тонкая грань между успехом и неудачей». Это самое близкое, что Андрей Шевченко, игрок года в Европе 2004 года и самый стабильный бомбардир на континенте, может подойти к объяснению того, что произошло с ним на самой последней секунде финала. Он мог бы выиграть матч для «Милана» в дополнительное время, а затем еще и не забил пенальти, который в итоге принес триумф «Ливерпулю». Два поединка с Дудеком; два поражения.
Кроме того, и другие удары Шевченко польский голкипер отразил, а однажды после его удара Траоре вынес мяч с линии ворот; не говоря уже об очень на тоненького решении лайнсмена. Просто это был не вечер Шевченко. «Если бы хоть один из этих моментов был реализован...» — признался Шевченко, повторяя это про себя несколько раз в последующие летние месяцы.
«Я увидел, как он подходит к точке, и подумал: "Ты собираешься пробить как обычно?" — вспоминает Дудек. — Пенальти - это такое серьезное испытание вратарских нервов». В радиорубке Джон Олдридж предсказал, что украинец забьет точно так же, как он забил с пенальти, выиграв финал 2003 года на «Олд Траффорд».
Игроки «Ливерпуля» стояли одной группой. Дудек прошел через тот же ритуал, который он придумал для предыдущих ударов. Сначала он подбил мяч о землю, ожидая нападающего на одиннадцатиметровой отметке; затем пошел назад к линии ворот; и, наконец, попытался отвлечь Шевченко, прыгая вверх-вниз и размахивая руками, пока нападающий совершал свой разбег к мячу.
«В случае с Шевченко на самом деле не было "как обычно", — говорит тренер вратарей Хосе Очоторена. — Было много вариантов — он был футболист такого высокого качества, который мог бы пробить куда угодно — но, очевидно, Дудек решил, что он будет бить справа от вратаря. Он бросился туда, и выяснилось, что удар Шевченко был похож на очень слабую, очень низко летящую свечу. Дудек среагировал хорошо, немного замедлил свой прыжок в сторону от мяча и сумел совершить решающее касание».
«Я был так сосредоточен, что даже не понял, что мой сейв от Шевченко означал, что мы выиграли», — признался Дудек сразу после игры. Но это неведение длилось меньше полсекунды. Как только он снова поднялся на ноги, то увидел, что его празднующие победу товарищи по команде, устремились к нему. «Ливерпуль» в очередной раз стал чемпионом Европы!
Каррагер на десять метров опередил остальных, похлопал вратаря по голове, а затем просто продолжил бежать. «Я видел фотографии, на которых мы все стартуем с центра поля, и я немного отрываюсь от них! — смеется защитник. — Некоторые игроки видели сейв и все еще стояли и смотрели!»
«Взрыв радости в такой момент настолько велик, что ты просто не знаешь, что делать, — считает Пако Айестаран. — Я полностью понимаю, почему Каррагер побежал к Дудеку, но затем начал бегать туда-сюда, как будто за ним гонятся полицейские, после чего ринулся к трибунам! Я могу это понять, потому что, когда я увидел, что пенальти не был реализован, я как бы дважды пробежал по пятиметровому кругу, а затем начал обнимать и целовать Рафу, затем Джона, затем одного из игроков, затем Дудека. Затем я стянул с себя футболку и бросил ее в сторону болельщиков. Насколько я помню, это была единственная футболка "Ливерпуля", брошенная в толпу в тот вечер, и которая была отброшена назад!»
«Я не знаю, куда я бежал», — говорит Каррагер. После своего безумного зигзагообразного спринта он упал на землю, тем самым дав британским таблоидам возможность создать еще один миф: что он потерял сознание. «Чушь собачья. Я упал на землю, просто переполненный эмоциями. Это было всего на пару секунд, вот и все».
Хаби Алонсо прошел через подобный опыт. «После того, как мы повели в серии 2:0, нам пришлось успокоить одного или двух парней, потому что они начали задыхаться в уверенности, что мы уже выиграли. "Погодите, это еще не конец", — говорили мы. Но как только Шевченко промахнулся, начался полный бедлам. Я рванул с места, и мы все окружили Дудека. Мы как бы взорвались от радости. Мы обнимались, танцевали, кричали».
После заваливания вратаря товарищи по команде начали бежать за Алонсо и Каррагером по беговой дорожке. «Я праздновал вместе со всеми на поле, но не мог поверить, что мы действительно празднуем победу в Лиге чемпионов, — признается Джими Траоре. — Осознание пришло на следующий день, на параде, когда я наконец почувствовал, что мы победили. С момента выхода на поле и до невероятного конца парада это был один из лучших дней в моей жизни».
Стиви Джеррард прыгал туда-сюда, напевая песню Ring of Fire и обнимая товарищей по команде, но его глаза были устремлены на трибуны, где, вероятно, он хотел быть больше всего. «Ливерпуль» никогда не забывал, что они были клубом-победителем; им просто не позволяли забыть. Теперь они вернулись туда, где им было самое место, и болельщики праздновали это событие объятиями, поцелуями, слезами, криками, сняв футболки и повязав головы шарфами, а их капитан просто чувствовал себя одним из них. «Слава этому человеку, — были первые слова, которые Джеррард выкрикнул интервьюеру ITV, указывая на Бенитеса после того, как поцеловал его в щеку. — Он не позволил нам опустить головы. Я создан для этих болельщиков. Они неделями и месяцами копили деньги, чтобы быть здесь».
После короткого рукопожатия с Карло Анчелотти, Рафа Бенитес целенаправленно побежал к своим игрокам на другой стороне поля. Точно так же, как он делал в конце бесчисленных других матчей с бесчисленным количеством других игроков, он почувствовал необходимость поговорить с кем-то конкретно. На этот раз это был Джибриль Сиссе. В некоторых отношениях для менеджера это была, очевидно, просто еще одна игра. Положив руку на плечо игрока и жестикулируя свободной рукой, он оживленно разговаривал с французом. «В этот момент я разговариваю с игроками, потому что, если я не сделаю этого тогда, в пылу момента, эффект от моих слов может уменьшиться», — объясняет он. Итак, в разгар страстного празднования момента, когда он выиграл Лигу чемпионов за «Ливерпуль» и прервал бесплодный период в двадцать один год, когда он принес клубу уже пятый подобный титул, и когда он лично выиграл свой первый трофей с момента прибытия на «Энфилд», первый трофей Бенитеса, его реакция заключалась в том, чтобы попытаться проинструктировать Сиссе в каком-то замеченном им тонком техническом моменте, как если бы он смотрел игру пять-на-пять в Мелвуде. Теперь даже Бенитес немного смущен напоминанием об этом инциденте, и он не может вспомнить, какие тактические тонкости он пытался передать нападающему в тот безумный момент. «Послушай, я не только не помню, что я ему сказал, я вообще почти не помню, как с ним разговаривал! Вероятно, я говорил ему, что ему следовало больше использовать свою скорость на той поздней стадии игры, когда все остальные уже устали».
Чуть позже Бенитес спокойно рассказал о заменах, травмах, сейвах Дудека и обо всем остальном, что произошло в тот вечер. На самом деле он казался гораздо более спокойным, чем взволнованный репортер ITV Габриэль Кларк, который брал у него интервью. Но улыбка, которая постоянно появлялась на его лице, сказала зрителям все, что им нужно было знать о радости, которая бурлила внутри испанца.
Конечно, неожиданный поворот событий поверг игроков «Милана» в уныние. Только капитан Паоло Мальдини, Дженнаро Гаттузо и Андрей Шевченко остались на поле во время празднования «Ливерпуля». Трио было заметно расстроено, но щедро аплодировало своим соперникам. Несколько минут спустя остальная часть миланской команды, которая покинула поле сразу после последнего пенальти, снова появилась, и они также хлопали, обнимались и пожимали руки мерсисайдцам. Они, вероятно, забыли, что вполне объяснимо, что должны были получить медали проигравших.
«Было бы лучше проиграть со счетом 0:3, чем так, — говорит Гаттузо. — Я познакомился с Алексом Миллером в Шотландии, когда был в "Рейнджерс", а он — в "Абердине", поэтому я подошел к нему на поле, чтобы поздравить. Это было так больно. Было достаточно сложно сделать это в конце матча, не говоря уже о том, чтобы сделать это во время празднования "Ливерпуля". Нелегко будет восстановить нашу нормальную силу духа. Нечто похожее случалось и раньше. Я полагаю, мы должны быть смелыми и просто должны признать, что "Милан" — "другой"».
И в течение следующих нескольких месяцев они доказали, что не готовы меняться, даже после того, что им только что пришлось пережить. Летом они подписали еще двух нападающих мирового класса, Альберто Джилардино и Кристиана Вьери, сигнализируя о своем намерении продолжать оставаться наименее итальянским из итальянских клубов. Они собирались сохранить веру в свой привлекательный, атакующий футбол, несмотря ни на что.
You’ll Never Walk Alone раздавалось от армии Красных, и игроки собрались в группу, чтобы посмотреть, как «Милан» забирает медали своих проигравших. Наконец, когда эта всегда болезненная церемония закончилась, «Ливерпуль» вышел вперед, чтобы получить медали победителей и сам трофей. Фернандо Морьентес, который комментировал матч для испанского радио, присоединился к Рафе и его новым товарищам по команде на поле. «Я сказал Фернандо: "Теперь у тебя есть еще один Кубок чемпионов, которым можно похвастаться"», — вспоминает Бенитес.
Влади Шмицер был первым, кто поцеловал трофей, в то время как Джибриль Сиссе танцевал джигу вокруг заветного приза, пока Каррагер не оттащил француза назад, туда, где стояли другие игроки. Это был последний энергичный поступок защитника на какое-то время: жестокие судороги вернулись к его ногам, и позже, когда Джеррард поднимал трофей высоко в воздух, Джейми морщась от боли ковылял в задней части платформы.
«Ты счастлив?» — спросил Леннарт Йоханссон Джеррарда после вручения ему медали. Капитан просто махнул рукой в сторону болельщиков «Ливерпуля». Затем он поцеловал медаль и символически предложил ее им. «Лига чемпионов, это забавно», — пели выездные копайтс. Вскоре после этого Бенитес забрал свою медаль, но затем у Йоханссона они кончились, так что не все игроки команды покидая поле получили медали.
И вот Джеррард ждал получения трофея и наклонился, чтобы поцеловать его. На мгновение показалось, что Йоханссон по ошибке собирается предложить его Каррагеру. «Очевидно, что все игроки хотели бы получить приз, но поскольку я близок со Стиви, я знаю, что это значит для него, как для местного парня, и для него это просто здорово. Я знаю, что при Улье у нас были разные капитаны, и люди вместе поднимали трофеи, и все такое, но я знаю, что он никогда бы не стал ввязываться в подобные вещи. Я думаю, это правильно, что только капитан поднимает трофей», — заявляет Каррагер.
Джеррард наконец–то поднял «Старые большие уши», трофей, который навсегда возвращался в копилку трофеев «Энфилда» — право, заработанное клубом за то, что он выиграл его в пятый раз. Вот почему капитан был игроком «Ливерпуля». «Когда он поднял его, и все сгрудились в центр, — вспоминает Каррагер, — у меня снова начались судороги, и я где-то сбоку держался за барьер. Это можно увидеть это по телевизору. Должно быть, это из-за того ускорения к Ежи!» Хосеми, одев испанский флаг как юбку, сумел первым добраться до Джеррарда, так что именно его образ навсегда запечатлелся на фотографиях рядом с капитаном «Ливерпуля» и обладателем Кубка чемпионов.
В следующее мгновение игроки были повсюду. Для командного снимка, перед кругом почета, кто-то прыгал, кто-то сидел на земле. Джеррард поцеловал Хаби Алонсо... в губы. «Ах, тот "быстрый поцелуй", — вспоминает смущенный Алонсо. — Мы всей командой были вместе, и он взял мое лицо и смачно меня поцеловал. И при том, как обстояли дела, я просто подумал: «Ладно, я поцелую его в губы!" Мы все просто позволяли нашей радости, всему, что было у нас внутри, выплеснуться наружу. Обычно мы более спокойны». Безграничный энтузиазм Джеррарда распространился и на раздевалку, где, лицом к лицу с Пако Эррерой, капитан снова проявил то же самое отношение.
На официальной фотографии команды, сделанной сразу после того, как «Ливерпуль» получил кубок, есть одно незнакомое лицо. Рядом с Сами Хююпя, обняв Диди Хаманна и молотя кулаком воздух, стоит девятнадцатилетний бывший стажер «Транмер Роверс» Ли Деймс. Ему даже удалось руками потрогать драгоценный кубок. И только когда он попросил Джеррарда передать ему чашку, чтобы он мог сфотографироваться с ней, его с грохотом выпроводили. Проникновение Ли в этот уникальный момент произошло потому, что он случайно ухватил спортивный костюм у стюарда, а затем и командную куртку из всеми заброшенной скамейки запасных. Его отец Пол, который наблюдал за всем инцидентом по телевизору в пабе в центре Ливерпуля, был ошеломлен.
Затем был круг почета. «Пока мы бродили по беговой дорожке, я сказал Пако, что мы действительно совершили адский подвиг, — рассказывает Бенитес. — Я не показывал, что именно так я себя чувствовал, но в то время это была моя всепоглощающая эмоция. Я очень гордился нашей работой — мне нравится хорошо выполненная работа! Этот конкретный триумф казался мне дополнительным достоинством, потому что он означал, что я и моя команда выиграли два европейских трофея за два сезона с двумя разными клубами. Моуринью добивался этого в предыдущие пару лет с "Порту", но добиться этого с двумя разными командами гораздо сложнее»
Но Бенитес не расхаживал взад и вперед как петух. Это случилось только однажды и, вероятно, больше никогда не повторится. «Я сделал это на балконе ратуши после того, как выиграл с "Валенсией" второй титул чемпиона Испании, — говорит он. — Болельщики так сходили с ума от радости по поводу того, чего мы добились для города, что я не мог не показать свою эйфорию».
Рик Пэрри был охвачен волной за волной поцелуев и объятий от семьи, поклонников и всех, кто мог до него дотянуться. «Самым запоминающимся моментом для меня в Дортмунде, в финале Кубка УЕФА против "Алавеса", был момент, когда игроки выстроились в ряд и спели перед толпой You’ll Never Walk Alone. Это был момент триумфа, который стал отличным взаимодействием между болельщиками и игроками. В Стамбуле все было иначе: чувствовалась явная разрядка, особенно когда они бежали с кубком к левой трибуне стадиона. Эта страсть между игроками и болельщиками, истории, которые до сих пор приходят от болельщиков, эмоциональные излияния и слезы... Все это было отчасти потому, что мы снова выиграли Кубок чемпионов, но отчасти из-за его природы — удивления, облегчения».
Как бы Джейми Каррагер и некоторые другие ни пытались подобраться поближе к болельщикам с кубком, охрана стадиона создала такой эффективный барьер из людей, что особого физического контакта добиться не удалось. Пэрри признает: «Это понятно, потому что у них есть работа, которую нужно выполнять, но порой требуется немного здравого смысла. Все может пойти не так, как надо, поэтому ты должен постараться отдавать себе отчет. Но ты также должен понимать, что такого рода чувства беспрецедентны и, вероятно, никогда больше не повторятся, так что дайте просто им насладиться моментом».
После триумфального шествия с кубком пришло время отпраздновать победу в уединении раздевалки, где другие правила. Но этому помешали средства массовой информации. «Разочарованием для меня было то, что я не смог сразу попасть в раздевалку, — вспоминает Пэрри, который вышел прямо из своей ложи на трибуне. — Некоторых из нас, игроков, директоров, выхватили в зоне флэш-интервью по пути в раздевалки, так что вообще не оказалось момента, когда все были вместе. Игроки давали интервью, некоторых подлечивали, Рафа то появлялся, то исчезал. Вообще не было такого момента, когда мы могли бы организовать большую толпу за закрытой дверью. Люди без остановки входили и выходили. В этот момент Жерар [Улье] обошел игроков, и они проявили уважение и пожали ему руку».
Можно спросить, что там делал бывший менеджер «Ливерпуля»? Было ли это просто одной из тех вещей, на которые намекает Пэрри? Улье, если бы в тот вечер он возглавлял «Ливерпуль», сошел бы с ума от мысли, что, скажем, Кенни Далглиш или Грэм Сунесс приняли бы участие в праздновании. Но он делал это и в Мелвуде в первые дни правления Бенитеса. Тогда Рафе не нужно было вмешиваться в то, что большинство сочло бы проявлением неуважения, потому что его визиты вскоре прекратились. (Кто-то в клубе, наконец, потерял терпение и объяснил Улье, что было бы лучше дать новому режиму время и пространство для процветания.) Тем не менее, экс-менеджера по-прежнему регулярно видели на «Энфилде», поскольку он был комментатором «Ливерпуля» на освещающем Премьер-лигу французском телеканале.
Когда француз вошел в раздевалку, все обменялись взглядами, но никто не оспаривал его права находиться там. Улье был на матче со своим братом Сержем, который бегал туда-сюда, пытаясь получить запасную футболку у администратора по экипировке. Вот как он объяснил ситуацию в раздевалке Патрику Барклаю из Sunday Telegraph:
Это был один из лучших моментов в моей жизни, когда я увидел реакцию игроков. Я был на улице со своим братом Сержем, которого также хорошо знают ребята, но я чувствовал себя немного тревожно, потому что, в конце концов, именно они и Рафаэль Бенитес выиграли трофей. Единственное, чему я способствовал — это финиш на четвертом месте в предыдущем сезоне, который вывел их в это соревнование. Но когда Бенитес увидел меня через открытую дверь, он хорошо себя повел. Он позвал меня, и было здорово, что игроки захотели разделить этот момент со мной — было довольно много объятий — потому что нельзя прожить с людьми четыре, пять или шесть лет, не привязавшись к ним, и я был так горд их игрой в тот вечер. У меня вообще не было никаких смешанных чувств — я всегда знал, что на каком-то этапе мне придется покинуть клуб. Но я ни на минуту не разлюбил «Ливерпуль», никогда не держал на него зла. Я пожизненный фанат клуба».
«Я бы не спустился в раздевалку, — говорит старый помощник Улье Фил Томпсон. — Это был день Рафы, день игроков, и мне не было никакой необходимости быть там. Хотя я и ревновал».
Слова Хаби Алонсо перекликаются с словами большинства членов команды и персонала: «Было немного странно видеть его там. Раздевалка была личным моментом экстаза, объятий и выражений радости, разделяемых товарищами по команде. Мы просто хотели отпраздновать все вместе».
Затем наступил кратковременный период депрессии. «К тому времени, когда все соберутся в раздевалке, после стольких пробежек во время и после игры, обняв всех, кого можно обнять, это может вызвать у любого небольшое "уныние", — говорит Пако Айестаран. — Ты остаешься совершенно без энергии. Это даже немного напрягает, чтобы продолжать праздновать. Ты ловишь себя на мысли: «Это не правильно. Минуту назад я был счастлив, сидя здесь рядом с Очото, а теперь я абсолютно ничего не чувствую". Есть маленький личный момент Бермудского треугольника, когда все твои естественные эмоции как бы исчезают. Ты прикладываешь к этому немного усилий, берешь бутылку пива и присоединяешься к тостам, но твое тело все равно говорит тебе : "Нет, я не чувствую ничего из того, что должен чувствовать". Затем, постепенно, заразительность момента и растущее счастье всех остальных возвращают тебя к наслаждению важностью достижения и счастьем успеха».
В этот напряженный момент, когда игроки входили и выходили из раздевалки, защитник Маурисио Пеллегрино понял, что двадцати пяти медалей, которые УЕФА предоставил победителям, будет недостаточно для всей команды и технического персонала. Поэтому он пошел в пустую раздевалку «Милана» и собрал горсть ненужных медалей проигравших. Сейчас они висят на стенах таких молодых игроков, как Зак Уайтбред, Даррен Поттер и Флоран Синама-Понголь. Именно такой продуманный жест сделал Пеллегрино, чье шестимесячное приключение в «Ливерпуле» подходило к концу, столь популярным в команде.
Несмотря на неподобающее появление Улье в раздевалке своей бывшей команды, поведение Бенитеса так и не изменилось. В какой-то момент он воспользовался возможностью схватить Рика Пэрри и объяснить, что скрывалось за «шизофреническим» выступлением «Ливерпуля» в тот вечер: «Я сказал Рику, что состав, который мы выбрали, всегда был сопряжен с определенным риском того, что Кака и Пирло будут играть в центре полузащиты. Это всегда зависело от того, сможем ли мы их придержать, а у нас это плохо получалось. Кака играл блестяще и с полной свободой, потому что Зеедорф, Гаттузо и Пирло все это время изо всех сил работали на него». Затем Рафа продолжил объяснять ход мыслей, лежащих в основе замен в перерыве. Переживал ли Рик Перри о чем-либо из сказанного, остается спорным. В конце концов, «Ливерпуль» только что выиграл Лигу чемпионов. Кого беспокоило, как они это сделали? Но, тем не менее, он терпеливо слушал.
Несколько часов спустя в своем гостиничном номере Бенитес все еще обсуждал технические детали игры с испанскими журналистами. К тому времени он пообедал со своими игроками и остальной командой в ресторане отеля и почувствовал себя обязанным сказать несколько слов после выступления председателя. Еще одно неудобство общественной жизни и успеха. Легенда гласит, что перед уходом из ресторана Милан Барош умудрился уронить чашку на рояль и помял одну из педалей. Кураторы музея «Энфилда» пообещали никогда не ремонтировать его, поскольку «это добавляет ему характера», но Барош отрицает, что это сделал он.
Текстовые сообщения сыпались на мобильные телефоны игроков, директоров и менеджеров (председатель Дэвид Мурс даже получил одно от Тони Блэра [прим. пер.: в то время — Премьер-министр Великобритании]!). «Было здорово получить сообщение от Фергюсона; это был хороший жест», — говорит Бенитес. Боссу потребовалось несколько дней, чтобы просмотреть их все и ответить на них. В Валенсии болельщикам разошлось еще одно текстовое сообщение — «Дань уважения Бенитесу в воскресенье. Передай дальше». В тот день на стадионе «Месталья» многочисленные баннеры поздравляли своего бывшего тренера.
Фиеста продолжалась всю ночь в разных частях отеля команды. Некоторые игроки, такие как Хаби Алонсо, окружили себя друзьями и бутылками шампанского. Другие с радостью присоединились к вечеринке, которая была в самом разгаре наверху, порхая между ней и баром внизу, который оставался открытым еще несколько часов. Барош и Шмицер (у которого всю ночь изо рта торчала огромная сигара) отправились в центр Стамбула, чтобы прочувствовать атмосферу. Наконец они вернулись в отель около 4:30, но даже тогда «я вообще не ложился спать, — вспоминает Шмицер. — После такой ночи, как эта, спать было не нужно. Чувства были столь сильными, я был так счастлив. Я просто хотел уйти на высокой ноте, и я горжусь тем, что показал, что умею играть. Было что отпраздновать, хотя два месяца назад мне сказали, что я не получу новый контракт».
Единственным человеком, которому не удалось присоединиться ко всему веселью, был Джейми Каррагер. Он просто был слишком занят! «У нас была вечеринка наверху, но я не мог наслаждаться ею, потому что ко мне приходило так много людей. У меня там было, должно быть, около сорока человек. Мой отец и все остальные были в отеле, но мои братья и остальные были снаружи, так что мне пришлось затащить их внутрь. Каждые десять минут я спускался вниз, пытаясь забрать с собой побольше людей, придумывая всякие враки и говоря, что они мои братья или дяди. Какой-то парень на самом деле попал на вечеринку, сказав, что он мой брат. Кто-то спросил меня: "Он реально твой брат?» и когда я сказал "Нет", они выгнали его».
Направляясь немного поспать перед отъездом автобуса в аэропорт, Стиви Джеррард появился, сжимая чашу трофея в одной руке, а другой получая поздравительные рукопожатия от всех и каждого, идя по коридору. Было пять утра. Бесчисленные муэдзины пели свои утренние призывы к верующим с минаретов Стамбула, а болельщики «Ливерпуля» все еще прибывали на площадь Таксим на своем утомительном обратном пути со стадиона. Хотя подавляющее большинство зрителей разошлись вполне себе прилично, несмотря на трудности с поиском автобусов, которые доставили бы их в город, некоторые, конечно, неохотно покидали импровизированную вечеринку, которая началась на трибунах, как только Шевченко не забил последний пенальти. Прошло три часа, прежде чем измученный персонал стадиона наконец выгнал последних отставших. Толпы болельщиков в красном и белом оставались на трибунах, чтобы снова и снова петь старые песни. Затем они положили в карман пригоршни специального конфетти, которое было разбросано над игроками, когда кубок передавали его новым владельцам. Бо́льшая их часть позже сумками продавались на eBay. Были сделаны последние фотографии, отправлены последние текстовые сообщения с поздравлениями, выплаканы последние слезы. «Я никогда не видел столько взрослых, плачущих вместе в одном месте», — говорит Джон Олдридж, с готовностью признавая, что он был одним из них.
Сестра Майкла Оуэна Карен прислала ему сообщение со стадиона: «Тебе бы здесь побывать». Он получил его в Испании. «Я общался со Стиви всю неделю перед игрой, — сказал прессе экс-нападающий "Ливерпуля". — Я оставил сообщения нескольким игрокам после матча, и Стиви был первым, кто ответил. Он мой лучший друг там, вместе с Каррагером и Хаманном. Я и им отправил сообщения, но им потребовалось больше времени, чтобы ответить. Они, наверное, немного выпили! Но я никогда не жалел о переезде в Мадрид. Я бы сожалел об этом всю свою жизнь, если бы не поехал набираться опыта в другую страну, изучать другой язык и другой футбол».
Сэмми Ли, будучи в Чикаго со сборной Англии, как никогда чувствовал себя частью семьи Красных. «Все они были в восторге от победы. Я встретил некоторых игроков [сборной Англии] в холле нашего отеля и позже на тренировке, и все они поздравляли меня. Меня нет больше в клубе, но они все равно поздравляли меня. Я позвонил своему сынуле, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. На самом деле, я обзвонил всех — всех своих друзей. Все они были в Стамбуле».
В Ливерпуле каждый пятый рабочий начинал праздничную ночь, из-за которой он становился слишком болезным, чтобы приступить к работе на следующий день. А на улицах Бадахоса, далеко за полночь, соседи Жозефины и Пако Эрреры вышли на улицы, чтобы потанцевать, обняться и поплакать. Они были ошеломлены интенсивностью увиденного и были рады видеть главного скаута «Ливерпуля», такого достойного человека, который жил бок о бок с ними и которого все обожали, в центре событий. Финал в Испании смотрела огромная телеаудитория. Испанцам нравится видеть, как преуспевают их парни.
После трехчасового сна Рафа Бенитес спустился в приемную и застрял на пресс-конференции в стиле «на следующее утро». Он начал с небольшой самообороны: «Я не думаю, что с самого начала ошибся. Мы пропустили на первой минуте. Затем, вскоре после этого, из-за травмы мы потеряли важного игрока — Харри Кьюэлла. Все изменилось». Рафа завладел безраздельным вниманием журналистов, и явно не собирался упускать предоставленную ему возможность. — Никогда не называйте меня "особенным"! — умолял он. — Я на шаг ближе к тому, чего достигли здесь другие менеджеры. Вот и все. Мне нужно сделать гораздо больше, прежде чем меня можно будет рассматривать на том же уровне. Теперь важно развить этот успех. То, что произошло в этом финале, ничего не меняет. Я знал игроков до финала, и после финала я все еще знаю их», — сказал он. Это послание было адресовано Милану Барошу, Ежи Дудеку, Владу Шмицеру и Игорю Бишчану. Не предавая огласке все детали, Бенитес строил планы сразу после великой победы, точно так же, как это делал Шенкли во время своего пребывания у руля команды.
Но, несмотря на победу, остались и сомнения. Летом болельщики «Ливерпуля» продолжат выражать обеспокоенность по поводу решения Бенитеса. Например, действительно ли Питер Крауч обладал качествами, необходимыми для того, чтобы носить футболку «Ливерпуля»? Тем не менее, Бенитес защищал приобретение Крауча как решение острой потребности в высоте в атаке «Ливерпуля». Это тот тип трансферов, которые он делал на протяжении всей своей карьеры: покупка игрока, который удовлетворяет конкретным потребностям команды и ценит «коллективную» философию, на которой работает клуб. «Иногда дело не только в том, чтобы иметь лучших футболистов, но и в том, чтобы найти подходящего парня для того, чего ты хочешь достичь, — утверждает менеджер. — Мы должны были улучшить качество состава. Лучший способ мотивировать игроков — заставить их почувствовать, что их место находится под угрозой со стороны кого-то другого. Самая большая ошибка, которую "Валенсия" допустила в мой последний год, заключалась в том, что я не подписал никого, чтобы увеличить конкуренцию».
Похожий случай с Луишем Фигу, который был так близок к подписанию контракта с «Ливерпулем». Не имея денег, чтобы подписать одного из действительно нужных ему игроков, Бенитес искал кого-то с характеристиками, необходимыми команде, кто соответствовал бы бюджету. Фигу, казалось, соответствовал всем требованиям. Дело вообще не было в том, чтобы искать громкое имя (хотя Фигу, очевидно, таковым и является), а затем пытаться найти для него место в команде, как это часто бывает в мадридском «Реале».
«Те, кто приехал, показали хорошие результаты за свои команды, а некоторые уже пользуются авторитетом, как Хосе Мануэль Рейна, лучший вратарь Испании, — говорит Рафа. — Момо Сиссоко — это личная авантюра, основанная на том, что мы знаем о нем, поскольку я тренировал его в "Валенсии". Боло Зенден универсален... и он пришел совершенно бесплатно. Крауч — нападающий, который в Англии абсолютно необходим, потому что он очень высокий, впечатляюще играет на втором этаже и умеет держать мяч. Он будет полезен для нас, поскольку одна из наших проблем, когда мы играли на выезде, заключалась в том, что мы почти не владели мячом и выигрывали слишком мало воздушных дуэлей».
Спорно, следует ли заставлять Бенитеса оправдываться. Всего за двенадцать месяцев он взвалил на свои плечи, а затем сбросил с себя бремя прожитых лет. Имя испанца теперь навсегда будет ассоциироваться с легендарным моментом в истории клуба. «У него есть черты многих менеджеров, — говорит Крис Баскомб из Liverpool Echo. — Практический подход Шенкли, спокойствие Пэйсли и Фэгана, педантичность, которая была у Улье, когда он только пришел в клуб. Но никто не называет его "новым Биллом Шенкли", и это хорошо».
То, что Рафа сказал в Стамбуле на той ранней утренней пресс-конференции, не могло быть более ясным; и это, вероятно, порадовало бы Шенкли, который никогда не почивал на лаврах. «Нам нужен новый менталитет для Премьер-лиги, особенно на выезде. Мы не можем изменить все, но изменения будут». С этими словами Бенитес сел в автобус, который отвез его в аэропорт.
В обоих аэропортах Стамбула, и особенно в крошечном аэропорту имени Сабихи Гекчен, тысячам болельщиков пришлось столкнуться с многочасовыми задержками. Друзья потеряли друг друга в спешке, чтобы найти самолет. Болельщиков держали у входа, и им приходилось покупать талоны на питание по непомерным ценам. Но, несмотря на хаос и неизбежное истощение, их настроение оставалось ликующим. В течение всего этого турецкого утра всегда находился кто-то, по-видимому, бодрствующий, чтобы подвергнуть преданность сотен людей, дремавших в палатке, окончательному испытанию. Этому самозваному инквизитору достаточно было произнести нараспев первую строчку You’ll Never Walk Alone, чтобы спровоцировать армию зомби восстать из полубессознательной массы человечества, дабы повторить несколько куплетов благословенного гимна, прежде чем снова погрузиться в кататонический сон.
Похоже, практически никто не вернулся назначенным рейсом, а паспорта почти никогда не проверялись. Некоторые болельщики, такие как Марк Чаллинер, «по ошибке» сели на самолет команды. Он должен был лететь в Лондон, но оказался рядом с Сами Хююпя по пути в Ливерпуль. «Все игроки нашли это реально забавным», — говорит он.
«Я подумал: "Жизнь не может быть лучше"», — сказал Стиви Джеррард. Вернувшись в Ливерпуль, он был вынужден пересмотреть это мнение.
Те, кому посчастливилось вернуться в Англию ранним утром в четверг, пытались наверстать упущенное, как это делали игроки. Сонный Брайан Оливер, спортивный редактор Observer, вспоминает, как слышал голос капитана, описывающего погоду, когда его самолет летел в Лондон: «Выгляни в окно, и ты увидишь, что сегодня прекрасный день. Насколько я могу видеть, есть только одно маленькое облачко, зависшее над "Стэмфорд Бридж"!» Раздались аплодисменты.
Подавляющее большинство из тех, кто был в Стамбуле, не вернулись домой вовремя, чтобы стать свидетелями самого большого всплеска общественных эмоций, который когда-либо видел город Ливерпуль. В тот день состоялась уличная вечеринка с участием 750 000 гостей. Те, кто был на похоронах Шенкли, болельщики, которые ездили на все предыдущие парады победы в Кубке чемпионов, те, кто танцевал и пел на праздновании Требла 2001 года, и многие, многие другие — все ждали прибытия команды. В тот солнечный день жара уже спадала, когда самолет команды приземлился в аэропорту имени Джона Леннона аккурат в 16:30, после чего в сопровождении двадцати конных полицейских они направились в город.
«Глаза Луиса Гарсии были выпучены, когда он садился в двухэтажный автобус, — вспоминает Джейми Каррагер. — "Это потрясающе", — говорил он. Тогда Стиви сказал ему: "Ты еще ничего не видел!"», но истинный масштаб сцен вскоре удивил даже капитана, который признался прессе: «Это было невероятно. Никто из нас и представить себе не мог, что там будет так много людей, которые будут ждать, чтобы нас поприветствовать. Я помню торжества, последовавшие за кубковым Треблом в 2001 году, но это было нечто иное. Парни просто гудели. Для некоторых легионеров это стало настоящим открытием. Но это футбольный клуб "Ливерпуль", и именно поэтому мы так и не сдались "Милану", когда казалось, что матч проигран».
Красно-белые флаги и красные футболки вперемешку с белыми футболками «Валенсии». Пенсионеры откопали свои старые флаги «Ливерпуля» и размахивали ими на лужайках перед домом. «В такие моменты понимаешь, что футбол здесь действительно религия», — говорит Хаби Алонсо. Коллективное похмелье толпы и их марафонское ожидание возвращения команды были устранены посредством еще немного пива. Болельщики прилагали огромные усилия, чтобы хоть мельком увидеть своих героев: взбирались на фонарные столбы, светофоры, полицейские фургоны наблюдения, даже на стеклянную крышу станции Лайм-стрит. Кто-то провел час на вершине головы статуи Святого Георгия. Дети сидели на плечах своих отцов; малыши были одеты в форму «Ливерпуля». «Автобус просто не двигался с места, — вспоминает Каррагер. — Это полностью превзошло празднование Требла. По крайней мере, тогда были моменты, когда мы могли немного увеличить скорость; но на этот раз мы просто ползли. Вот почему это заняло так много времени и испортило нашу вечернюю вылазку!»
«Мы с Рафой оба наслаждались прекрасными моментами в "Валенсии", — вспоминает Пако Айестаран. — После тридцати лет без побед в Ла Лиге в Валенсии прошли грандиозные торжества. Но здесь разница заключается в тотальной страсти. Преданность "Ливерпулю" заслуживает большого уважения, а также требует от нас настойчивости и самоотверженности. Без этих болельщиков клуб был бы другим. Те из нас, кто приехал прошлым летом, с первой же минуты были совершенно ошеломлены, когда люди останавливали нас на улице и говорили: "Спасибо, что приехали!" Парад только укрепил эти ощущения».
Автобус извилисто петлял по красно-белому морю, коим был Куинз-Драйв. В задней части автобуса Хаманн, Джеррард, Каррагер и Сиссе по очереди устраивали свое собственное шоу. Они проехали мимо «Энфилда», где дети карабкались на ворота Пэйсли, а две молодые девушки в белых кружевных платьях держали плакат с надписью: «Сегодня у нас должна была быть вечеринка в честь причастия, но мы предпочли повеселиться с вами». Автобус продолжил путь к центру города и, наконец, остановился на плато Святого Георгия. К тому времени стало ясно, что весь город решил кричать вместе, танцевать вместе, скандировать вместе.
«Футбол так переменчив, — говорит Бенитес. В один год вы лучшие, а в следующем — худшие! На самом деле я отношусь к этому довольно прагматично. Что тебе нужно сделать, так это сосредоточиться на повседневной работе. Ты должен работать все лучше и лучше, и именно результат этой работы в конце концов и останется с тобой. Если другие люди благодарят тебя, и ты получаешь результаты, тем лучше».
На данный момент никто в автобусе не хотел признавать тот факт, что на самом деле «Ливерпуль» не прошел квалификацию в Лигу чемпионов следующего сезона. Но можно было почувствовать, что на двухэтажном автобусе было общее чувство оптимизма. Общий дух и образы парада донесли послание до тех, кого нужно было убедить: «Как ты мог не поддаться влиянию такой масштабной публичной демонстрации силы? Как ты мог даже подумать о том, чтобы исключить все это из соревнования следующего года?
«Если что-то не сделано должным образом, ты должен это исправить и разобраться, — говорит Бенитес. — Я думаю, что это обязательно и справедливо, чтобы чемпионы защищали свой титул, и большинство людей согласны со мной. Было нелогично, что мы должны были начинать с первого раунда, но мы приняли это и смирились».
«Ливерпулю» просто нужно было позволить защитить свой трофей, даже если это означало необходимость пройти квалификацию с самого начала соревнований. Габриэле Маркотти из The Times признает это (в конце концов, чемпионы Европы возвращаются, чтобы защитить свой титул каждый год, начиная с 1957 года), но он также указывает на обратную сторону включения в «Ливерпуля» в соревнование:
Печально то, что у всех английских клубов нет никаких причин для радости. Решив отказаться от своих правил и принять все пять английских клубов, УЕФА нанес серьезный ущерб как своему собственному авторитету, так и своей долгосрочной независимости. Пиар-кампания Англии и закулисный переговорный процесс на долгие годы сделают их обязанными другим странам.
Принуждение к изменению правил, считает Маркотти, создало опасный прецедент.
Возле Сент-Джорджс-холла на плакате было написано: «Кому нужны ириски, когда можно съесть рахат-лукум?» Но некоторые эвертонианцы, конечно, тоже были на улице. На самом деле толпа, вдвое превышающая население Ливерпуля, праздновала победу, наслаждаясь ощущением того, что снова находится в центре футбольного мира.
«Я очень внимательно наблюдал за людьми, которые вышли поприветствовать нас, — говорит Пако Эррера. — Мы выиграли Кубок чемпионов, но опыт победы был иным для игроков и персонала по сравнению с болельщиками. Подобное шествие по Ливерпулю позволило нам представить, на что это было похоже с их точки зрения. Из всех лиц, которые я видел в тот день, три особенно запомнились мне. Первой была женщина, стоявшая у своего окна и вызывающе смотревшая на нас, в то время как ее соседи визжали как сумасшедшие. Внезапно я понял, что у женщины в руке табличка с надписью: "Я болею за «Эвертон»". Она смотрела на победную процессию, как бы говоря: "Ну и что?" Затем были оживленные лица пары двухлетних детей, их рты были открыты, а лбы сморщены, когда они кричали: "Давай!" Для меня это и есть Ливерпуль».
Когда около 21:30 автобус въехал в центр города, уже темнело, и монументальные здания вокруг улицы Уильяма Брауна, на которой собралось 300 000 человек, были освещены. Толпа разразилась аплодисментами и песнями, когда команда приблизилась к залу Святого Георгия. Когда процессия подошла к концу, несколько игроков и директоров посмотрели на Рафаэля Бенитеса и задались вопросом, позволяет ли он себе наслаждаться моментом, обнимая двух своих дочерей. За двенадцать месяцев они хорошо узнали его. В глубине души, даже в разгар всего безумия, менеджер «Ливерпуля» знал, что его работа только начинается.
***
Приглашаю вас в свой новый телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
интересно почитать о футбольной географии Англии или Италии.