Кристофер Хилланд. «Слезы на Бомбонере»: 5. Слезы на «Бомбонере»
Предисловие/Введение/Список важных фраз
Эпилог/Список игр/Благодарности/Фото
***
«Бока» - «Ривер». «Ривер» - «Бока». El superclásico вызывает образ несколько другого вида футбольного матча, тесно связанного с тем, к чему многие из нас привыкли. Но в какой-то момент своей эволюции он и аргентинский футбол в целом приняли уникальное направление. Может быть, мы думаем, что знаем, чего ожидать, когда два крупнейших клуба на континенте встретятся mano a mano [лицом к лицу].
В то время как для многих гостей Аргентины это может быть матч, который выпадает раз в жизни, за те четыре года, что я прожил в Буэнос-Айресе мне посчастливилось посмотреть на три superclásicos. Я почти чувствую себя виноватым, как будто хвастаюсь своим подвигом. Я подсел на матчи «Бока»-»Ривер», гоняясь за драконом в поисках успеха, который мог бы соперничать с тем первым успехом, дерби на «Ла Бомбонере» 30 марта 2014 года.
Приземлившись в стране, я сразу же записал дату проведения крупнейшего матча Аргентины и, возможно, Латинской Америки. У меня было достаточно времени, чтобы найти билеты. Мне пришлось приставать к людям, умасливать их, подлизываться. Я поспрашивал то там то тут. На тот момент я недолго жил в Буэнос-Айресе, но начал работать учителем английского языка с горсткой частных студентов, с которыми разговаривал о футболе; мужчины, женщины, молодые и старые, все они хотели поговорить о футболе. Я начал регулярные частные занятия с двумя студентами, обоих звали Пабло, а позже с парой женщин-врачей лет 50 с чем-то, которые хотели проводить совместные занятия в больнице, куда я в течение нескольких месяцев ходил каждый вторник.
Молодой Пабло, 18-летний начинающий пилот, который начал изучать английский всего два года назад и к тому времени, когда я познакомился с ним, говорил по-английски лучше меня, не особенно интересовался футболом. Как и большинство аргентинцев, он много знал о футболе, и у него была команда которую он поддерживал, но как он говорил — «я не fanático [фанат]». Это был способ аргентинцев сказать, что они не смотрели матчи и регулярно не ходили на стадион, но они знали, к чему приведет их преданность, если они решат заняться этим более «фанатично». Вторым Пабло был 40-летний бывший журналист. Он, sí, был fanático и с гордостью рассказывал мне, что в 1980-х годах брал интервью у Диего Армандо Марадоны. «Ферро Карриль Оэсте» из Кабальито был его командой.
«Ферро»-Пабло жил и дышал футболом. Наши пятничные утренние уроки неизменно пролетали незаметно, не сопровождаясь ничем, кроме болтовни о футболе. В итоге я подарил Пабло экземпляр Fever Pitch («Футбольная лихорадка») Ника Хорнби, а пару лет спустя получил от него сообщение, в котором говорилось, что он пишет свою собственную версию этой книги, историю своей жизни как болельщика «Ферро Карриль Оэсте». За пределами большой пятерки команд аргентинского футбола есть много команд с шармом и историей. Пабло был бы первым, кто выделил бы величайшую эпоху «Ферро», дважды выигравшего титул чемпиона Примеры в начале 1980-х годов, что было немаловажным событием в аргентинском футболе, учитывая тот факт, что национальная сборная выиграла чемпионат мира в 1978 и 1986 годах.
Пабло был хорошим человеком, которого можно было спросить о билетах. Пусть он и не был фанатом «Боки», но я мог бы начать с расспроса его о том, как я мог бы получить билет. Ведя разговор на английском языке, я бы также оправдал свою зарплату в размере AR$100 за урок (около £6). Я садился в Subte, метро Буэнос-Айреса, в час пик и при смехотворно влажной жаре в 35°C, приходил потный и слегка расстроенный в его шикарный офис в центре города на улице Корриентес. Его секретарша приносила мне маслянистую medialuna [круассан] и чашку кофе, и я опускался в одно из кресел, наслаждаясь кондиционером и минутным покоем.
Но мои мольбы о помощи были встречены глухими ушами. Пабло не был bostero. Я никогда раньше не слышал этого слова. Пабло объяснил:
Существуют различные теории как о происхождении, так и о значении прозвища фанатов «Боки». Некоторые утверждают, что это означает сборщик дерьма, от слова bosta, означающего фекалии животных. Фанаты соперника говорят, что по соседству воняет из-за сточных вод, которые извергаются в реку Риачуэло. Другие говорят, что это прозвище происходит от botero, или лодочников, а Ла-Бока служит старым портом Буэнос-Айреса (boca по-испански означает рот). Аргентинцы проглатывают букву s, поэтому bostero от botero почти неотличимо, особенно для иностранца.
Bostero или botero — это не было комплиментом от фанатов соперника. Вообще ни разу. Что касается «Ривер Плейт», то gallina означает «цыпленок». Прозвище происходит от финального поражения в Кубке Либертадорес от «Пеньяроля» в 1966 году. «Ривер Плейт» вел со счетом 2:0, но проиграл 2:4. «Ривер Плейт» и уругвайский гигант «Пеньяроль» встречались дома и на выезде, и обе команды выиграли по одной игре каждая: 2:0 в пользу «Пеньяроля» в Монтевидео и 3:2 в пользу «Ривер Плейт» в Буэнос-Айресе. Тогда разница мячей не считалась и финал перешел в третий и решающий матч, сыгранный в столице Чили — Сантьяго. К перерыву «Ривер Плейт» лидировал с преимуществом в два мяча, но во втором тайме «Пеньяроль» забил дважды, что привело к дополнительному времени. Еще два уругвайских гола отправили третий Кубок Либертадорес обратно в кабинет с трофеями «Пеньяроля». «Ривер Плейту» пришлось ждать своего первого Кубка Либертадорес еще 20 лет.
Проигрыш в финале был только первой частью унижения. Прозвище gallina закрепилось, когда «Ривер Плейт» отправился в Банфилд в следующем туре чемпионата. Фанаты «Банфилда» бросали на поле мертвых цыплят, чтобы подразнить болельщиков и игроков «Ривера». С того дня прозвище было закреплено. Однако, как и всем футбольным болельщикам, самоуничижение необходимо, и они приняли эту историю как часть своей истории. Болельщики «Боки» с гордостью называют себя los bosteros, а «Ривер Плейт» — las gallinas.
За первые шесть месяцев жизни в Буэнос-Айресе я познакомился с несколькими людьми и надеялся, что эта людская сеть позволит мне получить билет на superclásico. Дама, руководящая английским институтом, где у меня было несколько занятий, сказала мне, что ее муж был фанатом «Боки» и, возможно, мог бы достать мне билет. Это было бы очень кстати. Но я не почивал на лаврах и продолжал расспрашивать окружающих, доставляя им хлопоты. Все хотели билет на эти матчи, так почему я должен получать его вне очереди?
Увы, когда наконец наступили выходные, у меня так и не было билета. Я смирился с тем фактом, что пропущу игру. Я мог бы посмотреть ее по телевизору, но я не был бы там, на стадионе, во плоти, чтобы получить этот опыт. Еще нет. Матч должен был бы остаться в списке невыполненных обязательств. Это не был конец света; я уже был на «Ла Бомбонере» в 2009 году, и только в большом Буэнос-Айресе [сам город и его обширный пригород] было еще 35 стадионов для посещения. За первые несколько месяцев я уже сходил на восемь площадок; всего 11, посетив три — стадионы «Ньюэллс», «Боки» и «Ривера» в 2009 году. Это не особо много, но у меня еще было время.
Я проснулся в воскресенье утром в день большой игры и начал планировать свой день. Светило солнце, как это часто бывает в Буэнос-Айресе. Аргентинский флаг отдает дань уважения голубому небу с небесными полосами сверху и снизу и солнцем на серебряной полосе посередине. Паула, porteña [житель Буэнос-Айреса], с которой я познакомился во время месячной поездки по обмену в Китай в 2007 году, сказала мне, что перед игрой они будут продавать любые возвращенные билеты в заведении под названием La Casa Amarilla в Ла-Боке. Мне было нечего терять.
А может и было что. Ла-Бока, как известно, не самый безопасный район в городе и стране, которые в то время испытывали растущий уровень бедности, а затем и насилия. Я оставил свой стареющий смартфон дома, взял свою SUBE карточку на автобус, 900 песо наличными (около £65 в то время) и свою донорскую карточку. Я ехал туда только для того, чтобы испытать опыт подготовки к superclásico, и если мне удастся найти билет, то у меня с собой будет ровно столько, сколько я был готов заплатить за билет.
С опаской я сел в автобус и совершил 45-минутную поездку из Колехиалес в несколько зажиточном районе cheto [зажиточных жителей] к северу от Буэнос-Айреса в Ла-Бока на промышленном юге. До начала матча оставалось еще около четырех часов, и, выйдя из colectivo [автобуса], я начал искать La Casa Amarilla, так называемый «желтый дом». Поначалу я придерживался главной авениды Альмиранте Браун, заглядывая в пабы и рестораны и ловя на себе несколько странных взглядов. Возможно, это была скорее моя паранойя, говорившая мне, что я был не на своем месте, а не какое-то особое внимание, которое я мог бы истолковать как полученное в свой адрес.
Местные жители очень гостеприимны. За четыре года моего пребывания в городе я никогда не испытывал никакой враждебности. Несмотря на то, что «Ла Бомбонера» не совсем соответствует уровню современной Премьер-лиги с точки зрения привлечения туристов, она является местом, куда стекаются футбольные болельщики и футбольные невежды, больше, чем любое другое футбольное поле в Южной Америке. «Эстадио Маракана» в Рио-де-Жанейро может оказаться на втором или близким ко второму месту.
Я не нашел того, что искал, на главной avenida, и я действительно не мог никого спросить, так как мой испанский все еще был очень плохим. Я рискнул спуститься по одной из улиц, ведущих к самому стадиону. С главной дороги, между двумя многоквартирными домами, можно увидеть вернисаж стадиона из желтого бетона. Но примерно через 50 метров у меня похолодели ноги. При последующих посещениях «Ла Бомбонеры» я узнал, что именно в этом районе паркуются и тусуются barra brava, пьют свои trago locos [пойло чокнутых], курят травку и готовятся к игре.
Вид транспорта barra brava — еще один знаковый элемент аргентинского футбола. Они используют старые школьные автобусы — либо списанные, либо все еще действующие — которые либо арендуются, либо реквизируются на день. Или они набиваются в городские автобусы, как служебные, так и нет, едут колонной, порой с полицейской машиной или двумя впереди. Hinchas высовываются из открытых дверей и открытых окон, вытягивая обе руки, как будто обмахиваясь веером от жары. Это типичное выражение поддержки своей команды. Оно принадлежит к большому семейству жестов, используемых аргентинскими футбольными болельщиками и аргентинцами в целом. Вытянув одну или обе руки, выбросив запястья вперед, как будто прихлопывая двух мух внешней стороной обеих рук, вытяните пальцы, прежде чем согнуть локти и поднести руки к лицу веерным движением. И повторите. Чем фанатичнее размахивают руками, тем больше похоже, что у человека агрессивные судороги, но только от плеча и дальше вниз. Интенсивный религиозный опыт, когда они с таким же успехом могли бы что-то говорить на своем языке, поскольку я не понимал исполняемых ими песен.
Прежде чем я смог бы испытать aguante [прочность] и почти религиозный фанатизм внутри стадиона, мне пришлось бы найти билет. В этот конкретный день, одинокий и незнакомый с местностью, я был особенно осторожен. Я не ожидал достать билет. Автобусы barras были припаркованы дальше по боковой улице, и я решил развернуться и вернуться на главную дорогу. Поворот на 180 градусов был лучшим, что я мог сделать, поскольку я сразу же столкнулся с двумя фанатами «Боки», идущими к стадиону. Один из них спросил меня, ищу ли я билет — на безупречном английском. Я не знал, что и сказать. Очевидно, так оно и было, но я должен был вести себя хладнокровно. Я же не знал, настоящие ли у них билеты?
Бруно объяснил, что его отец, чей билет у него был с собой, был в плохом настроении и в последнюю минуту решил остаться дома. Бруно был высоким и прекрасно выглядел. Он говорил спокойно, но властно. Он сказал, что не отчаивался вернуть какие-либо деньги; как socios [члены клуба], они заплатили за этот билет стандартную цену, такую же, как за билет на любой другой матч лиги. Его приятель bostero занял свое место в другой секции и должен был отправиться на другую сторону стадиона. Быстренькое beso на прощание и пожелав удачи, его друг ушел.
Bostero Бруно казался приличным парнем. У него были светло-каштановые волосы, как у меня, и зеленые глаза, как у меня. Он вполне мог бы быть из любой европейской страны. Я сказал ему, что у меня с собой AR$700, и он с радостью принял их. Мы направились к стадиону. Эта встреча была удачей, которую, как я чувствовал, я заслужил за то, что совершил эту поездку.
AR$700 были выше номинальной стоимости билета, но он мог бы получить за него гораздо больше, если бы за несколько дней до матча предложил его где бы то ни было. Я играл в футбол с двумя англичанами, которые заплатили по AR$3000 каждый (около £225), пусть и на представительских балконах напротив угла, где я в итоге сидел. Заплатить £65 за билет было не так уж плохо. Аргентинское песо все еще оставалось иностранной валютой, и передавая наличные Бруно я инстинктивно не совсем понимал, много это или мало. Но это была цена, которую я был более чем счастлив заплатить.
«Не высовывайся и не говори по-английски», — таков был совет Бруно, когда мы проходили мимо автобусов barras. До начала матча оставалось более двух часов, и без особых хлопот мы оказались в вестибюле «Ла Бомбонеры». Двигаясь с севера, мы шли по открытому участку земли. Там был железнодорожный путь, который шел от порта Ла-Бока и вверх вдоль Пуэрто-Мадеро, еще одного бывшего причала, ныне превращенного в элитную недвижимость. Что резко контрастировало с остальной частью района к югу от стадиона, где очаровательные старые двух- или трехэтажные дома были плотно прижаты друг к другу.
Естественно, мы с Бруно провели много времени, болтая о футболе, потчуя друг друга историями о наших двух клубах. Я был впечатлен его уровнем владения английским языком. Мне потребовались бы годы жизни в Аргентине, погружения в язык и культуру, чтобы поднять свой испанский до такого же уровня. После часа или около того футбольной беседы мы заняли свои места. Мы не сидели вместе, поэтому мне пришлось пойти и найти свое место в другой секции, прежде чем отправиться к разделителю, где он встретил меня, чтобы я вернул ему членскую карточку. Мне пришлось очень исхитриться вручая ему книжечку, пока он высматривал стюардов.
Места были приличными: в углу, примерно в десяти метрах от углового флажка, с хорошим видом на трибуны за ближайшими воротами. Рядом со мной сидел отец со своим пятилетним сыном, который был немного ошеломлен увидев сидящего рядом с ними гринго. До начала матча оставалось еще много времени, но мы ни в коем случае не были одними из первых, кто занял свои места. Стадион уже был почти полон, примерно за 90 минут, то есть за целый футбольный матч до начала самого матча. Две стоячие секции позади каждых ворот уже были в самом поддерживающем разгаре— пение, прыжки, скандирование, размахивание вытянутыми руками туда-сюда. Игра еще даже не началась, а атмосфера уже была лучше, чем на любом матче Премьер-лиги, на котором я был.
Пока мы ждали начала игры, из первого ряда раздавали пластиковые пакеты для покупок, полные разорванной и раскромсанной бумаги, и каждому bostero было предложено взять горсть, прежде чем отправить сумку дальше по рядам. Около 45 минут я стоял с горстью бумаги, не совсем уверенный, когда мне нужно будет ее запустить. Когда команды вышли из своих индивидуальных надувных туннелей и отправились на поле, снежная буря из этой импровизированного серпантина заполнила воздух. Примерно десять секунд я едва мог видеть в полуметре перед собой, видимость была нулевой, как будто нас овеяла снежная буря.
Это был потрясающий прием. Судья попытался объявить минуту молчания в связи с чьей-то смертью, и я услышал, как несколько человек вокруг меня пытались утихомирить окружающих. Но после такого количества энергии, с которой герои «Бока Хуниорс» вышли на поле на эту масштабную игру, пытаться внезапно остановить все это было невозможно. Ни разу за шесть лет, проведенных в Южной Америке, я не видел успешной минуты молчания.
На самом деле, по этому случаю фанаты «Боки» издавали звуки призрака упыря. Ууу, ууууууууууу! Они не с отвращением издевались над кончиной заметной фигуры. Эти звуки не были связаны с минутой молчания. Эти «Уууууу» были адресованы «Ривер Плейту» и пятну их вылета в 2011 году, которое они не смогли вымарать. «Призрак Б», призрак B Nacional.
Призрак вылета — это зловещее присутствие. Он угрожает подорвать статус клуба как команды высшего дивизиона и затащить их в преисподнюю низших дивизионов. Если у клуба плохое начало сезона, присутствие призрака растет. Ни одна команда не застрахована от призрака. Ни одна команда не бессмертна, как «Ривер Плейт» и выяснил в 2011 году. Их вылет и последовавшие за ним беспорядки, приведшие к подгоранию на «Эль Монументаль», дали болельщикам соперника пожизненный запас боеприпасов.
Звуки «Ууу» и свист закончились, игра началась, и начались первые нервяки. Именно эта нервозность, этот страх проиграть своему сильнейшему сопернику приводит к тому, что многие clásico или superclásico заканчиваются со счетом 0:0. Только после того, как напряжение будет снято значительным событием на поле, атмосфера достигнет своего полного потенциала. Гол, красная карточка, шокирующий подкат, несправедливость, мнимая или реальная — люди не высвобождаются от своих оков, пока что-то да не произойдет. Атмосфера сродни грохоту небес перед бурей. Все начинается с коротких, одиночных грохотов. Ты знаешь, что оно приближается, и ты хочешь, чтобы небеса взорвались и перед тобой развернулась драма. Но иногда ты остаешься с тем, что могло бы быть, грохот продолжается, даже не избавляясь от накопившегося давления, как щекочущее чихание, которое никогда полностью не выходит наружу.
«Ривер Плейт» забил первым. Без гостевых болельщиков часовой грохот превратился в кратковременное ворчание, прежде чем пение в поддержку хозяев поля усилилось. Сейчас не время для нытья и скулежа, игроки хозяев поля нуждались в толчке. Это помогло — в течение десяти минут «Бока» сравняла счет. Хуан Роман Рикельме — одна из культовых фигур «Бока Хуниорс» и сборной Аргентины, для многих болельщиков более значимая, чем даже Марадона — забил превосходным ударом со штрафного. Слева от D-образной линии штрафной, благоприятное место для правоногого гения, Роман отправил мяч через стенку в правый верхний угол ворот. Мяч отскочил от перекладины, как будто он уже не был идеальным!
Это был молниеносный удар, от которого содрогнулась земля и закачались трибуны. Вода в гавани в нескольких сотнях метров от нас покрылась рябью от вибраций. Давление было ослаблено, это был взрыв радости, но также и облегчения от того, что хозяева сравняли счет. И все из-за того, что этот гол как бы отменил гол соперника. Четырьмя годами ранее я видел, как Роман не забил ударом с пенальти в ворота «Арсенала де Саранди» на этом же стадионе. Рикельме точно не нужно было что-то компенсировать в том, что касалось «Бока Хуниорс», но с этим штрафным ударом его легенда, безусловно, усилилась. Выиграет ли «Бока» эту игру или нет, еще предстоит выяснить. Но сейчас это было не важно. Живи настоящим моментом. Живи им, вдыхай его.
В любой другой день и в любой другой игре у меня возникло бы искушение заснять штрафной удар, даже если бы я ожидал, что он попадет в стенку или перелетит через перекладину. Я мог бы легко провести полдня, прячась за экраном своего телефона. Мы знаем, что это глупо, и мы даже критикуем других, которые делают нечто подобное на футбольных матчах или концертах. Но легко увлечься моментом и захотеть попробовать навсегда насладиться этим опытом. Только из-за заимствованной паранойи, связанной с поездкой в Ла-Бока на матч «Бока»-«Ривер», я оставил свой телефон дома. Каждое мгновение нужно было прожить здесь и сейчас.
В будущих играх я чувствовал бы себя комфортно, беря свой телефон, и мне всегда хотелось бы снимать штрафные удары, пенальти, прием команд. Ни моего брата, ни моих приятелей из дома не было там со мной, и они никогда не поймут того момента, который я переживал. Я хотел показать им и поделиться этим с ними. Но видео никогда по-настоящему не передавало этот опыт.
Piel de gallina, что по-испански означает «мурашки по коже». Gallina — подходящее прозвище, данное «Ривер Плейту» и их болельщикам. Просмотр гола онлайн всегда даст мне piel de gallina за счет самих las gallinas. Я не слышал интонации телекомментатора, когда летел мяч со штрафного удара, пока не посмотрел основные моменты на следующий день. Может быть, bosteros в толпе, слушающие свои транзисторные радиоприемники, слышали что-то подобное. Добавило бы это к опыту здесь и сейчас? Штрафной удар мирового класса от игрока мирового класса в superclásico.
Атмосфера накалилась до предела. Застыв на мгновение, я стоял и смотрел на поле. На самом деле мне не с кем было разделить этот момент. Все вокруг меня кого-то обнимали — отца, сына и/или дочь, брата, сестру, друга. Я попытался поискать взглядом Бруно, чтобы кивнуть ему в знак признательности, но не увидел его.
Зато я видел 50 тысяч восторженных bosteros. Зрелище этого множества синих и золотых, празднующих гол такого качества, не должно было стать изюминкой. Очевидно, что победный гол был бы еще лучше, но он так и не шел. Если бы матч закончился со счетом 1:1, я был бы доволен своим футбольным днем. Но мы посмотрели лишь половину спектакля. Через три минуты после того, как счет сравнялся, наступил момент. Тот момент, который я пересказывал снова и снова на многих наполненных пивом вечерах футбольных разговоров по всей Южной Америке.
Неизбежно люди будут спрашивать о superclásico и о том, был ли я там или нет. Разочаровывающе малое число людей поняли бы используемую мной отсылку к «Это — Spinal Tap». Очень жаль; аргентинцам, в частности, понравился бы этот фильм. Я думал, мы были на пределе. Я и не подозревал, что ручка громкости была выкручена до 11. Шум на стадионе после невероятного гола Романа уже был на уровне, который я считал максимальным. Десять из десяти, полная мощность, полная интенсивность. Как он мог стать еще сильнее? Громкость всегда показывает только десять, верно? Но что, если уровень звука на «Ла Бомбонере» повысится до 11, что, в конце концов, это на один больше, чем десять?
Болельщики все еще приходили в себя после того, как команда сравняла счет, когда перед нами развернулся игровой эпизод. Только что пропустив, израненый enemigo [в данном контексте, игрок вражеской команды] в белой футболке с красной полосой пошел в атаку и нанес удар, который парировал голкипер «Боки» Агустин Орион. «Бока» подобрала ничейный мяч и пошла вперед по своему левому флангу. Болельщики поднялись со своих мест; они еще не садились после сравнивающего счет гола. Самоналоженные ограничения исчезли. Теперь это была, наконец, ничем не сдерживаемая преданность со стороны Xeneizes [одно из прозвищ «Боки», переводится как генуэзцы]. Череда событий завершилась тем, что левый защитник «Боки» Эмануэль Инсуа нанес мощный удар с 25 метров. Марсело Бароверо из «Ривер Плейт» чисто поймал удар и придержал мяч, дав всем возможность перевести дух. Это не был гол, но второй гол «Ривер Плейта» был предотвращен, и приличный удар с дальней дистанции привел к тому, что «Бока» угрожала выйти вперед. Поддержанные сравнявшим счет голом и теперь эта энергичная контратака довела атмосферу до 11: 11 из 10!
Ошеломленный интенсивностью всего этого, на моих глазах появились слезы. Я ничего не мог с этим поделать. Я был ошеломлен уровнем шума, явным ликованием и волнением этих страстных футбольных болельщиков. Я надеялся на незабываемую игру, но как я мог подготовиться к такому? Я просто смотрел на поле, пытаясь отдышаться, в то время как все вокруг меня пели очередной гимн «Боки», подпрыгивая вверх-вниз, вытягивая руки вперед и назад в локтях, размахивая безвольными запястьями.
Locura [сумасшествие] еще не закончилась. Необъяснимым образом фейерверк был запущен над главной трибуной «Ла Бомбонеры», тонкой маленькой стороной стадиона, которая противоречит трем крутым сторонам чаши. Это казалось преждевременным празднованием. Счет был лишь 1:1. Кто бы ни был ответственен за сие действие, его можно было извинить за то, что он увлекся. Но это была 78-я минута. «Бока» сравняла счет за десять минут до этого момента, и оставалась шестая часть игры, и ни в коем случае исход игры не был решен в ту или иную сторону. Грохот в небе над головой был какофоническим звуком взрывов, не ударов молнии, а удара Рикельме. Может быть, это случилось в честь штрафного удара. К черту результат.
В одном можно было быть уверенным: болельщики подпитывались от игры. Она давала им энергию. Песни стали немного громче, немного интенсивнее. Когда мяч вышел из игры, судья на мгновение остановил игру. Но без каких-либо признаков прекращения фейерверка он позволил игрокам продолжать, и прошло более пяти минут под желто-голубым, зеленым, розовым и серебристым небом. На секунду я задумался, засчитывается ли фейерверк как mufa против хозяев поля.
В итоге победу праздновала команда гостей. Позже «Ривер Плейт» подавал угловой. Рамиро Фунес Мори забил гол, и его gallinas заполучили все три очка в Буэнос-Айресе. (Оба забивших за «Ривер» голы в тот день через несколько месяцев оказались в Премьер-лиге: Фунес Мори перешел в «Эвертон», а Мануэль Лансини — в «Вест Хэм Юнайтед».) Угловой не должен был быть назначен. Он известен как «призрачный угловой». Подразнив команду гостей омерзительными «ууууухами» на старте матча, «Ла Бомбонера» теперь призрачно молчала из-за того, что заклятый враг вырвал победу под конец матча. Без выездных болельщиков гол гостей был встречен несколькими миллисекундами тишины, прежде чем толпа завопила на судью, а затем начала петь, подбадривая команду идти вперед. Это молчание, как бы долго оно ни длилось, волшебно действует на болельщиков соперника. Это то, на что они будут снова и снова ссылаться. «Помните, когда мы убавили звук до нуля», — могут сказать они.
Кажется почти несправедливым, что лишь те 11 игроков, которые вышли в тот день на поле в белом, должны были вынести всю ненависть, накопленную за 100 лет напряженного соперничества. Без выездных болельщиков 50 тысяч шумных зрителей могли бы сосредоточить всю свою злобу на игроках соперника. Не то чтобы это, казалось, беспокоило игроков «Ривер Плейт» в данном случае. И, похоже, это не отпугивает многих аргентинских игроков. Они, кажется, наслаждаются этим. В некоторой степени защищенные заборами, стеклянными экранами — в случае с «Расинг Клубом» окружающим поле рвом — игроки не боятся оказаться в дураках, выйти победителем из единоборств и празднуя голы или вызывая недовольство толпы. Отчасти; несмотря на боевое обеспечение, полицейские с защитными щитами, часто по двое или трое одновременно, должны защищать игроков, подающих угловые, когда предметы, брошенные с трибун, дождем падают у углового флажка. Мало того, что здесь мало места для разбега, усложняя ситуацию, полицейские толпятся вокруг того, кто подает угловой, еще сильнее сжимая его.
Тем не менее, «Ривер» выиграл этот матч с «призрачного углового». Поражение в дерби с горечью отвергается bosteros. Я хотел превзойти порыв спешно покинуть стадион, но был немного не уверен, как лучше выбраться и уйти. Рядом со мной не было Бруно, который вел бы меня, я был один. Сгущалась темнота, и когда прозвучал финальный свисток, я отправился в Эль-Каминито, очень туристический район, который был мне хорошо знаком, и откуда, как я знал, отправлялся автобус 152. На улицах было зловеще тихо, лишь горстка людей отважилась выйти на улицу в то же время. Я шел быстро, стремясь поскорее добраться до автобусной остановки. Оказавшись в автобусе, я смог расслабиться и поразмыслить о том, что это был сумасшедший день. Которого я никогда не забуду. Который я и не хочу забывать.
Всего несколько месяцев спустя мне предложили посмотреть соответствующий матч на «Эль Монументаль», ответный полуфинальный матч. Но в промежутке между этими двумя матчами мне предстояло посетить Чемпионат мира.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
